Спасение беглянки

– Да, думала, что под открытым небом…

– Мы сегодня такую вкусноту с тобой приготовим! Ты в жизни ничего подобного не пробовала!

Галя свободно общалась с продавцами по-турецки, шутила с ними, весело торговалась.

«Как будто местная! Я по-турецки практически не знаю ничего, – посетовала Александра, – а ведь может пригодиться!»

В «другой отель» пришли с полными пакетами благоухающих фруктов, овощей и душистой зелени. Это было старое двухэтажное здание с мансардой, явно нуждающееся в ремонте.

Поднимаясь по хлипкой деревянной лестнице, встретили полную женщину в длинном платье с покрытой головой. Она сдержанно ответила на приветствие и окинула Сашу строгим взглядом.

Александра недоумённо посмотрела на соседку.

– Это она от Руфинки идёт, – пояснила Галка. – Руфка не у Каракюрта работает, а у одного его приятеля. Неподалёку здесь. А это её сиделка прошла. Бедняге недавно досталось крепко… по всем «фронтам», можно сказать…

– Как это? – не поняла Саша, входя вслед за новой подругой в маленький номер на втором этаже.

– И морально, и физически, – ответила та.

В небольшой комнате имелось место для приготовления пищи – в России это называют кухней-нишей. Электрическая плитка, миниатюрный разделочный стол и раковина – в углублении стены. Всё это закрывалось пластиковой шторой с потёртым изображением вида на Босфор. Обои давно выцвели и кое-где отклеились от стен, кафельная плитка в кухонном уголке местами потрескалась и отлетела.

– Мы иногда здесь до трёх дней пережидаем, – сообщила Галя, – когда крупные полицейские операции проводятся. Правда, это бывает не так уж часто. Здесь, конечно, не так комфортно, как в нашем отеле, но пару дней потерпеть можно. Душ лучше не принимать – только намучаешься! Вода не течёт, а капает…

– Так почему же Каракюрт ремонт здесь не сделает?

– Он объясняет, что дешевле новый дом построить, чем такую рухлядь ремонтировать. В общем, от этого отеля у него одни убытки. И второй такой же есть неподалёку, но там совсем разруха… Но бросать не хочет: говорит, что его дед начинал здесь семейный бизнес. Тогда всё было вполне на уровне.

– Тоже сутенёром был? – усмехнулась Саша.

– Нет, вроде… только отели. Хотя я точно не знаю.

– А что Руфинка? – напомнила Саша.

– Она в клиента влюбилась… в одного студентика. Чтобы ты знала: для таких, как мы, это гибель! Нельзя ничего подобного себе позволять. Никаких чувств! Нам платят за услуги, а не за эмоции и страдания, – «старожилка» наставляла «новенькую», что называется, на живом примере. – Парень тоже, видно, влюбился, потому что подарков не жалел. Сынок богатых родителей…

– Надо же…

– Руфа такая счастливая ходила в последнее время! Как с ума сошла. А две недели назад объявила хозяину, что скоро выйдет замуж. Он, конечно, убеждал её, как мог… Ну, не бывает такого! А она-то, оказывается, забеременела! И парню своему призналась. Он вроде бы обрадовался сначала, обещал забрать её… Ну, и… с добрыми намерениями рассказал всё предкам. Ты представляешь, чтобы турецкий пай-мальчик в родительский дом привёл русскую проститутку?

– А посещать проститутку «турецкому пай-мальчику» можно? Это – обычное дело в мусульманской стране? – поинтересовалась Александра.

– Турция давно уже светская страна! Не мусульманская. Не знала?

– Ну, слышала что-то…

– Эх ты, темнота! Здесь ведь тоже революция была! У них Ататюрк, как у нас Ленин. Многожёнству – нет! Паранджу – долой! И многое другое… Мусульман настоящих, правда, здесь и сейчас много. Но… что у них запрещено, а что – в порядке вещей – это тёмное дело! Всё перепутано, и для общественного мнения – одно, а для своего удовольствия – другое. Нам не понять… У них по Корану воздержание принято. А к проституткам ходить – и вовсе большой грех! Только почему-то русские девушки здесь в цене в любое время года! И даже в рамадан!

