Гнев духов

– Всю жизнь. Каждую весну кто-то из вас будет приходить сюда и вбивать в трещину новые клинья, дабы она становилась на половину пальца шире, – складывая обратно свой мешок, объяснил шаман. – Когда осина вырастет достаточно большой, а щель станет достаточно широкой, ваши дети смогут ее срубить и выдолбить лишнее. И у них появится новая лодка. Меня к тому дню уже давно уведут духи, вам придется делать это самим. Посему запоминайте путь.

Чужой Голос закинул мешок за плечо и стал выбираться из малинника обратно к реке. Подростки, переглянувшись, поспешили следом. Тигриный Волк чуть задержался, заглянул в трещину, дунул, просунул ладонь. Она втиснулась еле-еле, впритык. Юный охотник попытался хоть примерно посчитать, сколько раз нужно сюда приходить и бить, бить, бить по клиньям, чтобы получить обычную для долбленки ширину в пять-шесть ладоней – и не смог. Наверное, как и сказал шаман – всю жизнь. А может, и не одну.

Он поспешил вслед за остальными, громко спросил:

– Чужой Голос, а почему эти осины называются «танцующими»?

– Разве я не рассказывал? – оглянулся шаман. – Хотя, наверное… При тебе наше племя ни одной лодки еще не сделало. Вот ты и не знаешь, как у людей появились самые первые лодки. Это случилось давно. Очень, очень давно. Тогда, когда среди потомков Мудрого Бобра жил сильный и знающий шаман по имени Большая Волна. Он не был хорошим охотником, но духи вод слушались его больше других. Он мог вызвать или остановить дождь, отпугнуть половодье или заставить рыбу выпрыгивать на берег. Благодаря его стараниям люди жили так сытно и безмятежно, что им начали завидовать даже духи. Не все. Иные из духов деревьев порадовались за людей и даже пожелали тоже жить в племени, тоже стать людьми нашего рода. Пировать с нами, танцевать у костра и пить вкусный густой мясной вар. Но в те далекие времена никто не знал, как можно это сделать.

Чужой Голос перемахнул ручей, оглянулся, дожидаясь остальных, и продолжил:

– И вот однажды дух осины, сильнее прочих желавший войти в род детей Мудрого Бобра, с такой силой рванулся из дерева навстречу Большой Волне, что на дереве лопнула кора и потрескался ствол, и он смог вырваться наружу. Выйдя из ствола, дух осины обратился к великому шаману и спросил: как ему стать человеком? Как научиться вместе с нами пить вкусный, сытный вар, веселиться и танцевать у огня? Шаман пожалел осину и захотел ей помочь, но он тоже не знал способа, как сделать дерево человеком. Он долго, долго думал, но так и не смог догадаться, что для этого нужно? Тогда пошел к духам воды, что намного сильнее духов деревьев, и спросил у них: как можно сделать осину одним из детей Мудрого Бобра, чтобы оно жило в племени вместе с людьми, вместе с ними веселилось, охотилось, пило, ело и танцевало?

– Я знаю! – крикнул Выпик. – Из осин нужно вырезать людей! Духи останутся в них, и они станут детьми Бобра.

– Большая Волна поначалу тоже хотел так поступить! – подняв лицо к небу, громко сказал Чужой Голос. – Но разве могут деревянные человечки пить воду и танцевать, как живые? И потому он все же пошел к духам воды. Духи ответили, что, если он пожелает, то легко сможет научить дух осины стать одним из нашего рода. Пусть Осина обнимет его и вместе с ним войдет в воду. Тогда они смогут танцевать в реке, как люди, а духи воды помогут им навсегда стать близкими друзьями. Потом Осину нужно вдосталь напоить горячим мясным варом, чтобы она ощутила вкус жизни племени. А потом ее нужно будет брать на охоту, чтобы вместе с людьми она радовалась богатой добыче или тосковала от голода. Вместе с ними путешествовала и носила припасы. Только тогда дерево сможет стать настоящим охотником, одним из людей, таким близким другом для всех, что племя уже не сможет обходиться без нее, как не может обходиться без храбрых охотников или ласковых матерей.

