Любовь на американских горках

Домой, в Москву Алёна вернулась разбитая морально и истощённая физически. Этот «аттракцион» оказался сломанным: он «ухнул» вниз, ещё и придавил своим весом, а выбирайся сама, как знаешь. Пожалуй, сюда и заходить не стоило. Видела же Алёна опыт предыдущих девушек Игоря, которых он бросил – но почему-то считала, что её это не коснётся. Впрочем, снизу, от турникета, аттракционы всегда кажутся не такими уж страшными. Ведь они так весело и призывно мигают разноцветными огоньками.

У Алёны еле хватило сил выйти из этих отношений, но ушла она всё-таки сама. Игорь не успел заменить её на «свежую» девочку и даже был несколько обескуражен: это первый случай в его практике, чтобы его бросили.

Глава 6. Конец. Казалось бы

К Володе Алёна не вернулась. Она не считала себя вправе просить у него прощения – да и, честно говоря, боялась отказа после того, как он трижды звал её замуж, а она его предала и бросила. Теперь Володя казался ей лучшим парнем на свете, и если б только можно было всё вернуть… В минуты слабости она пару раз звонила ему – он не взял трубку. Ну значит, всё, конец. Он прав.

К подругам Алёна тоже не вернулась: они стали ей казаться глупыми и пустыми, зацикленными на развлечениях и поисках выгодной партии. В детстве Алёна каждое лето отдыхала у бабушки в древне, и у соседки во дворе бегали подрощенные цыплята – бестолковые, на длинных ногах, с красными глазами и жёсткими белыми перьями. Иногда цыплята заходили на бабушкин огород, и Алёна гоняла их к калитке – а цыплята метались по грядкам, то ли не видя перед собой дороги, то ли не понимая, чего от них хотят. Так же и подружки бегали между барами и вечеринками в поисках счастья и новых мужчин – во всяком случае, теперь Алёне так казалось. А когда понадобилась их поддержка, никто не поверил и даже не задумался, как ей тяжело. Подруги, в свою очередь, решили, что она стала высокомерной, и перестали её звать на мероприятия и женские посиделки.

Алёна «ударилась» в работу. Из той фирмы, где её шефом был Игорь, она ушла, но к счастью, любовник успел её «поднять» до уровня начальника экономического отдела и кое-чему научить. С таким резюме она уже могла нормально устроиться в другом приличном месте. Но девушка понимала, что её опыт руководства совсем небольшой, и она мало чего успела освоить на прежнем месте работы, поскольку была увлечена больше романом, чем своим отделом.

Следующие два года прошли у неё под знаком «работа».

Алёна нажала на кнопку вызова лифта и стряхнула с себя воду: пока она добежала до дома, начался настоящий ливень и ураган. Зонт ей почти не помогал, его выворачивало ветром наизнанку.

Лифт приехал, открыл двери. Алёна зашла и посмотрела на себя в зеркало, встряхнула слипшиеся волосы и выдохнула. Руки совсем замёрзли.

Лифт остановился на её этаже, но двери почему-то не открылись. Алёна не сразу сообразила, что стояла лицом в противоположную сторону. «Вот я балда», – подумала она сама про себя. Сколько же раз в жизни она так стояла и ждала, пока откроются двери, возможности, счастливые шансы – а они были в другой стороне. Она стояла лицом в стену.

Алёна зашла в квартиру и сняла куртку, бросила её на банкетку у двери. Такую мокрую вешать в шкаф было нельзя.

В шкафу висел зимний пуховик Володи: они ещё не убрали вещи в чехлы, на хранение. Алёна открыла шкаф и уткнулась носом в куртку мужа. Нет, на этот раз он уже не вернётся. То, что случилось, было уже «через край».

Она открыла зонт и поставила его сушиться, а затем сняла ботинки и пошла на кухню. Подойдя к окну, она упёрлась бёдрами в подоконник. За стеклом уже немного распогодилось, ветер уносил тучу дальше на восток.

– Надо же, я окно так и не помыла и не заказала уборщиков, – сказала Алёна сама себе. На стекле были засохшие серые капли, которые даже таким сильным ливнем не смывало. Казалось, их только сильнее впечатывало в окно. Старая городская пыль, которую, возможно, сам дождь и приносит с неба. Она была как бы вместо лёгкого тюля, который скрывает личную жизнь жильцов от любопытных взглядов снаружи.

Есть не хотелось. Алёна вымыла руки и пошла в комнату, легла на кровать.

