Холод. 98 лет спустя

Оборачиваюсь и смотрю на своих противников. Они медленно расходятся в стороны и пытаются окружить меня. Ну ладно, пусть будет так.

У меня в голове каждый раз возникает вопрос. Они-то что тут делают? Меня как бы заставили прийти, а их? Если они по своей воле пошли на избиение себя то, что можно говорить об их интеллекте? Правильно, ничего хорошего.

Против меня два брюнета, один блондин и лысый. Решаю им подыграть, сам выхожу на середину клетки и взмахом руки приглашаю на спарринг одного из брюнетов, в ответ он хмурит брови. Они мгновенно рассредотачиваются. Парни подготовились, договорились, как именно казнят меня. Ну ладно, надо просто понять, кто у них главный и всё. Падет он, остальные растеряются, тогда-то я и подкреплюсь.

Толпа ревет и скандирует: "Смерть Мору!"

Тем временем, лысый кивает, и вся четверка несется на меня, решаю вырубить лысого, но они словно перебрали с бесстрашием накануне и просто сбивают меня с ног. При падении весь воздух выбивает из легких, ловлю ребрами удары ногами. Пытаюсь прикрыться, но это бессмысленно. Наблюдаю, как в лицо летит чья-то нижняя конечность. Хватаю её и дергаю на себя. Противник валится рядом со мной, лицом к лицу. Хватаю его за шею и аккуратно, чтобы мозги не растеклись, бью головой о каменный пол. Минус один.

Лысый пытается оттащить обездвиженного напарника. Отлично, всего двое. Отпинываю одного из них и быстро поднимаюсь на ноги. Удар по лицу. Сука! Они почему-то думают, что боль мы испытываем по-другому. Но нет же. Ищу глазами того, кто ударил меня, и одним точным джебом разбиваю ему нос. Надеюсь, сломал. Но из строя я его точно вывел, примерно на минуту.

Прилетает удар слева. Уклоняюсь. Теперь двое против одного. Удар справа, подныриваю под руку брюнета и со всей силы бью его по почкам. Мне прилетает удар ногой под колено, присаживаюсь на пол и оборачиваюсь назад. Ловлю кулак нападавшего и выкручиваю его руку до хруста. Ой, переусердствовал. Ломать не хотел, но кто виноват, что люди такие хрупкие? В этот момент сзади на меня набрасывается ещё один. Сука, это же тот, со сломанным носом. Быстро он пришел в себя. Зажимает шею в удушающем приёме. Другой, немедля, подлетает спереди и пробивает мне череду ударов в торс. Удар, удар, удар. Ещё один и ещё. Воздуха совсем нет.

Кажется, я проигрываю. Странно. Думал, будет иначе. Парень, что передо мной, останавливается, и в этот момент я отрываю ноги от пола и пинаю его в грудную клетку, он падает, и я со своей пиявкой, что прицепилась сзади, тоже лечу на пол. От удара руки захватчика ослабевают буквально на мгновение, и это помогает мне вырваться. Скатываюсь с него и встаю на ноги. Трое лежат, но все живы.

Четвертый с трудом поднимается на колени. Из его носа хлещет кровь, но он ещё в строю. Молодец. Вот им и подкреплюсь. Делаю шаг в его сторону и краем глаза ловлю движение слева. Чёртов Дюк стоит по ту сторону клетки и целится в меня из пистолета. Срываюсь с места и запрыгиваю на четвертого, валю его на пол и нависаю сверху. Его взгляд красноречивей тысячи слов. Он боится. Он в ужасе. Но стоит мне ещё ниже склониться к его лицу, как три пули прилетают в меня. Сука!

Вообще-то это больно и не по правилам.

Одна влетела мне в шею и прошла навылет. Это хорошо.

Вторая продырявила предплечье и тоже вышла с другой стороны. Это тоже неплохо.

Третья влетела в висок и осталась там. Это плохо.

Они снова меня убили.

Мрак. Темнота. Опустошение.

