Минус всей моей жизни

– Запомни, Ксеня, если я захочу от тебя уйти, то ни ты, ни твой брачный контракт, ни твой или мой папаша не смогут меня удержать, так что радуйся, что ты еще сидишь в этой машине!!!

Ксюша расширила глаза и на ее лице мелькнул дикий, бесконтрольный страх, а сзади вдруг послышался голос Насти:

– Папочка, а тетя Женя с тобой работает, да? Она такая хорошая! Может, позовем ее к нам в гости??

Сергей вздрогнул и отодвинулся в свое кресло, снова ощутив сильный болевой шок, даже не видя, где он паркуется, и снова думая лишь о ней, о Жене…

– Нет, Настена, она стеснительная, в гости не пойдет. – тихо ответил он, а Ксюша вдруг триумфально улыбнулась и шепнула:

– Может, от меня ты и сможешь уйти, а вот от Насти – вряд ли… Разведешься со мной – и больше никогда дочь не увидишь, понял??

Она кровожадно улыбнулась, врезав Сереже по больному месту своими словами и отправив в глубокий нокаут, и довольная вышла из машины, оставив его лишь безнадежно и пусто гореть в собственном мучительном аду.

*** «Плюс»

Женя ехала домой, рыдая в голос и радуясь, что ее никто не слышит, а водители из соседних машин обычно избегают заглядывать к соседям по пробке в кабины… И это давало ей возможность рулить, почти не разбирая дороги от слез.

– «Место мое здесь.

Пусто и холодно мне

От тоски и молчания. Рвется надежды нить.

Место твое здесь.

Руки мои берешь и греешь,

Нежным дыханием, вновь заставляя жить.

Сердце мое здесь.

Где подо льдом сокрыты все мечты и желания,

Брошенные на дно.

Сердце твое здесь.

Бьется так часто всем назло твоим обещаниям

Все повторить за мной…»

Голос эхом отражался от болезненных глубин Жениного сердца, задевая самые тонкие струны ее души, заполняя каждую клеточку, обреченную на вечное одиночество и ту самую пустоту и холод, о котором пело радио в машине… Она не верила во все это, она не понимала, что же ей теперь делать? Как жить дальше?

Как будто на широкую и далекую дорогу вдруг опустился густой туман, закрыв от нее будущее, спрятав от нее понимание ее смысла жизни… Наверное, ей суждено быть одной. Не зная любви, счастья быть нужной кому-то… И не важно, любит ее Сергей или нет. Важно лишь то, что Женя никогда не сломает счастье никому, тем более – ребенку, чтобы построить на нем свое счастье. Она всю жизнь презирала и укоряла тех, кто уводит мужчин из их семей, не понимая, как можно ломать и рушить чью-то жизнь?.. А теперь ей открылось и это. Но она не сможет, не сможет… Уж лучше умереть!

– «Дыши как можно дольше,

Не сдавайся.

Иди за мной по краю,

Не пугайся.

И рук замерзших бережным дыханием

Согрей и стань моим очарованием…»

Женя выдохнула, заплакав еще сильней от огромной черной ямы, развернувшейся внутри нее, сжирающей ее внутренности болезненным червем, сжигающей до пепелища все ее мечты…

А вот и дом, милый дом. Женька забежала в свою квартиру, исчезнув, испарившись в своей комнате и, переодевшись в ночную рубашку, она залезла под одеяло, желая пережить это, пережить эту ночь, завтрашний день и все последующие дни, не несущие ей ничего хорошего…

Тело дрожало, дрожал телефон рядом на тумбочке, оповещая о десятках входящих звонков, но Женя не могла слышать его голос, разрывающий ее на части…

Минута еле-еле перетекала в следующую, день все никак не кончался, став черной-пречерной, болезненно пикающей линией в ее замерзшем, резко потухшем теле, когда же наступит тишина?..