Чёрт, это невозможно!! Что ж такое. Она ещё не меняла постельное бельё после ухода мужа, и оно сохраняло его запах. Алёна встала и начала стягивать простыню, вытряхнула одеяло из пододеяльника и со злостью «выпинывала» подушку из наволочки. Сама она спала без подушки: увлеклась модной теорией, что от этого возникают преждевременные морщины и шея теряет тонус. Так что эта часть постельного «набора» одним своим видом напоминала о разрушенной семейной жизни. Подушка сопротивлялась и не вытряхивалась. Алёна взяла её в охапку и вынесла на лестничную клетку, к мусорке, вместе с наволочкой. Не было сил это терпеть.

Глава 7. «Ягуар» и «лесбиянка»

За два года после разрыва с Володей и неудачей с Игорем Алёна совсем не общалась с мужчинами (кроме рабочих вопросов) и даже не думала о романах, и не ходила на обычные разовые свидания. За это время её положение на работе здорово укрепилось. Алёна получила повышение до руководителя Управления экономики и «пахала» без передышки, приходя в офис в 8 утра и уходя зачастую ближе к 11 вечера, когда остальных сотрудников в офисе не оставалось. Глядя на неё, и подчинённые вынуждены были работать «с огоньком». Лентяи у Алёны не задерживались. Начальство считало её «зверем», ягуаром – именно так, в мужском роде.

Поскольку Алёна оставалась очень красивой, вокруг неё то и дело возникали новые ухажёры. Были среди них и те, кто побогаче, и выше неё по статусу. Кто-то предлагал даже серьёзное продвижение по службе и новый уровень жизни, через свои связи в министерстве – если она согласится на недвусмысленные предложения. Они шли сразу «в лес». Некоторые обижались и мстили, лишая их компанию заказов или устраивая проволочки при подписании документов. Алёне приходилось решать все это в рабочем порядке, прикладывая дополнительные усилия.

Были мужчины, которые не верили в отказ и преследовали её. Особо настойчивый «герой-любовник» однажды подогнал к её дому машину аварийной службы и поднялся в люльке к её окну. Алёна чуть не поседела, когда увидела на своём этаже человека. В гостиной и спальне окна были панорамными, до пола, и она увидела снаружи мужчину в полный рост. Алёна подавилась сухариками, которые грызла, читая на ночь журнал на диване. Она стала задыхаться. «Любовник» увидел через стекло, что с ней что-то не так, разбил снаружи окно и влез в квартиру. Сам поранился о стекло и ей начал стучать по спине, чтобы помочь – за что огрёб от разъярённой девушки «по самое не балуй». Мужчина был клиентом их компании, вышло неловко – и это ещё мягко сказано. Контакты пришлось свернуть, и этот человек больше не появлялся. А об Алёне стали ходить ещё более невероятные слухи.

Её отказы мужчинам казались странными. Некоторые даже стали считать Алёну лесбиянкой. Но ей было всё равно, кто и что считал, она не слушала сплетни.

Алёна любила Володю. Работа была её способом отвлечься от любви, которую она потеряла по собственной вине, но «излечиться» никак не получалось. Иногда она заглядывала в соцсети, узнать новости о бывшем женихе, но он почти ничего не писал. Несколько раз в год на его странице появлялся какой-нибудь перепост или короткая шутка, или Володя поздравлял всех друзей с праздником – и Алёна перечитывала пост и гладила пальцем экран, от чего сообщение «уезжало», и приходилось его возвращать.

– Ути, ёлки, прям так любишь восьмое марта? – сказал ей однажды коллега, заглянув через плечо в телефон.

На экране как раз был пост с букетом белых цветов. Похожий буке Володя ей подарил, когда делал второе предложение руки и сердца.

– Валяев, у тебя работы нет?! – отрезала Алёна. – В чужие телефоны пялишься. Иди нафиг отсюда.

– Хм. А чё такая грубая? – Валяев пожал плечами.

Реакция Алёны была слишком резкой и неожиданной. Это же просто шутка, а уже вечер, и всем пора было идти на праздничный корпоратив в честь восьмого марта, чтобы расслабиться, повеселиться и наладить внеслужебные связи. Валяев имел некоторые планы на Алёну, надеясь её «приручить» и сделать своим домашним «ягуаром». Иногда ему казалось, что она просто заковала себя в броню ненависти к мужчинам, как воинствующие феминистки. Но броню можно расплавить и снять, если хорошенько напоить эту неприступную красавицу и согреть лаской. Валяев полагал, что Алёна как нормальный живой человек должна была соскучиться по сексу и нежности, и стоит её чуть-чуть приоткрыть – дальше всё пойдёт как по маслу.

