Мальтийское эхо

– Ах, да. Вот гостинцы вам с Пашулей от Анны Никитичны. Кстати, где Пашка?

– Спасибо. Павел в гимназии. А к двум часам я буду дома. Схожу ненадолго на репетицию в студию и вернусь. Какой замечательный получается спектакль! Мольер! Ребята очень стараются. И заинтересованы. Мы нашли уже несколько площадок для показа: вот Дом культуры на «Фрунзенской»… – она торопилась рассказать дочери многое.

Дочь торопилась.

– Мама, потом! – уже с укором сказала дочь.

– Ах, да! Извините меня, болтушку! – В руках женщины нервно застучали друг о друга сахарница и заварочный чайник.

Тому сахару и тому чаю не суждено было соединиться в чашке ароматного напитка, дарящего тепло и уют. И понимание.

Андрей и Ирина вышли на улицу и направились по Садовой в сторону Невского. Мужчина весело помахивал тростью, изредка опуская ее на асфальт. Трость ему нравилась.

– «Очки дворнику были не нужны, но он к ним привык и носил с удовольствием», – девушка на память процитировала «Двенадцать стульев».

На Невском Ирина посмотрела на часы, потом виновато на Андрея и сказала:

– Извините меня, Андрей Петрович, но уже начало двенадцатого – я не могу вас более сопровождать… Мне нужно повидать Соню, мою подругу. Я ей обещала…

– Вы и мне обещали сводить меня на «холю ногтей и одулянсион», – грустно процитировал классиков Андрей. – В парикмахерскую.

– У Сони неделю назад был день рождения. Да и не виделись мы с рождественских каникул – с тех пор как она приезжала к нам в усадьбу. Кстати, она работает редактором в журнале «Нева». Может быть, по приезде с Мальты заглянем к ней – отдадите свою повесть. Я могу поговорить об этом сегодня. Она отличный филолог и тонкого восприятия человек.

– Ради бога, избавьте, ради бога! – нервно отрезал Андрей. Потом мягче: – Может быть, позже…

Он припомнил опыт общения с редактором в своем университете. Редактирование научных сборников и учебных пособий по истории особенно не занозило душу Андрея, но однажды он доверил одной дамочке-редактору свою повесть о Св. Павле, по неопытности не оговорив условия: только корректура! Андрей полагал, что, поскольку расходы на редактирование и издание он оплачивает за свой счет, то к рукописи отнесутся доброжелательно. Произошло обратное: целые абзацы были так «переписаны», что ушли из повести «кровь» автора, его стиль, его юмор, где-то даже смысл поменялся. Он брезгливо бросил эту «редакцию» в печь! Чужое! Андрей Петрович доверил ключи от своей «творческой лаборатории» (она выспрашивала: что да как…), а дамочка сделала там свою «лабораторную работу» – бездарную, школьную.

– Я вижу, задела что-то болезненное, – встревожилась девушка.

– Ничего особенного, – закончил тему мужчина, проделав в воздухе удар тростью, как саблей, и поставив ее, как «точку», на землю. – Авторская гордыня.

– Вы перейдите на противоположную сторону проспекта и идите в сторону площади Восстания. Попадутся и парикмахерские, и книжные лавки, и магазины одежды. Да вот хоть «Гостиный двор». Но… мой совет: сестра забракует ваши новые наряды. Лучше купите вместе с ней!

– Хорошо, Ирина, я последую вашему совету.

– С Верой у вас встреча в пять. Магазины-рестораны часа два-три. В семь я позвоню. До встречи и удачи! – девушка скрылась в метро.

