Лето придёт во сне. Приют

Всё это произошло так быстро, что Белёсый замер, отвесив челюсть. А Дэн негромко позвал:

– Дайка, иди сюда.

Мой планшет так и лежал на пне. Я вскочила на ноги и, схватив его, кинулась к Дэну, прижалась плечом. Он успокаивающе приобнял меня.

– Значит так, дядя. Поскольку ты в охране работаешь, законы должен знать. И я не стану напоминать о том, что тебе грозит за растление ребёнка. Поверь, видос получился очень убедительный.

– Да ты! Я тебя… – Теперь лицо Белёсого стало полностью красным, верхняя губа задёргалась, как у злой, но перепуганной собаки.

– Что – ты меня? – спокойно спросил Дэн. – Запись в надёжных руках. Думаешь, что обо всём буду знать только я да эти девочки? Недавно здесь работаешь, да?

– Что? Какого…

– Значит, недавно, – перебил Дэн, а потом добавил непонятную фразу: – Не тронь детдомовских!

И это возымело действие. Белёсый осунулся, даже словно стал ниже ростом, и спросил уже совсем другим голосом:

– Чего ты от меня хочешь?

– А вот это уже правильный разговор, дядя. – Дэн позволил себе улыбнуться. – Хотим мы немного. Для начала скажи, какого лешего ты делал здесь, в лесу?

– Грибы собирал! – вновь ощерился Белёсый.

– А корзинка где? – не дрогнул Дэн.

– В манде! Твоё какое дело?!

Дэн пожал плечами:

– Да, в общем-то, никакого. Только чтобы больше ты сюда за грибами не ходил. И остальным передай, что грибов тут нет.

Белёсый вскинулся, но Дэн заговорил громче:

– Охраны здесь быть не должно! И отныне это твоя проблема. Если кого-то из наших в лесу заметёт охрана, ты быстро окажешься там, где и место такому вонючему извращенцу.

– Ты чё, пацан?! – Белёсый почти кричал. – Как я тебе это гарантирую?! У меня никто не спрашивает, куда ему ходить! Я здесь никто!

– Твои проблемы, – повторил Дэн. – Я сказал, ты услышал. Пошли, Дайка.

– Да погоди ты! Пацан! Не, ну серьёзно, я же за других не отвечаю!

Но Дэн спокойно шагал прочь, увлекая меня за собой, и вопли Белёсого стихли позади. Преследовать нас он не посмел.

Я семенила рядом с Дэном, прижимая к груди с таким трудом отвоёванный планшет, и ликовала. Восторжествовала справедливость! Враг повержен и наказан, мне больше ничего не грозит, прогулки в лесу спасены! Если только…

– Дэн! – Я слегка притормозила. – А если другие охранники будут здесь ходить, ты, правда, его в полицию сдашь?

– Да нет, конечно, – не без сожаления ответил Дэн. – Я так сказал, чтобы этот кусок дерьма не вздумал никому проболтаться, что сюда дети в самоволку ходят. Сейчас-то он про лес вообще лишний раз не заикнётся. Пусть понервничает, ему полезно.

Друг за другом мы перелезли через забор, и нас вихрем налетела выскочившая откуда-то Яринка.

– Ну что?! Получилось? Он испугался? Он не пойдёт жаловаться?

Дэн похлопал её по плечу:

– Всё получилось! Ты была великолепна. Где мой планшет?

Яринка кивнула назад:

– Я его пока спрятала. Принести?

– Будь добра.

Подруга метнулась прочь, а Дэн повернулся ко мне. Вздохнул. Отвёл глаза.

– Дайка, ты на меня не сердишься?

– За что? – растерялась я.

– За то, что я послал тебя снова к этому… Я понимаю, как это было для тебя мерзко, но по-другому мы бы ничего не исправили.

Я так замотала головой, что косички ударили меня по щекам.

– Нет, нет! Ты всё придумал хорошо, мы же теперь и в лес можем ходить, и отомстили этому… мудаку! Ты с ним так здорово разговаривал, он теперь и не пикнет!

Дэн слабо улыбнулся:

– Ты, главное, не думай, что это ты виновата в том… в том, что он к тебе полез. Ты ребёнок и ничего плохого не сделала. Просто есть такие люди… мужчины… которым нравятся маленькие девочки. Или такие, кому просто всё равно кто перед ними.

– Чего он от меня хотел?

