Дышу тобой

– Попроще, Ник.

Просто. Односложно. На «отвали».

Что бы там у него не произошло, даже он не имеет права разговаривать с ним в таком тоне. С таким выражением лица. Макс терпеть не мог, когда кто-то срывает свое плохое настроение на окружающих, хотя сам, по своей сути, был таким же.

– Помнишь, я говорил о том, что Волк попросил приглядеть за его малой? – поинтересовался он, а Макс лишь нетерпеливо кивнул, ожидая продолжения истории, которую собирался вылить на него Фролов. – Вчера ее чуть не трахнул этот бухой индивид в коридоре. Типа парень ее. Они, видимо, поссорились, потому что она была против. Черт, Макс, я думал, что вскрою ему физиономию.

Это было, как минимум, странно, учитывая ходившие слухи о Самойлове. Галантен, добр, привлекателен. Все слухи до блевотины тошнотворны и слащавы. Будто бы он идеален. Сложно представить такого джентльмена, пытающегося присунуть своей сопротивляющейся девушке. Но не это удивило Макса больше всего. Странным в этой ситуации было не то, что вытворил дружок Ковалевой, а кое-что другое.

Почему Ник не сделал этого? Почему не пересчитал кости ублюдку, если хотел?

Странно было, что он сдержался, учитывая, что Самойлов, ко всему прочему, до этого упомянул его мать в неблагоприятном для продолжения нормальной жизни контексте. Обычно Фролов разукрашивал морды и за меньшие проступки. У Блэка было только одно мнение на этот счет.

Девчонка.

Она каким-то непостижимым образом влияет на него, хотя он сам этого не понимает. Это было не по их правилам, никто и никогда не мог останавливать их от получения желаемого. Блэк видел это со стороны, но ему хотелось услышать и версию Фролова по этому поводу.

– Почему ты не сделал это? – спросил он, скептически приподняв бровь.

– Потому что она попросила, Макс, – выдохнул Фролов, недоуменно разведя руки в стороны. – А я не могу отказать ей. Сам не знаю почему. В этом вся проблема. Она посмотрела на меня своими глазищами полными слез, и я просто не мог думать ни о чем другом, кроме как, что хочу отнести ее в безопасность. Это, мать твою, ненормально.

Фролов выглядел сейчас, словно раненный зверь, которому хотелось выть от отчаяния. И Блэк понимал его. Понимал, что девчонка будит в нем то, чего Нику совсем не хотелось отвлекать ото сна. Волкова не тот вариант, который нужен сейчас Фролову.

И Макс знал, как помочь ему. Знал, что ему надо. Хорошая драка всегда помогает расслабиться и забыться, практически так же, как и первоклассный секс.

– Я знаю, Ник, что тебе поможет, – ухмыльнулся Макс, перекидывая фирменную черную сумку через плечо. – Как насчет сорвать злость на одном придурке? Помнишь того выскочку, который задел меня в коридоре?

Ухмылка, которая украсила губы Фролова, давала понять, что он полностью согласен с Блэком. Он никогда не был против начистить кому-то морду. Блэк узнавал старого друга.

***

Клэри не видела ни Лекса, ни Кира, ни даже Алису в течение всего дня. Это давило на нее тяжелым грузом. Они так же не появились на обеде, и Кларисса начала переживать еще больше, когда не заметила на обеде еще и Олега Туманова.

Куда они могли деться?

Это было так странно, будто бы все разом куда-то исчезли, а ее никто не предупредил. Как всегда. С Алисой они мало знакомы, но по ней все равно трудно сказать, что она ярая прогульщица, чего и, впрочем, нельзя было сказать об Олеге. А вот Кир и Лекс не стали бы прогуливать, потому что прекрасно понимают, что потом Ковалева зачитает им нотации на весь день.

Все еще больше усугубилось тем фактом, что на последнем совместном с параллельным классом уроке, она не заметила Блэка и Фролова. Мозг начал активную деятельность. Сложить эти все пропажи было просто, как дважды два.

Чертов Блэк.

БлэкБлэкБлэк.

В последнее время мысли заняты только этим ублюдком, он будто бы постоянно держит ее за горло, подавая кислород маленькими дозами, чтобы она не задохнулась. Он не позволяет вздохнуть полной грудью. Не позволяет быть счастливой. Он знает, что она боится его и пользуется этим. Черт, да он пользуется абсолютно всеми ее слабостями. Словно читает ее, как открытую книгу.

