Стоит попробовать

На данное высказывание, которое Зиночка расценила как небольшую провокацию, она решила никак не реагировать.

– Остаются романы, которые никому или почти никому не известны. Слухи возникают в основном именно о них. – Светлана встала, собираясь пойти помыть чашку, однако, не сделав и двух шагов, обернулась к Зине:

– В прошлом году после торжественного заседания кафедры по случаю Восьмого марта мы отправились к Инне Иннокентьевне, она живет тут рядом. Там в узком кругу мы душевно отметили Международный женский день, и Аркаша… Надо сказать, ему всегда не давали покоя лавры первого любовника, которыми Олега увенчало общественное мнение. Так вот, Аркаша поведал нам, что слухи об Олежкиных победах, конечно же, сильно преувеличены. Правда, потом, проявив благородство по отношению к другу, он признал, что даже если они и преувеличенны, их вполне можно считать компенсацией за те случаи, которые не стали достоянием общественности. – Заметив, как помрачнело Зинино лицо, Светлана сочла своим долгом ее успокоить: – Поскольку Логинов сам человек грешный, он искренне считает, что и остальные имеют как минимум греховные помыслы. Между прочим, когда ты только появилась на кафедре…

Зине так и не суждено было узнать, что же такое произошло, когда она только появилась на кафедре, потому что дверь резко распахнулась и, легка на помине, с громким приветствием «Здравствуйте, девочки!» в преподавательскую вплыла Инна Иннокентьевна.

6

Погода для второй половины сентября была на удивление теплой. По молчаливому согласию они не торопились расстаться и, миновав ее дом, дошли до дома его родителей. Зиночка усмехнулась про себя, подумав, что родители Олега, наверное, недоумевают, чему обязаны его участившимися визитами. И вот, вместо того, чтобы повернуть назад, Олег предложил вдруг зайти выпить кофейку. Зиночка была совершенно ошарашена, а он поторопился объяснить, что родители разлетелись по командировкам, обязав его присматривать за квартирой и поливать цветы.

Олег, правда, тогда умолчал, что изначально от него требовалось всего лишь снять цветы, стоявшие высоко, и расставить компактно где-нибудь пониже, а уж поливала бы их, как всегда, соседка. Но он не смог преодолеть искушения получить в свое распоряжение пустую квартиру. А старушке сказал, что не знает, как снять растения, не повредив их, что на самом деле звучало вполне правдоподобно. Чтобы успокоить расстроенную женщину, Олег торжественно пообещал сам позаботиться о цветах. В этом он честно признался Зиночке, но значительно позже.

Зиночка считала этот визит просто неприличным и совершенно неприемлемым, однако в конце концов под натиском доводов Олега и, идя на поводу собственных желаний, она сдалась. В лифте они стояли поодаль друг от друга, а когда вышли на шестом этаже, Зиночка позавидовала выдержке Олега. Он без суеты достал ключ и открыл квартиру, а она чувствовала себя жутко неуютно, ей все время казалось, что кто-нибудь может выйти из соседней квартиры или просто увидеть их в дверной глазок. Та же старушка-соседка. Хотя, казалось бы, какое ей дело до соседей его родителей?

Пропустив Зиночку вперед, Олег вошел следом. Когда, повесив обе куртки на вешалку, он обернулся к ней, она все еще стояла на пороге, будто раздумывая, стоит ли входить. Чувствовала она себя страшно неловко. Собравшись с силами, Зиночка начала снимать туфли.

– Брось, – остановил ее Олег, – на улице сухо, да и вряд ли тебе будет удобно в маминых тапочках. – Он перевел скептический взгляд с ее изящных маленьких туфелек на тапочки по крайней мере на два размера больше.

Зиночка вымученно улыбнулась и, нервно обхватив себя руками за плечи, пошла вслед за Олегом на кухню.

Он шутил, как обычно, но было ясно, что ему это не так уж легко дается. Оба понимали, что переступили ту границу, которая позволяла им делать вид, что они все еще остаются преподавателем и студенткой.

Олег налил воду в чайник и поставил его на огонь. Затем взялся было за лейку, но решительно отставил ее и подошел к Зиночке, стоявшей у окна. Положив руки ей на плечи, он повернул ее к себе.

Зина подняла на Олега глаза и заметила, что его взгляд был исполнен нежности и грусти.