Слезы льются, сзади мама и отец, и даже Поля, все хором что-то говорят ей, но она не понимала ни слова, чувствуя лишь собственную боль от разрыва, от резкого и неожиданного конца…

А всего несколько часов назад она считала, что у нее все будет хорошо с Сергеем! Всего несколько часов назад он гладил ее руку, и она вспыхивала огоньком надежды, веря, что ситуация разрешится в их пользу… Как?.. Почему?.. Зачем он играл с ней столько времени, если… Боже, Боже, Женя даже в голове не могла произнести эту фразу… если он был ЖЕНАТ??? Как он мог так с ней поступить??? Она же, как дурочка, влюбилась в него, умирала, горела, готова была на все ради него! А он… сделал ее своей игрушкой?? Развлечением на время? И после поцелуев с ней он шел к себе домой и ночевал со своей женой?

Женя закричала от новой боли, от злости на него, от невероятной, всепоглощающей обиды, а холод в ее теле, долбящий каждую мышцу нервной дрожью, вдруг сменился жаром… Голова плыла в тумане, слезы смочили всю подушку, жарко, жарко и ярость! «Ненавижу, ненавижу, ненавижу! За что он так со мной?.. Знал ведь, что не будет между ними, в итоге, ничего, кроме интрижки! Так зачем?.. Издевался?»

Новая вибрация мобильника, и Женя вздрогнула, отчаянно вспыхнув с новой силой, вдруг вспомнив его слова в кабинете сегодня… О том, что он сходит по ней с ума… Что она прекрасна… Что он не позволит никому и близко к ней подходить…

Разбитая любовь вновь захватила ее горящей волной боли, Женя заметалась по подушке, с трудом открыв горящие глаза и отчаянно всхлипывая, умирая, умирая… А в комнате было темно, а в комнате уже царила ночь, но Поли не было… Почему Полины нет?.. Женя не могла ничего понять, мобильник жужжит… Боль во всем теле, сердце долбит в уши страшным исходом, страшной мыслью о самой главной потере в ее жизни, и ужас, ужас… Женя не слышала, она кричала…

Яркий свет пробился сквозь мрак из коридора… В комнату забежала мама… Женя потянулась к ней, как к якорю спасения, чтобы она вытащила ее из пропасти, помогла ей, сказала, что делать, как пережить то, что произошло… Жар, в комнате будто костер разожгли… Сквозь пляшущее перед глазами пламя, Женя с трудом оторвала голову от подушки и пересохшими губами прошептала:

– Мама…

Дарья Федоровна поспешно опустилась около Жени на кровать и крепко-крепко обхватила дочь, прижав к себе, а ее губы осторожно коснулись ее лба, и она вдруг воскликнула:

– Боже мой, дочка! Да у тебя жар! Эдик! – крикнула она в дверь. – Женя заболела! Неси жаропонижающие! – она снова заботливо и очень встревоженно посмотрела на дрожащую Женьку и ласково погладила ее по голове, успокаивая:

– Тихо, тихо, дочка, не плачь! Все разрешится, вот увидишь! А сейчас нам с тобой полечиться надо, ладно, Жень? Тихо, тихо… Не надо, Женечка… Милая, ты же знаешь, ты не одна, у тебя есть я и папа, и Полина… Мы все вместе поможем тебе, все будет хорошо, Женя, все будет хорошо!

Женя хотела сказать что-то, но не могла, уплывая на огненной лаве куда-то в черную темноту и лишь видя перед собой его лицо, лицо Сережи, с улыбкой нежно глядящее на нее, и прикосновение его руки к своей щеке… Волшебство, которого никогда больше не будет. Магия чувств, когда находишься рядом с тем, кого любишь… Всему пришел беспощадный и безоговорочный конец.