Андрей следовал намеченному топографическому плану. Вот салон-парикмахерская. Присел за столик в фойе, полистал журналы – пустые, глянцевые. Его быстро пригласили в зал. Парикмахерша оказалась молоденькой симпатичной девушкой. Она весело поддерживала болтовню Андрея, рассказывала ему, что она с Украины, что в Питере второй год. Мужчина попросил изменить его закадычную «канадку» на что-то «джеймсбондовское» – как в тех журналах в фойе. Свою просьбу он подкрепил сказкой о том, что по секретному заданию отправляется на Мальту «спасать мир», что в трости у него заряд специальных ядерных мини-боеголовок. На вопрос девушки, подстричь ли брови, Андрей воскликнул:

– Что вы! Ни в коем случае! В славянской мифологии «космы», а особенно брови, – это связь с космосом, а у меня, как у спецагента, тем более!

Он так убедительно и «на серьезе» трепался, что хохлушка выпучила на него свои голубые наивные глаза и выдохнула шепотом:

– Правда?

Из салона мужчина вышел бодрым шагом и продолжил прогулку по Невскому эдаким «гоголем», но осторожно опираясь на трость, будто уверовав, что там и впрямь жуткие боеголовки.

Несмотря на то что часть своих косм он «отринул о земь», душа его была настолько открыта, что Космос помог ему, и в первом же книжном магазине он купил путеводитель по Мальте. А вот по Сицилии не было. Неудачу Андрей отнес на счет того, что этот остров всплыл на повестку дня только утром и сознание не успело сделать правильного «запроса» туда, на самый верх, в Бесконечность.

Мужчина вспомнил себя подростком. Он любил тогда читать классические рыцарские романы. Поэтика Вальтера Скотта с его описанием старинных суровых зубчатых замков на холмах Англии и Шотландии. Странствующие рыцари – не путешествующие, а именно странствующие!

Об Ордене рыцарей-иоаннитов – этом самом аристократическом, самом могущественном и самом таинственном из европейских рыцарских орденов – Андрей помнил самые краткие исторические сведения. Он помнил, в частности, что названия «Мальтийский орден», «Мальтийский крест» отражали лишь часть истории существования Ордена со времени их заселения на Мальте. Помнил и скудные факты о Великой осаде да краткий период в жизни Павла I, связанный с его избранием великим магистром.

Наш герой свернул в тихую улочку, нашел кафешку, сел за столик на улице в тенечке, заказал американо и минералку и начал жадно читать брошюру.

Путеводитель был посвящен, конечно, не рыцарям, а истории, культуре Мальты и отчасти – туристическим радостям: отдых, покупки, еда. Но именно страницы, связанные с историей и культурой, насыщены интересным текстом со схемами и фотографиями. Эти страницы нужно зафиксировать в памяти прежде всего. Андрей Петрович привык за многие годы в своей профессии к необходимости системных знаний. Увлекательное чтение заняло час, после чего мужчина неспешно добрел до маленького сквера неподалеку и снова присел. Вспомнил, что еще в усадьбе Ирина «закачала» в планшет фильм об истории ордена рыцарей-иоаннитов. Андрей убрал путеводитель в сумку, достал планшет.

«Рыцарей изначально, на заре XII века, называли рыцарями-иоаннитами (покровителем их был Св. Иоанн Иерусалимский). Далее их называли чаще “рыцари-госпитальеры”, и покровитель приобрел имя Иоанна Крестителя. Уже затем в разное время – “рыцари Кипра”, “рыцари Родоса” и уж потом “Мальтийские” по мере их переселения».

«Название “рыцари-госпитальеры” наиболее точно выражает суть их монашеского служения: лечение паломников, прибывавших в Иерусалим. Но затем рыцари стали и охранять паломников, носить оружие, строить флот».

«Госпитали на высочайшем уровне, всё лучшее брали из европейской и особенно из сильной медицины Востока».

«Обеты, которые предусматривались для рыцарей, были воистину монашеские: послушание, благочестие, нестяжательство, личная бедность, безбрачие».

«Короли и прочая европейская знать давали Ордену деньги, угодья, замки. По всей Европе создавались приорства, командорства. Римский Папа признавал великого магистра свободным князем и духовным руководителем Ордена, Папа утверждал избранного нового магистра, и тот подчинялся только Папе».