– Что же мне делать с тобой, Зиночка? – Он удивленно вглядывался в ее лицо. – Ты очень красивая, но до сих пор подобное обстоятельство никогда не могло повлиять на мое отношение к студентке.

– Ну, я не совсем твоя студентка.

– Не совсем. – В грустной улыбке чуть-чуть приподнялся правый уголок губ, и Олег попросил каким-то безнадежным голосом: – Только ты не влюбляйся в меня, Зиночка. Пожалуйста.

– Не волнуйся, не влюблюсь… – почти прошептала она.

Зина смотрела на Олега своими огромными карими глазами, которые говорили яснее всяких слов, что она уже совершила такую глупость.

Какое-то время Олег не отводил от нее задумчивого взгляда, а когда заговорил, голос у него был немного охрипший:

– С моей стороны было очень нехорошо заманивать тебя сюда, но я ничего не мог с собой поделать. – Он легко коснулся ее лба губами, но то, что он затем сказал, противоречило этому целомудренному поцелую. – Я так тебя хочу, Зиночка.

Зиночка знала, что произойдет дальше, знала, что поступает неправильно, но тоже ничего не могла с собой поделать.

– Я точно не должен этого делать, – простонал Олег, лихорадочно целуя ее волнистые русые волосы. – Сейчас я ничего не могу тебе предложить. И не знаю, смогу ли когда-нибудь.

– Я знаю. – Эти два слова дались Зиночке с трудом.

– Ты не создана для того, чтобы быть любовницей… – Голос Олега перешел в хриплый шепот, но он все еще медлил.

Зиночка прикрыла глаза, одновременно стараясь унять дрожь, и тогда Олег притянул ее к себе и поцеловал, а начав, уже не мог остановиться. Его руки лихорадочно блуждали по ее спине, спустились ниже, затем прижали ее бедра к своим, и Зиночка задохнулась, ощутив всю силу его желания. Он целовал и целовал ее, не отрывая своих губ от ее и не давая ей перевести дыхание. Одной рукой Олег по-прежнему прижимал Зиночку к себе, а другой сжал ее грудь. И тут же отпустил, но только для того, чтобы расстегнуть блузку, и вот уже его рука проникла под кружево лифчика.

Именно в этот момент раздался пронзительный звук. Они замерли в объятиях друг друга, но через секунду поняли, что просто закипел чайник. Тяжело дыша, Олег отпустил Зиночку и отошел, чтобы выключить газ. Когда он снова к ней повернулся, то увидел, что она судорожно сжимает ворот блузки, не делая, однако, попытки застегнуться.

Свисток чайника подействовал на обоих отрезвляюще. Подойдя к Зиночке, Олег покачал головой.

– Я веду себя, как мальчишка, – тоном опытного соблазнителя сказал он. – Зиночка… – он помедлил, – можно, я только посмотрю на тебя?

Она ничего не ответила, да этого и не требовалось.

Он отвел ее руку от ворота блузки и нежно погладил грудь, задержавшись на затвердевших сосках. Медленно спустив по плечам тоненькие бретельки лифчика, Олег освободил ее грудь из кружевных чашечек и приподнял на ладонях, потом склонился и начал целовать, теребя соски языком и чуть-чуть покусывая их.

– О-олег… – простонала Зиночка, вцепившись в его плечи и задыхаясь от острых и неизведанных доселе ощущений.

Олег поднял голову, его глаза потемнели от страсти. Он долго смотрел на нее и, видимо, прочел ответ на свой невысказанный вопрос в ее глазах, потому что решительно произнес:

– Пойдем.

Она не могла ему возразить, потому что тоже отчаянно хотела его.

7

– Что? – Зиночка вынырнула окончательно из своих воспоминаний и ошарашенно посмотрела на сидевшего напротив нее скромного и аккуратного юношу по фамилии Макаров, который всем своим видом всегда демонстрировал старательность.

Сквозь круглые стекла очков прямо на нее, тоже в некотором замешательстве, смотрели по-детски чистые серые глаза. Хотя после трех семестров общения с этим молодым человеком имидж старательного и знающего студента уже не мог ввести Зиночку в заблуждение, сейчас она не сомневалась в том, что ослышалась. Сморозить такое было бы слишком даже для Макарова.