Шаман остановился, оглядываясь. Высмотрел что-то на противоположном берегу, обвел глазами склон, под которым стояли путники, облегченно вздохнул:

– Вот он! – Чужой Голос указал на край мшистого валуна, почти неразличимого среди папоротника и под толстым слоем мха. – Совсем зарос. За ним вторая осина должна стоять.

– Так Большая Волна помог духу дерева? – спросил Клест.

– Конечно, помог, – кивнул шаман. – Он пошел к дереву и сказал духу, как нужно поступить. Тот поднатужился, раскрыл свой ствол, словно руки, крепко сжал Большую Волну в своих объятиях и вместе с ним упал в воду. На волнах реки они много кружились, пока поплыли к своему селению. А потом Осину с радостью и весельем встретили остальные дети Мудрого Бобра, они пировали и веселились, они поили Осину горячим вкусным варевом, а потом с нею отправились на охоту, что стала обильной на удивление. Духу осины очень понравилась такая жизнь, и он остался с людьми навсегда, стал самым важным их другом, одним из самых уважаемых охотников в племени и с тех пор уже никогда с нами не расстается. Так и повелось с тех давних пор, что, когда дух дерева желает попасть в наш род, он выходит из своего ствола. Когда мы видим в лесу осину с треснувшей корой и стволом, то помогаем ей вырасти настоящим, большим и сильным, крепким охотником, а потом забираем в племя, щедро поим и угощаем и всегда берем с собой на охоту и в путешествия, дабы дух дерева стал одним из нас и радовался веселой и сытной жизни. Таков наш обычай. Поэтому запомните: если вдруг увидите в лесу молодую осину с трещиной на коре, сразу бегите ко мне. Это знак духа, ищущего дружбы с нашим родом!

С этими словами Чужой Голос сбросил мешок на берегу и пошел через папоротник, раздвигая траву древком копья. А то ведь ненароком и на змею можно наступить. Шагая за ним след в след, подростки поднялись на склон и увидели старую, могучую осину с раскидистой кроной. Ее ствол тоже был широко раздвинут клиньями, но щель достигала в ширину больше трех ладоней. Само же дерево оказалось таким толстым – не обхватить.

– Дождалась, – ласково поглаживая кору, обрадовал осину шаман. – Вот ты и дождалась. Ты нужна нам. Мы зовем тебя к себе в племя.

– В такую щель охотнику не сесть, – шепотом предупредил Тигриный Волк.

– Я знаю, – согласно кивнул Чужой Голос. – Но дух этого дерева пожелал стать одним из детей Мудрого Бобра еще в тот год, когда появилась Белая Лиса, мать твоей жены. Его нашел мой отец и назвал ее именем. Это самый старший дух из всех, пожелавших стать охотником. Остальные намного моложе. Этой осине хорошо бы еще подрасти. Но селению нужна лодка ныне, а не потом.

– Мы будем ее рубить?

– Завтра, – покачал головой шаман. – Я лишь хотел проверить, цела она или нет. Ведь деревья часто ломает бурями или зимним снегом. Иногда дятлы пробивают их насквозь, иногда прогрызают белки, куницы, иногда ствол рвется напополам. Тогда дерево невозможно позвать в селение, и дух остается в лесу. За свою молодость я нашел десять осин с трещинами, еще пять мне показал отец. Из отцовских уцелело только это, из моих – четыре… – шаман грустно вздохнул, махнул рукой: – Ну ладно, Лисью осину проведали, пойдем дальше.

– Они все токмо навстречу реке стоят, али ниже по течению тоже есть? – поинтересовался Выпик, отряхивая паутину с длинной, еще отцовской, замшевой куртки.