– Он… – Я с удивлением увидела, что Дэн краснеет. – Как бы это… всем мужчинам нравятся женщины, и между взрослыми…

Тут я поняла, что просто неправильно задала вопрос, и поправилась:

– Я имела в виду, он хотел меня изнасиловать?

Дэн поперхнулся и уставился на меня:

– Ого! Вижу тебе не нужно объяснять, откуда берутся дети?

Я пренебрежительно фыркнула.

В Маслятах не делали тайны из отношений полов. Да и трудно это сделать, когда у всех есть домашние животные, которые хотят размножаться вне зависимости от того, присутствуют ли при этом процессе несовершеннолетние. Лет в семь я уже помогала маме принимать роды у коров и свиней, в девять свободно обсуждала с папой, какого кобеля выбрать для нашей лайки.

Это я и объяснила Дэну слегка снисходительным тоном. Он явно почувствовал облегчение. И ответил на мой вопрос:

– Не думаю, что он стал бы тебя насиловать. По крайней мере, не сразу. Скорее всего, шантажом заставлял бы приходить к нему снова и снова, и делать… всякое.

Я поёжилась, но тут с треском кустов вернулась запыхавшаяся Яринка. Протянула Дэну планшет.

– Всё спокойно! – сообщила она с важным видом. – Агафья торчит у школы с училками, нас не потеряла.

Я показала ей большой палец, а Дэн сказал: «Спасибо». Мы помолчали, переживая недавние события. Из-за деревьев, со стороны стадиона доносились азартные крики мальчишек, чуть дальше галдела малышня. Я вдруг подумала, что совершенно потеряла чувство времени и понятия не имею который сейчас час. Та же мысль пришла в голову и Дэну.

– Гулять сегодня уже не будем, – сказал он извиняющимся тоном. – Но одно дело сделаем. Дайка, давай сюда планшет, у меня есть кое-что для тебя… для вас.

Яринка начала улыбаться, сначала потихоньку, затем всё шире. Я обрадованно подмигнула ей. Дэн сказал «для вас»! Он признал Яринку такой же, как мы, признал другой.

И пока мы переглядывались и улыбались, он, возясь с двумя планшетами, объяснял:

– В прошлый раз Дайка рассказывала мне о вашем разговоре ночью. О космосе, об истории Руси. И я подумал, что вам будет это интересно.

– Что? – нетерпеливо спросила я.

– Я закачиваю тебе на планшет несколько книг про девочку вашего возраста, Алису. Книги эти были написаны в СССР… Ну, в смысле во времена безбожья, и рассказывают о том, как тогда люди представляли себе будущее.

Яринка подалась вперёд:

– Дэн, это… запрещённые книги?

– Ну, скажем так – не криминальные, уголовного преследования за их распространение не будет. Но они не одобряются церковью и, уж конечно, запрещены к прочтению детям… особенно девочкам.

– Почему? – спросила я.

– Дабы не смущать юные умы несбыточными мечтами, – то ли всерьёз, то ли передразнивая кого-то, ответил Дэн. – Так что смотрите, чтобы их у вас никто не увидел.

Я покосилась на Яринку, которая молчала, закусив губу. И выражение её глаз мне не понравилось. В них читался… страх? Любой, кто знает мою подругу, сейчас был бы немало удивлён, потому что Яринка и страх понятия почти несовместимые. Что же могло её напугать?

О запрещённой литературе я слышала и раньше. В основном это были книги неугодные церкви, но я до сих пор не задумывалась, чем же именно они могли ей не угодить.

– Дэн, – даже Яринкин голос звучал непривычно робко, – откуда ты их взял?

Дэн вернул мне планшет, свой спрятал в карман и сказал уже знакомые слова:

– Не всё сразу. А теперь бегите. В следующий понедельник, в это же время, на прежнем месте. И начните читать.

До ужина мы с Яринкой демонстративно просидели на скамейке прямо под окнами девичьего корпуса, всем своим видом показывая – вот они мы, прилежные воспитанницы, никуда не отлучались. А я просто физически ощущала, как сквозь ткань платья жжёт мне кожу вернувшийся в карман планшет. Книги! Запрещённые! Яринка тоже ёрзала. Но мы героически исполнили свою роль хороших девочек и только после этого отправились в дортуар, где я перекинула книги и Яринке. Дэн показал нам, как можно сделать папку невидимой в проводнике. Конечно, если бы кто-то из воспитателей вздумал специально что-то искать в наших планшетах, эта хитрость не помогла бы, но так, по крайней мере, ничего не бросалось в глаза. Мы хотели сразу приступить к чтению, но в дортуар вернулась с продлёнки Настуся. Она выглядела очень довольной и, увидев нас, поспешила поделиться радостью:

– А я до конца четверти освобождена от домашних заданий по рукоделию! Знаете почему?