Воображение Андрея рисовало яркие картины этого забытого прошлого. «Белый» шум, исходящий с улицы, абсолютно не мешал. Андрей со студенческих лет любил работать не в уединении. Хотя в последние пять лет его одинокой жизни внешний покой был необходим для внутреннего. И мил сердцу!

Он настолько увлекся фильмом, что только привычка устанавливать будильник на сотовом телефоне вернула его в реальность. Пора к Казанскому собору. От долгого сидения разболелись колени, и, не полагаясь на трость (которую чуть было не забыл), он сел в троллейбус и проехал пару остановок.

Нагретый за полуденные часы асфальт теперь держал над своей поверхностью душный слой задымленного воздуха. От этого воздуха и долгого чтения и просмотра фильма разболелась еще и голова, и хотелось быстрее укрыться в каком-нибудь прохладном местечке. И в размышлениях о том, что нужно обязательно купить светлую легкую соломенную шляпу, Андрей добрел до памятника герою Отечественной войны 1812 года и уныло встал в его тени, опершись на трость.

Посмотрел на часы: 16:55. Через десять минут раздался звонок.

– Андрей Петрович, вы где? – звонила Вера Яновна.

– Да вот, у памятника фельдмаршалу.

– Какому фельдмаршалу? Барклаю-де-Толли?

Андрей поднял глаза и в ужасе узнал Кутузова!

– Кутузову… Извините… – ему было крайне стыдно. Мужчина, историк, доцент, пришел на «первое свидание»!

– А, вот вижу, узнала по трости. Иду к вам.

К Андрею Петровичу легким летящим шагом приблизилась стройная молодая женщина. «Какая красавица!» – подумал Андрей и раскрыл глаза пошире. Головная боль вмиг прошла. «И светская львица, аристократка – это за версту видно».

– Я Вера, – она подала узкую ладошку, – а вас, Андрей Петрович, отныне я буду величать фельдмаршалом! – и засмеялась. – Ничего, не смущайтесь.

– Добрый день, Вера Яновна, я, наверное, зачитался и перегрелся. – Он повертел в руках путеводитель.

– Вот, молодец, купили, – она взяла в руки книжечку. – Отлично, у меня такая же. А про Сицилию?

– Не было. – Мужчина неприлично внимательно и вдохновленно всматривался в лицо Веры.

– Ничего, «Сицилия» у меня тоже есть. Просто удобнее иметь каждому. – Она бросила короткий и тоже внимательный взгляд на Андрея. – Что вы такое увидели на моем лице?

– Вы очень… – он запнулся, – очень похожи на одну женщину.

– Какую? Нет, продолжайте, пожалуйста, фельдмаршал! Мне интересно знать!

Похожесть сумок для дам является темой острой, а уж лица – тем более. Большая опасность, Андрюша! Фу, медведь неуклюжий!

– Я недавно по телевизору смотрел «Игру в бисер», тема была «Ромео и Джульетта» Шекспира. Среди приглашенных литераторов была одна сотрудница журнала «Вопросы литературы» – Елена. Мне… я… мне запомнилось ее лицо.

– Понравилось, хотите сказать, – не отставала женщина. – Что, понравилось?

– Да, – честно признался мужчина.

– Красивая? – напирала Вера.

– Очень необычное лицо, очень притягивающее.

– Очень любопытно. Раньше мужчины сравнивали мое лицо с ликом Марии Магдалины, английских королев позднего Ренессанса, наконец. – Женщина рассмеялась. – «Вопросы литературы» тоже ничего. Я же бабулина внучка!

– Да-да, именно так… английских королев, – довольно пылко подтвердил доцент истории.

– Хорошо, поскольку вы говорите о лице этой Елены Прекрасной с таким искренним чувством, я отнесу сравнение на счет комплимента. Хотя… хотя лучше было бы сказать в мой непосредственный адрес…

– Я еще успею, – он смутился вновь.

Вера взяла Андрея под руку.