И всё это сопровождается немыслимой болью.

3. Удачи, малышка

Амели.

Всю дорогу до моего временного жилища Дюк читал мне нотации. Он строго настрого запретил общаться с Мором, подходить к нему и даже смотреть. Мне и без его наставлений страшно, но я понимаю, что старый добрый Дюк просто переживает.

– Комната будет разделена на две равные части. То есть по центру будет стоять решетка. Металлическая крепкая решетка. – продолжает Дюк.

– А можно мне туда не идти? – с надеждой в голосе спрашиваю я.

Наблюдаю, как спина Дюка увеличивается из-за тяжелого вздоха. Я иду позади него и стараюсь смотреть только на его широкие плечи, это как-то успокаивает.

– К сожалению, нельзя. Твой дядя решил, что ты должна увидеть, с чем мы боремся, и понять, что этот брак нужен нам куда больше, чем кислород.

– Но это неправда.

– Что именно?

– Кислород нужен нам больше.

– Хм.

Идем дальше, и с каждым шагом я чувствую, что мне становится сложнее дышать. Легкие скованы. Мне страшно. Я никогда в жизни не видела Моров вблизи. А теперь должна жить с одним из них. И не просто жить, а заменять медика, который приводил Мора в порядок после боёв в клетке. Так же Дюк сказал, что я должна присутствовать на всех боях, и увидеть, какое чудовище скрывается за маской голубоглазого блондина. Как я могу сосуществовать с одним из созданий, которые убили моего папу? Возможно, это сделал именно тот Мор, с которым мне предстоит прожить два месяца. Два месяца – это нескончаемо долго.

– А что, если он убьет меня?

После этого вопроса Дюк останавливается и поворачивается ко мне. Всматривается в глаза и уверенно произносит:

– Не сможет.

– Сможет. – спорю я.

Взгляд Дюка тускнеет, и он говорит:

– Ты просто близко к нему не подходи. Клетку, которая вас разделяет, можешь открыть только ты.

– Но он может заставить меня это сделать. – я многое слышала про Моров и знаю, насколько они могущественны. О их силе ходят жуткие легенды. – У них же сила. А у меня что? Ничего.

– Ты согласна выйти замуж за Боа? – тут же интересуется он.

– Нет.

Дюк сокрушительно качает головой и печально произносит:

– Значит, ты не понимаешь. Но обязательно поймешь.

– Дюк, ты знаешь, что он за человек? Прости, но уж лучше провести два месяца в компании Мора, чем всю жизнь с ним.

– Не буду тебе лгать, он не самый лучший представитель человечества, но тебе Боа не посмеет сделать больно. Тем более, через два месяца ты всё равно выйдешь за него.

– Ты не можешь этого знать. За два месяца может многое случиться.

– Например?

– Я не знаю. – просто я пытаюсь оттянуть этот момент.

Дюк не отвечает, и мы идем дальше, я так хочу сорваться с места и сбежать. Вот только куда? И зачем? Но я не представляю, как смогу прожить с чудовищным Мором целых два месяца. Просто не могу. Он убьет меня. Я в этом практически уверена. Выпьет всю мою энергию.

– Дюк?

– Что, малышка?

– Что мне делать, если я почувствую опасность? Настоящую опасность. – стоило мне произнести это вслух, моя нервозность только возросла.

Не оборачиваясь, Дюк говорит:

– Возле твоей кровати находится красная кнопка. И если тебе будет угрожать опасность, ты на неё нажмешь, и в комнату тут же ворвутся люди и спасут тебя. Поверь, твой дядя всё предусмотрел. Его задача, показать тебе, какие они чудовища, – Дюк переходит на шепот. – Но, по факту, настоящая опасность тебе не угрожает.

– Хорошо.