– А это что?

– Да это… пост мусульманский, в общем…

– Ну, дела…

Вместе суетились на «кухне». Саша мыла и чистила овощи, готовила мясной фарш, мелко резала пахучую зелень. Галя выполняла более ответственную работу: колдовала над приготовлением блюда. Она с явным удовольствием бланшировала в кипящей воде баклажаны, жарила в оливковом масле лук, потом выложила туда же фарш.

– В Турции мужчина обычно женится лет этак в тридцать пять, а то и в сорок, когда достигает положения в обществе и достатка, чтобы содержать семью, – между делом рассказывала Галка. – А до этого – пользуется нашими услугами! Да и от жён турки гуляют – только так. Особенно – от мусульманок. Потому что женщинам, воспитанным по законам Шариата, с детства внушают, что удовлетворение сексуальных потребностей – это грех! А от зова природы куда денешься? Бегут к нам. Проститутка для местных мужиков – это вещь, взятая напрокат.

– Фу-у…

– Ты как с Луны свалилась!

– С шеста, – уточнила Александра.

– Да какая разница! Ну, а к вещи относятся – сама знаешь как… Бывают случаи, что девчонок избивают или из окон выбрасывают. И даже полиция на убийство русской проститутки не особо реагирует…

– А Руфина…

– Её нашли недалеко от отеля… избитую. Без сознания. Вся в крови, одежда порвана. Думали, умрёт.

– Кто же её так?

– Ясно, кто! Родители того парня и подослали кого-то… А может, и он сам… Такое здесь не редкость…

– Ужас!

– Да уж, ничего хорошего… Карталь, хозяин её, попросил Каракюрта спрятать её у себя. Оба боятся, что об этом случае узнают в полиции.

– А что бояться, если у Каракюрта там знакомства есть?

– Ну, не все же продажные! Если о таких делах станет известно… «правильной полиции», то могут быть серьёзные неприятности. И нам тоже не поздоровится…. Из-за неё, думаю, всё это сейчас и закрутилось. Кто-то где-то проболтался. Или родственники того парнишки замутили всё. Вот по всей округе и проводятся внеплановые рейды. А, ну их! У нас зато снова выходной!

– Откуда эта пожилая женщина в длинной одежде? Из больницы?

– Это Чилек-абла. Родственница Карталя из провинции. Медсестра. Он её вызвал за Руфинкой ухаживать. Только ребёнка она потеряла. Но, может, это и к лучшему…

– Бедняжка, – посочувствовала Александра. – Вот уж действительно… «по всем фронтам»…

– Такое здесь не редкость, – заметила Галина.

– А сутенёр теперь её не отпустит?

– Не выгонит ли, ты хочешь спросить? Не знаю. По всему видно, Карталь к Руфинке хорошо относится. Она года четыре здесь. Красавица, спрос приличный имеет. В принципе, она все свои долги уже отработала, как и я. Только вот идти некуда!

– Ты тоже красивая, – сказала Саша, невольно залюбовавшись голубыми с поволокой глазами Галины, пушистами ресницами, чёткой линией пухлых губ, её загадочной усмешкой, за которой пряталась грусть. – Могла бы…

– Да все мы тут… ничего, – перебила Галка. – И ни к чему рассуждать о том, как сложилась бы жизнь, «если бы да кабы». Только Аллах знает…

– Галя, ну почему всё-таки Аллах?

– А он отсюда ближе, – светло, как-то даже по-детски улыбнулась девушка. – И… может быть, я вообще в мусульманки скоро подамся…

– Но зачем? Ты в курсе, что, по мусульманским представлениям, женщина, как собака, не имеет души? Ей даже рая по «уставу» не положено!

