Жажда. Темная вода

– Не позволю.

Суворов выпрямился струной. От негодования у него задергался глаз.

– Они оскорбили Гортранс, плюнули в лицо мне лично!

Губернатор опустился в кресло, достал из стола красную папку, открыл.

– Существует подписанный всеми общинами Табель безопасности. В нем определена процедура для подобных случаев.

– Трибунал? – Суворов поперхнулся.

– Я не могу позволить вам вершить в кольце самосуд. Что подумают остальные общины? Мы с вами цивилизованные люди и не можем допустить анархии.

Суворов собрался с мыслями и кивнул. Отпустив поклон, направился к двери, затем обернулся, сказал:

– Объявляйте трибунал. Я достану доказательства.

Дверь захлопнулась, послышались быстро удаляющиеся шаги.

– Он напуган, – прозвучал голос из темноты.

– Ты прочитал его мысли? – спросил губернатор.

– В этом нет нужды. У него на лице написано.

– Хочет забрать рынок себе и устранить конкурента. Может быть, он сам все подстроил…

– Маловероятно. Я все же заглянул ему в голову. Он верит в то, что говорит.

Губернатор вздохнул.

– Это и опасно.

Чекист вышел из темноты, остановился за спиной Ивана Ивановича. Он дышал сбивчиво, вкладывая недюжинные силы в каждый вдох. Губернатор тем временем следил, как внизу из здания выходит Суворов и садится в машину.

– Батя, старый дурак, что же ты наделал…

– Гортранс лишил их заработка. Это был вопрос времени, когда они сорвутся.

Губернатор с горечью кивнул.

– Суворов не отступит, даже если придется разрушить все, что вы создали, – сказал Чекист. – Его можно остановить.

– Только он может контролировать этот сброд дружинников. Когда придет время, они понадобятся нам. Кремлевская гвардия не справится в одиночку.

– Объем производства воды неуклонно падает, наращивать его нечем. Население в обеих общинах растет и совсем скоро те или другие не смогут обеспечивать водой своих людей. А вы знаете, на что способна жажда.

– Если начнется гражданская война, я не смогу ее контролировать.

– К тому же скоро мы столкнемся с силой, по сравнению с которой этот конфликт – ничто. Мы должны бросить все на подготовку обороны и не отвлекаться на внутренние склоки. Цены на воду растут, скоро неминуемо начнется дефицит. Сокращение популяции кольца пойдет всем на пользу, снизит напряженность. Гортранс может заменить Мид, но не наоборот.

Губернатор кивнул.

– Процедура должна выглядеть законно, иначе Гарднер и Гум испугаются, что подобное может произойти и с ними.

Гибель Мида нужно обставить так, чтобы это выглядело как последствие их собственной вины. Попрание одними всех законов кольца, и вынужденный ответ цивилизованного сообщества.

Обернувшись, Иван Иванович увидел перед собой худой, скрюченный силуэт.

– У Суворова должны появиться доказательства.

– У меня в Миде есть свой человек.

***

«Ты же не бросишь меня, пап?»

«Никогда».

Кобальт проснулся посреди ночи весь в поту. Жуткий сон. Сотни летающих тварей атаковали Мид, сталкеры сражались отчаянно, но против такой силы у них не было шансов. Твари врывались в окна, раздирали мощными челюстями стальные ставни, рвали людей на части. На фоне пылающего огнем Мида в раскаленном воздухе витали душераздирающие крики женщин и детей.

До утра он просидел за чтением старых газет и распечаток с новостных сайтов.

«На Мадагаскаре сто человек стали жертвами неизвестной болезни. ВОЗ отправляет на остров лучших эпидемиологов»;

«В Африке зафиксировано уже больше пяти тысяч смертей. ВОЗ объявило эпидемию и рекомендует странам закрыть границы»;

«Неизвестное заболевание, которое уже окрестили Новой чумой, поражает не только людей, но и животных. В Египте наблюдается массовая гибель домашнего скота»;

«Повальное закрытие границ не спасает от распространения Новой чумы. Первые случаи зафиксированы в США, Канаде, Китае и Германии»;

«Нет оснований для паники! „Граница полностью под контролем. Инфекция не проникнет в страну“, – заявил глава Минздрава России»;

«Ученые растеряны! До сих пор не удается выявить возбудителя Новой чумы. Количество погибших превысило сто тысяч человек»;

«От Новой чумы в Москве умерло три тысячи триста двадцать три человека, и цифра постоянно растет. Во всем мире счет смертей идет на миллионы. Власти ввели карантин: закрыты все развлекательные центры, рестораны и кафе, гражданам рекомендуется не покидать свои квартиры, избегать большого скопления людей, тщательно мыть руки и носить маски»;

«Специалист по биологическому оружию: – „Это спланированная атака мирового правительства!“».