– Я голодна, а вы?

Тот только что сообразил, что ничего не ел с самого утра.

– Давайте обойдем Казанский – там в двух шагах замечательный и модный ресторан «Рибай».

Парочка прошла мимо памятника Барклаю-де-Толли. Мужчина поднял голову: что-то смутно шевельнулось в сознании… Князь посмотрел вниз, кивнул. «Фу ты! Это от духоты, – подумал Андрей. – А может, он подсказал мне нечто, скрытое пока от яви? Да ладно, пустяки, – уже весело рассуждал он, – у одного фельдмаршала всегда есть что сказать другому».

Ресторан и правда был хорош! Они прошли через зал на террасу, где было уютно и прохладно, и сели за столик. В зале мужчина обратил внимание на «фишку»: под музыкальный аккомпанемент официанты, молоденькие парни и девушки в клетчатых униформах, двумя рядами с подносами танцевали, разнося еду. Классно, слаженно!

Быстро подошел мальчик-официант, благородством внешности напоминающий дворцового пажа. Подал меню. Ирина отложила его.

– Не уходите, мы готовы сделать заказ. Вы разрешите, Андрей, предложить вам ужин на мой вкус?

Тот кивнул. И спросил официанта:

– А шеф-повар с поварятами также танцуют у плиты?

– Конечно, – засмеялся мальчик. – Только у них «латина»: румба, когда готовят горячее…

– Милый дружочек, – прервала его женщина, – пожалуйста, побыстрей: нас ждут в мэрии. Две солянки, два стейка и бутылочку белого сухого тосканского вина.

«Дружочек» поклонился и убежал.

– Про мэрию вы серьезно?

– Как вы про танцующего шеф-повара. Так есть же «волшебные» слова: «пожалуйста», «спасибо», «мэрия», наконец. Мы и правда спешим. Я отлучусь на пару минут – «попудрю носик».

– Я тоже – «почищу перышки».

– Вот-вот, нужно успеть купить вам «другие перышки». Трость! – указала она пальцем, когда он уже чуть не ушел без нее.

– Ох, конечно, я полюбил вашу трость с первого взгляда.

– Заметно.

Когда Андрей вернулся, Вера стояла поодаль и с кем-то разговаривала по телефону. Андрей рассматривал ее.

Короткие рыжеватые тонкие волосы. Прическа – «каре» с подвернутыми к шее кончиками волос. Шея высокая, с отчетливыми голубыми жилками на белой коже. Нос прямой, чуть горбинкой. Щёки немножко скуластые, ноздри и щёки иногда слегка подрагивали, как у породистого скакуна. Все эти «чуть» и создавали особый шарм. Но больше всего завораживали глаза! Редкие глаза! «Изюминка»! Большие, серо-голубые, но очень яркие. Чуть выпуклые, в которых то горячо вспыхивали, то тихонько мерцали серебристо-холодные огонечки. Рот маленький, с красивым изгибом губ, который сочетал в себе и пресловутый «бантик», и вздернутые кверху уголки. Манера разговора была в большей мере медлительной и тихой – как бы задумчиво и неохотно произносились короткие реплики. Иногда эмоциональная подоплека реплик становилась выразительной – и об этом сразу давали знать и дрожание щек, и подрагивание ноздрей. Заметно было также, что в спокойном, задумчивом состоянии глаза ее были полуприкрыты. Но вдруг, раз – и вспыхивали, как у прожектора, с которого сорвали заслонку. И еще одна прелестная черточка: Вера, в моменты, когда разговор приносил ей удовлетворение, вытягивала губки, быстро и кратко, как будто целовала пролетающую бабочку.

Андрею нужно было остудить фантазию, и, как обычно, он резко «приземлял» ее: «Просто переполнена изюма. Не женщина, а “ромовая баба!” Как в детстве: свежая, теплая, источающая сладкий, липкий медовый сок и запах».

Наш герой всё-таки «плыл»… Да и немудрено!