– Да? Надо уточнить у Каракюрта…

– Уточняй! Для чего тебе какой-то Аллах, мы же русские! – настаивала Саша. – У нас Господь! Ему надо молиться, чтобы помог нам выбраться отсюда! Тем более, что в Стамбуле… то есть, в Константинополе, был когда-то центр православного мира. Так что… сам Господь велел нам к Нему обращаться за помощью. Здесь же истоки православия!

– Хорошо, пусть Господь, – не стала спорить Галка. – Только не надо к нему с несбыточными просьбами приставать. Лучше попроси, чтобы нормальный клиент тебе завтра попался… не извращенец какой-нибудь и не садист…

Сашу передёрнуло.

Она поглядывала на Галю и удивлялась тому, как та преобразилась. Сейчас это была совершенно счастливая девушка, как многие, с упоением хлопотавшие на маленьких кухоньках в родной России.

Хорошенький носик Галки покрылся испариной, выбившиеся лёгкие прядки закрутились колечками на висках.

– Та-ак, поперчила, специи всыпала… Теперь натру внутри смесью пряностей… Давай фарш! Помогай заполнять! Я – баклажаны, ты – перец.

Александра молча выполняла команды. Наконец фаршированные овощи были рядками сложены в кастрюлю.

– Всё! Сейчас бардачка три воды сверху, и – на медленный огонь! – эти слова прозвучали как «Жизнь прекрасна!» – Нет, пожалуй, три – мало…

– «Бардачка»? – не поняла Саша.

– Бардак – это вот такой турецкий стаканчик-тюльпанчик, – объяснила Галя. – Не знала? Ну, ты как будто и не жила в Турции…

Закатили целый пир. Пригласили ещё двух девушек, которые пережидали полицейский рейд в соседнем номере, передали угощение для Руфины и её сиделки.

Поужинав, вдвоём до глубокой ночи пили чай со сладостями у телевизора, беспрестанно переключая каналы. В суть передач и фильмов не вникали, просто смотрели то на экран, то за окно, а сами говорили, говорили, говорили…

По некоторым высказываниям и суждениям новой знакомой, по её задумчивому взгляду и тоске, которая то и дело затуманивала взгляд, Александра сделала вывод, что девушка уже не надеется изменить свою жизнь.

– Галя, неужели тебе не хочется всё бросить, уехать домой и жить, как все люди? – спросила вдруг Саша.

– На три копейки, за которые месяц пахать? – усмехнулась Галина.

– Ну, можно же как-то постараться…

– Мечтать вредно! – отрезала девушка. – Я же тебе говорила! Хотя, – промолвила она, немного помолчав, – иногда находит что-то такое… мысли о настоящей любви, о детях – маленьких таких носиках-курносиках… Кухня, запах ванильного печенья из духовки… Как в детстве, когда мама была жива. Но… надо уметь вовремя остановиться!

– Так что мешает?

– Смешная! Мы же как в омуте… не выбраться…

* * *

Юрий и Надежда провели вместе несколько счастливых, незабываемых дней и ночей, строя планы на будущее. Она ждала его со службы, готовила к его приходу что-нибудь вкусное, а он спешил к ней, забывая обо всём на свете.

Они так радовались друг другу и окружающему миру, что самые простые вещи могли вызвать у них неописуемый восторг. Разноцветные кубики овощей и яркая зелень в окрошке, которую вместе готовили, манты в прозрачной пароварке – первом совместном приобретении, сделанном в ближайшем гипермаркете, сочетание цветов в клумбе, мимо которой они обязательно проходили, отправляясь на вечернюю прогулку…

Тёплый комочек счастья прочно поселился в груди Надежды, постоянно согревал её, радостно трепыхался при каждом взгляде Юрия, при каждом его прикосновении.

«Такая острота чувств не может, наверное, сохраниться надолго, – подумала в один из этих дней Надя, – но какое же это необыкновенное состояние, когда человек счастлив!»