*** «Плюс»

И целая неделя прошла в борьбе с невесть откуда взявшимся ОРЗ, сжимающим Женю в свои болезненные тиски и испытывая на прочность высокой температурой, кашлем и ужасно больным горлом, добивая ослабевшую девушку назойливым насморком и как бы мечтая или надеясь, что она, все-таки, не выживет…

Но ни высокая температура, ни слабость, ни боль физическая не могли высушить ее слезы, не могли успокоить бешеное сердце, превращающееся почти каждую секунду в огромный, тугой ком, мешающий дышать, сводящий с ума одной лишь мыслью о том, что произошло… Катастрофа… Обман… Зачем, зачем, зачем он так с ней поступил? Почему не остановился, когда понял, что она влюблена в него? Зачем продолжал игру, зная, что она закончится для Жени лишь страданиями? Как же можно так…

На второй день, когда температура на время спала, и Женя смогла немного продохнуть, не чувствуя кипящей лавы в безумной голове, мозги в которой словно кто-то дубинкой лупасил, в комнату вошла мама и, осторожно сев на край кровати, ужасно обеспокоенно взглянула на дочку, глядящую пустым, невидящим взглядом в потолок:

– Женя. Это из-за него, да? Из-за Сергея? – тихо спросила она, а Женька вздрогнула, услышав его имя и почувствовав новый поток слез, подошедших к ее горлу болезненным комком.

Она медленно посмотрела на маму, не зная, как ей сказать, боясь даже произнести вслух свою мысль, которая парализовывала ее не хуже энцефалитного клеща, но мама должна была знать, она ужасно волновалась, Женя видела это по ее глазам, под которыми залегли темные тени, и, вздохнув, ощущая слезы в горле, шепнула:

– Да, мам. Он… он… он женат. И у него есть ребенок.

Все, слезы выстрелили, как из водного пистолета, Женя прижала бледные, холодные руки к пылающему лицу и зарыдала, не в силах остановить страдание, а мама сокрушенно покачала головой:

– Женя, Женя, Женечка, не плачь, дочка, подожди… Он не говорил тебе? Ты не знала?

Женя закивала, продолжая рыдать, а мама отняла ее руки от лица и, вздохнув, проговорила:

– Знаешь, Женя… Иногда, мне кажется, бывают такие ситуации, что лучше поступиться некоторыми принципами, иначе не будет счастья ни тебе, ни тому, кто от тебя зависит… Сергей совершил ошибку… Но единственное, что сейчас действительно важно, так это то, любит он тебя или нет.

Женя расширенными глазами посмотрела на маму, от изумления даже перестав плакать.

– Мама! – прохрипела она больным голосом. – Ты… ты что такое говоришь?? Поступиться принципами??? То есть… то есть увести его из семьи ради собственного счастья?? А как же его дочка? Она же такая маленькая!! Она что, обречена быть несчастной?? Только потому, что какая-то рыжая дура влюбилась в ее отца??? Мам, это что за ужасы жизни вообще?!? Ты сама! Ты меня учила по-другому!!!

Мама вдруг улыбнулась и тихо проговорила:

– Я думаю, ты преувеличиваешь насчет несчастья ребенка… Многие семьи растут без отцов, и это плохо, да… Это несет в себе определенные последствия… Но не всегда оборачиваются несчастливым детством. Другое дело – если он любит свою жену, а с тобой… с тобой просто поступил подло… Но знаешь, – вдруг пожала она плечами, – когда он приходил к нам домой, мне показалось… Мне показалось, что он очень сильно влюблен в тебя. Ну а твое поведение и волнение выдавало тебя с головой. – она наклонилась и поцеловала ошеломленную ее словами Женю. – Подумай об этом, дочка, и не руби с плеча. Мы все ошибаемся в жизни! Мы легко ставим крест на тех, кто сошел с правильного пути, но каждый, даже самый глубоко запутавшийся человек заслуживает второго шанса… Поверь мне.

И мама вышла, а Женька, приняв очередную дозу таблеток, влив в себя малиновый чай и отвратительное молоко с медом, вдруг впервые заснула крепко и без сновидений.

Но даже последующие несколько дней, по крупицам возвращающие ей здоровье, не могли дать ей трезво обдумать мамины слова, потому что гнев, злость сокрушительной, отчаянной волной душили Женьку, которая как-то не особо сопротивлялась этим чувствам, и ужасно, ужасно бесилась, ненавидела Сережу за свою боль, за обман, за несчастье, за испорченное будущее, что в результате вылилось в категорическое игнорирование его звонков, разрывающих ее телефон по сто раз на дню.