Надо все-таки сосредоточиться. До этого момента Зиночка присутствовала в аудитории в основном телесно, работая на автопилоте, пока ее непослушные мысли блуждали по тем уголкам памяти, в которые она их обычно не пускала. Сейчас, однако, требовалось вернуться в реальность. Итак, только что она задала вопрос о признаках сходимости несобственного интеграла по бесконечному промежутку. И, как ей показалось, получила совершенно обескураживающий ответ. Конечно же, ей показалось… но хихиканье студентов…

– Призраки сходимости, – по-детски чистые серые глаза смотрели прямо на нее по-прежнему в некотором замешательстве, – несобственного интеграла2…

– Что? – Все еще не веря своим ушам, Зиночка машинально повторила вопрос, совершенно не осознавая, что он мог прозвучать как издевательство.

– Ну призраки! – В голосе Макарова явственно различались нотки раздражения. – Призраки сходимости…

– Признаки! – К хихиканью наконец-то присоединились запоздалые подсказки как второкурсников, имевших представление о несобственных интегралах, так и первокурсников, такого представления не имевших.

– Призраки сходимости… – гнул свое Макаров.

– Не хватает только вурдалаков, – слабым голосом прокомментировала Зиночка, отнюдь не пытаясь острить.

Впрочем, ее слова все равно вызвали взрыв смеха, тут же потонувший в душераздирающем трезвоне. Пара наконец-то закончилась.

– …несобственного интеграла… – по инерции произнес Макаров, но потом все же обратил внимание на доносившиеся уже со всех сторон голоса и обернулся к ближайшему советчику, коим оказалась соседка по парте Юля Науменко. Она тоже производила впечатление очень старательной девочки, правда, она и была таковой на самом деле.

Зина встала и громко обратилась к аудитории:

– Сдавайте работы, пожалуйста! – Она почти справилась с шоком и говорила ровным голосом, хотя ее правое веко чуть-чуть подергивалось.

Нестройный хор голосов взмолился о «еще одной минутке».

Давая эту самую «еще минутку» студентам и себе, а также предваряя многочисленные вопросы, Зиночка объявила, что ближайшая их встреча состоится в понедельник, 31 декабря в 9.30. Далее она напомнила, что расписание приема задолженностей на период сессии висит, как всегда, рядом с преподавательской.

Собравшись наконец с силами, Зиночка, посмотрела все в те же по-детски чистые и все такие же почти безмятежные серые глаза и твердо сказала:

– Макаров, давайте вы еще поучите и придете в понедельник, тогда мы с вами подробно обсудим ваше домашнее задание по несобственным интегралам, а пока почитайте конспект или учебник. И не забудьте заодно поинтересоваться еще и вторым типом несобственного интеграла – от неограниченной функции, – пояснила она на всякий случай.

– Зинаида Георгиевна, а как же я? – занервничала Юля Науменко. – Я уже давно готова отвечать.

О господи! Как же она могла забыть, что у нее девочка досрочно сдает экзамен? Зиночка задумалась: либо ей придется приезжать в институт в субботу, чего она делать не собиралась, либо надо отнести ведомости в лаборантскую прямо сейчас, чтобы успеть до начала заседания, а проставить оценку за досрочный экзамен можно будет и потом, когда ведомость вернется из деканата. Правда, тогда нужно прерваться минут на двадцать, а этого времени Юле хватит, чтобы проштудировать конспект, заглянуть в учебник и даже с кем-нибудь проконсультироваться. Какой бы старательной и знающей девочка ни была, но бороться с таким искушением ни один студент не станет. Впрочем, списывание на экзамене – зло неизбежное, и достаточно пары вопросов по существу, чтобы вывести человека на чистую воду. К тому же экзамен является уважительной причиной для отсутствия на заседании кафедры, и Логинов будет здесь абсолютно ни при чем. А еще она сможет избежать встречи с Олегом, которая им обоим вряд ли доставит удовольствие. И той неловкости, которую она все равно будет испытывать. Если даже избежать встречи не удастся, им по крайней мере не придется общаться. Выяснять недоразумения прошлого она не собиралась, что бы там ни говорила Светка. Прошлого не вернуть, а будущего у них не было тогда, и тем более нет его сейчас. Значит, пусть все остается, как есть… Черт, все-таки она мазохистка, потому что вопреки логике и здравому смыслу все равно хотела бы увидеться с Олегом…

Отгоняя совершенно неуместные мысли, Зина постаралась сосредоточиться под выжидающими и слегка озадаченными взглядами студентов, которые были почти заинтригованы рассеянностью всегда такой собранной Зинаиды Георгиевны. Наконец она приняла решение и негромко обратилась к Науменко:

– Сейчас мне необходимо отнести на кафедру ведомости, поэтому давайте встретимся здесь минут через пятнадцать – двадцать. Даже если эту аудиторию займут, найдем другую где-нибудь по соседству.