Наконец Юрию удалось выкроить время среди дня, и влюблённые отправились подавать заявление в ЗАГС. Но выражения их лиц резко изменились, когда приветливая служащая вежливо попросила предъявить набор документов: оказалось, что у Надежды не хватает одной важной бумажки – свидетельства о расторжении второго брака. Заявление у них, естественно, не приняли.

– Надюша, а… как же так? Развод-то был? – недоумённо поинтересовался заметно расстроенный Юрий.

– Был, конечно, я просто паспорт уже меняла после этого… два раза, – ответила Надежда.

– А кто он?

– Хороший человек… капитан дальнего плавания.

– А если хороший…

– …то – почему разошлись? – перебила Надя.

– И – почему?

– Потому что… без любви даже с хорошим человеком жить невозможно.

– А зачем надо было замуж выходить, если без любви?

– Юра, ну что за допрос? – возмутилась Надежда. – Я тебя спрашиваю про твою Татьяну?

– Не спрашиваешь?

– А ты, кстати, по любви на ней женился?

– Ну вот! Интересуешься?

– Вроде того…

– Сейчас уже не помню, – спокойно ответил Юрий, – а тогда… не успел об этом подумать даже… ладно?.. Как-то быстро всё произошло.

– Как это – «не помню»? – удивилась Надя.

– Может быть, там и нечего помнить…

– А я тогда всё понимала, но искренне надеялась, что смогу полюбить…

– И что за неволя была, если понимала?

– А у тебя «что за неволя была», раз и подумать некогда было? – уточнила Надежда.

– Разные ситуации…

– А, ну да! Про ситуации я уже слышала…

– Надюш, ну ты сердишься, что ли? Не отвечай, если не хочешь…

– Ну почему же… Плохо мне было. Я тогда год как сына похоронила.

– Что? Миленькая, а я и не знал про сына! Прости, – он обнял её, как будто хотел оградить от тяжёлых воспоминаний. Она-то знала, что от этого её никто и ничто оградить не может… даже Юрий.

– Ничего, – ответила Надежда, – я и не забываю об этом никогда.

– А что случилось? – осторожно спросил он.

– Несчастный случай на воде… в детском лагере, – глухо ответила она.

Он молча смотрел на неё, гладил по волосам.

– Знаешь, а ведь даже не наказали никого… словно так и надо, – поделилась Надежда.

– Как же это? В подобном случае уголовное дело обязательно должно быть возбуждено!

– А вот не было… «возбуждено»… Воспитательница в его отряде была примерной студенткой педагогического колледжа и дочкой начальника школы милиции. Так-то, – подвела итог Надежда и с укоризной посмотрела на Юрия. – Моя милиция бережёт… прежде всего – своих близких!

– Ну, зачем ты… – начал полковник.

– Да ни зачем! – оборвала его Надя. – А ещё… это не точно, но мне говорили, будто тот парнишка, который его толкнул… с этой мерзопакостной тарзанки – сын главного бухгалтера облфинотдела.

– У нас перед законом…

– Ага, все равны! Слышала! Только на самом деле прав тот, у кого больше прав.

– Всякое, конечно, бывает, но…

– Хватит об этом, Юра! Я больше не могу…

– Прости… а я и не знал, Надюша, – повторил он.

– А ты многого обо мне ещё не знаешь. Убежать мне хотелось тогда куда-нибудь на край света… от горя и несправедливости. Спрятаться, отогреться душой, что ли, – продолжила Надежда, – вот и убежала…

– Замуж?

– И не просто замуж, а на Камчатку.

– Далековато! И помогло?

– Нет! От себя не убежишь. Только человека обидела. Бросилась в первые протянутые руки… как с ума сошла!

– И долго ты там жила?

– Полтора года и… всё. Свидетельство о разводе есть, за ним домой надо съездить. Толя – хороший, сцен устраивать, как твоя Татьяна, не будет. Да и далеко он…

– Она не моя.