Проходим мимо группы граждан Скалы, и каждый решает своим долгом посмотреть на меня с укором. Они считают меня идиоткой. Я это знаю. Возможно, они правы. Ведь ничего не мешает мне согласиться на брак и уехать жить в другое место. Абсолютно ничего, только моя интуиция и страх дают мне подсказки, от которых невозможно отмахнуться и забыть. В голове постоянно крутится мысль, что стоит мне согласиться на этот брак, мои дни будут сочтены. Возможно это не так, но проверять я бы не хотела.

– Пришли. – говорит Дюк.

Оглядываюсь по сторонам. В этом месте я никогда не была. Скорее всего это самый низкий уровень в Скале. Здесь даже электричества нет, в каменных стенах торчат факелы. От бегающих бликов озноб пробегает под кожей. Всё мрачно и уныло, это очень даже похоже на склеп. Дюк останавливается напротив приоткрытой двери. Она, кстати, самая последняя в этом коридоре. Дальше только каменная стена и ничего более. Возле дверей стоят двое мужчин в серой форме. Как я полагаю, это охрана, и они всегда будут находиться здесь. Это немного успокаивает. На два процента из ста.

– Почему дверь открыта? – настороженно спрашиваю у Дюка.

– Мор в отключке. – отвечает он.

– Это как понимать?

– Мне пришлось выстрелить в него, иначе он бы напитался энергией одного из наших людей. – с нескрываемой брезгливостью продолжает Дюк. – Ему уже несколько раз удавалось это сделать.

– Понятно. – ничего не понятно.

Дюк толкает толстую металлическую дверь, и она с тихим скрипом открывается. Он входит первым, я иду за ним, охрана остается за порогом. Прячусь за спиной Дюка и боюсь выглянуть. Перехватываю свой рюкзак и замечаю, как сильно дрожат мои руки. Да внутри меня всё вибрирует от напряжения. Кажется, что это происходит не со мной, а с кем-то другим, я же всего лишь сторонний наблюдатель.

– Вот он. – произносит Дюк, и моё сердце ухает вниз.

Прикрываю глаза и делаю протяжный вдох. Распахиваю веки и совершаю осторожный шаг вправо.

Сначала осматриваю помещение. Всё, как и сказал Дюк, прямоугольная небольшая комната разделена на две части. Моя – та, что у входа, Мора – та, что у дальней стены. Нас разделяет решетка, но я могу открыть её, но в будущем не собираюсь этого делать. Хотя сейчас она и без моего участия распахнута настежь. Сердце колотится с невероятной скоростью. Делаю шаг вперед и заглядываю в соседнюю камеру. На кровати лежит молодой человек. Обычный. Почему-то я представляла, что он в возрасте. Хотя я не могу судить сколько ему лет, для них время идет совершенно по-другому. Боже, он весь в крови, его белые волосы слиплись и кажется, что он… мертв. Его грудная клетка не поднимается и не опадает. Правая рука безвольно свисает с кровати.

– Он что спит? – шепотом спрашиваю я.

– Нет, он мертв. – сообщает Дюк.

– Что? – делаю шаг назад. – Я не останусь тут с трупом.

– Он им долго не пробудет. Тебе нужно только вытащить одну из пуль. Две прошли навылет, одна застряла.

В моей голове сплошное завывание ветра. Дюк несет такую ерунду. Какие-то пули, мертвые Моры. Нет, я не могу. Я всю свою жизнь существовала спокойно, никогда не видела ужасов войны, что творятся в мире. Папа, а потом и дядя оберегали меня от этого. Оберегали от всего.

Я не знаю, что мне делать.

– Вот здесь. – говорит Дюк, отходя от меня и указывая под изголовье моей кровати. – Находятся необходимые медицинские инструменты.

– Дюк, да ты шутишь? Я не смогу это сделать. Я просто не знаю как.

– Ты справишься, просто возьми пинцет и достань пулю, или вернись наверх к дяде и скажи, что ты согласна по своей воле вступить в брак с Боа.

В ответ я просто молчу и выпучив глаза смотрю на Дюка. С трудом разлепляю губы и произношу:

– А если я не буду доставать пулю?