Юля послушно кивнула, а Зиночка, кинув предупреждающий взгляд на оживившегося было Макарова, энергично помотала головой.

– С вами мы уже попрощались до понедельника, юноша. Все, ребята, – громко обратилась она к студентам, – сдавайте работы, я ухожу.

Информация о том, что через пятнадцать минут Зинаида Георгиевна будет у кого-то что-то принимать, в мгновение ока распространилась по аудитории. Естественно, многие студенты тут же выразили желание присоединиться.

Для проформы Зиночка объявила во всеуслышание, что примет только экзамен у Науменко, но ни секунды не сомневалась в том, что все равно придет масса народу, а она, в свою очередь, все равно продолжит принимать долги.

Спускаясь по лестнице, где-то внизу среди общего гула Зиночка различила сначала голос Логинова, а потом и голос Олега. Почему-то она сразу узнала его. С площадки между третьим и вторым этажами Зиночка мужчин не увидела, значит, курили они на следующей площадке – между вторым и первым этажами.

У Зиночки даже мелькнула мысль, которую она тут же предпочла счесть абсурдной, что Светлана все-таки права, и Логинов действительно хочет помешать ее встрече с Олегом. Во всяком случае, до сих пор Аркадий всегда курил на своем втором этаже. Что ж, это даже к лучшему, в толпе студентов она пройдет на кафедру, избежав ненужных встреч.

Первым делом Зиночка отправилась относить ведомости в лаборантскую. Там, занимая все горизонтальные поверхности, стояли уже готовые к транспортировке в преподавательскую подносы с разнообразными бутербродами, домашней выпечкой, а также тарелки с солеными и маринованными плодами трудов кафедральных грибников и, конечно же, огородников. В тесной лаборантской повернуться было негде. Мало того что вокруг всей этой снеди хлопотало как минимум человек семь, так еще и остальные сотрудники кафедры по делу и без дела сновали туда-сюда.

Поздоровавшись, Зиночка изловчилась засунуть ведомости в папку, края которой придавили сразу два подноса с бутербродами. Попутно она выразила восхищение, результатами усилий трудолюбивых коллег и отклонила поступившее от них предложение нарезать кружочками апельсины. Отказ Зиночка мотивировала необходимостью принять у девочки экзамен до начала заседания кафедры.

Тут же она, во-первых, подверглась порицанию за патологическое служебное рвение, граничащее с глупостью, и, во-вторых, получила по бутерброду с тех самых подносов, которые до того каким-то чудом ухитрилась не опрокинуть. Еще парочку маленьких слоеных пирожков с капустой, испеченных собственноручно, держала наготове Инна Иннокентьевна. Она ушла на пенсию еще года три назад, однако праздников на родной кафедре старалась не пропускать.

Пока Зиночка жевала и по техническим причинам была не в состоянии отвечать, Инна Иннокентьевна, чтобы попусту не терять времени, еще раз высказала ей свое неодобрение, делая упор на преступном пренебрежении как собственными интересами, так и интересами желающих пообщаться с ней коллег. Будучи опытным преподавателем, Инна Иннокентьевна понимала, что, кроме одной запланированной студентки, придет еще с десяток незапланированных. Ну а начав с ними разбираться…

Зиночка закашлялась, и Инна Иннокентьевна, энергично махнув рукой, столь же энергично потребовала, чтобы кто-нибудь дал этой патологически трудолюбивой женщине чего-нибудь вкусненького – запить горькую правду о себе.

Пока Зина пила разбавленный водой сироп от консервированных яблок, безусловно, домашнего приготовления, Инна Иннокентьевна поинтересовалась у нее, видела ли она уже Олега Сергеевича.

Слова «Ведь вы, Зиночка, были его практиканткой!» вызвали у Зины очередной приступ кашля, а Инна Иннокентьевна, похлопав ее по спине, выразила надежду, что Зиночкина встреча с бывшим наставником все же состоится. «После того как со студентами будет покончено», – несколько мрачновато добавила она.

