Одинокий волк

Кир вздохнул и опрокинул в себя стакан. Офицер был прав, с каждым выпитым стаканом пойло Ринка становилось все более омерзительным.

– А если тебя поймают, я сразу скажу, что машину ты украл, и тебя просто отправят к камню, после короткого и очень болезненного допроса, я уже тебе рассказывал, как это приятно. Конечно, если ты ничего им не расскажешь, а допрашивать они умеют.

Кир кивнул:

– Я и не прошу ничего другого, может, я действительно псих, но все равно попробую добраться до вашего бывшего премьер-министра. Но за предостережение спасибо. Я не буду попадаться, а если попадусь, то не скажу про тебя ни слова.

Офицер хмыкнул:

– Ринк мне не друг, а собутыльник, что гораздо выше по рангу. Друзей предают, а где ты слышал, чтобы предавали собутыльников? То-то… Ты лучше скажи, на что он тебе сдался, этот болван? Если бы он не обижал нас, военных, то он бы и сейчас был у власти.

Кир пожал плечами:

– У меня нет выбора, это моя работа. Так что мне все равно, что там и кто там меня ждет…

– Да, – покачал головой офицер. – Как говорил один мой знакомый покойник, жизнь – дерьмо! Ладно, это не мое дело, решай сам, я тебя предупредил, только постарайся умереть сразу, чтобы не рассказать про меня, иначе… Впрочем, что иначе? Я помогу тебе отчасти потому, что люблю Ринка, который тебя прислал, а он с дерьмом не будет связываться, отчасти потому, что мне не нравится то, что сейчас со всеми нами происходит в этой стране. Жизнь становится все хуже, а те, кто взял власть, заняты лишь разворовыванием того, что еще осталось. Да вдобавок эти жрецы! У меня происходит недержание мочи, когда я вижу их балахоны…

Офицер тяжело вздохнул.

– Машина, полностью заправленная, будет завтра стоять вон на той площади, – он махнул рукой в сторону окна. – Я положу в кузов еще несколько канистр с бензином, чтобы тебе хватило добраться до полигона, хоть я и считаю, что тебя сцапают раньше. Еще положу еду и кой-какие документы, которые, если их не станут тщательно проверять, сойдут за настоящие. Ключ будет торчать в замке, водитель – мой солдат – пойдет в пивную. Если тебя арестуют, то мы не знакомы, и я тебя никогда не видел. И надеюсь, что никогда больше и не увижу.

Кир признательно кивнул:

– Спасибо, это как раз то, что мне нужно.

Офицер грустно усмехнулся:

– Ладно, давай допьем это пойло и ляжем спать. Завтра у тебя будет трудный день, а может, и последний… Ты должен знать: каждый шаг, который сделаешь по полигону, приближает тебя к черному камню, а он еще никого не пощадил…

Они выпили, и офицер, с трудом добравшись до дивана, тут же рухнул на него и уснул. А Кир, пошатываясь, побрел в ванную: его организм бурно протестовал против такого количества спиртного и требовал, чтобы его избавили от выпитого. Там Кир мрачно взглянул на себя в зеркало.

– Молодой наивный парень? Неужели я так изменился, что меня уже никто не считает опасным? И все они здесь постоянно бормочут про черный камень, а это уже нездоровый симптом. Похоже, на этот раз я прибыл как раз вовремя, все только начинается…

* * *

Верховный жрец мрачно взглянул на бледного от пережитого волнения и едва держащегося на ногах служку. Два жреца крепко держали его за плечи.

– Он что, пьян? – спросил брезгливо верховный.

– Нет, – ответил один из жрецов. – Он просто не в себе. Возможно, слишком сильно ударился головой, когда падал с лестницы, а может быть, просто сильно испугался.

Верховный жрец снова внимательно осмотрел служку с ног до головы и недовольно спросил:

– Зачем вы его сюда привели? Решили, что мне делать больше нечего, кроме как разговаривать с теми, кто повредился головой? Таких вокруг храма много бродит, бормочут о своих видениях и о каре Господа, которая нас непременно настигнет. Надо будет как-нибудь провести небольшую чистку и покормить ими камень. А этот что говорит?

– Он говорит, что когда мыл статую Багра, бог обратился к нему и потребовал, чтобы позвали верховного жреца. Больше он ничего не помнит – ни как упал, ни как бегал утром по храму, призывая вас…

– Это что-то новое, – недовольно скривился верховный жрец. – И вы предлагаете мне сейчас же идти к статуе, чтобы она со мной поговорила? Может быть, мне еще самому ее помыть?