– Ну, сама по себе рана не излечится. В данный момент его тело пытается заживить повреждение, но у него не получится. Как нам известно, пока пуля внутри Мора, он не исцелится, а со временем иссохнет и умрет.

– И как вы это выяснили?

Но Дюк не обращает внимания на мой вопрос и продолжает:

– Я стрелял ему в голову, так что выбор за тобой, либо ты достаешь пулю, и он будет жить, либо даешь ему умереть, а тебя переселят к новому соседу. К более живому.

Бросаю взгляд на молодого блондина. Я должна его спасти. Или не должна?

– Удачи, малышка. – говорит Дюк и закрывает дверь.

Пока он был здесь, я чувствовала себя в относительной безопасности. Но сейчас… Срываюсь с места и подлетаю к двери. Начинаю колотить по ней и кричать. Но мне никто не открывает.

Приказ дяди – это закон.

Бросаю взгляд на красную кнопку, но что-то останавливает меня от того, чтобы нажать её. Как говорят, если попусту кричать "волки, волки", то в действительно нужный момент люди не придут на помощь.

Оборачиваюсь и снова смотрю на "пациента". Достать пулю или нет? Честно… я не знаю. Даже не могу предположить, что в этом случае будет являться правильным решением. Если я сохраню ему жизнь, а он в будущем сможет сбежать и будет убивать людей, это окажется на моей совести? Или нет? А если я целенаправленно не помогу ему, он умрет. И тогда моя душа сто процентов будет замарана. Я попаду в ад. Или не попаду. Выдыхаю. Бросаю рюкзак на свою кровать и подхожу к изголовью, наклоняюсь вниз и достаю небольшой чемоданчик. То и дело бросаю взгляд в сторону Мора, мне почему-то кажется, что он знает, что я делаю, и где именно нахожусь. Подтаскиваю к себе чемоданчик, выпрямляюсь в полный рост и несу медпомощь в соседнюю камеру.

Но стоит мне переступить порог, я замираю и просто смотрю на Мора. На вид это обычный молодой мужчина лет тридцати. Высокий, тело стройное. Это я могу судить, ведь на нем только брюки черного цвета. Делаю осторожные маленькие шаги. Лицо сложно рассмотреть, всю правую сторону залила кровь, которая больше не бежит. Она засохла. Интересно, сколько по времени он в таком состоянии?

Опускаю чемоданчик на пол рядом с кроватью Мора и открываю его. Но не забываю бросать взгляд на блондина каждые две секунды, кажется, он сейчас откроет глаза, и я увижу, насколько они голубые и холодные, а после, он просто заморозит меня и выпьет всю энергию.

Но он по-прежнему мертв. Трясущимися руками достаю пинцет. Так, пуля в голове. Ужас.

Вижу отверстие в его виске. Тошнота подкатывает к самому горлу. Кладу пинцет обратно и беру перекись водорода и бинт, смачиваю его и обтираю Мору висок. Руки по-прежнему трясутся. Мне кажется или отверстие меньше пули? Снова беру пинцет и останавливаюсь. Я не смогу. Перед глазами начинает плыть. Стряхиваю оцепенение и склоняюсь к Мору ещё ближе. Стоя неудобно. Сажусь на самый край его кровати, но так, чтобы лишний раз его не задевать. Подношу пинцет к его голове. Нет. Не могу.

Резко встаю и роняю щипцы. Меня всю трясет! Но стоит мне бросить на "пациента" еще один взгляд, я понимаю, что если не возьму себя в руки, он действительно умрет. Поднимаю пинцет с пола и сажусь обратно на кровать.