– Наверное, я уволюсь. – грустно сипела Женька в пятницу вечером, сидя в своей кровати и безэмоционально жуя картофель фри, любезно возникший перед ней, как и несколько видов бургеров, исчезнувших в ее желудке пятнадцатью минутами ранее по мановению волшебной руки Игорька Сторожева, сидящего напротив нее на стуле и с самым своим любимым лицом таращившегося на маленький экранчик на своих очках, размахивая перед носом пальцами и что-то там интенсивно листая. – Как я смогу каждый день ходить туда и работать с ним? Это выше моих сил, Сторожев… Найду что-нибудь получше…

– Получше?!? – насмешливо воскликнул Игорь, на секунду перефокусировав зрачки на подругу. – Получше той цифры, что ты мне называла, в рублевом эквиваленте, у нас получают, наверное, только начальники отделов какие-нибудь! Не дури, Женька, ты обещала накопить Поле на путевку, забыла, что ли, совсем со своими шурами-мурами??? Да еще помиритесь вы сто раз, не волнуйся. Ты же любишь его, вроде, у тебя вон, все лицо от любви мокрое.

Женя сердито бросила в него картофелем и возмущенно прохрипела:

– Вот же идиотина ты, Игорь! Я же тебе сто раз говорила – это не имеет больше значения! Он обманывал меня, играл со мной, как с Барби-дурой, у него семья! Конец истории… А любовь… – Женя тяжело вздохнула, откинувшись на подушку. – А любовь пройдет, наверное… Если сделать так, чтобы мы друг другу на глаза не попадались.

Игорь с насмешкой посмотрел на Женю и покачал головой:

– Дура ты, Женька, гамбургеров, что ли, переела?? Любовь пройдет! Любовь не проходит, балда, только если это лишь увлечение и больше ничего. Книг ты о любви совсем не читала, видимо??

На тумбочке снова зажужжал мобильный, и Женька дернулась, ощутив, как тугой, болезненный узел подскочил прямо к ее больному горлу, а в голове мелькнула одна сумасшедшая мысль с яростной надеждой: может, это он?..

Да, да, это его номер, его номер, облегчение, сердце трепещет – он все еще хочет поговорить с ней!!! Женя даже заулыбалась, проклиная свою глупую привязанность к нему несмотря ни на что, ощущая, как неистово сжимается ее сердце, но тут же вспомнила о его обмане, и ярость, бешеная, горячая, кипящая и ужасно болезненная ударила ей по вискам, она покраснела и, едва дыша, отвернулась, чувствуя обжигающую пульсацию во всем теле.

– Опять звонит. – спокойно констатировал факт Игорь, вытянув шею и посмотрев на экран мобильника. – Поговори…

– Нет, нет, не хочу, не хочу, не хочу слышать!!! Знать не желаю!!! Пусть катится ко всем чертям!!! Ни за что!!! – заверещала в бешенстве Женя и закашлялась, сорвав больное горло, а Игорь с укором посмотрел на нее:

– Ты как маленькая, Женька, ей Богу! Хоть он мне и не нравится, но так тоже нельзя. Ты хотя бы его выслушай, а потом уж посылай, тем более, судя по количеству звонков, он так просто не отвяжется.

Женя гневно посмотрела на Игоря и дрожащей рукой взяла мобильник, чувствуя жжение на лице и даже в коже рук, едва дыша от охватившего ее волнения, смешанного с глубокой, яростной обидой.

– Ладно. – тихо и угрюмо сказала она и нажала на кнопку приема вызова. – Ты что, Сережа, сам не можешь догадаться со сто пятидесятого раза, что я не хочу с тобой разговаривать? – гневно прошипела она в трубку хриплым, больным голосом, а в ответ услышала вполне ожидаемое:

– Мать твою, Женя!!! Наконец-то!!! Что с тобой?!? Как ты себя чувствуешь??? Женя, а ты сама-то, со сто пятидесятого раза не могла догадаться, что я хочу поговорить с тобой??? – требовательно и гневно проорал в своем стиле Сергей, и Женя тоже вспыхнула новым приступом ярости.