– Извини, – сказала Алёна, пожалев, что психанула. На работе всё-таки надо держать себя в руках. – Просто план по продажам ещё не подписали, и сейчас все уйдут на корпоратив, и я уже до понедельника останусь…

Она махнула рукой, мол, и так всё ясно. Но дело было, конечно, не в плане и не в продажах.

Вечером на корпоративе она выпила лишнего и случайно назвала Валяева Володей.

– Ах вот в чём секрет нашего ягуара. Володя у нас есть, оказывается. И кто же этот счастливчик? – коллега не смог скрыть разочарования. Но на какие-то умные реплики он был сейчас не способен, поскольку был уже пьяным «в хлам». – Нет, ты скажи. Я его знаю? Что за Володя?

– Иди уже, Валяев. На диванчике посиди, а то упадёшь, – Алёна отцепилась от приставшего к ней Валяева, который повис на ней перед всеми коллегами.

Она ушла с корпоратива, вернулась в свой кабинет, надела розовое кашемировое пальто от «Chanel» и спустилась на улицу. К вечеру похолодало, и оттаявшие за день лужи снова покрылись тонким льдом. Слышно было, как в кафе играет музыка и Дима Билан протяжно поёт что-то о любви на плохом английском языке с русским акцентом.

Алёна сидела в своей машине и ни о чём не думала, ощущая только огромную и беспросветную усталость – как вдруг увидела на противоположной стороне улицы Володю. Он был один, весь в тёмном, с поднятым воротником и всё такой же лохматый, как в студенчестве.

– Володя!

Она вышла из машины и закричала ему, замахала рукой. Он обернулся, но не увидел её, решил, что показалось, и пошёл дальше.

Словно поезд на американских горках сделал вираж и прошёл в нескольких метрах от того места, которое они вдвоём уже проезжали раньше. Казалось, протяни руку – и можно туда перескочить, пока вагонетка не утащила тебя дальше.

Перехода через проезжую часть в этом месте не было. Бежать до светофора было далеко, а поток машин – слишком оживлённый, чтобы броситься через дорогу. Алёна прыгнула за руль и газанула к ближайшему перекрёстку, развернулась там под красный свет. Её обгудели («В спину себе погуди», – сказала она в зеркало заднего вида), но она всё-таки догнала Володю на другой стороне. К счастью, он никуда не зашёл и не свернул с тротуара во дворы или в магазин.

Алёна опустила стекло на пассажирской двери.

– Володя?

– Ой, привет, – сказал он, кашлянул и почему-то обернулся, хотя никого знакомых тут больше не было.

– Куда-то спешишь?

– Нет.

– Тебя подвезти?

– Да… – это «да» было, скорее, в значении «нет», в смысле «да не надо», «да я сам как-нибудь». Но Алёна не дала ему договорить:

– Ну и отлично, садись.

Она открыла пассажирскую дверь, и Володя, зачем-то кинув взгляд вперёд, на красные стоп-сигналы стоящих впереди машин и на огни рекламных щитов, подобрал полы пальто и сел.

Они помолчали.

– Неожиданно, – сказал он.

– Да.

– Хочешь в кафе?

– Да мне домой пора.

– Тебя кто-то ждёт?

– Знаешь, вообще-то я думал о тебе, – сказал Володя.

– Да?!

– Да. Мне надо проехать было две остановке на метро, но я решил прогуляться. Слышал, ты тут работаешь. А потом думаю: что это я, каждый день в духоте толкаюсь. В кои-то веки +5 на улице, можно и пешком. Шёл и тебя вспоминал, как я тебя на дачу нёс на спине, после выпускного. Помнишь? Услышал: «Володя», – и думал, у меня уже глюки, всё, крыша потекл…

Алёна не дала ему договорить и поцеловала в губы. Володя не сразу ответил на поцелуй, но потом обнял её очень крепко. Сколько они так сидели в машине и целовались, Алёна не знала. Известно лишь, что к ним успел подъехать эвакуатор, поскольку машина стояла в неположенном месте. Он едва не подцепил их за задние колёса, и только тогда Алёна с Володей что-то заметили.