Стараюсь не думать о том, что я сейчас залезу кому-то в голову. В прямом смысле этого слова. Проталкиваю пинцет в отверстие, но не могу нащупать там металл. Дрожащей рукой вдавливаю его глубже. Снова тошнота. Сглатываю ком в горле. Вот она. Чувствую, я на что-то наткнулась. Она неглубоко, примерно на два дюйма. Но так просто мне к ней не подлезть. Вытаскиваю пинцет и наблюдаю, как тонкая струйка крови начинает вытекать из отверстия. Заглядываю в ящик и нахожу глазами скальпель. Беру его и подношу к ране. Мне нужно место для маневра, иначе пулю не подцепить. Закусываю губу, делаю небольшой надрез, и очередная порция крови стекает с виска Мора. Бросаю скальпель в чемодан и беру пинцет. Просовываю его в отверстие и пытаюсь зацепить снаряд. На удивление мне удается сделать это с первой попытки.

Как только пуля оказывается на воле, я быстро бросаю инструмент в чемодан и захлопываю его. Встаю с кровати и со скоростью ветра покидаю камеру Мора. Я не знаю, нужно ли зашить рану, и через сколько он очнется. И вообще очнется ли.

Как только захожу в свою "комнату", тут же ставлю чемодан и закрываю решетку, тем самым разделяя нас. Вижу на металле три замка и в каждом свой ключ. Поворачиваю их, вынимаю и убираю в карман кофты.

Сердце колотится так, что в ушах стоит странный гул. Я это сделала. Слабая улыбка появляется на лице. Может не такая уж я трусиха?

Ещё четыре раза проверяю запертую решетку. Закрыта. Точно закрыта? Дергаю её ещё раз. Да, заперта. Убираю чемодан на место и сажусь на свою кровать. Жду.

Мор не шевелится, дыхание так и не появляется. Может слишком поздно вынула пулю, и он всё-таки умер? Перевожу взгляд на свои руки, они в крови. Ещё раз оглядываю комнату и только сейчас замечаю, что в моей камере есть ещё одна дверь, бросаю взгляд в камеру Мора, у него идентичная. Подхожу к своей и открываю её. Туалет и раковина. Я об этом даже не подумала. Поворачиваю кран и оттуда тонкой струйкой течет ледяная вода. Смываю кровь, обтираю руки об себя и возвращаюсь в "комнату".

Забираюсь с ногами на кровать и не могу отвести взгляд от Мора. Так проходит около часа, но ничего не происходит. Беру рюкзак, достаю карандаш и блокнот. Это поможет мне от нервозности и ожидания… неизвестно чего.

4. Странно, непонятно и глупо

Тони.

Пуля, которая недавно поселилась у меня в голове, принесла с собой мучительную боль. Всё время, что я нахожусь в состоянии "смерти", я ощущаю агонию. Каждая минута такого состояния равна часу в самом пекле ада. Я чувствую, как меня разрывают на куски и бросают их в огонь, потом возвращают горящую плоть на место и повторяют это снова и снова.

На этот раз меня не спешили спасать. Что послужило этому причиной, я не знаю. Но в какой-то момент сквозь боль меня посетила мысль, что это конец. И знаете что? Я не испугался. В моей жизни не осталось ничего ценного, ничего важного, ничего стоящего. Я всё потерял… Эта мысль пропала так же быстро, как и появилась, её унес очередной поток адских мук.

Всему рано или поздно приходит конец. Вот и боль достигла своего финала, осталось только оцепенение и непонимание происходящего.

Прихожу в сознание и медленно приоткрываю глаза. Я в горизонтальном положении, голова повернута набок. Вижу решетку. Решетку? В моей камере не было решетки. Снова прикрываю глаза и пытаюсь собраться с силами, которых практически нет. Слишком много энергии было затрачено на долгое исцеление.

Не знаю, сколько я пролежал с закрытыми глазами, но открыть их меня заставил странный звук. Словно мышь скребется. Должен понять, где я. Рука, что свисала с кровати, адски затекла. Упираюсь локтем о жесткий матрас и с тяжелым хрипом принимаю сидячее положение. Зрение слегка затуманено, но я успеваю увидеть за решеткой человека. Девушку. Как только она замечает меня, то соскакивает с идентичной кровати на той стороне и быстрыми шагами преодолевает расстояние до противоположной стены. Открывает дверь и исчезает за ней.

И что это было? Местная сумасшедшая?