«Ученые ВОЗ подтвердили, что Новая чума не передается от человека к человеку. Возбудителя болезни ищут в воздухе, еде и воде».

«Это должен знать каждый! Симптомы Новой чумы: удушье, лавинное потоотделение, рвота, синюшность кожи, бред, потеря сознания»;

«Ванга и Нострадамус предсказали появление Новой чумы. Эксклюзивные подробности предсказаний, которые ранее никогда не публиковались»;

«„ЭТО – ВОДА!“ Немецкие ученые из университета Роберта Коха доказали, что возбудитель Новой чумы находится в воде»;

«Минздрав предупреждает об опасности пить воду из городского водопровода»;

«Бутилированная вода, соки и газированные напитки исчезли с полок магазинов»;

«В крупных городах страны наблюдается транспортный коллапс. Мы опросили людей. Многие сами не понимают, куда бегут».

«ДОЖДЕВАЯ ВОДА ОПАСНА!!! Власти открывают точки раздачи чистой воды из водоразборных колонок».

«Многочисленные попытки очистить воду провалились. Все известные науке фильтры неэффективны»;

«Биологи нашли странные мутации у некоторых видов рыб. „Мы никогда не видели ничего подобного. Уверен, это никак не связано с новым заболеванием“, – прокомментировал новость профессор Фридрих Щварц из Цюриха»;

«Теория – возбудителем Новой чумы является микроскопический паразит. Подобные виды живых организмов науке неизвестны. Ученые поражены скоростью его распространения»;

«Библейский апокалипсис или недальновидность ученых? Представители церкви уверяют, что святая вода безопасна»;

«„Мы бессильны перед темной водой. Простите нас“. Интервью нобелевского лоуреата профессора Эдельмана»;

«Городские службы Москвы не в состоянии своевременно утилизировать тела погибших. Власти обращаются к гражданам с просьбой самостоятельно доставлять мертвых родственников для погребения. Список адресов братских могил:…»;

Печатные станки остановились, когда некому стало их обслуживать. Еще некоторое время обновлялись новостные сводки в сети, вскоре не стало интернета и мобильной связи. Дольше всего проработала стационарная телефонная сеть. Основным источником связи и самым дорогим предметом после воды стали переносные радиостанции.

Дмитрий не знал, выживут ли они с Юлькой, поэтому стал фиксировать на бумаге все происходящее – вдруг записи дневника помогут потомкам лучше понять, что на самом деле пережили люди в этот страшный период истории.

08 июня.

«Несколько дней молчат Евстафьевы за стеной. Сегодня появился неприятный запах. Юльку тошнит. Взломал дверь, нашел тела. В квартире полно пустых бутылок. Раньше воду им приносил сын. Наверное, он погиб, поэтому старики остались одни. Виктор Иванович прошел афган, гордому офицеру не хватило духа попросить соседей о помощи. Чувствую облегчение, мне не пришлось отказывать ему, глядя в глаза. У нас с Юлькой запасов всего на два дня осталось. Завтра иду к колонке пораньше, может повезет. Евстафьевых похоронил во дворе дома у детской площадки. Это восьмая могила там за неделю».

09 июня.

«Стал свидетелем драки двух мужчин, один пытался пролезть к колонке без очереди. Вмешалась полиция. Второй обронил полную бутылку с водой, ее тут же стащили. Теперь понимаю, что одному ходить к колонке опасно, по дороге назад могут избить или даже убить. Договорился с родным братом Серегой, теперь будем страховать друг друга».

11 июня.

«Юлька просилась пойти со мной утром за водой. Не разрешил. Слишком опасно. Ей скучно одной дома. Услышал в очереди, что на Таганке дают бесплатные спектакли с целью подбодрить людей в трудное время. Сходили вечером. Очень понравилось, хотя на актеров было жалко смотреть».

12 июня.

«Уже месяц нет новостей из внешнего мира. Где власти? Что происходит? Больше темной воды людей пугает только неизвестность. Слухи лучше не слушать, в толпе говорят такое, что голова кругом».

15 июня.