Глава 8. Недолгое счастье

С этого дня они снова стали жить вместе. Володя переехал к ней, в хорошую квартиру в пределах Третьего транспортного кольца – ту самую, с панорамными окнами. Алёне было не на что тратить очень приличную даже по московским меркам зарплату, и она купила (наполовину в кредит) жильё с расчётом, что когда-нибудь поменяет его на ещё более хорошее, на Садовом кольце. Володя несколько стушевался утром, когда проснулся в помещении с трёхметровыми потолками и огромным коридором. Он даже сначала подумал, что это коммуналка.

– Бывшая коммуналка, – сказала Алёна, с удовольствием наблюдая за тем, какое впечатление на него производит её успех. – Старых жильцов расселили, а потом сделали ремонт – и вот, пожалуйста.

– Впечатляет.

– Да, ну поэтому я её и купила. Слушай, – сказала она, перевернувшись в кровати на бок и подперев голову рукой, – а что ты хочешь на завтрак? Сырники? Вафли? Блинчики?

– А они уже есть?

– Нет, но я для тебя с удовольствием приготовлю, – сказала Алёна, а потом потянулась и зевнула, готовясь вставать.

– Я сам сделаю. Лежи и никуда не вставай, – ответил Володя.

– А что это ты командуешь? Ещё и у меня в квартире.

– Ну вот так, – сказал Володя и улыбнулся. – Забыла, какой я деспот и тиран?

Он поцеловал её. Она хотела подняться, но он уложил её обратно. Грудь Алёны попалась в его ладонь.

– С ума сойти. Так, всё, – сказал он и встал, пока искушение не уложило его обратно в постель.

Они сидели на огромной кухне и ели блинчики со сметаной и с кленовым сиропом, которые приготовил Володя. И кстати, очень неплохо. Алёна смотрела на него, и ей хотелось сказать: «Как долго я тебя ждала», – как в фильме «Москва слезам не верит». Но это было бы не уместно, ведь в их разрыве была виновата она сама.

– Что? – сказала она, потому что Володя застыл, глядя на неё. Ей казалось, что он читает её мысли. Она покраснела.

– Ты невероятно красивая, – сказал Володя. – Это просто с ума сойти, какая ты красивая…

Они вскоре поженились, но жили не долго и не счастливо. Или, вернее, так: они жили счастливо, но слишком уж недолго. Медовый месяц они провели в Крыму, в частном секторе. Алёне хотелось в коттедж на Бали, но у Володи не оказалось загранпаспорта, и выяснилось это незадолго перед свадьбой, когда она стала вбивать данные для покупки путёвки.

После поездки первое время всё было очень хорошо. Старинное обручальное кольцо Алёны (наследство её прабабки, которая, будучи крестьянкой, ухаживала за барыней и стала ей почти дочкой, получила в подарок кольцо с её пальца) как будто светилось изнутри. Сама Алёна от счастья стала таким «энерджайзером», что даже её коллеги и руководство удивлялись – уж насколько они знали её трудолюбие, но это было ещё круче. Она почти перестала спать: два-три часа за ночь, – и снова бодрая и активная. Муж просил её не издеваться над собой, а побольше отдыхать, но ей мало было ночи с любимым человеком. Ей хотелось секса и раз, и два, и три – пока не начинало светать.

Простыни пахли их сексом, и это был самый обалденный запах, который она когда-либо ощущала. Даже на Бали, где цветы франжипани источали удивительный тонкий аромат (у балийцев это дерево даже считается священным) – так вот, даже они не могли сравниться с этим невероятным, одуряющим запахом их любви.

Месяцев через пять Володя стал отлынивать от секса. Сначала он делал это редко, ссылаясь на плохое самочувствие или усталость от работы, а потом всё чаще и чаще. Он даже сам теперь стал задерживаться на работе (он к тому моменту дослужился до начальника IT-отдела в банке), хотя Алёна готова была уделять вечерние часы семейным вечерам и любимым мужем. Увы, такие случаи у нас принято называть «не мужик», хотя – будем честны – любого, даже самого любящего и выносливого человека можно утомить и «затрахать», так что ему уже ничего больше не захочется.

Алёна обижалась, подстраивалась, делала ему соблазнительные сюрпризы. Однажды она заказала эротическое бельё в секс-шопе, хотя делать ей это было ужасно стыдно. Такое «под зайчика»: стринги с пушистым хвостиком, ушки, пушистые манжеты и бюстгальтер, в который она еле поместилась (покупать бельё без примерки – это, согласитесь, та ещё лотерея).