– Ну, как… «не твоя»…

– Интересно у нас получается! Препятствия какие-то. Будто специально…

– Ты меня подозреваешь, что я… нарочно не взяла свидетельство?

– Не подозреваю, но… Надюша, а ты ещё хочешь за меня замуж-то? А может, сомневаешься… бросаться ли «в протянутые руки»?

– Юра, ты меня уже обижаешь!

– Ну, прости, Надюша, просто мысли разные… Это у меня профессиональное, наверное, – улыбнулся полковник.

– И ты всегда будешь меня во всём подозревать? – ужаснулась Надежда.

– Ой, буду! Ладно?

…Дома Юрий достал гитару, поправил строй, легонько тронул струны, продолжая удивлять Надю своими талантами.

«Ого, – подумала она, – он ещё и на гитаре мастак! Не удивлюсь, если и вышивать умеет… каким-нибудь крестиком…»

– Как ты здорово смотришься с инструментом! – не удержалась она от комплимента, влюблённо глядя на полковника.

– Да вот, бренчу немного…

После нескольких аккордов Надежда решила, что совсем он не «бренчит», а даже очень прилично играет… с переборами.

…Мне бы только мельком повидать тебя,И, клянусь, мне большего не надо…

– Визбор, – узнала она.

– Он, – подтвердил полковник и продолжил.

Баритон Юрия в песне звучал прекрасно.

«Если бы он стал артистом, это было бы что-то необыкновенное, – предположила женщина. – Но тогда бы я его видела только в кино…»

«…Мне бы только раз прожить с тобой всю жизнь, и, клянусь, мне большего не надо», – закончил полковник, эффектно выдав заключительный аккорд, и отложил гитару в сторону.

– Вот такое «скромное» у меня желание, сударыня, – сказал он. – А ваши необдуманные действия мешают мне его осуществить…

* * *

Саша посмотрела на соседку, которая как раз пыталась задремать.

«Как она иногда похожа на Галку!» – вдруг подумала девушка. Она поймала себя на мысли, что, пожалуй, воспоминания о днях, проведённых с Галей – самые приятные за все годы её пребывания в Турции…

– Всё! Выходные закончились! Каракюрт звонил. Сегодня вечером – работаем, – сообщила Галя, и выражение её лица снова стало наигранно-бесшабашным, натянуто-весёлым. – Осчастливишь нынче какого-нибудь местного страдальца, одаришь любовью и лаской.

Саше стало нехорошо от мысли об этом «местном страдальце», но она промолчала.

– Да не трясись ты! Может, он вполне даже ничего мужик, только ему не хватает женского внимания. Кстати, у Каракюрта почти все нормальные клиенты. Сейчас зайдём в одну лавчонку, купим тебе костюмчик.

– Зачем? – не поняла Саша.

– Ты гостя сегодня в чём встречать будешь?

– Я хочу с хозяином поговорить… может быть, он всё-таки отпустит меня…

– Ага, жди! Да и меня ты в каком свете выставишь? Скажет: «Вот это проинструктировала новенькую!»

Однако Каракюрта на месте не оказалось.

…Клиентом был солидный мужчина лет пятидесяти. Учтивый, представительного вида, он сразу расположил к себе девушку. Александра решила попросить у него помощи, уповая на сочувствие.

– Вы понимаете по-русски? – спросила она.

Тот недоумённо покачал головой, глупо улыбаясь. Конечно, не такого поведения ждал он от путаны. Да и, наверное, выглядела она нелепо: яркий откровенный наряд, который выбрала для неё Галка, явно не сочетался с серьёзным выражением лица и испугом в глазах.

Посетитель жестом указал на постель. Девушка осталась на месте. Он подошёл, рывком привлёк её к себе. Саша попыталась высвободиться, не проявляя особой грубости. Но так не получилось.

В результате первый на новом месте её «клиент» получил пару пощёчин, несколько царапин и с оскорблённым видом покинул номер.