«Колонка на Марьинской иссохла. Теперь хожу за восемь километров к другой. Сегодня простоял девять часов в очереди. К концу дня сняли полицейский кордон. Судя по всему, последние дни парни дежурили по своей инициативе. Их можно понять, у них тоже семьи. У колонки началась давка, люди словно озверели. Лезли вперед, дрались, кто – то открыл стрельбу, были убитые, но и это никого не остановило. В итоге остался без воды».

19 июня.

«Трупы лежат на жаре прямо на улице, их никто не убирает. Удивительно как быстро к этому привыкаешь. За два месяца жизнь кардинально изменилась, мы словно провалились в прошлое на тысячу лет. Теперь, кажется, той, другой жизни, и не было никогда. В городе больше нет ни полиции, ни скорой помощи, ни пожарных. Отключено электричество. Если доживем до зимы, замерзнем насмерть. Создается впечатление, что осталось не больше пяти процентов населения. Те, кто успел – уехали. Говорят, на выезде заторы из брошенных машин, разгребать их некому. Сегодня услышал в очереди слух, что в городе заметили каких – то странных крыс – переростков, которые поедают мертвых. Похоже на обычную страшилку».

21 июня.

«В версию, что воду отравил некий паразит из космоса, никто не верит. Поговаривают, что была утечка смертельного вируса из американской секретной лаборатории. Или китайской. Или французской. Что это за вирус, который способен испаряться вместе с водой? Теперь становится понятно, как он так быстро распространился по всему свету. Круговорот воды в природе. Заражены все океаны, озера и реки мира. Чистая вода осталась только под землей. Надолго ли?»

23 июня (запись сделана 10 июля).

«Утром у Юльки поднялась температура, начался сильный кашель. В ближайшей аптеке не нашел жаропонижающих – все растащили. Полдня искал по районам, нашел на Бауманке.

< перечеркнут абзац>

По рации со мной связался Серега, (он раньше работал авиадиспетчером), и сообщил, что из Краснодара в Шереметьево вечером прилетит грузовой борт. Самолёт загрузится каким – то важным оборудованием и полетит назад. Серега по своим каналам договорился, что его с семьей возьмут на борт, он предложил мне и Юльке лететь с ними. «На Кавказе осталось множество ледников с чистой водой. Добраться туда можно только по воздуху», – сказал он.

< написано неразборчиво, залито водой>

Семья Сереги проживала на Профсоюзной, я был недалеко от них на тот момент, а он, в свою очередь, находился на юге, ездил навестить друга. Мы договорились, что я заберу его жену Лену и сына Витьку, а он заберет Юльку. Встречу назначили через час у Белорусского вокзала, откуда все вместе отправимся в Шереметьево…».

– О чем задумался? – спросила Ольга.

– Об ученых с ВДНХ, – ответил Кобальт жене после недолго молчания.

– Это же было так давно… Десять лет.

– Никто так и не узнал, что случилось с ними на самом деле.

– Ты веришь, что они могли выжить?

– Нет. Конечно, нет. Просто подумал: что, если, им все же удалось найти способ очистить темную воду.

Ольга с тоской в глазах оглядела убранство их квартиры.

– Наверное, многое было бы по – другому, – она улыбнулась, в зеленых татарских глазах отразилась гнетущая усталость.

Для окружающих Ольга всегда остается энергичной палочкой выручалочкой – с раннего утра и до вечера учит детей рисованию, русскому языку и математике, параллельно председательствует в женском клубе и еще не забывает быть любящей женой. Но только Кобальт видит, как тяжело ей это дается.

– Мы бы не зависели от Кремля и водяных установок, уехали бы из Москвы и жили полной жизнью там, где захотим, – сказал Кобальт.

– Могли бы родить ребенка, – закончила за него Ольга. Потом отвела взгляд в сторону и похлопала его по плечу. – Возвращайся в реальность.

Он глубоко вздохнул.

– Зачем?

– Потому что здесь твоя жизнь, и люди, которые нуждаются в тебе. Я, Витька.

– А он тут при чем? – воскликнул Кобальт.

– Он твой единственный родственник.

Ольга перевела взгляд на лежавший на столе дневник.

– Прости. Я не подумала.

– Он теперь сталкер, а я командир двойки. Если он думает, что я буду его как – то прикрывать только потому, что он мой племянник…

– Дело не в этом, Дим.

– А в чем тогда?