Телефонный разговор затягивался. Но наконец женщина присела за столик, подняла свой бокал.

– За знакомство, Андрей! Предлагаю перейти на «ты». Это для дела. Объясню чуть позже.

– Хотя и не выполнен весь церемониальный порядок, соглашусь с тобой, Вера.

Они выпили по полбокала.

– Какой порядок? Что ты имеешь в виду? – лукавила женщина.

– А поцелуй-то? – хитрил мужчина.

– Ах, боже мой! В тебе столько юношеского! За это поцелую.

Вера встала и подошла к Андрею. Тот тоже встал, и они расцеловались в щёки.

– А в тебе, милая Верочка, столько привлекательного! А в нашем путешествии столько увлекательного и загадочного! За удачу!

– «В чарку с вином, ласточки, не уроните комок глины!» – добавила Вера известное хокку.

Поужинали и вышли на улицу.

– Сейчас мы направимся за нарядами для тебя. Мужчины не любят бывать в магазинах, но всё произойдет быстро – ты и не заметишь.

Так обещают стоматологи, собираясь удалить больной зуб.

– Тут недалеко припаркована моя машина, и я знаю один замечательный бутик мужской одежды.

При слове «бутик» у Андрея и вправду заболели зубы. Он скромный.

– 10 —

Они подошли к ярко-красному кабриолету. Зубная боль усилилась. Вера жестом пригласила Андрея в машину. Тот никогда не ездил в таких шикарных машинах с такими интересными женщинами. Женщина набрала чересчур большую, как показалось ему, скорость, и он пригнул голову. «Да, – подумал, – права Ирина. Роковая женщина. Надо держаться, надо привыкнуть». Чтобы «упростить выражение», как говорят математики, он поднял трость вертикально, как флагшток, и громко запел: «А ну-ка, песню нам пропой веселый ветер, веселый ветер, веселый ветер, моря и горы мы обшарим вокруг Мальты, найдем все клады, что зарыты там».

«Роковая» женщина послала ему воздушный поцелуй. Андрею стало легко с Верочкой. У этой чаровницы было чувство юмора, а это важно и в деле, и в любви, и вообще, в жизни. Сам он умел быстро попадать в «свою тарелку» в любой, достаточно доброжелательной компании.

– Ты не боишься сквозняка? Поёшь во всё горло!

– Нет, я боюсь собственной «ветрености». С тобой.

– Да чего там бояться: повеет холодом – сбросим газ.

«Она еще и умница! Остроумные женщины – такая редкость! Это уже не изюм. А какой-то рахат-лукум».

И белое сухое тосканское вино нужно человечеству.

Остановились у магазина с нескромным названием «Эгоист». Вера Яновна посмотрела в зеркало, поправила прическу, брызнула на себя духами, и парочка вошла в магазин. При этом женщина сама уверенно и спокойно распахнула дверь, с прямой спиной, взглядом царицы и походкой «от бедра», вошла первой. Мужчина в подражание ей тоже поправил свою «джеймсбондовскую» прическу, сделал холодно-равнодушное выражение лица и, придерживая тростью дверь, вошел в этот ковчег эгоизма и респектабельности.

Внутри оказалось довольно просторно и работал кондиционер. Вещей, казалось, было немного. Кое-где элегантно располагались манекены, полки и вешалки с немногочисленными брюками, рубашками… и всякая мелочь: сумки, ремни, запонки и пр. Больше всего места в центре зала занимали четыре кожаных огромных кресла и столик между ними.

К гостям мгновенно подошла ухоженная дама лет сорока, за руку поздоровалась с Верой (видимо, они были знакомы), кивнула Андрею и коротко профессиональным взглядом посмотрела на мужчину сверху вниз.

Вера перебросилась с ней несколькими фразами в сторонке и села в кресло. Откуда-то выпорхнули три девицы. Одна выкатила тележку с напитками, фруктами, конфетами и подвезла к гостье. Две другие, модельной внешности, в коротеньких черных юбочках и прозрачных белых блузках, обступили Андрея. Тот насторожился.