Осматриваю незнакомое мне помещение. Это пока единственное, что я могу делать. Руки и ноги практически не слушаются меня. Нужно немного подождать и станет слегка получше. А потом мне нужна энергия, иначе я долго не протяну. Ну хотя бы обычной еды и воды, это тоже поможет, но процентов на пятнадцать-двадцать из ста.

Камера больше предыдущей раза в три. Разделена четко посередине металлической решеткой, но в этой решетке есть дверь, видимо, через неё сюда и попал. Так же замечаю в самом низу небольшое пространство, до которого не доходят прутья. Ага, через эту дыру я буду получать еду.

На моей половине нет ничего, кроме кровати и двери идентичной той, в которую убежала девушка. Не думаю, что это выход на волю. Хотя был бы этому рад. Я уже год здесь торчу, но практически ничего не добился. Пора валить отсюда. Вот только заберу свою "вещь" и на выход. Не интересно у них тут. Лично мне не понравилось.

Зрение постепенно возвращается, и теперь я могу разглядеть соседнюю камеру в полной мере. На кровати лежит рюкзак, рядом с ним какая-то тетрадь и карандаш. Возле кровати стоят ботинки. Ботинки? У заключенных нет такой роскоши. Кто эта странная соседка? И почему она не выходит из-за двери?

– Эй. – хрипло зову я.

В ответ тишина. Наверное, не слышит. Прочищаю горло:

– Мисс?

Кажется, за дверью, что-то упало. Надеюсь, не девушка. Может мне привиделось всё, и там никого нет? Но ботинки-то есть, значит, где-то рядом владелец.

Минут тридцать я пытаюсь совладать со слабостью и не вырубиться. Девушка по-прежнему не вышла. Я не знаю, почему она там прячется, сейчас я слишком слаб, чтобы почувствовать её эмоции.

Три стука во входную дверь. Это знак отойти к стене, вот незадача. Я не могу этого сделать, а соседка слиняла. Три стука – это еда. Два стука – медик. Других комбинаций я не слышал.

– Эй. – ещё раз зову я.

Входная дверь открывается, и появляется парень в серой форме. Но не успевает он сделать и шага, как распахивается соседняя дверь, и заключенная вылетает оттуда со скоростью света. Охранник быстро реагирует, ставит что-то похожее на поднос на кровать девушки и моментально ловит беглянку поперек живота, да так, что её ноги взмывают в воздух.

Она не сопротивляется, смотрит снизу вверх на мужчину и что-то тихо ему говорит, периодически указывая рукой на меня. Охранник сокрушительно качает головой и отвечает:

– Мисс – это приказ, я не могу ослушаться. Он же в клетке и слаб, вам нечего бояться.

Ого! Мисс? Вам? Что это за дамочку мне подселили? Или меня к ней подселили? Ничего не понимаю. Осматриваю её с ног до головы: стройная, среднего роста, слишком худая. Белые волосы по плечи. Остальное не могу разглядеть, но мне и этого достаточно, чтобы понять, что она не преступница и не какая-то бродяжка. Она слишком чиста и пуглива. Охранник разговаривает с ней слишком уважительно, любую другую на её месте уже бы воткнули лицом в пол и, не разглагольствуя, покинули камеру. Но не с ней. Так кто же ты?

Девушка ещё пару минут уговаривает охранника, но он категорически машет головой "нет". Ей богу, утомили они меня.

– Может поедим? – нарушаю я их диалог.

Стоит моим словам долететь до девушки, она замирает. Кажется, даже перестала дышать. Охранник пользуется этой заминкой и быстро покидает камеру. А девушка так и стоит ко мне вполоборота. Спина прямая, взгляд устремлен на красную кнопку у кровати. Вроде дышит, но если и так, то с моего места не разглядеть. Прикрываю глаза и собираю остатки сил, стараюсь говорить более уважительно, ведь от неё зависит буду я есть сегодня или нет.

– Мисс, не могли бы вы отдать мне мою часть еды?