Все, так просто не может больше продолжаться. Громко встав из-за стола так, что все ученики пансиона, мирно обедающие в столовой, с удивлением на нее посмотрели, Кларисса поспешила в комнату Кира и Лекса. Необходимо было убедиться, что с ними все в порядке, что ее опасения просто напрасны, и они просто проспали, а Лиса лишь простудилась, ходя в коротких шортах вчера на отборе.

Она просто-напросто себя накручивает.

Все знают, что те, кто перечит Максиму Блэку, недолго потом улыбаются и живут спокойно. Сердце забилось чаще, думая о том, что может Блэк сделать с ребятами, а ноги непроизвольно стали передвигаться быстрее. Что ты сделаешь? Спешишь так, будто сможешь чем-то помочь. Язвительный внутренний голос, как всегда, не мог остаться в стороне, подначивая ее каждую секунду.

Она не знает, как сможет помочь. Она не такая смелая, как Алиса, не такая совсем. Ее прерогатива – это постоянно дрожать от каждого ледяного надменного взгляда, брошенного на нее. Она не сможет остановить Блэка. Черт, да никто не сможет остановить его. Разве что Фролов, но и это вряд ли. Он не захочет делать этого, учитывая их разборки с Лексом.

Ворвавшись в комнату к парням, она выглядела, словно фурия. Первым, что бросилось в глаза – это разбитая губа Лекса, к которой прилагалась и разбитая бровь. Клэри резко вскрикнула от ужаса, заставив парня удивленно на нее посмотреть.

Это все Блэк. Из-за нее.

Это она его разозлила. Потому что у него не было причин бить Лекса. Разве что Олега. Хотя, это же Блэк. Ему не нужна особая причина, чтобы начистить кому-то лицо, потому что он может это сделать. Видеть Лекса таким было до ужаса больно, потому что он всегда был сильным и улыбчивым.

Лицо опухло, да и сам парень выглядел помятым и уставшим, словно не спал всю ночь.

– Что… – голос Клэри некстати охрип. – Что случилось?

В комнату вошел Кирилл, который до этого сидел в ванной. Видимо, принимал душ, судя по мокрым волосам и оголенному влажному торсу. Щеки девушки мгновенно окрасились в красный цвет. Она всегда так реагировала, хотя не раз заставала мальчиков в таком виде. Привыкнуть к этому не получалось.

Кир лишь ухмыльнулся на одну сторону и прошествовал к креслу, стоящего около небольшого шкафчика с книгами и учебниками. Со светлых крашенных волос вода капала на пол или стекала по торсу парня. Кто-нибудь объяснит, что происходит?

– Фролов случился, – протянул Орлов.

Что?

Не Блэк?

Ах, да, Лекс и Фролов здорово сцепились на отборе, так что вполне логично, что остановленный Лисой Никита хотел продолжения разборок. И он получил его, поймав Лекса сегодня. Лиса его прикончит, когда узнает. Странно, конечно, но Клэри почувствовала небольшое облегчение от осознания, что она не виновата в этом, что не из-за нее Блэк сорвался с катушек и налетел на друзей. Либо он решил забить на эту ситуацию, либо откладывает свою месть на неопределенный срок, чтобы она дольше помучалась, ожидая, когда же он совершит свою очередную подлость.

– Клэри, это я вполне заслужил, – прохрипел Самойлов, приподнявшись на локтях. – Мы с Лисой серьезно повздорили после нашей стычки с Фроловым. Я выпил лишнего.

Она прикрыла рот ладошкой, в ужасе глядя на друга, потому что она прекрасно знала о его проблемах с алкоголем. Она знала, каким он становится под его влиянием, поэтому испугалась. Если Лисы нет, значит…Не-е-ет. Этого просто быть не может. Она отказывалась в это верить. Лекс бы никогда не тронул бы девушку. Тем более, Алису. Он слишком ей дорожит, чтобы посметь причинить хоть какой-нибудь вред малышке.

Трезвым не тронул бы.

Самойлов, словно издеваясь, молчал, только открыл рот, будто бы хотел что-то сказать, но боялся. Клэри окинула его нетерпеливым взглядом. Давай, скажи, что не сделал ничего. Не заставляй ее додумывать, потому что варианты, которые приходили в голову, были один хуже другого.

– Я чуть было не изнасиловал Лису, – выдохнул Лекс. – Если бы не Фролов…

Лекс запустил руки в волосы. По нему видно было, что сейчас он хотел вырвать все волосы на своей голове, вспоминая о том, что натворил. Он жалел, чертовски жалел об этом. Его душили эти воспоминания, вновь и вновь прокручиваясь в воспаленной голове. Но он же знал.