С тех пор как Медников ушел с кафедры, состав ее сотрудников не претерпел больших изменений, и Олега Сергеевича знали многие. К тому же все присутствующие в лаборантской были женщинами, так что одно лишь упоминание о нем, как отметила про себя Зиночка, по-прежнему сопровождалось дамским ажиотажем.

Что она давным-давно в течение двух месяцев была практиканткой Олега, до этого момента никто не вспоминал, возможно, потому, что на кафедру Зина вернулась, когда Олега здесь давно уже не было. А сама она к тому времени окончила аспирантуру, была замужем, и у нее даже была трехлетняя дочка.

И вот теперь упоминание об этом полузабытом факте внесло новый мощный импульс в досужие разговоры коллег. Однако предложенная Инной Иннокентьевной тема вовсе не устраивала Зиночку, поэтому, желая сменить ее, она поведала о пережитом шоке, вызванном призраками несобственного интеграла.

Доцент Татьяна Васильевна Савицкая, женщина уже немолодая, сначала истерически всхлипнула, а потом рассмеялась даже с каким-то облегчением. От Татьяны Васильевны подобной реакции Зиночка ожидала меньше всего, но благодаря коллегам замешательство ее длилось недолго.

Оказалось, что не прошло и часа, как сама Савицкая ворвалась в преподавательскую, находясь на грани нервного срыва, и поведала душераздирающую историю о том, как ее студент утром сдавал зачет по физике. Впрочем, душераздирающей история виделась только Татьяне Васильевне, всегда принимавшей незнание студентов слишком уж близко к сердцу, а вся кафедра физики до сих пор веселилась по этому поводу. Зачет принимал известный всему институту Борис Годунов, невозмутимость которого давно вошла в поговорку. Когда студент назвал эллиптический поляризатор эпилептическим парализатором, он спокойно изрек: «В больницу!» – и занялся следующим бедолагой. Вообще-то сам Борис Федорович считал такое переименование устройства не лишенным остроумия, но совершенно неуместным на зачете, тем более что, разволновавшись, молодой человек так и не вспомнил настоящее название.

Выслушав эмоциональный рассказ Татьяны Васильевны об эпилептическом парализаторе, Зиночка слабо улыбнулась. После макаровских призраков она была отнюдь не уверена в том, что студент вообще знал это настоящее название.

Двадцать минут пролетели без особых осложнений и даже не без приятности. Однако забежать в преподавательскую и не застрять там было более сложной задачей. Зине нужно было забрать дубленку, шапку и книжку с вариантами домашних заданий. Перчатки с шарфом, слава богу, лежали у нее в сумке, а вот за книжкой и шапкой нужно было идти к своему столу через всю преподавательскую. Как же ей этого не хотелось! С другой стороны, шапку вполне мог заменить капюшон дубленки. Ну, и можно было считать, что каждый решал исключительно свой вариант, что, конечно, не факт, однако в этом случае можно было обойтись и без книжки. В конце концов, не такая уж это беда, если кому-то из нерадивых студентов сегодня повезет.

Накинув дубленку на плечи, Зиночка преодолела несколько метров, отделявших вешалку от двери. За это время она всего трижды, причем совершенно честно, заверила коллег в том, что пока еще не уходит домой.

Светка материализовалась рядом как раз в тот момент, когда Зиночка уже просочилась сквозь суетящуюся толпу к двери.

– Сбегаешь? – коротко осведомилась она.

– Ни в коем случае! – возразила Зиночка и с достоинством пояснила: – Иду принимать экзамен.

– А дубленка? – не сдавалась подозрительная подруга.

– Холодно. – Зиночка врать не умела и старалась не отступать от правды. – Я в 345-й чуть совсем не околела.

Однако отделаться от Светланы было не так-то просто. Она явно затягивала время, чтобы не дать подруге шанса улизнуть раньше времени, надеясь, видимо, на то, что вот-вот откроется дверь, и войдет Олег.

– Значит, сейчас ты в 345-ю, а потом собираешься…

– Светлана Вениаминовна! Насчет зачета Тихомирова… – так некстати для Светланы вклинился в разговор представитель младшего поколения кафедры, вечно куда-то спешащий Вася Шишкин. – Извините, Зинаида Георгиевна! – спохватился он, не желая показаться совсем уж невежливым. – Так вот, Светлана Вениаминовна…

Решив, что бог на ее стороне, Зиночка улыбнулась Светлане и закрыла за собой дверь. Но, оказавшись в коридоре, она поняла, что поторопилась с выводами относительно всемогущего союзника: всего метрах в пяти от нее в небольшой группе кафедральных старожилов стоял тот, встречи с которым она так отчаянно старалась избежать.