– Ему было всего четыре года, когда он потерял родителей. Весь этот кошмар слишком большое испытание для детской психики. Я помню его бессонные ночи, помню его панические атаки, помню, как он не хотел закрывать глаза в темноте, потому что боялся, что за ним придут твари.

– Всем было тяжело, – отмахнулся Кобальт.

– Но он был еще ребенком. Ему нужна была защита, нужен был отец. И сейчас нужен.

– Его отец бросил его! – Кобальт повысил голос. Такого он не позволял себе очень давно. – Я не обязан ему ничем.

Она обняла его.

– Что тебя беспокоит? Скажи мне.

Кобальт глубоко вздохнул, прежде чем заговорить.

– Я видел кое – что сегодня. Тварь нового типа. Ни с чем подобным раньше не сталкивался. Если десяток таких нападут, наши стены не защитят. Никто не спасется ни здесь, ни в Кремле, – он помолчал и добавил. – Мне страшно.

Ольга восприняла это сдержанно, как подобает жене сталкера и дочери Бати.

– Ты говорил отцу?

Кобальт покачал головой.

– Если скажешь ему, это на что – нибудь повлияет?

– Нет.

– Тогда не говори. Ты слышишь меня? Не говори. Я не хочу вновь ощутить себя маленькой девочкой, за которой по пятам ходит папа военный с палкой и отгоняет мальчишек.

Кобальт кивнул и взял жену за плечи.

– Давай уйдем вдвоем. Только ты и я. На Кавказ. Я смогу тебя защитить, обещаю.

– Дим, мы уже обсуждали это много раз…

– Теперь все изменилось. Скоро может начаться война. Здесь оставаться опасно. Не волнуйся, я достану воду и провизию. Нам хватит на весь путь туда, а там я что – нибудь придумаю.

– Ты же знаешь, я не могу бросить детей.

– У них есть свои родители.

– Они для меня такие же родные.

Кобальт покивал – такого ответа и ожидал. Даже жена, самый близкий ему человек, отказывалась поддержать его.

Повисло молчание.

– Ты снова тешишь себя ложными надеждами. Мне кажется, мы прошли этот кризис много лет назад. Или нет?

– Я не смогу спокойно жить, пока не выясню, что с ней случилось.

Ольга набрала воздуха в грудь, намереваясь что – то сказать, но так и не решилась.

– Я опаздываю на занятия. Потом поговорим.

Кобальт положил руку на дневник. Крепко сомкнув глаза, попытался представить лицо Юльки. В очередной раз увидел лишь пустоту.

***

Разговор с Батей закончился быстрее, чем Витька планировал. Он только вошел в кабинет, как глава Мида с ходу принялся отчитывать его за случившееся на Арбате.

– За неповиновение командиру двойки из сталкеров выгоняю пинком под зад. Назови хоть одну причину, почему я не должен сделать это с тобой прямо сейчас?

Витьке стало обидно до слез. Будто во всем виноват только он, а не жлобы дружинники или всеобщий любимчик Кобальт, решивший расстелиться перед ними. Получается, дядюшка Дима заложил его Бате, да еще и приврал, чтобы себя выгородить. Такого предательства Витька не ожидал.

Он растерялся и не смог связать и пары слов в свое оправдание – только молчал и краснел от ярости. Когда все же заикнулся об отце Эли и кремлевском хирурге, Батя не стал даже слушать – отмахнулся от него, как от назойливой мухи, и выгнал из кабинета.

Утром следующего дня Витька первым делом пришел к Дюше Току. В конуре главного электрика Мида, которую с трудом можно назвать квартирой, стоял смешанный запах пота и гари паяльника. Повсюду валялись грязные тряпки, мотки проводов и сломанные электроприборы.

– Серег, ты? – послышался голос Тока из спальни. – Сегодня забегу, гляну твою проводку, обещаю.

– Это Витя.

– А – аа, Витек, здарова. Погодь секунду.

Перед тем как стать сталкером, Витька много лет был помощником Тока – таскал за ним инструменты, протягивал между этажами провода, заправлял генераторы. Ток учил его чинить приборы и паять микросхемы, однако Витьку это никогда особо не интересовало. В мечтах он видел себя только сталкером.

Дюша Ток приходился двоюродным братом тети Оли, был мастером на все руки и самым незаменимым человеком в Миде. По крайней мере, так он отзывался о себе сам. Когда Витька сообщил, что уходит в сталкеры, Ток неделю с ним не разговаривал. Со временем они помирились, часто заглядывали друг к другу в гости, Витька рассказывал о похождениях в поле, а Ток травил байки из прошлого. Благо историй у него на две Витькиных жизни припасено.