Прекрасно знал, что с ним делает алкоголь. Знал, что ему нельзя пить. Но по какой-то неведомой ей причине он все же решил выпить. В том, что он натворил, виноват не совсем алкоголь. В этом виноват сам Лекс.

Бедная Лиса. Вот почему она не появилась сегодня на уроках, на завтраке, на обеде. Она просто не может выйти из своей комнаты. Клэри сделала у себя в мысленном ежедневнике пометку о том, что необходимо навестить ее.

Клэри никогда не умела успокаивать людей. У нее никогда не получалось подбирать нужные слова, чтобы поддержать человека в трудную минуту, ей всегда казалось, что она лишняя, что лучше оставить его одного, чтобы он сам смог пережить случившееся. Но есть люди, которых категорически нельзя оставлять одних. И Лекс был человеком именно этого типа.

И как бы не был виноват Лекс, сейчас ему требовалась поддержка. Чтобы кто-то подошел и похлопал по плечу и сказал, что все будет замечательно. Но Ковалева, как обычно, чувствовала себя неловко.

– Лекс, – позвала она его, легонько коснувшись пальчиками его плеча.

– Я же смогу извиниться перед ней, верно? – прошептал он, подняв на подругу глаза. – Клэри, я такой придурок, она никогда меня не простит.

– Не будь таким самокритичным, – возмущенно произнесла Ковалева. – Ты же не сделал то… что хотел сделать, верно? Ты недооцениваешь свое обаяние.

Лекс натянуто улыбнулся, а ранка на губе разошлась, а оттуда снова полилась кровь. Лекс облизнул выступающие капельки крови и потянулся за полотенцем. В глазах Клариссы слегка потемнело от вида крови, но она быстро взяла себя в руки.

– Спасибо, Клэри, – произнес Лекс, прикладывая полотенце к лицу.

Клэри улыбнулась уголками губ, глядя на парня. Кир слушал их короткий откровенный разговор с легким напряжением на лице, будто бы она сейчас просто взорвалась, накричала на них, но, видимо, удивился, что она отреагировала вполне сносно. Не знал он, что на самом деле творилось у нее внутри.

Они оба еще такие мальчишки, хотя и считают себя взрослыми.

Но ее все еще волновал Блэк, потому что он не мог оставить так просто Туманова после того, что тот сделал. Он не мог проигнорировать это. Не мог спустить это с рук, и Клэри прекрасно понимала, что Олег не отделается просто так, а она ничем толком не может помочь. А, может, она снова лишь накручивает себя, а на самом деле все не так уж и плохо, как она думает.

Необходимо было найти Олега, чтобы убедиться, что все в порядке. Она еще ни за кого так не переживала, как за этого обаятельного блондина.

Только вот где его искать?

***

Лиса не собиралась вообще выходить сегодня из своей комнаты, несмотря на уговоры соседок пойти перекусить. Она не хотела видеть ни Лекса, ни Ника, это было бы слишком больно. Какой бы сильной она не была, вчерашний инцидент был ударом под дых. Ей нужно было время, чтобы переварить это и решить, как вести себя дальше.

Лекс сделал больно. Нет, не физически. На ней не осталось ни следа от его прикосновений. Но он своими действиями оставил серьезную моральную травму. Это больнее. Ведь она доверяла ему. Она и подумать не могла, что он сможет ей навредить. Черт, да она любила его.

Даже не верится. Неужели он не остановился, если бы вовремя не вмешался Фролов? Неужели он действительно сделал бы это? Ник… Она и не думала, что сможет его остановить. Она не думала, что он ее послушает. Что позволит Лексу просто уйти в свою комнату, особо не пострадав.

Но… Он послушался. Он, черт, просто оставил его, бросил, словно он был заразным, как тряпичную куклу. Ник никогда в своей жизни никого не слушал, разве что Блэка. Потому что не слушать Блэка опасно для жизни.

А тут лишь она. Та, которую он никогда и не воспринимал всерьез, считая наивной маленькой сестренкой Влада Волкова. Лиса не знала, почему так произошло и на самом деле это мало ее волновало, она просто была рада, что получилось его остановить вовремя. Может, она попала на хороший день в его календаре или что-то в ней заставило его сжалиться.