– Вы же приказали, чтобы обо всех подобных инцидентах мы сразу вам докладывали.

Верховный жрец задумался.

– Что ж, из этого тоже можно извлечь пользу. Служку помыть и переодеть, сейчас от него слишком скверно пахнет. Всем рассказать о его видениях. Подготовить для него текст рассказа, корректировку внесу я сам. Сделаем из него нового святого, во славу Багра…

Кто-то из жрецов вздохнул:

– Аир настаивает на том, чтобы вы пошли к статуе. Он говорит, что Багра сам хочет поговорить с вами и что это очень важно…

– Чушь! – фыркнул верховный. – Я бываю в храме каждый день, и почти всегда, когда проводится жертвоприношение, но еще ни разу статуя со мной не говорила…

– Ночью, – пробормотал служка. – Нужно ночью, когда в храме никого нет, чтобы Багра смог вас узнать…

Верховный рассмеялся:

– А ты считаешь, что в толпе он меня не узнает? Меня, того, кого он поставил над вами? Самого преданного и любимого им?

– Ночью, нужно ночью, когда никого нет, – пролепетал служка. – Он так сказал.

Верховный жрец посмотрел на жрецов, держащих служку, и вздохнул.

– Раз я сам велел, чтобы об этом мне всегда докладывали, то, видимо, придется пойти, чтобы потом не возникло слухов. Тем более что мы этого болвана собираемся сделать новым пророком. Я пойду к статуе, но не в эту ночь, сегодня у меня был трудный день, а вот завтра вполне возможно. Оповестите всех верующих, что завтра ночью я буду общаться с Багрой, пусть подготовят свои просьбы. Мне, конечно же, их не приносить, но подношения соберите…

* * *

Утром Кир ушел рано, когда офицер еще спал. Он оставил еще одну бутылку пойла Ринка на столе – на этот раз уж точно для офицера последнюю, – надеясь, что тот ее найдет и сможет смягчить жестокое похмелье.

Рюкзак теперь изрядно потощал и стал почти таким, как у других прохожих, хотя там все еще позвякивали при каждом шаге пара бутылок Ринка. Кир взял их, зная по своей прошлой жизни, что в стране, где правят военные, спиртное становится единственной валютой, на которую можно купить почти все.

Кир немного побродил среди мусорных куч, прежде чем нашел удобное место с хорошим обзором в узком тупиковом переулке, оттуда были видны и небольшая площадь, и пивная, про которую говорил офицер.

Пока не появились первые прохожие, он сделал себе гнездо из картонных коробок, залез в него и приготовился к долгому ожиданию.

Когда наступил полдень, Кир уже пожалел о том, что ушел, не поговорив с офицером. Теперь он мог только надеяться, что офицер вспомнит о своем обещании помочь. А если не вспомнит, то Киру снова придется его навестить вечером, когда тот придет со службы. При этой мысли его желудок болезненно содрогнулся.

По площади проехало несколько военных грузовиков, но ни один не остановился. Кир вздохнул и заворочался, стараясь найти удобное положение.

Прохладный ветерок свободно бродил по его картонному гнезду, и Кир чувствовал, что тело начинает затекать от неподвижности и холода. Но встать он не решался, на площади появился патруль. Солдаты остановились у пивной и стали внимательно рассматривать редких прохожих.

Когда Кир окончательно проголодался, на площади, наконец, затормозил военный грузовик.

Водитель с подозрением оглядел площадь и выбрался из кабины. Он обошел автомобиль, обстукивая скаты, при этом постоянно оглядываясь по сторонам, словно ожидая, что Кир, увидев его, обязательно подойдет. Не дождавшись, водитель как-то вдруг сразу погрустнел и неуверенно пошел в пивную.

Кир покинул свое картонное гнездо, подпрыгнул несколько раз, чтобы согреться, и пошел к грузовику, стараясь не выделяться среди обычных прохожих.

Все было так, как обещал офицер. Ключ зажигания торчал в замке, а рядом на сиденье пассажира лежали документы. Среди них был пропуск на полигон, а также приказ доставить груз в часть, находящуюся на его территории. Кроме того, там же лежали кобура с пистолетом на армейском ремне, погоны и солдатское кепи. Кир благодарно улыбнулся, завел грузовик и медленно выехал с площади. В зеркало заднего вида он увидел, как из пивной вышел водитель, посмотрел ему в след, неуверенно помахал рукой и отправился в другую сторону.