– Очень интересно… – буркнула Яринка, но Настуся не заметила её недовольства.

– Потому что я уже сделала всё, что Варвара Петровна будет задавать! – похвасталась она. – И халатик, и вышивку, и ночнушку, и чепчик…

– Какой ещё, блин, чепчик?! – Яринка повысила голос.

– Это вам в конце сентября зададут шить ночные чепчики. Такие смешные, на тесёмочках. Сейчас покажу…

Настуся нырнула в свой шкафчик, а Яринка, выразительно посмотрев на меня, покрутила пальцем у виска:

– Зачем нам нужны ночные чепчики? Дайка, ты собираешься спать в чепчике?

Я, хихикая, замотала головой, а Настуся наставительно сказала из шкафа:

– Это не затем, чтобы спать, Ярина, а чтобы учиться шить самые разные вещи. Чепчик – это не сложно.

Она, наконец, отыскала, и продемонстрировала нам что-то вроде кружевного мешочка на широких тесёмках.

– Вот. Тут самое сложное собрать ткань вокруг резиночки… – Настуся вдруг осеклась и посмотрела на Яринку. – А ты почему больше не ходишь на продлёнку?

Яринка засопела.

– Я пальцы исколола.

– Но ведь они у тебя уже зажили.

– Меня Варвара Петровна обратно не зовёт.

– А-а, – вспомнила Настуся, – точно, она же говорила о тебе.

– Что говорила? – насторожилась подруга.

– Что ты… как это… абсолютно безнадёжный случай! Что она ошибалась насчёт того, что научиться рукоделию может каждая и для этого не нужен никакой талант.

Яринка зло прищурилась:

– Да неужели Варварушка признала свою ошибку?

Настуся не почувствовала угрозы в её голосе и беспечно продолжала:

– Ага. Она сказала, что какой-то, хоть самый крошечный талант всё-таки нужен, но у тебя и такого нет.

Яринка вскочила и, фыркнув как разъярённая кошка, вылетела из дортуара, хлопнув дверью.

Настуся растерянно заморгала, продолжая держать перед собой чепчик.

– Ой… я её обидела?

– Не обращай внимания, – успокоила я. – Скоро она ничего и не вспомнит.

Но как показало будущее, я ошиблась.

После ужина Агафья объявила, что сейчас в гостиной включит сказку про Летучий Корабль, и, хоть я её уже видела, решила посмотреть ещё раз вместе со всеми, чтобы не оставаться одной и отвлечься от тягостного, мерзкого чувства, которое всё это время сидело где-то на задворках моего сознания, а сейчас, с наступлением сумерек, начало выбираться наружу. И было оно связано с Белёсым, с его мяукающим голосом и шумным дыханием, со слюнявыми губами, с руками, которые могут хватать и стискивать…

Пока я была с Дэном, с Яринкой, пока в крови ещё играл мстительный азарт, всё произошедшее казалось приключением, чем-то интересным и почти смешным, учитывая то, как ловко мы взяли верх над Белёсым. Но чем дальше, тем сильнее веселье уступало место угнетённости, странному чувству потерянности, словно под ногами вдруг исчезла знакомая тропа.

Сидя вместе с Яринкой и другими девочками на разноцветных пуфиках и креслах перед широким экраном, я старалась следить за сюжетом сказки и даже смеялась вместе со всеми в забавных местах, но в душе словно ширилась и углублялась зловонная трясина, в которую я проваливалась всё глубже. Наконец, поняв, что притворяться больше нет сил, я на цыпочках покинула гостиную и вернулась в дортуар. По счастью, там никого не было, никто не стал спрашивать, почему я съёжилась на подоконнике, прильнув головой к стеклу.

Трясина засосала меня почти с головой, в ней было холодно и мерзко. Даже мысли в голове стали тусклыми и какими-то осклизлыми…

Еле слышно открылась и закрылась дверь, послышались лёгкие шаги, и рядом на подоконнике оказалась Яринка. Устроилась напротив меня в такой же позе – руки обнимают согнутые колени, висок прижат к стеклу.

– Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, – глядела она грустно, но понимающе.

– Что? – Я мысленно потянулась к подруге, и это помогло остановить погружение в трясину.