Выйти из комнаты было жизненно необходимо, потому что желудок возмущенно урчал, требуя пищи. Алиса выбрала такое время, когда обычно все сидят по комнатам или в библиотеке, делая уроки, а в столовой или кафешке вряд ли кто-то есть, так что можно пойти и нормально поесть.

Надев на себя модные джинсовые шорты с завышенной талией и черный топ, потому что искать какие-либо «приличные» вещи было слишком лень, как, впрочем, и наносить хоть какой-то макияж на лицо. Пусть эти «элитные» говорят о ней все, что вздумается. Сейчас просто плевать.

Идя по пустому коридору, она думала о том, что будет дальше.

С ней и Лексом.

Она понимала, что он совсем не контролировал себя. Она прекрасно знала, что в здравом уме Самойлов никогда не навредил бы ей. Но он выпил. Он нарушил свое собственное слово. Он клялся, что не будет пить. Чего же стоят его клятвы, обещания? Ничего, судя по вчерашней ситуации. Где гарантия того, что это не повторится?

– Отец, Блэк именно такой, как ты и рассказывал, импульсивный неконтролируемый агрессор, – послышался чей-то знакомый голос. – Но я нашел его слабые места, лучший друг Никита Фролов, и я практически уверен в том, что он неравнодушен к Клариссе Ковалевой. Я еще наблюдаю за этим.

Алиса остановилась, как вкопанная, прислушиваясь к разговору. О чем это они разговаривают? Она не могла посмотреть, кто это говорит, потому что так она бы выдала себя, а ей хотелось послушать. Она могла поклясться, что слышала уже этот голос.

Он был знаком ей. Или же похож на чей-то знакомый.

– Я понимаю, отец, – снова послышался злополучный голос. – Я постараюсь сделать так, чтобы это можно было выдать за несчастный случай. А потом можно будет диктовать ему свои условия.

Внутри у Лисы все похолодело, потому что до нее медленно начинало доходить, что имеет в виду парень, говоривший по телефону. Черт, нужно узнать, кто это. Только вот ноги стали ватными, не способными сделать ни шагу. И Алиса презирала себя за этот страх.

Только шаг.

Одно гребанное движение, Лиса.

Давай же!

– Я сделаю это, отец, – снова проговорил голос. – Только дай мне время.

Сейчас!

Лиса сделала коронный шаг, только вот она была уже одна в пустом коридоре, слыша только удаляющиеся тихие шаги. Сердце пропустило несколько ударов. И что же ей делать с тем, что она только что услышала? Девушка так и продолжала тихо стоять посреди коридора, совершенно ничего не понимая.

Глава 8

– Олег Туманов, ну, надо же, – ухмыльнулся Никита Фролов, толкнув его плечом так, что тот отшатнулся. – Какая неожиданная встреча.

Макс непроизвольно окинул парня одним из своих фирменных надменных взглядов, от которых обычно людям становилось не по себе, но Туманов, казалось, не заметил его, что еще больше выводило Блэка из себя. Весь вид блондина вызывал одно лишь неприкрытое раздражение. Эти зализанные светлые волосы, карие глаза, судорожно бегающие с Фролова на Блэка. Хотелось испортить эту мнимую идеальность.

И он испортит.

Они подловили Туманова в коридоре третьего этажа и уже не собирались отпускать, пока популярно не объяснят, кто тут главный. Кто в этой школе диктует правила. Это необходимо было сделать еще тогда, когда он спровоцировал его в коридоре, но там было слишком много народу. Не то, чтобы он боялся, что кто-то кому-то расскажет, не родилось еще таких смельчаков, но не хотелось, чтобы за этим наблюдали. Наблюдала она. Своими этими глазищами. Возможно, было бы правильным решением сделать так, чтобы она это увидела.

Заткнись, а? Она тут совершенно не причем. Какого дьявола вообще в этот момент мысли о заучке?

Разговоры с собственным подсознанием превращались в привычку, от которой хотелось поскорее избавиться. Слишком уж странной она была.

Он не хотел, чтобы за этим наблюдали в коридоре, потому что такое скопление людей могло бы привлечь внимание учителей. А беспокоить лишний раз мать ему не хотелось. Это правильное оправдание. Именно оно. Насрать на Ковалеву.

– Чего-то хотели? – поинтересовался Туманов.