Зина почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица и почему-то перестало хватать воздуха. Слава богу, Олег пока не видел ее, а вот в улыбке Аркадия Зиночка усмотрела промелькнувшее торжество. Она так разозлилась, что решила доставить себе хоть маленькое удовольствие и стереть эту улыбку с лица Логинова. От встречи все равно было не уклониться, поэтому, глубоко вздохнув и постаравшись изобразить ослепительную улыбку, с высоко поднятой головой она решительно направилась к мужчинам.

– Добрый день. – Сначала Зиночка поздоровалась со всеми вместе, голос ее звучал ровно и совершенно спокойно, затем она обратилась уже только к Медникову: – Здравствуй, Олег. – Ее голос по-прежнему звучал ровно и спокойно, а лицо озаряла ослепительная светская улыбка, за которой трудно было рассмотреть обуревавшие ее эмоции. Как те, которые вызывал в ней Олег, так и те, которые вызывал в ней Аркадий.

Олег умолк на полуслове и обернулся.

– Здравствуй… – Он смотрел на Зиночку во все глаза, перестав, казалось, замечать что-либо еще вокруг себя.

У нее тоже появилась возможность рассмотреть его. В сущности, Олег не так уж сильно изменился: черты лица стали резче, морщинки вокруг глаз стали чуть глубже, виски слегка тронуты сединой. Но все такой же неотразимый. Впрочем, почему Олег должен был сильно измениться? В конце концов, в последний раз она видела его не так уж давно… наверное, года четыре назад…

– Прекрасно выглядишь, Зиночка. – Олег как будто очнулся. Теперь он был галантен, как всегда. И как со всеми женщинами.

– Опять убегаете, Зинаида Георгиевна? – Логинов коснулся рукава дубленки и лицемерно добавил: – Неужели хоть раз, Зиночка, дела не могут подождать?

– Нет, Аркаша, не убегаю. На этот раз я ненадолго, только приму экзамен у девочки. Просто в аудитории холодно. – Наблюдать вытянувшуюся физиономию Логинова было так приятно, что в этот момент Зиночка сама почти верила, что вернется. – Увидимся позже.

Улыбнувшись еще более ослепительно, чем прежде, всем вместе и никому в отдельности, она пошла по коридору.

8

Входя в квартиру, Зиночка услышала приторно-сладкий голос дочери:

– Обязательно передам. – Трубка опустилась на рычаг, а Александра проворчала: – Если не забуду.

– Интересно, о чем же ты собираешься забыть, солнышко? – поинтересовалась мать у появившейся из кухни дочери.

– Привет, мамочка! – Александра, чмокнув Зиночку в щеку, посмотрела на нее, округлив и без того огромные глаза, пару раз картинно хлопнула длинными пушистыми ресницами, после чего наконец произнесла, растягивая слова: – Конечно же, об Аркадии Витальиче. – Далее последовала совершенно очаровательная улыбка.

Не сдержавшись, Зиночка рассмеялась.

– Мне нравится, как ты это произносишь. Яда вполне достаточно, разве что чуть-чуть шипения в конце добавить. Держи, – она протянула дочери сумку с продуктами.

Подхватив сумку, Александра направилась в кухню, но тут же обернулась и сообщила:

– Между прочим, звонили еще Светлана и Галина. Галина собирается заскочить к тебе по дороге домой, а мне она наконец привезет давно обещанный «Заповедник гоблинов».

У Зиночки, начавшей расстегивать пуговицы на дубленке, бессильно опустились руки, и она чуть не застонала. В общем-то, этого и следовало ожидать. Может, попросить Александру говорить всем, что ее нет? Да нет, бессмысленно. Светка все равно не поверит, при этом у дочери появятся ненужные вопросы, а Галина и так уже едет. Прихватив с собой «Заповедник гоблинов», чтобы нейтрализовать ребенка и поговорить без помех.

– По дороге домой, значит? – пробормотала Зиночка и снова взялась за пуговицы на дубленке. – Интересная формулировка.