– Мои девочки всё сделают в лучшем виде! – приободрила его дама.

Девочки смотрели на мужчину как на родного. Опытными, ловкими движениями они снимали мерки во всех местах. Верхние пуговицы их блузок как-то сами расстегнулись, и оттуда выглядывали «прелести» в кружевных черных бюстгальтерах. Эти манипуляции порхающих возле мужчины женских ручек, колыхание их волос возле его лица, витающий в воздухе дорогой парфюм погружали в тот эдем, в котором знали толк искусные гетеры в Древней Греции или куртизанки в Венеции.

Вера смотрела на него иронично, с «пониманием». Девушки принялись носить коробки, появляясь из-за занавески, как волшебницы. Сначала содержание коробок показывали Вере Яновне, попросив Андрея присесть. Та что-то одобряла и откладывала, что-то браковала. Между этим, видимо, привычным для нее занятием, она шепнула Андрею:

– Ты, фельдмаршал, чего стоял как вкопанный, как шест… Нет, как памятник Кутузову?

– Я ловил кайф, Снежная Королева, – буркнул мужчина.

Затем он примерял одно, другое, третье… Всё это – под контролем четырех пар внимательных женских глаз.

Когда алмазные глаза Снежной Королевы загорались огоньком, он радовался: дает добро. Туфли, шляпу, сумку, ремень и бельё мужчине позволили выбрать самому. Андрей надел новое облачение, старые вещи уложил в сумку, и парочка вышла из магазина, держа в руках еще четыре фирменных пакета с обновками.

– Старую одежду и кроссовки не выбрасывай – пригодятся, – задумчиво сказала Вера и хотела добавить что-то еще, но у нее раздался звонок. – Да, Иришка, мы будем через полчаса на Кронверкской набережной на нашем месте. Возьми такси и подъезжай. Целую. – И вновь обратилась к Андрею: – Сейчас около восьми, давай поедем покатаемся на катере, там и поговорим о деле. Владелец катера – мой знакомый, он будет нас ждать в условленном месте. И сестренка подъедет туда.

Вера припарковала машину, и они прошли к причалу. Катерок с улыбчивым молодым человеком, владельцем и командиром катера, был уже на месте.

– Добрый вечер, Вера Яновна, – парень кивнул Андрею, – я на пять минут до киоска – куплю воды, мороженое. Проходите на борт.

– Привет, Вадик, хорошо. Мы с Андреем Петровичем посидим, подождем сестру.

Когда парень ушел, она добавила:

– Он работал у нас раньше в институте. Золотые руки. Мог починить любую оргтехнику и любую столярную работу сделать! Но заработки лаборанта мизерны. Вот и прикупил старую посудину, отремонтировал. Видите, какая отделка? Теперь от клиентов, даже иностранцев, отбоя нет. Я сделала заказ на два часа.

Подошел Вадик, и Ирина подъехала. Парень ушел к себе в рубку, гости удобно расположились на палубе, и катерок отчалил. Какая прелесть – свежий ветерок после городской суеты! Неспешное скольжение по водной глади давало возможность отдохнуть и глазам, и сердцу, и уму.

Ирина внимательно рассматривала преображенного Андрея Петровича.

– Как тебе? – гордо опросила ее сестра, заметив взгляды девушки.

Та подняла большой палец вверх и воскликнула:

– Просто не Андрей Петрович, а Адриано Челентано!

Польщенный мужчина приподнялся и сносно изобразил танцующего Челентано, закручивая свое тело винтом, опираясь на трость и надвигая на лоб новую шикарную соломенную шляпу.

– Класс! – теперь Вера подняла большой палец вверх. – И всё-таки пора поговорить о делах. Позволь, Андрей, узнать чуточку о твоем семейном положении. Извини уж.

– Вы уже на «ты»? – удивилась Ирина. – Узнаю сестрицу!