Последствия не заставили себя ждать. Не успела Александра опомниться и подумать о реакции хозяина на её поведение, как открылась дверь, и на пороге появился Каракюрт, собственной персоной. Девушка вздрогнула, вспомнив, как обращались с «непослушными» у Мехмеда. Хозяин же, на удивление, не выглядел рассерженным.

– Что ты? Что ны так тыбе? – совершенно спокойно спросил он. – Балэишь?

– Нет, не болею, – ответила она.

– Клыент быть лыцо, ногти царапать, да? Как так, да? – развёл руками Каракюрт. – Добрий чыловэк обыдыла… Как так? Балэишь – скажи. Плохо тыбе – скажи, ны будышь работать сыводна. А? А ты – клыент ногти царапат…

– Я хотела поговорить с вами.

– Гавары, – милостиво разрешил он.

– Я работала у Мехмеда… танцовщицей. Я не проститутка, – начала Саша.

– Да, я слышал, ты хороший танца…

– И я не проститутка! – повторила она.

– Это у Мыхмэд рысторан, клуб, танца, да? Здэс толко с клыент. Да? Харашо клыент, танца номыр, да? Это лучше стоит. Болши. Так? Денги харашо будышь. Да?

– Но я не хочу так работать. Отпустите меня, пожалуйста, – взмолилась Александра. – Хотите, я на колени встану перед вами? – она коснулась коленями пола, свела руки перед собой, соединив ладонями. Слёзы слышались в голосе девушки. – Разрешите мне уехать домой. Пожалуйста! Помогите мне! Ради всего святого!

– А-а! – только и сказал хозяин. Подошёл к ней совсем близко. Александра сжалась в ожидании удара. – Встан, встан! Что ты, – он помог ей подняться, усадил на кровать. – Ну что – уехат? А? Савсэм плохо тыбе? – спросил он, присаживаясь рядом.

– Я не проститутка, – твердила Саша. – Поймите! Меня заставляли… насильно! Били! И угрожали, что маме сделают плохо… я боялась…

– А-а…

– Отпустите меня!

– Как так? Ны могу. Бызнэс, знаишь, – спокойно, тихим голосом увещевал хозяин. – Я ны богатый чыловэк. Да? У мыня мало бызнэс… Сымья балшой, кушять надо, знаишь? Дочка замуж надо, да? Этот… свадба… подарки… çeyiz[15]… как… прыданый, да…

– Я понимаю. У меня есть немного денег, – с этими словами девушка отвернулась и, не снимая с себя костюма, распорола подкладку в чашечках лифчика, доставая припрятанную валюту.

– Вот, – она расправила слежавшиеся бумажки и разложила перед Каракюртом. Хозяин удивлённо посмотрел на деньги, усмехнулся.

– Нэ-эт, – сказал он, – ты болши стоишь.

– Больше? Но у меня нет… это всё…

– Думай, Алыксандра, – мужчина встал с кровати, направился к выходу. – Как далши работать. Ны совсэм плохо здэс. Думай. И я думаю, – открыл дверь и вышел.

Разноцветные купюры остались лежать на атласном покрывале. Девушка собрала их, вернула в тайник.

«О чём думать? Ну, придёт он завтра, а я ему то же самое скажу, – размышляла Александра, вытирая слёзы. – Попрошу, чтобы порекомендовал меня в тот стриптиз-клуб, где Лолка работает, – пришла ей в голову здравая мысль. – Как же я забыла-то?»

– Сашка, ну как ты тут? Как ночка? Клиент щедрый попался? – с порога засыпала вопросами Галка, заглянув утром к соседке. – О, да у тебя бодренький вид! И выспаться удалось? – засмеялась она.

– Удалось, – хмуро ответила Саша.

– Ну а денег-то хорошо отвалил? – не унималась новая подруга.