– Да плевать мне, чего ты хочешь, Сережа!!! И не ори на меня! – она закашлялась и хрипло продолжила, чувствуя, как все внутри нее дрожит от неописуемого гнева:

– Мое здоровье тебя не касается, и разговаривать с тобой я не буду, не буду, не хочу, не хочу тебя видеть, не хочу тебя слышать!!! Оставь меня в покое, слышишь? Отстань!!!

– Женя! Прекрати! Успокойся! – скомандовал Сергей и тут же добавил в жестком, беспрекословном тоне:

– Нам нужно поговорить, ты многого не знаешь. Выходи. Я жду за дверью.

Женька вытаращила глаза, чуть не подавившись картофелиной, которую только что взяла в рот, и возмущенно воззрилась на Игоря, глядевшего на него недовольно и укоряюще.

– Нет, ты посмотри, он за дверью ждет! – сообщила другу новость Женя, и Игорь, удивленно подняв брови, кивнул на выход:

– Так иди! Чего расселась, Зябликова!

– Еще чего! – гневно отрезала Женя, а Сергей тут же ревниво и недовольно спросил:

– Ты с кем там разговариваешь?? Со слизнем этим, что ли?.. А, да черт с ним, Женя, давай, давай, сколько я тебя ждать буду?!?

– Это тебе надо, хоть до скончания времен сиди, плевать я хотела с высокой колокольни, Сережа!!! Никуда я не пойду, мне не о чем с тобой разговаривать, иди домой, к жене, а от меня отстань навечно, слышишь??? – прокричала, насколько позволяло больное горло вперемешку с кашлем, Женя, кипя от бешеной злобы, и тут же возмущенно добавила:

– И не смей мне приказывать! Я не на работе сейчас, понятно?

Тяжелый и гневный вздох в трубке, а затем новый ор, да такой сильный, что даже Игорь подскочил, вытаращив на телефон глаза:

– Понятно, Женя, а теперь ИДИ И ОТКРОЙ ЭТУ ЧЕРТОВУ ДВЕРЬ, ИНАЧЕ Я ПОЗВОНЮ В МАЛЕНЬКИЙ ЧЕРНЫЙ ЗВОНОЧЕК И ПОПРОШУ ТВОЮ МАМУ ПУСТИТЬ МЕНЯ К ТЕБЕ В КОМНАТУ, ДАЮ ТЕБЕ ТРИ СЕКУНДЫ: РАЗ…

– Да что же это такое, ты что, совсем офонарел??? – заорала Женька, срывая остатки голоса и схватившись за горло от жгучей боли. – Мама тебе не откроет, я ей все рассказала, так что можешь не стара…

– ДВА!!! – прогромыхал Минаев, а Игорь выпучил на Женю глаза:

– Женя, иди, иди, пока хуже не стало…

Но Женя не слушала Игоря, потому что в трубке вдруг раздался какой-то щелчок, и в динамик вплыл еще один решительный и скрипучий голос:

– Это кто тут шумит на весь подъезд, и как не стыдно, хулиганье! Щас милицию вызову!!! Ба! Да ведь это ты! Это ж ты у моего Игорька невесту отбиваешь! А ну пошел вон отсю…

– Захлопни варежку, бабуля, не до тебя сейчас! – грубо ответил Сергей, и Женя так и подпрыгнула, чуть не умирая от возмущения и, кажется, догадываясь, что сейчас ему устроит «бабуля», которую Женька сразу идентифицировала по голосу как Раису Васильевну и которой Сергей мило посоветовал прикрыть свой ротик с великолепной вставной челюстью, а Сережа, тем временем, снова громко прорычал в трубку:

– Женя, выходи, или…

– Ах ты грубиян этакий, да я сейчас тебя с лестницы спущу, харю невоспитанную, и милиционеров позову, чтобы научили тебя вежливости, гада такого… Так… где тут телефон у меня был… – услышала Женя яростный стрекот Раисы Васильевны и в ужасе вытаращила глаза на Игорька, который ни сном, ни духом не предполагал, что сейчас творилось в подъезде.