– Мы уже и целовались, – трепанул мужчина.

– Успокойся, Иришка! К нашему «ты» нужно привыкнуть. Это необходимо в поездке. А брудершафт в традиции «преломления хлеба».

– Мою фамилию вы знаете: Цельнов, – начал серьезно Андрей Петрович. – Я женат, двое детей и трое внуков. А живу давно один. Достаточно?

– Мы понимаем: на тебя обрушилось много нового и неожиданного. Всё происходит быстро и сумбурно. Но поверь: так сложились обстоятельства. И мне еще нужно… знать немного о твоей семье. Наша работа и наша поездка курируется и финансируется Министерством иностранных дел. Им требуются анкеты, – серьезно сказала Вера Яновна.

– Мои студенты на обложках своих курсовых пишут: «Министерство образования». Ну, хорошо… – Андрей рассеянно смотрел на решетку Летнего сада.

Тут Ирина, чтобы, видимо, как ей неудачно показалось, смягчить «допрос», поинтересовалась:

– У вас русские корни?

– Да, – с легким раздражением ответил мужчина, – и после паузы: – Мои жена и дети живут в Америке, в Бостоне. Сначала уехал сын, ему тридцать семь. Он прекрасный программист. Сейчас у него свое дело. Женился на американке, двое внучат, мальчишек – пятнадцать и десять лет. Моя жена семь лет назад поехала помочь с внуками. У родителей-то все дела. Бизнес. Затем туда перебралась дочка. Ей тридцать. Она экономист и работает в фирме у брата. Тоже вышла замуж, но за русского, из семьи эмигрантов семидесятых. Он врач. У дочки прелестная девочка четырёх лет, моя внучка. Вот жена и нянчится то тут, то там. А видимся мы пару раз в год, в Бостоне: раз я прилетаю на Рождество или на Новый год, а раз – на чей-то день рождения.

– Еще раз извините, Андрей Петрович, за расспросы, – Вера опять сбилась на «Вы», – вы, наверное, скучаете, а мы тут…

– Ничего, всё верно. Неверно только твое «Вы», – улыбнулся наконец-то Андрей Петрович. – Теперь твоя очередь, Снежная Королева, открыть мне свои секреты… не личные, а эти вот «международные», из Министерства.

– Очень подходит тебе: Снежная Королева, – завистливо вставила Ириша. – Я только Принцесса у Платоныча.

Вера Яновна не среагировала на слова сестры и серьезно, глядя в глаза мужчины, начала:

– Нам предстоит далеко не курсовая работа. Ты, Андрей, умеешь Видеть Слово Знака. Я кое-что смыслю в словах и в знаках. С завтрашнего дня ты – мой «муж». Мы – молодожены для внешнего мира. На время поездки.

Ирина было скорчила ироничную гримаску, но строгий взгляд Снежной Королевы остановил ее.

– Несколько дней назад мне позвонил некто Ричард, англичанин. Сказал, что он узнал из официальных источников о том, что я занимаюсь изучением архивов рыцарей-иоаннитов. Этим же занимается он. Он также знает о моем приезде на Мальту. И будет там искать встречи со мной. Может представить свои, как он выразился, должностные полномочия.

– А в чём же опасность? – не понимал Андрей.

– Давайте по порядку. Мальтийские острова – британская колония с 1813 по 1964 год. Последние великие магистры – британцы. Только в 1974 году провозглашена Независимая Республика Мальта. Немаловажно подчеркнуть, что британцы, да и мальтийцы тоже, весьма настороженно относятся к заинтересованности русских в отношении Ордена. И хотя Павел I фактически (но не в полной мере юридически) в 1798–1801 годах был великим магистром ордена иоаннитов, да еще и по просьбе самих рыцарей, спасающихся от Наполеона, отношение к нему, мягко говоря, сдержанное. Да и русских воспринимают как экспансионистов в отношении Мальты и вообще агрессивную нацию.