– Здравствуйте.

Витька резко обернулся. В метре от него стоял неизвестный пацан. Как он так незаметно подкрался?

– Ты кто?

– Локус Алмазов, – тот широко улыбнулся. – Ты тоже сталкер?

– Да.

Пацан прищурился, изучая взглядом Витьку.

– Непохож.

– Эт почему непохож? Я самый настоящий сталкер, только вчера был в поле и такого повидал, что тебе и не снилось, малявка.

– Кобальта знаешь?

– Он мой…, – Витька прервался и добавил с гордостью в голосе. – Напарник.

– Похоже, его все тут знают и уважают. Говорят, он самый смелый, самый отважный. И добрый.

Витька неуклюже покивал. Самый—сусамый.

– Много говорят всякого. Только я знаю о нем больше, чем кто—либо другой.

Пацан плюхнулся на диван и выпучил глаза.

– Расскажи.

– Еще чего. Малой ты еще для таких историй, да и времени у меня нет.

– Попроси Кобальта отвести меня к Игнатову.

– Кому?

– Профессору.

– Из Кремля, что ли?

– Из НИИ.

– А это где?

Локус взял с тумбочки блокнот, что – то написал в нем ручкой, протянул Витьке. Какой – то бессмысленный набор цифр.

– Он очень ждет меня тут, – добавил пацан.

– Зачем?

– У меня для него сообщение от папы. Очень важное.

– А где твой папа?

– Умер вчера, – с безразличием в голосе ответил Локус.

– Вот как. Сочувствую.

Из коридора, натягивая майку на выпирающее волосатое пузо, вышел Ток. Волосы у него, как всегда, грязные, растрепанные, на брюках дырки, хотя новых спецовок на складе полно. Лень ему дойти и взять.

– Эй, – обратился Ток к пацану. – Говорил же, не выходи из комнаты. Иди играй в игрушки, я скоро вернусь.

Локус подмигнул Витьке и пошел спиной вперед, не сводя с него взгляда. Витьке почему-то на мгновение стало не по себе. Какой-то странный пацан, холодом от него несет.

– Эт кто? – спросил он, когда Локус исчез за дверью.

– Проклятие мое, – вздохнул Ток. – Подарок от твоего дядюшки.

– Чего?

– Неважно. Зачем зашел? Я тороплюсь. Генератор в подвале залило – ливневка, проститутка, не выдержала.

Ток накинул на плечо сумку с инструментами и уставился выжидающе на Витьку.

Они вышли из квартиры.

– Тут дело есть, – заговорил Витька. – Мне надо в Кремль попасть.

– Нафига? – спросил Ток.

– Надо. Можешь помочь?

– Ты вообще понимаешь, о чем просишь? – Ток подумал и тут же ответил за него сам. – Видимо, не понимаешь.

– Ты бывал там много раз, может ходы какие секретные знаешь? Я никому не расскажу, обещаю.

Ток расхохотался.

– Але, Витек, очнись. Это тебе не по заброшкам лазить, это Кремль. Если хоть на десять метров к стене подойдешь, гвардеец башню твою бестолковую снесет. Кремль он захотел посмотреть… Турист, блин.

– Мне человеку надо помочь. Дело жизни и смерти. Помоги же, ну. Пожалуйста.

Ток внимательно посмотрел на Витьку, тяжко вздохнул.

– Короче, попасть туда можно двумя способами: либо ты гражданин, либо тебя сопроводит гражданин под расписку. Больше вариков нет. Официальные визиты, понятное дело, не в счет.

Витька задумался, почесал подбородок.

– А у тебя есть гражданины знакомые? Ну, кого можно попросить провести человека.

Брови Тока взлетели на лоб и так же быстро вернулись на место.

– Есть парочка. Товарищи, так сказать, по бурной молодости. Раскидала судьбинушка по разным окопам, но нас еще многое связывает.

– Попросишь их помочь? – спросил Витька с надеждой.

– За просто так что ль?

– Надо платить?

– Але, а ты как думаешь? Мало ли кого ты приведешь, а вдруг террориста?

– Он не террорист.

– Неважно. Риск высокий, значит, плата вперед.

– А сколько надо денег?

– Две штуки.

– Чего?