– Игорь! Срочно дуй на площадку!! Сережа бабушку твою послал, она ментов вызывать собирается!! Ну! Не сиди!!! – в панике пролепетала Женька, и Игорь, вытаращив глаза, тут же подскочил и, бросив на ходу: «От твоего любимого у нас у всех одни неприятности!», – выскочил из комнаты, а действие в подъезде набирало обороты:

– Женя! Выходи сейчас же, давай поговорим, хватит уже меня избе…

– А ну пошел вон отсюда, ирод проклятый!! Думаешь, костюм приличный одел – и все можно, да? У Жени совсем с головой плохо, если она тебя выбрала… Ну? Текай давай, говорю же…

– Да отстань ты от меня, бабка! Иди домой, бигуди для челки стирай, не мешайся под ногами!! – снова гневно приказал Раисе Васильевне Сергей, и Женька бешено закричала:

– Сережа!!! Прекрати с ней так разговаривать!!! Как у тебя вообще…

– ТРИ. – сказал Сергей, и через секунду Женя, помимо громкого вопля в трубке бедной, обиженной старушки, услышала тихое треньканье звонка из коридора, затем щелканье входной двери и дальше какую-то несуразицу слов и голосов:

– Бабушка! Ты чего??? Иди домой, он к Женьке пришел!

– Да я ентого наглеца сейчас ремнем-то отхожу, чтобы хоть поздно, но все-таки воспитывать начать…

– Жень, Жень, выходи…

– Так, что тут за ор??? Раиса Василье… Ты!!! Ты!!! – это уже бешеный рев ее папы вклинился, и Женька поняла, что мешкать больше нельзя. Она вскочила и, бросив телефон, помчалась к двери, умирая от гнева и смеси разных других чувств.

А в подъезде ее глазам предстала следующая картина: Игорек едва сдерживает бешеный натиск и скрипучие крики обиженной и разозленной Раисы Васильевны, машущей руками и трясущей своей закрученной челкой, отец в своих неизменных шортах и футболке, размахивающий битой, за которую в огромном ужасе вцепилась мама, что-то громко ему крича, а посреди этого бедлама стоял с абсолютно бесстрашным и наглым, нетерпеливым видом Сергей, развязно сунув руки в карманы брюк и хмуро, но вызывающе поглядывая на Эдуарда Петровича, который громко кричал:

– …из-за тебя моя дочка так плакала несколько дней, что даже заболела!!! Да как ты посмел… – пи-пи-пи, много нехороших слов подряд, Женя поморщилась. – …да я тебе сейчас своей битой все ребра пересчитаю, слышал, гад???

– Эдик! Эдик, успокойся!! Перестань, им поговорить надо, Эдик!!! – кричала мама, повиснув на папиной бите, а Сергей невозмутимо и твердо заявил:

– Бейте. Можете даже убить. Но я не уйду, пока не поговорю с ней.

– Не волнуйся, Эдик, я уже милицию вызвала! Уж они-то ему мозги поставят на место!!! – скрипела Раиса Васильевна.

– Бабушка! Ну что ты наделала??? – возмущенно кричал Игорь, и Женя в ужасе всплеснула руками, вылетев в коридор и, быстро обув кеды, выскочила к Сергею в подъезд, наступив на какие-то осколки… Под ногами валялся разбитый сотовый телефон, но Жене пока некогда было об этом думать:

– Да вы что все, с ума посходили??? – закричала она, тут же закашлявшись. – Раиса Васильевна! Какая милиция?? Немедленно отмените вызов! Здесь что, убивают кого-то, кроме вашей завышенной самооценки??? – и, не дожидаясь бешеного крика бабушки Игоря, теперь уже обращенного на нее, она посмотрела на отца, пышущего яростью до такой степени, что даже усы вздымались, и возмущенно проговорила:

– Пап! Ну ты-то что делаешь?!? Убери биту, сейчас же! Мам, уведи его, нам с Сережей поговорить надо. – сказала она, едва дыша, и все вокруг, что-то возмущенно ворча, шепча, бурча и восклицая, наконец, разошлись по квартирам, оставив Женю и Сергея вдвоем.