Молчит. Может глухая? Да нет. Но решаю уточнить:

– Вы слышите меня?

Молчит. Да, собеседник из неё так себе. Я бы не отказался с кем-нибудь поговорить. Хоть о чем. Тема не важна. Этот год я сидел в одиночной камере и практически ни с кем не разговаривал.

Понимаю, что трачу последнии силы на бесполезный монолог. Прикрываю глаза и пытаюсь понять, почему меня переселили? Зачем это странное соседство? Год держать в камере и ничего, а тут бац, и насыщенный на события день. Вот так суббота.

Шуршание. Слегка приоткрываю один глаз так, чтобы соседка не видела, что я наблюдаю за ней. Блондинка подходит к своей кровати, снимает с подноса одну тарелку и ставит её на пол. Вторая остается на подносе. Девушка берет его в руки и медленно, слишком медленно идет к решетке, разделяющей нас. Но не доходит и оставляет поднос на полу. Стой. Я же не дотянусь… Она возвращается к своей кровати, берет ботинок. Подходит с ним к подносу и носком обуви толкает поднос в мою сторону. Всё её тело напряжено до предела, я даже могу наблюдать, как дрожит её рука. Стоило девушке подойти немного ближе, меня тут же окатила волна невообразимого дикого ужаса, исходящего от неё. Это прекрасно. Я словно сделал глоток ледяной воды в жаркий полдень.

Наблюдаю за девушкой дальше. Она толкает и толкает поднос. Если бы у меня были силы и лишняя энергия я бы сейчас громко сказал: "Бу".

Но я этого не делаю и, как только она отступает на шаг, я полноценно открываю глаза. Девушка быстро возвращается к кровати и залезает на неё вместе с ногами. Она садится спиной ко мне, лицом к стене, прямо напротив красной кнопки. Хм, что это за кнопка?

Смотрю на напряженную спину девушки и зачем-то пытаюсь показать ей свою… "человечность".

– Спасибо. – говорю я.

Она не отвечает. Ну и ладно. С трудом стекаю с кровати и подползаю к подносу. Какая-то похлёбка, ложка и даже что-то похожее на хлеб. Не думаю, что там в тарелке, опустошаю её, съедаю всё. Чувствую, как маленькая крупица энергии расцветает внутри меня. Отодвигаю поднос под решеткой, чтобы девушка смогла его позже забрать и натыкаюсь взглядом на пулю. Зачем-то поднимаю её и рассматриваю. Значит, это ты была у меня в голове. И как тебе, понравилось? Мне – нет. Надеюсь, мы это больше не повторим. Я мысленно разговариваю с пулей? Тут же бросаю взгляд на девушку. Думаю, пуля ответит мне быстрее, чем она. Убираю свинец в карман брюк.

Теперь я могу встать, что и делаю. Иду к странной двери в моей камере и открываю её. Туалет? Меня что в люкс переселили? В предыдущей камере как такового туалета и не было. Вхожу в маленькое помещение, выкручиваю кран, оттуда появляется тонкая струйка ледяной воды, умываюсь и по возможности обтираю торс, руки, шею. Если уж это люкс, почему зеркала нет? Я даже не представляю на кого стал похож, волосы отросли, борода, усы. Да плевать.

Возвращаюсь в камеру и сажусь на кровать, испытываю от этого облегчение. Смотрю на странную молчаливую девушку. Она уже поела, забрала поднос, поставила на него свою тарелку и отнесла это к самой двери. Сейчас блондинка что-то увлеченно черкает в своей тетради. Кажется, она забыла, что я здесь. Тот, которого нужно бояться.

Хотел задать ей пару вопросов, относительно нашего совместного пребывания, но не стал. Просто смотрел на то, как она что-то рисует, забыв обо всём на свете. Она собрала свои платиновые волосы в хвостик, но одна прядь то и дело выбивается из общей массы и падает ей на лицо. Девушка уже привычным движением карандаша убирает её за ухо и продолжает своё занятие.