Увидев Алёну в этом наряде, Володя засмеялся, и она обиделась. Он сразу её обнял.

– Прости, ну правда, смешно. Ты как зайчик, который скачет по сцене и кладёт под ёлку подарки на новый год. Я себя чувствую 5-летним мальчиком на утреннике.

Он взял одеяло и укутал её, чтобы не мёрзла, прижал к себе.

– Не обижайся.

Мда. Это было грустно. Но как на него обижаться?

Глава 9. Куба

Алёна проснулась в поту, от собственного крика.

– Ужас… это бред… это приснилось, – говорила она сама себе, тяжело дыша. Мозг ещё продолжал по инерции «додумывать» ночной кошмар, который её разбудил.

Там были они с Володей, она зачем-то оделась в шкуру медведя, а ещё там было море, которое поднялось волной и так и застыло, вот-вот обрушится – и никак не накрывало. И Алёна видела в этой волне, прямо перед собой стаю мелких блестящих рыб и белого дельфина-афалину.

– Фух.

Алёна потёрла виски и лоб ладонями. В комнате было душно, хотя она оставила окно приоткрытым на ночь, в режиме микро-проветривания.

Алёна скинула одеяло и опустила ноги на паркет. Весь ремонт в квартире был современный, и лишь на полу она оставила старый добрый паркет-«ёлочку» – его только переложили заново, чтобы не скрипел. Этот пол напоминал ей о детстве в панельной девятиэтажке, когда всё ещё было впереди, всё казалось прекрасным и возможным, и желания всегда исполнялись – стоило написать об этом Деду Морозу или доброй фее. М-да, теперь-то письмо никому не отправишь: «Хочу, чтобы муж снова был рядом».

Алёна встала и босиком потопала в ванную.

На первый семейный Новый год они с Володей всё-таки поехали в путешествие, поближе к экватору: Алёна хотела для них с мужем самого лучшего, а не эту холодную слякотную Москву, где к концу декабря шёл мокрый снег с дождём, и было не ясно, наступит ли вообще зима. Выбрали (вернее, Алёна выбрала) Кубу, где узкий полуостров Икакос вдаётся на 20 километров в атлантический океан. Этот курорт называется Варадеро. У Володи на второй день после прилёта высыпала краснота по всему телу – аллергия на тропическое солнце, – и он пару дней вынужден был сидеть в бунгало на берегу, а если выходил, то весь укутанный с головы до ног. Алёна обижалась, как будто он сделал это специально, и уходила купаться и гулять одна.

– Солнц, ну давай я сейчас намажусь пятидесяткой, укутаюсь, и мы поедем в город, – говорил Володя.

– Нет уж, не стоит рисковать. Сиди болей. Мало ли что у тебя ещё расклеится от хорошей погоды, – отвечала Алёна, брала плетёную сумку через плечо и отправлялась на прогулку одна.

Куба напоминала ей советские артефакты, которые она ещё успела застать в детстве. Как будто рельсы аттракциона привели их вагончик к тому участку, где выставлены ретро-экспонаты, поезд едет медленно, и оттуда сверху можно взглянуть на своё прошлое.

Многие отели в Варадеро представляли из себя серые высотки, похожие на старые советские общежития. Такие здания Алёна видела на ВДНХ, на улице Бориса Галушкина. Они стояли в ряд, бочком к улице, устаревшие, но сохранившие следы былого величия, и смотрели сверху на трамвайные пути и раскидистые липы.

Местные отели, и правда, строились как общежития в те времена, когда Куба дружила с СССР. Их возводили наши строители, приезжавшие на «остров свободы».

А на «изнанке» полуострова, за кубинскими отелями, почти сразу начинались бедные кварталы, где жили местные: хаотичные тесные постройки, вагончики, грязные дети без трусов, одежда на верёвках, бочки на крышах для подогрева воды от солнца. На проезжей части красовались яркие ретро-автомобили, Алёна увидела среди них и много советских: «Жигули», «Волги», «Москвичи». Как они тут до сих пор бегали без оригинальных запчастей? Некоторые кубинцы среднего и старшего возраста даже помнили несколько слов по-русски.

Когда Володя адаптировался к местному климату, они с женой стали «валяться» на пляже почти целый день. Алёна с грустью считала, сколько им ещё осталось отдыхать: семь с половиной дней, шесть и две трети, пять дней и два часа, – и ей не хотелось упускать ни минуты.