Женя возмущенно и гневно посмотрела на него, чувствуя, как болезненно екнуло его сердце, тут же сорвавшись с места и помчавшись куда-то в дальние края… Он посмотрел на нее внимательным, жадным взглядом, нежно, но с большой долей отчаяния оглядев ее бледное лицо, темные круги под глазами, розовый топ на лямках и серые спортивные штаны, провисшие под коленками миловидными и веселыми пузырями… Через боль, через обиду, через гнев Женя вдруг почувствовала, как ее все равно, с неистовой силой тянет к нему, как она желает тонуть в его серых, внимательных и решительных глазах, как ей хочется коснуться его, ощутить мужскую силу его тела, почувствовать его сумасшедшую энергетику…

Ну почему, почему она не может отвязаться от него?? Почему все равно умирает от его близости, хоть и злится на него, хоть и ненавидит сейчас всеми фибрами своей души?.. Что же это за издевательство-то такое???

– Ты совсем, что ли, уже??? – возмущенно прохрипела она, поморщившись от боли в горле. – Ты зачем орал? Зачем Раисе Васильевне хамил?? А… а это что?? – она посмотрела на обломки от очень даже недешевого телефона и поспешно отступила, чувствуя хруст под своими кроссовками.

Сергей внимательно и ужасно ненасытно смотрел на нее, не отводя глаз, поэтому он просто безразлично пожал плечами и проговорил:

– Разбил.

– Разбил? – Женя выдохнула и присела, очень жалея дорогой аппарат и взяв несколько кусочков пластмассы в руку, растерянно глядя на них и пытаясь сообразить, как можно это склеить.

Сергей импульсивно наклонился к ней и, взяв ее за запястья, легко поднял, поставив на ноги и заглядывая в глаза отчаянным, нетерпеливым взглядом:

– Женя, да черт с этим телефоном, ты о чем думаешь, вообще?!? Жень… – снова позвал он ее, а Женя, ощущая, как обожгли его руки своим прикосновением ее кожу, тяжело выдохнула и гневно отошла от него, присев на корточки у стены и устало, с болью глядя на него:

– Ну давай. Поведай мне, чего я еще не знаю о тебе, твоей жене и шестилетней дочке. А может, я чего-то и о себе еще не знаю? – гневно закончила она, а Сергей вздохнул, нахмурившись, и легко запрыгнул на стык перил, не обращая внимания на свой дорогой костюм, тяжело проговорив:

– Это фиктивный брак.

Женя даже вздрогнула, совсем не ожидая ничего подобного и даже на мгновение перестав злиться.

– Как это – фиктивный???

– Очень просто. Обычная договоренность Ксюшиного отца и моего. Если бы я не женился на ней, Кроповницкий забрал бы у моего отца весь бизнес и пустил бы нас по миру… А значит, мой папа в не очень мягкой форме попросил меня жениться на ней, чтобы сохранить свое влияние и «Черный полюс», а также множество других проектов.

Женя в ужасе смотрела на него, не веря, что такое вообще возможно… Отец заставил сына жениться на ком-то, ради… денег? Работы?

– Но… зачем… почему именно жениться? Есть много других способов шантажа…

Сергей печально и холодно ухмыльнулся.

– Ксюша. Она влюблена в меня. Была. – добавил он, а Женя с болью и ревностью понятливо кивнула. Ну конечно. Как же иначе? – А я…

– Вел себя с ней как обычно? – усмехнулась Женя. – Ну ясно тогда, почему ей в голову пришел такой вариант. Разве тебя по-другому привяжешь?

Сергей хмуро посмотрел на нее, чуть склонив голову, и Женя вздрогнула, заметив какую-то искру в его взгляде…

– Странно, что именно ты говоришь мне об этом. В общем, между нами заключен брачный контракт на десять лет, по которому Ксюша должна родить Кроповницкому внука, а я не могу развестись с ней, поскольку тогда весь мой бизнес уплывет в ее руки, а значит, в ее семью. И если это произойдет, мой папочка выжжет меня сигаретой со всех семейных фотографий.