Блэк, заметив насмешливый взгляд Фролова, решил позволить другу снять стресс, а заодно и повеселиться. В конце концов, ему не жалко. Хотя, нет, жалко. Он сам хочет увидеть в его глазах страх, когда он поймет, кто перед ним, кем он является, когда взмолиться о пощаде. Нет, он не передаст этого наслаждения Фролову, как бы тот не хотел выпустить пар.

Ему нужна разрядка.

И Туманов очень даже поможет ему ее получить, даже сам не подозревая об этом. Фролову придется найти себе свою собственную игрушку для битья. Хотя возможно, Макс отдаст ему и свою, когда она ему надоест окончательно, но сначала сам получит удовольствие.

– Прояснить кое-что, – саркастически ухмыльнулся Фролов. – Понимаешь, в чем дело, мой дорогой друг, у нас тут своя пищевая цепочка. И ты далеко не на вершине, доступно?

Губы Блэка искривила злобная усмешка. Любит же Ник всякие прелюдии. Да, Макс тоже любит поразглагольствовать на тему ущербности, морально унижать, втаптывать в грязь медленно и искусно, но сейчас был не тот случай. Сейчас ему не хотелось говорить, ему хотелось крови. Ему хотелось уже впечатать свой кулак в чье-то лицо.

Этот индивид влился в его команду. Посмел что-то ответить ему при всех. Строит из себя главного.

Макс и за меньшее наказывал.

А еще он общается с Ковалевой и ее дружками, машет ей своими клешнями в столовой. А это еще один повод для презрения. В память бумерангом ворвалось воспоминание о сладких губах, которые он тщательно пытался выбросить из своей головы навсегда. Ведь он хотел просто унизить ее, заткнуть, но никак не почувствовать того наслаждения, когда она ответила ему. Когда ее чертовы губы ответили, сминая его.

Что с тобой, Макс? Недотрах? Встает даже на заучку?

С этой проблемой ему реально необходимо было что-то делать, потому что так больше продолжаться не должно. Он не должен больше думать о том, какие у нее губы на вкус. Он должен думать только о том, как уколоть ее побольнее, как заставить рыдать. А она ведь не заплакала. Он вдруг четко зацепился за эту мысль, которая удивила его.

Сколько раз он видел, как после издевок, грубых оскорблений, уязвленная Ковалева убегала от него со слезами на глазах, иногда даже откровенно рыдая. Какого хрена она не заплакала, когда он позволил себе так ее унизить? Почему не вырывалась до последнего? Почему просто ответила? И самое главное «почему» на данный момент. Почему он позволяет ей сидеть в его мыслях?

Он не понимал, как ему удалось тогда оттолкнуть, сказать ей что-то оскорбительное, когда желание нагнуть ее прямо на том балконе было настолько невыносимым, что пах пульсировал болью. Но он был благодарен своему самообладанию, которое в этот раз его не подвело.

– Думаете, что самые крутые и вам все можно? – дерзко вздернув подбородок, ответил Туманов, словно специально нарываясь.

– Дай подумать, – Фролов задумчиво потер переносицу. – Да, но мы так не думаем, мы такие и есть.

– Это не будет продолжаться долго, – самоуверенно ответил Туманов. – Может, появился кто-то, кто собирается прекратить это.

Макс не выдержал. Запрокинув голову, громко, издевательски расхохотался, потому что понимал, что вряд ли этот запал Туманова сохранится и до следующей их встречи. Все лица, которые когда-то встречались с его кулаком, больше ничего в его сторону не смели сказать.

Просто молча жрали то дерьмо, что дают.

Так будет и с этим. Потому что он ничем не отличается ото всех остальных. Такой же серый, невзрачный, тупой ушлепок, которые посмел что-то вякнуть, а потом спустил в штаны. Блэка никто и никогда не посмеет сдвинуть с его места. Он чертов Король этого пансиона, этого города и ничто, ничто этого не изменит. Никому не позволит. А уж тем более кому-то, вроде этого ничтожества.

Слыша, как к его грубому смеху, прибавился заразительный Фролова, он скосил глаза на друга. По тому видно было, что он тоже хочет развлечься с новой игрушкой для битья. По азарту в его горящих глазах, по сжатым кулакам. Вдоволь отсмеявшись, он, приподняв бровь, спросил:

– Этот кто-то ты?

– Возможно.

Слишком он храбрый, однако. Или, может, глупый. Впрочем, плевать. За свои слова, поступки необходимо отвечать даже такому ушлепку, как Туманов. В лучшем случае, он отделается фингалом под глазом и ущемленным эго.