– У нас в подъезде на первом этаже один дядька жил. Мне тогда семь лет было, я только в школу пошла, и он утром стал караулить меня на лестнице, там, где темно, у самого выхода. Сначала шоколадки разные давал, всё говорил, какая я красивая девочка. Потом стал в щёку целовать и по попе хлопать. Ну как бы в шутку, я и внимания не обращала. А однажды сказал, что даст мне денежку, если я его тоже потрогаю… ну там. А я ещё мелкая была, ничего не понимала, вот он взял мою руку и стал водить себе по штанам. Тут наверху кто-то дверь открыл, он испугался, сунул мне шоколадку и ушёл. А на следующее утро опять… только теперь хотел, чтобы я руку ему в штаны засунула, но мне противно стало, я вырвалась и убежала. А после школы рассказала отцу.

Яринка замолчала, уткнувшись носом в колени.

– И что отец? – наконец спросила я.

– Отец побил меня.

– Тебя? За что?!

– Сказал, что если я такая маленькая уже мужчин завлекаю, что дальше будет? Кричал: «Шлюха в доме растёт!» А потом запер меня в кладовке и маме не разрешил открывать. Она меня выпустила, только когда он уснул. Я всё плакала и спрашивала, почему, если это всё так плохо, папа побил меня, а не соседа? Ведь это он придумал такое делать! А мама сказала, что многим людям легче обвинить слабого, чем защитить его. Понимаешь?

– Нет, – призналась я.

– Дэн всё правильно придумал. Если бы ты пошла к Агафье и рассказала, как всё было на самом деле, тебя бы наказали и за планшет, и за то, что в лес бегала, и ещё за то, что на охранника наговорила. Тебе никто не поверил бы. Потому что ты маленькая и девочка. А он взрослый и мужчина. Прав тот, кто сильнее.

Я молчала, обдумывая её слова, а Яринка добавила шёпотом:

– Даже если бы Агафья про себя поверила тебе, а не ему, всё равно наказала бы.

– Да почему?!

– А им это надо? Легче тебе всыпать, чем выносить сор из избы. Это же пятно на репутации приюта.

Я удивлённо покосилась на неё:

– Ты сейчас говоришь как училка или воспитательница.

– А я просто мамины слова повторяю, – хмыкнула Яринка. – Только она говорила про репутацию семьи, за которую беспокоился отец.

– А потом что было? Сосед от тебя отстал?

– Отстал. Но не сразу. Он по утрам так же меня на лестнице ждал, только я хитрее стала – сначала из окна подъезда на втором этаже вылезала на козырёк и уже оттуда спускалась на землю.

Я невольно улыбнулась, а Яринка продолжала:

– Поэтому я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Мне тоже было плохо. И не из-за отца, а просто… ну это как будто… мы часто во дворе в прятки играли, и вот когда тебе кажется, что ты так хорошо спряталась, и вдруг тебя находят…

Яринка замолчала, не в силах подобрать слова. Но я поняла, что она имела в виду, потому что сама ощущала нечто похожее. Как будто с меня неожиданно сорвали невидимую защиту, что-то такое, что позволяло мне на правах ребёнка считать себя неприкосновенной.

А уже ночью, завернувшись в одеяло с головой и почти засыпая, я поняла, что теперь так будет всегда. Что бы ни происходило дальше, ко мне уже не вернётся прежнее чувство безопасности. Вот только это меня ничуть не расстроило – на тот момент я уже поняла, что именно так и начинают взрослеть.

Следующая неделя для меня пронеслась словно в трёх реальностях. В одной я вела привычную приютскую жизнь, ходила в школу, в столовую, делала домашние задания. В другой осваивала премудрости музыкального искусства, училась писать в нотной тетради, неумело давила пальцами на клавиши фортепиано, пела с девочками по вечерам. А в третьей, новой и самой моей удивительной реальности, с головой погружалась в иной мир, который подарил нам Дэн. В мир девочки Алисы из чудесного будущего, что так и не наступило.

В тот вечер, когда мы вернулись из леса, ни я, ни Яринка так и не начали читать. Я – потому что не хотела, чтобы ощущение унизительной беззащитности, охватившее меня после встречи с Белёсым, испортило первое впечатление от книги. А Яринка из солидарности со мной. Было решено, что мы будем прочитывать в день равное количество страниц, чтобы делиться впечатлениями друг с другом. Только не забегать вперёд оказалось ох как трудно!