– Не сказывал мне никто о танцующих деревьях ниже поселка, не сказывал, – развел руками Чужой Голос. – Либо нет там духов, что людьми стать желают, либо охотники на таковых внимания не обращают. Хоть вы внимательнее смотрите, когда за дровами или камышом отправляетесь!

Люди снова спустились на песчаную полоску у воды, зашагали дальше. Берег постепенно повышался, на холмах сплошь тянулись прозрачные и едко пахнущие горячей смолой сосновые боры, местами с кудрявым можжевельником. До влажной низины путники добрались уже далеко за полдень:

– Смотри, Тигриный Волк, твоего имени деревце, – указал шаман на качающиеся над густым ивняком ветви. – Ну, ты уже понимаешь, почему…

Они с юным охотником пробрались через прибрежные заросли, и шаман негромко выругался: ствол дерева заметно провернулся в правую сторону вместе со вбитыми в щель клиньями.

– Ну, что ты будешь делать! – разочарованно махнул рукой Чужой Голос. – Раз закручивать начало, то пока вырастет, щель и вовсе поперек окажется. Как из него тогда лодку долбить? Вот и осталось у нас теперь всего три танцующих духа. Хоть с ними бы все хорошо было!

Последние из деревьев, желающих войти в племя потомков Мудрого Бобра, выглядели вполне ровными и крепкими – но слишком тонкими. Одно немногим превосходило толщиной самую первую, Клестову осину, однако щель в ней не дотягивала до двух ладоней в ширину, другое же сделало выбор совсем недавно, и щель в нем была от силы в палец размером. Осмотрев оба, шаман вбил в стволы новые толстые клинья. Старые, вывалившиеся, собрал в мешок:

– Может, еще пригодятся. Однако, дети, если мы не найдем новые осины с трещинами, если не начнем готовить их к вступлению в племя ныне, то вашим детям придется ходить пешком. Старые лодки сгниют, новые долбить будет не из чего. Люди без лодок – голодные люди. Вам придется бросить свои дома и вместе с женами и детьми бродить по лесам с места на место, выискивая богатые охотничьи угодья, останавливаясь среди них на пару лет, а потом уходя, когда они опустеют. Вы будете ночевать в холодных чумах из жердей, а все ваше богатство будет ограничено лишь тем, что вы сможете унести на собственных спинах! – Шаман обвел спутников суровым взглядом и предупредил: – Коли не найдете новых танцующих деревьев, ходить вам по лесам пешими и с пустым брюхом! За одно-два лета лодки новой осины не вырастить! Сегодня о потомках своих вам думать надобно, сегодня! Сегодня поленитесь – завтра сгинете бесследно, и даже духи не смогут вас найти, дабы забрать в свой невидимый мир.

– Мы будем искать, Чужой Голос! – приглушенно пообещал Клест.

– Ищите! – твердо, словно приказывая, кивнул шаман. – Теперь возвращаемся. Завтра у нас будет тяжелый день.

Не оглядываясь, он зашагал к Большой Реке, повернул вниз по течению. Тигриный Волк забросил за плечо свой мешок с клиньями, но тут его за край одежды придержал Клест, вынуждая пропустить Выпика вперед.

– Ты чего? – не понял Пыхтун.

– Я спросить хочу… – Паренек выждал, пока шаман и Выпик уйдут подальше, поднял свой мешок и повернулся к юному охотнику: – Скажи, Тигриный Волк, как ты проник в мир духов, как попал на их испытание?

– Я не проникал, Клест, они сами взяли. Желания не спрашивали.

– А как они связали тебя со Снежаной?

– Чем связали? – не понял юный охотник.

– Но ведь ты же с ней… – запнулся Клест, подбирая слова. – Все племя видело, как вы стремитесь друг к другу! И она дни считала, пока женой тебе стать сможет, и ты ни на кого ее не променял, вопреки всем пошел. И против шамана, и против родителей. Секача один взял, лишь бы именно ее истребовать, ни на какую другую не променял! Это же какая сила в тебе должна была быть, чтобы свершить этакое?