– Знаешь, хорошие мальчики постоянно получают по своей благородной физиономии, – ухмыльнулся Блэк, резким движением впечатывая свой кулак в челюсть Олега.

Это было чертово наслаждение, словно он, наконец, выдохнул, когда почувствовать легкую, жужжащую боль в руке, которая была так знакома, что стала практически родной. На губах заиграла знакомая кровожадная улыбка, когда он заметил злость в глазах Туманова. Давай, злись, но ты ничего не сможешь поделать!

Ему нравилось это, нравилось чувствовать себя главным, лучшим, осознавать свое неоспоримое превосходство. Это была его прерогатива, и никто, никто у него не сможет ее отнять. Сколько бы Туманов не злился, жадно хватая губами воздух, сколько бы ни делал лишних размахиваний руками, ему даже не задеть его. Даже не смять рубашку. Даже не испортить прическу, сколько бы он не махал кулаками.

Надо отдать парню должное: он пытался. Наносил удары, но промахивался, движения выглядели лишь нелепыми и глупыми. Он то и дело пытался каким-то образом повалить Блэка на землю, но тот только смеялся ему в лицо, отпуская язвительные комментарии по поводу его ударов, еще больше его раззадоривая. Отец потратил много сил, чтобы вырастить из него идеального бойца, поэтому сейчас он мог пожинать плоды кропотливых тренировок.

Еще один удар пришелся в нос, из которого мгновенно фонтаном хлынула кровь, а голова непроизвольно дернулась в сторону, открывая бледную шею. И тут резко Блэк замер. Всего на мгновение оступился, задержав свой взгляд на шее блондина. Около ворота белой рубашки была темная клякса, очертаниями похожая на звезду, которую он где-то уже видел. Это родимое пятно определенно было на чьей-то шее.

Он помнил это.

Это не просто случайность. Он видел это чертово родимое пятно на другой шее. На этом же месте. Откуда он мог так отчетливо помнить его?

Обдумать это Туманов ему не дал, мазанув кулаком куда-то в район правой части лица. Он даже и не заметил этого. Даже не почувствовал боли. Словно и не ему только что пришелся удар. Он давно уже не чувствовал сильной боли, потому что, казалось, он сделан полностью изо льда.

Холодного и бесчувственного.

– Макс, – Ник сделал шаг вперед.

– Сам, – рыкнул Блэк, облизывая губу, чувствуя на ней солоноватый привкус крови.

Все-таки задел, ублюдок.

Молодец, воспользовался его секундным замешательством. Сейчас он хотел набить морду Туманову самостоятельно, не прибегая к помощи Ника. Самому вытрясти из ублюдка всю душу. Он заслуживал этого. Он посмел перечить. Посмел ослушаться. Злость закипала внутри вперемешку с неконтролируемой яростью. Блэку казалось, что он вот-вот выпустит на прогулку своего внутреннего зверя.Ужасного в своем гневе.

И мог выпустить его. Потому что ничего не останавливало. Не было рычага. Ник прекрасно знает его в гневе, а на ушлепка плевать. Просто нужно позволить. Открыться. Чтобы он успокоился потом. Чтобы хотя бы на некоторое время не трогал его, не мучал. Хотя бы на мгновение, а потом снова запереть этого зверя в клетку. На долгий срок.

Следующий удар повалил Туманова с ног. Он скорчился на полу, прижимая руки к животу. Он был жалким. Где его хваленная смелость? Где самоуверенные слова? Но он не сказал ни слова. Не молил о пощаде. А Блэк хотел услышать. Хотел насладиться звуками его мольбы. И он добьётся этого. Вытрясет из него всю душу, если понадобится.

– Макс, хватит с него, – осторожно проговорил Никита.

Нет, не хватит. Ему нужно еще. Еще больше боли и страдания. Чтобы он окончательно понял, что нельзя перегораживать дорогу Максиму Блэку, что нельзя даже смотреть в его сторону без страха. Чтобы осознал, что он за человек. Чтобы его фамилия стучала весь год у него в висках.

Блэк. Блэк. Блэк.

Он от силы ударил его ногой. И еще и еще, добивая. Срывая свою злость. Зверь внутри рычит и скалится, потому что, наконец, доволен. Наконец, не царапает по стенкам. Не вырывается на свободу. Наконец, он не тревожит своего хозяина. Он просто радостно воет, запрокинув голову. Он слышал какие-то посторонние звуки на фоне собственной ярости, но не обращал на них ровным счетом никакого внимания, так как сейчас злость заполнила все его сознания.