– Фляг, чего…

– Две тысячи?! – вскрикнул Витька. – Ты охренел? За такие бабки я гражданство туда куплю.

– Ага, валяй. Только про меня не упоминай, когда тебя гвардейцы за яйца подвесят. Короч, Витек, бывай давай.

Дождавшись, когда Ток уйдет, Витька вытащил из кармана сверток и положил на подоконник. Развернул. Монеты блестели на свету, словно драгоценные камни. Две тысячи фляг. Витька сроду не держал столько в руках.

Деньги он нашел в сумке упитанного дружинника и незаметно стащил. Поначалу хотел рассказать дяде, но тот был так зол на него, что ни слова не обронил по пути назад. По возвращении хотел отдать деньги в казну, но и тут какое – то внутреннее чувство его удержало. А теперь как быть? Если рассказать сейчас, спросят почему молчал так долго, обвинят, что прикарманить хотел. Батя скажет, мол, как тебе Витька доверять теперь? Ты сплошное разочарование. Выгонит из сталкеров, и что он будет делать? Снова к Току в подмастерья? Уж лучше с крыши сигануть.

Сзади послышались быстрые шаги. Витька судорожно собрал сверток, сунул в нишу под подоконником. Тяжелая рука схватила его за плечо, дернула на себя. В Витьку уперлись глубоко посаженные искрящиеся глаза Кобальта.

– Ты зачем к нему ходил? О чем говорили?

– Ты это… следишь за мной, что ли? И чего это я должен отчитываться? Я тебе больше не ребенок!

Витька выпрямился, пытаясь не выглядеть испуганным, хотя внутри у него все сжалось тисками. Кобальт взмахнул кулаком у его лица. Витька отдернул голову, закрылся рукой.

– Если хоть слово ему растрепал…

– Тогда что?! – выкрикнул Витька ему в лицо.

Дядя проглотил выпад, но отступать не собирался.

– Всему Миду конец придет, вот что. Нас всех перебьют. Усёк?

– Усёк. Не тупой.

Кобальт отступил на шаг. Какое – то время они молча смотрели друг на друга.

– Хочешь знать, почему я заплатил им? – спросил Кобальт.

Витька кивнул.

– Жизни людей стоят дороже пяти фляг и моего эго. Я бы их потом вернул в двойном размере. А знаешь, почему мы оказались в жопе? Потому что ты промолчал.

– Так это я виноват, что тварь появилась?

– Ты должен был предупредить их, как только увидел ее.

Витька почувствовал, как закипает.

– Эти уроды заслужили смерть.

– Они люди. Настоящие наши враги – твари.

– Твари не те, что с зубами и когтями. Гортранс – наши враги, и ты слепой, если этого не видишь. И я не собираюсь глаза закрывать, когда они ноги о нас вытирают.

– Ты, молокосос, еще ни черта не понимаешь в этой жизни. Надеюсь, поймешь, когда не будет поздно.

Кобальт развернулся и пошел по коридору.

– А ты будто много понимаешь?! – крикнул Витька вслед. – Давай уходи. Тебе не впервой родных людей бросать.

Кобальт остановился, резко развернулся. Его глаза вспыхнули, лицо скривилось от ненависти. Он побежал к Витьке, схватил его за шею, нагнул. Витька обхватил его руками за пояс, стараясь удержаться на ногах.

Кобальт двинул ему коленом в лицо. У Витьки поплыло в глазах. Еще один такой удар вырубит его, и тогда дядя найдет монеты.

Витька произвел отчаянный слепой выпад назад и зарядил Кобальту локтем в лицо.

Они расцепились и прильнули к разным сторонам коридора. Отдышались. У дяди красное капало из носа, лицо Витьки заливала кровь из рассечённой брови.

Кобальт встал. Витька тоже вскочил на ноги, готовясь защищаться.

– Ты больше не сталкер!

Вытерев нос тыльной стороной ладони, дядя побрел по коридору.

Витька скатился по стене. Кровь и слезы капали ему на грудь.

Глава 4

Шепот множества голосов, неразборчивый лепет, в котором угадывались нотки радости и ненависти, насмешек и страданий. Локус слышал голоса, сколько себя помнил. Там, в бункере, шепот доносился издалека – от стен, потолка и земли. Временами пропадал, потом появлялся снова. Отец говорил, что сыну просто кажется, называл голоса фантазией неокрепшего детского ума. Когда становилось совсем невыносимо, отец давал ему лекарства, и тогда шепот исчезал.