– Мы просто хотели быть вместе… – пожал плечами Тигриный Волк. – Пускай она еще маленькая, но ведь она вырастет! А мне, кроме нее, другие девушки не нужны.

– Вот видишь, – кивнул паренек. – Ты уверен. Накрепко. И ничем твое желание быть с нею не переломить. А я опасаюсь. Ошибиться боюсь.

Юный охотник промолчал, выбираясь на берег реки, Клест забежал чуть вперед, пошел рядом:

– Мне Шепот Мотылька очень нравится, – тихо признался он. – Она красивая, улыбчивая, в руках у нее все всегда спорится. Смотрю на нее, и даже в груди изнутри что-то как пощипывает.

– Будущим летом пройдешь посвящение в охотники, добудешь зверя, сделаешь себе ожерелье – и попросишь у шамана его дочь.

– Тебе хорошо говорить, у тебя ожерелье уже есть! И через обряд тебя духи провели. А Быстрый Ветер, вон, еще когда посвящение прошел! А ожерелье хорошее только после охоты начал копить, когда вы с волками столкнулись. И то еще никого не попросил. А вдруг он Шепот Мотылька попросит?

– Ему Луговой Цветок нравится.

– Он с ней на празднике Праматери споткнулся. Может теперь и передумать.

– Спроси у него.

– Я бы спросил… Вот только… Вот только Луговой Цветок мне тоже нравится! Она тоже красивая. Тоже хозяйственная. Я видел, как ловко она плетет циновки и скоблит шкуры. Она очень хорошая девушка.

– Так кто тебе нравится больше, Цветок или Мотылек?

– Мотылек! – уверенно ответил Клест. И тут же добавил: – Наверное…

– Ты смеешься надо мной? – нахмурился Тигриный Волк.

– Нет, как раз наоборот! – опять зашептал Клест. – Я хочу спросить. Хочу узнать у тебя: как это бывает, когда ты выбрал именно ту, что будет твоей? Так, что всех прочих и видеть не желаешь? Как ты это понял? Что ты почувствовал? Почему именно она, а не другая? Почему ты не пожелал смотреть ни на Мотылька, ни на Цветок, ни на Ласку, ни на Голубку? Что ты такое в ней увидел? Как ты определил, как это понял?

– В Снежане? – задумался юный охотник, но ничего такого особенного, отличного от других девушек племени, вспомнить не смог. Ведь то, что она еще совсем маленькая – вряд ли можно было назвать достоинством. Хотя дом Снежана держала в порядке, ничуть не хуже любой другой, самой взрослой женщины. И потому Пыхтун лишь снова пожал плечами: – Просто мне не нужен никто, кроме нее, и все.

– Тигриный Волк, но ведь мы с мальчиком Пыхтуном всегда были друзьями, помогали друг другу, вместе играли и ходили за дровами… Скажи правду, как мне понять, кто мне нужен: Шепот Мотылька или Луговой Цветок? Ведь если я выберу одну, то уже никогда не смогу подойти к другой. Мне вроде и Мотылек нравится, и ошибиться страшно, Цветок потерять… Вот ты, как ты понял про Снежану?

– Духи выбросили нас на берег, – ответил Тигриный Волк. – Мы вместе обживались, разговаривали, играли… Поговори с Шепотом Мотылька, Клест! Поговори о том, какой хотел бы иметь дом, как его украсить, каких ожидаешь детей от Великой Праматери. Вдруг она думает о другом? Вот у нас со Снежаной все мысли и желания одинаковые. Да, правильно! Поговори. Скажи, что она кажется тебе самой лучшей. Но, может, ей не захочется одной хлопотать в большом зимнем доме? Может, ей с родителями больше нравится? Или хочется, но с кем-то другим.

– А если она согласится? Тогда получится, что я ее уже выбрал!

– На что согласится? У тебя ведь еще нет ожерелья охотника! Ты даже посвящения не прошел. Когда еще все это случится? Но если откажется, тогда смело к Цветку подойти сможешь.

– Да, правда! – встрепенулся Клест. – Пока я еще смогу ее испросить. Может, оно к тому дню и забудется? Правда! Нужно ныне спрашивать, пока ожерелья нет. Охотнику колебаться уже поздно выйдет. Охотнику придется брать себе жену навсегда.

И паренек быстрым шагом поспешил вперед, словно впереди, по самой кромке воды, шел не Чужой Голос, а красивая дочь шамана.

Однако в этот вечер Клест никого и ни о чем спросить не успел. В селение путники вернулись уже очень поздно, в темноте, а на рассвете шаман, не дав ни толком позавтракать, ни собраться, ни даже прихватить гарпуны, опять повел подростков и юного охотника вверх по реке. Они снова несли тяжелые мешки – но на этот раз в них были не деревянные клинья, а толстые длинные веревки, сплетенные из жилистых листьев вездесущего рогоза.

Быстрым шагом, почти бегом, они домчались до Лисьего дерева, где Чужой Голос тут же послал запыхавшихся Выпика и Клеста наверх – привязывать веревки к ветвям кроны. Сам же вместе с Тигриным Волком взялся за топор, подрубая осину под самый корень.

Тяжелый и острый камень впивался в древесину легко, как во влажную глину, рассекая тонкую кору и волокна под ней.

– Не торопись! – приглядывал за работой охотника Чужой Голос. – Руби чуть ниже трещины и наискось, чтобы нос острый у лодки получился. А то второй раз делать придется. Кргда глубоко зарубишься, сбоку щепу подрезай. Так проще получится.

Подростки уже накрепко привязали веревки и спрыгнули вниз, а мужчины все еще стучали и стучали топорами, вгрызаясь в белую влажную древесину. Солнце уже приблизилось к зениту, когда осина наконец-то издала жалобный треск. Шаман выпрямился, отступил, указал Выпику и Клесту в сторону реки:

– Беритесь за веревку и дергайте на себя! Со всех сил! Как падать начнет, отбегайте. Тигриный Волк, в стороне пока постой.

Подростки натянули плетеные канаты, старательно упираясь пятками в землю. Дерево снова хрустнуло, но устояло. Шаман походил кругом, короткими сильными ударами подсек основание с одной стороны, с другой – и уже после третьего надруба огромная осина грустно охнула, издала череду оглушительных тресков, после чего, обламывая ветви соседних лип и кленов, и дождем рассыпая листву, повалилась чуть не на голову Клеста – тот еле успел отскочить в сторону, уворачиваясь от толстых сучьев. Чужой Голос кивнул, нанес по комлю несколько завершающих ударов – и дерево окончательно соскочило с пенька на землю.

– Теперь крону, – указал он Тигриному Волку. – Иначе с места не сдвинем.

Шаман и охотник снова заработали топорами, наискось перерубая толстый ствол немного выше трещины, каждый со своей стороны. Они уже успели изрядно устать, а потому работали по очереди, чтобы меньше мешать друг другу. Наконец крона с обиженным хрустом оторвалась от ствола, просев немного среди ближнего ивняка. Чужой Голос сел, отер пот со лба, ткнул пальцем:

– Выпик, Клест, петли по эту сторону накиньте…

Переведя дух, потомки Мудрого Бобра снова взялись за работу, встав по двое с каждой стороны и накинув на плечи свободный конец веревки. Поднатужились, отрывая один конец отрубленного хлыста от земли, медленно зашагали вперед, волоча его за собой. Второй конец ствола с шорохом волочился за их спинами, и только редкие щелчки и хруст намекали, что он ломает подлесок на своем пути, а толчки подсказывали, когда ствол переваливал торчащий из влажной, перепрелой старой листвы корень или невидимый камень.

Путь до реки был не дальним, но долгим, и когда будущая лодка с плеском упала в воду, люди рухнули вместе с ней, наслаждаясь холодной весенней водой, смывающей пот и уносящей усталость.

– Самое тяжелое позади! – утешил их шаман. – Вот только день кончается. Тигриный Волк, сходи за мешками нашими, топоры забери. За лесом присматривай, дабы зверь какой из темноты не прибрел. А мы пока первый танец начнем…

Еще немного подтянув располовиненный глубокой трещиной кряж, подростки пустили его по течению, удерживая за веревки, и радостно побежали следом. Дерево, попав в слабые речные волны, и правда «затанцевало» – пусть и не так красиво, как это делал шаман, но заметно и весело переваливаясь с боку на бок, то наматывая на себя канаты, то скидывая их и широко раскачиваясь.

– Теперь понятно, отчего никто не хочет отыскивать танцующих духов вниз по реке, – сообразил юный охотник. – Чтобы коряги против течения не таскать. И так сегодня наволохались, ноги еле ходят…

След от протащенной волоком заготовки был ровным и широким. Тигриный Волк сбегал по нему к разлохмаченному пню за оставленным инструментом, после чего помчался догонять детей. Мальчишки тоже неслись со всех ног вслед за увлекаемой водой колодой, лишь изредка поддергивая ее, дабы не откатилась на самую стремнину и не скинула там своих пут.

Засветло к селению они, конечно же, не успели – но дети Мудрого Бобра терпеливо дожидались будущего охотника, пожелавшего превратиться в человека из духов дерева. Ждали с кострами и факелами, с наваристым супом, густой аромат которого стелился во все стороны далеко по реке. Появление шамана и подростков, удерживающих длинное тяжелое бревно, племя встретило громкими радостными криками. Мужчины и дети кинулись навстречу, обнимая Клеста и Выпика, подтянули колоду и, облепив ее, словно муравьи, споро вытащили наверх, к самому котлу. Женщины, зачерпнув горячего варева, подали его уставшим мужчинам и подросткам. Выпик с Клестом тут же жадно припали к угощению, однако Чужой Голос подошел к треснувшему бревну, окропил его сверху:

– Попробуй, дух, нашей пищи!

Вовремя успевший это заметить, Тигриный Волк, приняв от Снежаны полный до краев черпак, тоже повернулся к колоде, щедрой рукой вылил все в трещину:

– Узнай, дух, что едят те, кто стал хорошим охотником!

– Охотником! – подхватили на два голоса его обращение Хромой Зубр и Белый Камень. – Ты станешь настоящим охотником! Быстрым и сильным! Ты станешь другом каждому из нас! Но ты должен пройти испытание! Завтра ты должен пройти испытание! Ты пройдешь испытание и сможешь сытно есть, много охотиться, плясать и веселиться!

– Завтра испытание у нового охотника! Завтра испытание у нового охотника! – подхватили остальные люди племени.

– Будем праздновать эту радость! – крикнул шаман.

– Будем праздновать! – вторили дети Мудрого Бобра, вычерпывая из общего котла глубокими берестяными черпаками горячее варево, отходя в сторону, выпивая через край жижу и вылавливая пальцами длинные мясные волокна, если таковые попадались.

Снежана добыла угощения и себе, и мужу, принесла, вручила ему, сама же присела рядом на траву, поджав ноги.

– Ты самая заботливая из всех жен, – благодарно кивнул юный охотник. – Если бы не ты, я бы умер с голоду.

– Не ври, Пыхтун, – довольно улыбнулась девочка. – Ты лучший охотник, ты никогда не останешься голодным.

– Я просто кручу мясо над вертелом. А умеешь делаешь его вкусным, – ответил Тигриный Волк, раздумывая над тем, можно ли считать первую похвалу за две?

– Нужно просто выбирать травы с ароматом. Есть корешки с острым вкусом. Если их добавлять, все получается вкуснее, – пояснила юная хозяйка, прихлебывая горячий суп. – Хочешь, научу?

– Зачем? – не понял Тигриный Волк. – Я ведь уже забрал тебя целиком, вместе со всей твоей мудростью. Теперь у меня дома и так самые вкусные лакомства.

Снежана разом допила свой ковшик и прильнула к нему щекой:

– Ты самый-самый из всех охотников, Пыхтун! Я так рада, что духи подарили тебя именно мне! Хочешь, еще вкусняшки принесу?

– Потом. Как жидкое выхлебают, можно будет кость какую-нибудь мясную вытащить. Чего водой зазря наливаться?

– Тогда пошли к костру, покружимся?

– Нет-нет-нет! – испуганно вскинул руки Тигриный Волк. – Я сегодня набегался и накружился за двоих. И спина опять разболелась. Ничего не хочу.

– Но Лисья лодка должен понять, как хорошо будет ему в нашем селении, если он пройдет испытание!

– Так все уже все знают эту легенду? – удивился юный охотник.

– Белый Камень рассказал, – кивнула девочка. – Оказывается, последнюю пирогу делали так давно, что даже взрослые почти забыли, как правильно встречать духа и праздновать его согласие.

Между тем, обитатели селения у Большой Реки, радуясь возможности повеселиться, кружились на освященной костром поляне, покрикивали, прыгали и бегали рядом с высоким пламенем, время от времени зачерпывая из котла сытного супа. Не каждый день и не в каждой семье племени Мудрого Бобра удавалось наесться вот так, до отвала – столько, сколько захочешь.

Наконец над селением прокатились удары шаманского бубна. Но Чужой Голос призывал не к веселью, а к вниманию:

Бум!!!

– Повстречал давным-давно охотник Могучий Медведь танцующего духа! – нараспев начал он новую легенду. – Был печален дух осины! Тосковал заросший в землю! Он хотел бежать по волнам, он мечтал просторы видеть. Но вокруг стояли стены из кустов и старых вязов. Не видать за ними света, не проникнуть ветру к духу. Душно, сыро, одиноко духу сильному казалось. Но пришел к нему охотник, взял с собой к реке прохладной, показал осину волнам, показал ветрам и солнцу. Закружились вместе дружбой дух осины и Медведя. Вместе по реке ходили и по всем ее притокам, вместе грелись жарким летом и зимою мерзли вместе. Вместе брали дичь загоном, вместе на силки ловили.

Бум-м-м! – снова ударил бубен.

– Только вдруг напали волки на друзей ужасной ночью, разорвали их добычу, растащили копья, сумки. Медведь дрался очень храбро против своры ненасытной, но один волчара ловкий вдруг порвал ему полгорла. И упал охотник оземь, слабым став и беззащитным. Лишь сказал себе печально, что уходит ныне к духам. Но поймал его на спину верный друг по многим летам! Спрыгнул в волны и унесся он широкими ручьями. Мчались волки ночь за ночью за добычею своею, но стоптали себе лапы лишь напрасною погоней. Дух танцующий осины, на спине своей качая, вынес друга к дальним рекам, людям издавна знакомым. Там прибился он у пляжа, над которым вились дымы, и стал бортом бить о камень, стуком помощь призывая.

Бум-м! – снова отозвался бубен.

– Так спасен был лучшим другом тот охотник знаменитый! И с тех пор все люди знают, что равны своею силой лодки их любому зверю. И что дружба их надежна, а отвага непомерна. Так признали все-все дети Мудрого Бобра потомки, что танцующие духи уважения достойны. В племена с тех пор старинных равными их принимают, чтут почетом и заботой, именами нарекают… – Шаман вдруг оборвал заворожившее всех повествование и громко сказал: – Пусть наш новый охотник, танцующий дух из Глухарьего леса, успешно пройдет завтрашнее испытание! Пусть будет уважаем, как предок его, танцующий дух Могучего Медведя! Мы ждем его сильным среди сильных в роду детей Мудрого Бобра!