– А не было ничего. Я его… ударила, ну и…

– Ну, ты даёшь! Прогнала? А Каракюрт знает уже?

– Да. Был… вчера…

– Ругался?

– Нет. Сказал, чтобы думала.

– Он вообще спокойный. И никого здесь ни к чему не принуждают обычно. Хочешь – работай, не хочешь… не знаю. Но такого ещё не было, чтобы кто-то не хотел. Уличные просто мечтают тут оказаться! А ты…

– Да я же тебе говорю, что я не уличная! И никакая! Почему вы все не поймёте-то! – в отчаянии закричала Александра.

– Вона ка-ак! – невесело засмеялась Галка.

– Галя, ты вчера была такая… как в нормальной человеческой жизни… в прежней. А сегодня снова… вроде бы смеёшься, а сама будто в какой-то маске или в панцире. Ненастоящая, в общем!

– В «прежней жизни», говоришь? – спросила Галя, сбросив с лица улыбку. Серьёзно взглянула в глаза собеседнице. – А что ты знаешь про мою эту… «прежнюю жизнь»? А?

– Ты же не рассказываешь!

– Да потому, что ничего хорошего! Когда мама умерла, папка пить стал, собутыльников водил. Мне тогда тринадцать было. Напьётся, бывало, и спать уйдёт к себе, а собутыльники его… меня… того!

– Да ты что!

– Зверьё пьяное! Я из дома пыталась убегать, но… куда бежать-то? На улицу? К знакомым? А чужим людям больно нужны мои проблемы? Накормят, успокоят, да и… отправят обратно домой, к папе. «Он у тебя хороший», – говорят. Я же им не рассказывала, как его друзья со мной…

– А ты говорила, что мачеха…

– Эта стерва позже появилась. Где-то года через два. Папка даже пить перестал, когда с ней познакомился. Я сначала обрадовалась: думала, что кончатся теперь мои мучения. А эта грымза только первое время со мной ласковая была, пока к отцу в доверие втиралась… «Доченька, лапушка», – называла. Фу, гадина! А когда папаша на ней официально женился и прописал в квартире, так она начала уже свои порядки устанавливать. Я стала для неё не «доченька», а «стерва», не «лапушка», а «шлюха малолетняя»! А он… на коротком поводке у неё… как собачонка. Всё делает, как она скажет.

– Галя, а ты в милицию не заявляла на этих… собутыльников?

– Ты с ума сошла? Позориться! В школе я всегда была среди лучших, а тут… Я вообще никому не говорила, и всё равно мачеха откуда-то узнала. Эти… твари… растрепали, наверное…

– Досталось тебе…

– Ой, вот не надо! – перебила Галина. – Не люблю я этих… сю-сю-сю! Жива, здорова, не бедствую. На Босфор вон любуюсь. А кто-то и мечтать об этом не может! Я, когда на улице стояла, каждый день с жизнью прощалась… на всякий случай. Там разное случается… Но Каракюрт в отель взял. Так что, подруга, хочешь жить – успокойся и смирись. Тогда уцелеешь. А там, глядишь, судьба сюрприз преподнесёт, – при этих словах лицо девушки приняло мечтательное выражение, на губах заиграла улыбка, в глазах засияли искорки. – Аллах любит терпеливых!

«Какая же она красивая, эта Галка», – подумала Саша.

…После завтрака в небольшом ресторанчике гуляли по старинным улочкам. Александра любовалась древними постройками.

– Да ты совсем дикая, Сашка! В такой красоте жила три года, а на улицу не выходила!

– Я ведь уже гуляла здесь… или где-то поблизости… с Денизом. Только это было так давно! Целая жизнь прошла, – и она тоже поделилась своей историей.

– Не грусти, подруга! Аллах даст, прорвёмся! – подбодрила Галя. – Только не будь совсем дурой…

– Опять Аллах…

– Хорошо, Господь! – согласилась девушка. – Только Бог всё равно один. Муса так говорит. Какая разница, как его называть?