К чтению мы приступали сразу после уроков, делая вид, что выполняем домашнее задание. Потом мне приходилось отправляться на занятия к Марфе Никитовне, но я брала планшет с собой и в свободные минуты утыкалась в него, чтобы не отставать от Яринки. Поужинав, мы не шли, как обычно, смотреть телевизор в гостиной, а читали в дортуаре, усевшись рядышком на подоконнике.

В Маслятах были разные книги, и бумажные, и электронные, и для взрослых, и для детей, но никогда я не читала ничего более захватывающего и удивительного, чем истории девочки Алисы. Алису я представляла, как живую, она стала моей подругой, я сопереживала ей, беспокоилась за неё и радовалась, что ей довелось жить в таком чудесном мире. Именно радовалась, а не завидовала. Вообще завидовать имеет смысл, только когда есть хоть какой-то шанс получить предмет своей зависти. В моём же случае зависть к Алисиной жизни лишь испортила бы удовольствие от чтения.

Зато я поняла, почему Дэн на вопрос, по какой причине эти книги не рекомендованы к прочтению детям, ответил: «Дабы не смущать юные умы несбыточными мечтами». Вот уж верно! Возвращаться в реальность после путешествия в мир Алисы было невыносимо. Даже воспоминания о Маслятах померкли перед горизонтами, которые открывались там. Путешествовать в космосе и во времени, летать на другие планеты, общаться с представителями иных цивилизаций! А самое главное, чего никогда не было и не будет здесь – это возможность вести себя не как девочка-будущая-жена-и-мать, а как хочется и как интересно. Наверное, именно таких мыслей, которые неизбежно возникнут при чтении об Алисе, и боялись те, кто запретил эти книги.

А ещё перед нами сразу встала проблема. В Алисиных историях часто встречались непонятные нам слова и выражения. Если я благодаря родителям и деду Венедикту знала, что такое, например «орбита», «невесомость», «световая скорость», и могла мало-мальски объяснить это Яринке, то такие слова, как «батискаф», «анабиоз» или «стратосфера», были совершенно не понятны. О значении некоторых мы догадывались сами, а совсем заковыристые я взялась записывать на бумажку, чтобы при встрече показать Дэну и потребовать объяснений. А потом Яринке пришла в голову отличная мысль – пойти в библиотеку.

Нет, в библиотеку мы, конечно, и так ходили, но в основном за книгами нужными для домашних заданий, художественной литературы там было мало, а которая всё же была, являясь редкостной тягомотиной вроде «Ребёнок Иисус» или «Блаженный нищий». В общем, скукотища, которой нам сполна хватало на уроках. Да и не за книгами мы шли в этот раз, а за доступом в интернет. Каждый воспитанник приюта имел право раз в день на сорок пять минут заходить в сеть, искать интересующую информацию. И пусть на школьных компьютерах стояло жёсткое ограничение на любые сайты кроме общеобразовательных, мы всё-таки надеялись найти там ответы. И нашли. Не на все, но большая часть непонятных нам слов отыскалась в школьной энциклопедии. Так что теперь в наш распорядок дня прочно вошли и посиделки в библиотеке.

А в четверг случилось ещё одно удивительное событие. В тот день Марфа Никитовна ближе к вечеру уехала по своим делам, и, следовательно, мы – девочки-певчие – оказались лишены удовольствия собраться в церкви после её закрытия. Поэтому я вернулась в дортуар на час-полтора раньше обычного. И застала там неожиданную картину.

Яринка сидела на полу перед большой выкройкой, а вокруг неё в живописном беспорядке громоздились отрезы ткани, разноцветные катушки ниток, линейки, карандаши и ножницы. От неожиданности я так и застыла в дверях. Яринка при виде меня заметно смутилась, попыталась спрятать за спину руку с зажатой в пальцах иглой, поняла всю бессмысленность этого и перешла в атаку:

– Ты чего так рано?

– Так я… это… мы там… – Поняв, что дар речи вернётся ко мне не сразу, я махнула рукой, закрыла за собой дверь и пробралась к столу, осторожно минуя устроенный Яринкой творческий беспорядок.

Подруга сопела, опустив голову, поэтому я решила, пока её не трогать, и сделала вид, что готовлюсь выполнять домашнее задание. Расчёт оправдался – не прошло и пяти минут тишины, как Яринка разразилась признанием:

– Ну да, я шью! Я сходила к Варваре Петровне и попросилась обратно на продлёнку. И ещё на дом взяла… вот это.

Я повернулась и пригляделась к расстеленной на полу выкройке. Сама я в этом тоже не сильна, поэтому с ходу не разобралась, что на ней изображено. Но Яринка поняла мой невысказанный вопрос и раздвинула руками разбросанные поверх кальки обрезки ткани.