Володя любовался ею и немного отодвигал купальник, чтобы посмотреть на контраст между загаром и белой кожей, проводил вдоль этой линии пальцем. Алёне было щекотно и сразу хотелось секса, что на пляже было, конечно, недопустимо. Она тянула его в бунгало.

А перед отлётом целых три дня море штормило, волны поднимались до полутора метров. Алёне казалось, что у неё «украли» драгоценные дни отпуска, и она рвалась попрыгать на волнах. Кроме того, было 19 января, а она давно уже предвкушала, как выложит фотки с белоснежного пляжа и напишет пост в соцсетях: «Я тоже по обычаю окунулась в воду на Крещение, но решила на всякий случай поближе к экватору».

Володя её не пускал на пляж, и они сильно поссорились. После ссоры Алёна кинула ему что-то резкое и ушла из бунгало, чтобы побродить по берегу и «остыть». А потом она скинула одежду (тонкую белую рубашку сразу сорвало ветром с лежаков, нагромождённых один на другой, и унесло) и пошла в море, уворачиваясь от волн, которые пеной разбивались о её бедро.

Володя пошёл вслед за женой через пять минут – беспокоился за неё и хотел помириться, собирался предложить ей поехать на другой курорт на майские праздники, если ей не хватило отдыха. Он бы специально взял дополнительный отпуск ради этого. Но на волнах Алёны не было. Её унесло очень быстро в ту сторону, где не было облагороженных пляжей. Да если бы они и были – в такую погоду не расставляли даже шезлонги, и никто сюда бы не зашёл. Спасатели, выставив красный флаг, считали на этом свою миссию выполненной, и отдыхали со стаканом пива дома или в служебных комнатах при отеле.

Если бы не рубашка, которая зацепилась за колючие сухие обломки на стволе пальмы, Володя решил бы, что Алёна ушла в один из местных баров или сидит сейчас в лобби основного здания отеля, попивая коктейль и злясь на него. Пошёл бы за ней туда.

Он нашёл жену, хоть и не сразу, и вытащил из воды. Волна ударила Алёну по затылку, и она ушла под воду, потеряв ориентацию в пространстве: она не могла понять, где верх, а где низ, и почему она до сих пор не выплыла, хотя казалось бы, вот он – дневной свет над водой. Потом, уже на берегу, у неё из носа и изо рта долго текла вода. Состояние, когда не чувствуешь опоры и не понимаешь, что происходит вокруг, ей не раз ещё вспоминалось после.

Обратно в Москву они летели молча.

Сейчас Алёна стала понимать, что Володе, во-первых, не нравилось на Кубе, и было реально плохо от непривычного климата, а во-вторых, она «попила» у него немало «крови» своими обидами, но он любил её и старался подстраиваться, а насильно спасал, когда она уже совсем выходила из берегов. «Какая же я дура, вообще его не видела, только на себя, такую офигенную, смотрела и только ради себя чего-то старалась», – думала Алёна, лёжа в наполненной почти до краёв ванне, в своей квартире. Сейчас она готова была ругать себя за все их ссоры и себя же винить во всех бедах – может, даже больше, чем стоило бы – настолько она хотела вернуть мужа.

Она сползла под воду и выпустила из носа воздух. Тот «бульками» поднялся к поверхности. Алёна лежала так несколько секунд: задержка дыхания часто помогала ей успокоиться, – а потом резко поднялась над водой, откашлялась и задышала. Голова слегка закружилась.

Алёна потянулась к полке, на которой лежал телефон, проверила – сообщений от мужа нет. «Конечно, нет, и быть не могло, – подумала Алёна, откладывая телефон. – Разе он когда-нибудь прогибался?»

Она почувствовала, что вода в ванной остыла, и включила погорячее.

Глава 10. Нервный срыв

21-го января, после прилёта в Москву, Алёна пошла на работу, а 25-го «загремела» в больницу с нервным срывом.

– Отдохнула, ничосе. Может, ей вредно перерывы делать в работе? Это на неё производственники брызнули ядом на совещании, а она отвыкла, – шептались сотрудники.

То ли организм Алёны, и правда, отвык от жёсткого рабочего ритма и расслабился, то ли ещё что – но только на совещании у неё потемнело в глазах, и она завалилась на бок, на глазах у коллег и генерального директора. Валяев подхватил её на руки.

После новогодних каникул офисная жизнь ещё была ленивой и расслабленной, постепенно разгоняясь до привычных рабочих темпов (все важные дела планировали на февраль) – и обморок начальницы Экономического управления стал главным событием для обсуждения в офисе.