Кир осторожно нажал педаль газа, пробуя машину: несмотря на то что грузовик был совсем не новым, двигатель работал ровно и устойчиво, и это было хорошим предзнаменованием того, что он все-таки сумеет добраться до полигона.

Кир давно не водил тяжелые машины, и у него это пока не очень хорошо получалось, поэтому он старался выбирать пустынные улицы, пока это было возможно.

Но город больше всего напоминал крысиный лабиринт, чем место, где живут люди. Одни улицы были перекрыты ржавыми остовами машин, другие огромными мусорными кучами, поэтому Кир долго блуждал, прежде чем сумел выбраться на широкое шоссе. За все это время его никто не остановил, многочисленные солдатские патрули, увидев военный грузовик, чаще всего просто равнодушно отворачивались.

За городом Кир сориентировался по карте и через полчаса мучительного маневрирования выбрался на нужную ему дорогу. Она оказалась пустынной, хоть парень ожидал совсем другого. За весь день ему попалось навстречу несколько военных грузовиков, два или три пешехода, мгновенно юркнувшие в кювет, увидев его грузовик, и повозка, запряженная тощей лошадью.

На полях копошились крестьяне, не поднимая головы, и все казалось мирным и спокойным.

Но Кир остро ощущал, что в этой стране что-то происходило. Что-то не имеющее отношения к обычной жизни. То, что к власти пришли военные, было лишь следствием этого непонятного процесса и ничего не объясняло.

Перевороты свершались не раз в истории любого государства. Но любая диктатура, построенная на штыках, очень быстро убеждалась в том, что многочисленных солдат нужно кормить, одевать, снабжать оружием и техникой. И чем быстрее пустели склады, наполненные прошлой властью, тем проблема становилась острее.

Потом неожиданно власть имущим становилось ясно, что для того, чтобы работали заводы, нужна некоторая свобода, работа за страх была неэффективной и малопроизводительной. А без заводов не работали крестьяне, потому что им нужны были техника, горючее и много других необходимых вещей, и им тоже нужна была свобода торговли.

А когда приходило понимание этого, военные начинали делать небольшие послабления, и в скором времени неожиданно для себя обнаруживали, что их власть уменьшается с каждым вновь принятым законом.

В конце концов, все завершалось одинаково: военные вынужденно передавали власть гражданским чиновникам. А чаще военные, быстро разграбив все, что можно, и обнаружив, что больше красть нечего, объявляли о достижении цели переворота – справедливость и власть восстановлены, и после выборов, которые обычно были простой формальностью, передавали власть гражданским. Как правило, тем, кто готовы были разрешить им увезти все украденное в другие страны.

Был еще третий путь – война с соседями. Все, что нужно, добывалось в этих войнах до тех пор, пока либо военные, наконец, не находили себе достойного противника и не проигрывали войну, либо пока в самой обнищавшей и измученной беспрерывными войнами стране не происходили революция или новый переворот.

Кир понял из разговора с капитаном корабля – войны уже в этой стране были, но ничего не дали, кроме того, что другие страны ограничили ввоз сюда товаров, необходимых для ведения войны.

По всем приметам разруха уже наступила, а следовательно, должен был работать один из вариантов или какой-то промежуточный между ними, но почему-то этого не произошло.

Что-то помешало этой стране вернуться к цивилизации, она словно застопорилась в распаде, словно чего-то еще ждала… Неужели все-таки дело в черном камне и жрецах?

Кир остановил грузовик – кончалось горючее, и у него уже от усталости слипались глаза. Забравшись в кузов, он нашел бочку с бензином, палатку и ящик с армейским пайком. Кир еще раз мысленно поблагодарил офицера и достал ведро.

После того как он заправил машину, парень отогнал ее от дороги в небольшой лесок и замаскировал срезанными зелеными ветками, чтобы не было видно с дороги. Здесь же Кир устроился на ночлег.

Он сварил себе нехитрый ужин из солдатского пайка, потом долго лежал у костра, глядя на холодные, яркие, с детства знакомые звезды, и вспоминал множество подобных вечеров в других мирах, когда он готовил себя к тому, что его ждало впереди.

Кир закрыл глаза и попытался прозреть ближайшее будущее. Он только сумел увидеть, как подъезжает на грузовике к первому посту, потом перед глазами мелькнуло еще несколько постов, чье-то враждебное суровое лицо, а дальше все опять скрывал серо-черный туман.

– Следовательно, – задумчиво сказал Кир звездам, – с этого момента я начну действовать, а пока все еще есть свобода выбора. Только от меня зависит, каким оно будет, это будущее.

Он подбросил дров в огонь.

– Для начала есть простая и ясная цель – найти премьер-министра и вытащить его из заточения, а потом меня ждет черный камень… Впрочем, это не так уж плохо, иногда не бывало и этого. Сколько раз я начинал какое-нибудь дело, не зная, как к нему подступиться. Сейчас известно хотя бы начало…

Он внутренне содрогнулся, вспоминая все свои прошлые попытки взорвать черный камень в других мирах. Впереди его ждали боль, кровь и смерть… Кир перевернулся на другой бок и заставил себя заснуть. Ему ничего не снилось в эту ночь, и он сумел выспаться.

После небольшой тренировки с мечом и короткого завтрака Кир подошел к грузовику, попинал по скатам, подражая солдату-водителю, и забрался в кабину.

– Вперед! – мрачно скомандовал он сам себе. – Навстречу неприятностям! Они ждут меня, а я жду их…

Проехав несколько небольших городков, он добрался до первого охранного сооружения, преграждающего въезд на полигон.

Пост был оборудован по всем современным военным канонам. Массивный шлагбаум был утыкан устрашающими мощными, торчащими в разные стороны шипами, а за ним в самом полотне дороги виднелись убирающиеся иглы, которые казались еще более угрожающими.

Объехать пост было невозможно, потому что по обеим сторонам дороги стояли переплетенные между собой колючей проволокой ежи. Рядом со шлагбаумом находился бетонный дот с узкими бойницами, из одной из них торчал направленный на него ствол пулемета. Кир остановил грузовик перед шлагбаумом, натянул на голову солдатское кепи и стал терпеливо ждать.

Из дота вышли, позевывая, двое солдат, а вслед за ними и офицер с помятым ото сна лицом. Солдаты уныло передернули затворы автоматов, а офицер подошел к кабине.

– Пропуск и накладную на груз, – сказал он лениво, не взглянув на водителя. Кир молча протянул бумаги.

– Кстати, старшим по званию, надо отдавать честь, – пробурчал офицер.

Кир вытянулся, как мог, в кабине и вскинул руку к голове.

– Вот так! – криво усмехнулся офицер. – Кому везешь груз?

– Не могу знать, – рявкнул Кир.

– Врешь, – лениво процедил офицер, отдавая обратно бумаги. – Тебе должны были сказать, потому что в накладной не написано место назначения. И куда же ты повезешь груз, разгильдяй, если ты ничего не знаешь? Даю тебе две минуты на то, чтобы вспомнил, иначе сейчас же развернешься и поедешь обратно. Геронт! Проверь, что там в кузове.

Один из солдат не спеша обошел машину и подошел к кузову.

– Там какие-то ящики и бочка с горючим, – крикнул он из-за грузовика.

– Хорошо. Вспомнил, солдат? – Офицер с хмурой усмешкой поднял взгляд на Кира, старательно сохранявшего испуганное и растерянное лицо. .

– Так точно. – Кир наконец-то смог прочитать в мыслях офицера несколько имен, которые могли бы получить груз. Теперь он должен был догадаться и назвать то, которое ожидал услышать офицер.

– Майор Лайярс! – Кир нарочно исказил имя.

– Не Лайярс, балда, а Лойерс!

– Так точно! Прошу простить, имя больно сложное, я и забыл поэтому…

– Молчать, деревенщина! – Лицо офицера сморщилось, как будто он съел что-то кислое. – Надеюсь, майор за время разгрузки научит тебя правильному пониманию службы. – Офицер развернулся. – Пропустить! – скомандовал он солдатам и устало потащился к доту, словно только что выполнил очень сложную и тяжелую работу.

Кир завел грузовик и осторожно проехал мимо шлагбаума и убранных в гнезда игл.

Следующие два поста Кир проехал спокойно, без каких-либо проблем, все осложнения начались у последнего, когда уже были видны двухэтажные ровные, одинаково покрашенные дома гарнизонного городка. Офицер долго рассматривал его бумаги, потом приказал выйти из машины. Кир молча подчинился, единственное, что он хорошо запомнил со времен своей полузабытой военной службы, это то, что никогда не надо спорить с офицерами.

– Сейчас, солдат, – произнес офицер со скрытой угрозой, – я позвоню майору Лойерсу. Он сам прибудет сюда и осмотрит груз, а потом решит, куда его отправить. Стой и жди.

Офицер отправился к небольшому домику, а солдаты придвинулись поближе к Киру.

– Ну как там дела в городе? – спросил один из них. – Выпивки небось хоть залейся, да и девочек тоже достаточно?

Кир широко улыбнулся:

– Конечно, не так, как раньше, но если очень захочешь, то всегда найдешь.

Солдаты переглянулись:

– Нас скоро переводят. Может, поможешь на первых порах? Что-то покажешь, дашь адреса девочек? Сам же знаешь, пока освоишься на новом месте, смотришь, а тебя уже переводят в другую глушь.

Кир кивнул:

– Что ж не помочь, а деньги-то у вас есть?

– Не очень много, но кое-что наскребем…

– Тогда никаких проблем! Кроме денег и пайки хорошо идут, это, считай, даже лучше по сегодняшним временам, так что подумайте об этом. Возможности у вас сейчас есть, а там все будет по-другому, там интенданты – скопидомы, им самим все надо…

Кир разговаривал с солдатами, одновременно прислушиваясь к себе, что-то было не так, в нем просыпалось чувство опасности. Он огляделся внутренним взором и почувствовал, что к посту приближаются вооруженные солдаты во главе с офицером, у них был приказ задержать его и доставить вместе с грузовиком к майору Лойерсу.

«Должно быть, тот все-таки позвонил в город и узнал, что никто ничего сюда не отправлял, – подумал с некоторым сожалением Кир. – А может быть, уже офицер сообщил об угоне грузовика».

Парень прикинул про себя свои возможности и решил, что арест ему сейчас не нужен. Может быть, это и был самый короткий путь к цели, но он мог оказаться и самым рискованным. Кира могли расстрелять раньше, чем он сможет сориентироваться в ситуации и как-то ее изменить.

– Ладно, ребята, – добродушно улыбнулся он постовым. – Я подремлю в машине. Очень устал, всю ночь ехал.

Солдаты равнодушно кивнули:

– Нам-то что, сиди.

Кир залез в кабину и завел мотор.

– Я прогрею двигатель и немного здесь покручусь. Сцепление что-то барахлит, – крикнул он солдатам, переключил передачу и стал медленно разворачиваться. В зеркале заднего вида он увидел офицера, который бежал от домика, что-то возбужденно крича, а за ним вдалеке уже показались вооруженные солдаты.

Кир с сожалением покачал головой и выжал до отказа педаль газа.

Постовые начали стрелять, но он уже был далеко, поэтому ни одной пули в грузовик не попало. А может быть, никто и не хотел попадать? Он-то точно ничем не обидел этих ребят…

Кир доехал до первой рощи и, свернув, загнал грузовик под прикрытие деревьев. Вылез из кабины и с сожалением провел рукой по борту.

– Ты меня неплохо выручил, но, похоже, дальше придется идти пешком, а тебя отправят обратно в твое стойло, там тебя накормят и, может, все-таки отрегулируют сцепление…

Кир, прячась за кустами, вышел на опушку.

Почти сразу он увидел, как вдоль дороги останавливаются грузовики и оттуда выскакивают вооруженные солдаты. Кир отчетливо слышал звуки команд. Солдаты разворачивались в цепь для прочесывания.

«Конечно, – уныло подумал он, – догадаться не трудно. Если я не проезжал предыдущий пост, то грузовик и меня нужно искать именно здесь, в первой же попавшейся на глаза роще. Хотя могли бы, наверно, и проехать дальше, я бы не обиделся. Все больше прихожу к выводу, что телефоны и рация довольно скверные приспособления для того, кто не в ладах с военной и прочей властью».

Он вернулся к грузовику, забрал из кабины рюкзак с завернутым в тряпку мечом, взял из ящика столько армейских пайков, сколько смог нести без особых усилий. Потом, бормоча себе под нос слова старой солдатской песни, пошел искать место, где бы мог спрятаться и переждать облаву.

Что-что, а это Кир умел делать мастерски – прятаться и убегать. Все это было ему настолько привычно, что даже стало скучно. Пока больше всего Кира поражало только то, как быстро он вспоминает все, что, казалось, забыл навсегда. Никогда он не подозревал, что армейская муштра так и осталась в нем, несмотря на все случившееся с ним в разных мирах. Что она стала основой той личности, которую он из себя сейчас представлял.

Кир улыбнулся этой не нужной сейчас мысли и свернул в сторону, откуда слышался плеск ручья.

* * *

Верховный жрец обошел черный камень, лежащий мирно на пьедестале, и подошел к статуе. Служка до этого плелся за ним, но неожиданно вырвался вперед и упал на колени.

– Я все сделал, Багра, как ты сказал, – пронзительно завопил он. – Я привел верховного жреца. Прости, что я не смог сделать это быстрее, мне не давали, я не виноват…

– Довольно, – поморщился верховный. – Иди прочь, дай мне спокойно поговорить со своим богом.

Служка встал с колен и задом попятился к выходу. Жрец проводил его кислым взглядом, потом сел в специально принесенное для него кресло. Он поерзал, выбирая удобное положение, потом с удовлетворением закрыл глаза.

Что бы ни говорил служка, жрец не собирался провести эту ночь в молитвах, как объявил всем. Он пошел на это только для того, чтобы у жрецов не возникло дурных мыслей, и только. Для себя он решил, что сможет эту ночь поспать и в кресле.

Довольно скоро жрец погрузился в сладкую дрему, правда, сладкой она была всего несколько мгновений. Во сне он увидел бога, и тот был основательно рассержен.

– Когда я говорю, что хочу тебя видеть, – сказал Багра, угрожающе приблизив к лицу жреца свои клыки, покрытые не краской, а настоящей кровью, – это значит, что происходит что-то, что требует моего внимания, а следовательно, и твоего. Если ты, жалкий червь, еще раз опоздаешь, то я сам уничтожу тебя!

Верховный жрец заворочался во сне и попытался проснуться. Багра расхохотался ему в лицо, брызгая едкой слюной, от которой кожа на лице жреца стала вздуваться волдырями и лопаться, заливая рот гноем.

– Я не иллюзия и не кошмар, я – тот, кто сделал тебя тем, кто ты есть. С сегодняшнего дня ты будешь приходить сюда каждую ночь, чтобы я мог говорить с тобой, потому что в твою страну пришел тот, кто может уничтожить и тебя, и всех твоих прихлебателей, и даже сам камень. Запомни его лицо.

Перед глазами жреца всплыл образ ничем не примечательного человека в армейском комбинезоне, единственное, что, может быть, отличало его от других, это был меч, торчащий из-за плеча мужчины.

– Это твой настоящий враг, сильный и осторожный. Он умен и обладает целым рядом магических способностей, которые дали ему другие боги. Ты должен найти его и уничтожить, используя все свое влияние, всю свою силу, потому что с этой минуты ты борешься не только за мою славу, но и за свою жизнь! Иди и начинай борьбу.

Жрец проснулся, машинально протер свое лицо рукой и облегченно вздохнул, обнаружив, что оно мокрое от пота, а не от гноя.

Руки его тряслись мелкой дрожью, а ноги отказывались идти. Он еще какое-то время сидел, глядя на статую полными ужаса глазами, потом, шаркая ногами от слабости и пережитого волнения, медленно побрел к себе в спальню, мучительно размышляя над тем, что же это было, – реальность, галлюцинация или обыкновенный кошмар?

* * *

Кир легко скрывался от солдат до тех пор, пока не подъехал еще один грузовик, на котором привезли собак.

Собак было около десятка, на всех одновременно Кир не мог воздействовать, поэтому ему пришлось срочно бежать к ручью, чтобы сбить собак со следа.

Ручей был небольшой, и, несмотря на то что Кир шел по нему довольно долго, собаки все равно продолжали чувствовать его верхним чутьем. Парень упорно бежал по ручью до тех пор, пока тот не влился в еще один, более широкий.

В этом ручье Кир долго сидел по шею в воде под каким-то кустом и пытался мысленно воздействовать на самую настырную собаку. Он уже перепробовал все, что только приходило в голову, но собака по-прежнему лаяла, а солдаты подходили ближе и ближе.