– Это плащ-дождевик, – гордо объявила она. – Точнее, выкройка плаща-дождевика, но я буду шить плащ астронома.

– Это как? – изумилась я.

– Я подумала, что если сшить плащ из чёрной ткани, к нему приклеить большие серебряные звёзды и кометы, а потом из бумаги сделать такой же колпак, то получится совсем как одежда астронома из сказок.

– Может, звездочёта?

– Ну да, правильно – звездочёта, – кивнула Яринка. – Ещё я склею из картона подзорную трубу, и будет совсем классно.

– Ага, классно, – неуверенно согласилась я. – Только ты же никуда такую одежду не наденешь.

– Ну и что? – беспечно отозвалась Яринка. – Здесь надену, вам покажу. Сфоткаете меня. И вообще я шью не для того, чтобы носить, а для того, чтобы сшить.

– Это как Настуся с чепчиком? – догадалась я. – Она ведь тоже в нём не спит.

Яринка пренебрежительно оттопырила нижнюю губу:

– Пфы – чепчик! Такую скукотищу я шить никогда не стану. Вот костюм астроно… звездочёта, совсем другое дело.

С этим я не могла не согласиться. Но всё ещё не понимала главного.

– Ярин… а зачем тебе это надо? Ты же ненавидишь шить.

Яринка снова засопела. Но, видимо, ей хотелось выговориться.

– Просто когда ты начала ходить в этот свой хор, я по вечерам сидела одна, и было очень скучно. А потом ты приходила вся такая… будто тебе там каждый раз подарки дарят, так интересно всё рассказывала, столько нового знала! И мне стало казаться, что я живу совсем никак. Ты вон и к Дэну в лес убегала, и из рогатки стреляла, и петь-играть начала, а я… как мой отец! Он всегда с работы придёт и перед «ящиком» развалится, больше ему на фиг ничё не надо. Так противно стало… А тут ещё Настуся рассказала, как Варвара Петровна решила, что у меня нет никакого ни таланта, ни умения. Тут я прямо разозлилась! Вот и пошла к ней позавчера.

– А она?.. – заинтересовалась я.

– Она обрадовалась. Настуся права, она ж неплохая тётка. Начала мне выкройки показывать, сказала, что я сама буду выбирать, что шить. Вот я и выбрала. И Варвара мне сразу дала и выкройку, и ткань и обещала серебряную фольгу для звёзд достать.

– Она не удивилась, что ты хочешь такой наряд сделать?

– Удивилась. Но по-хорошему. Сказала, что у меня есть фантазия и кри… кря…

– Креативность?

– Точно. Так что теперь буду шить. Но не всякие юбочки-чепчики, а то, что сама придумаю!

Яринка выглядела такой довольной и важной, особенно на фоне последних дней, когда она ходила словно тень самой себя, что я в порыве радостных чувств обняла её и затормошила. Это вылилось в недолгий подушечный бой, после чего мы решили отложить и шитьё и уроки до ужина, вместо этого сев на подоконник читать «Алису».

Чтение шло не так быстро, как этого хотелось. В папке, которую скинул нам Дэн, было восемь книг. Мы не осилили ещё ни одной. Конечно, большую часть времени отнимали школа, домашние задания и занятия после уроков – у меня хор, у Яринки шитьё. Но и оставшееся время не удавалось полностью посвящать чтению, приходилось изображать общественную жизнь, чтобы затворничеством не вызвать подозрений у бдительной Агафьи. Поэтому мы, как прежде, гуляли во дворе и смотрели со всеми телевизор в гостиной. Да и наши соседки по дортуару усложняли процесс чтения. Настуся щебетала без умолку, а Зина взяла привычку предлагать нам помощь в выполнении домашнего задания, если замечала, что мы слишком долго висим над планшетами. Приходилось искать обходные пути. Например, читать под одеялом перед сном, сбавив до минимума яркость экрана. Но это повлекло за собой другую проблему – мы перестали высыпаться и по утрам с трудом вытаскивали себя из постелей.

Таким образом, к моменту нашей очередной встречи с Дэном нами была прочитана всего одна книга.

Яринка поступила благородно. Я думала, что теперь, когда она тоже другая, полноправный член нашего маленького тайного общества, ей захочется ходить на встречи с Дэном вместе со мной. Мне не было жалко, но тогда мы все оставались без прикрытия. Однако в понедельник с утра подруга сказала: