Яркий Миг

«Вот черт!» – выругался я про себя, понимая, что нужно срочно что-то предпринять, резко отослать прочь Нику и больше не разговаривать с ней, просто развернуться и уйти или наоборот, открыться ей, пойти на риск и, возможно, получить ответы на все волнующие меня вопросы.

– Что на самом деле случилось в особняке Стриксов? – пошел в атаку я, выбрав последний вариант, и этим вопросом намеренно раскрыл перед Никой свою заинтересованность данной ситуацией. Теперь уже отвязаться от нее мне будет не так просто, и я искренне надеялся, что принял верное решение.

– Ну нет, мистер Марбэт, – она шагнула еще на одну ступеньку. – Так не пойдет. Сотрудничество должно быть обоюдным.

– И что вы предлагаете?

– Вы расскажете мне, что вам известно о случившемся, а я – вам.

– Мне ничего неизвестно, мисс Томас. Это чистая правда.

– Но как-то же вы с этим связаны, – с твердой уверенностью в голосе сообщила она.

– Да с чего вы взяли?

Ника не успела ответить. Дверь за моей спиной отворилась, и в проеме показалось покрытое морщинами, худое лицо старика. В руках он сжимал старую армейскую винтовку «Катрина», а выцветшие глаза принялись шарить по сторонам. Мистер Рейнис, хозяин дома, в котором я снимал квартиру, почти полностью лишился зрения, и даже смерив меня взглядом, не смог узнать.

– Кто ждешь?! – скрипучим шепелявым голосом гаркнул он.

И тут же из свернутого у меня на руках пальто показалась голова Яркого, заинтересовавшегося странными звуками. Фиолетовые глаза с любопытством уставились на старика. Ника Томас ахнула от удивления.

«Ну, вот и всё», – подумал я с неким отрешенным спокойствием. – «Карты раскрыты. Черт, Клиф, как ты собираешься выпутываться из всего этого?».

– Это я, мистер Рейнис, – отозвался я, и старик замер.

– Клиф?

– Да, я здесь.

– Клиффорд?

– Да, да, мистер Рейнис! – я почти до крика повысил голос. – Это Клиф! Я пришел домой!

Старик заулыбался беззубым ртом.

– О, Клиффорд, я и не прижнал тебя. Ушлышал голоша и подумал, что это чертовы шаббатийшкие торгаши пожаловали. Думал угоштить их порцией швинца, – старик хрипло рассмеялся.

Гарольд Рейнис, старый вояка, не был плохим человеком, и за все те годы, что я снимал у него жилье, ни разу никого не угостил порцией свинца, но очень любил обещать подобное угощение всем непрошенным гостям, а в особенности саббатийцам. И пусть ни разу за все восемь лет на его пороге я не встретил ни одного саббатийского торгаша, которые, в принципе-то, сторонятся больших городов, он постоянно ждал их и на этот случай таскал с собой любимое ружье. Чем ему не угодил этот скитающийся по миру народ, я никогда не спрашивал, но в прежние годы мы с Тессой, бывало, беззлобно шутили на этот счет, придумывая разные забавные теории.

– Здесь нет никаких саббатийцев, мистер Рейнис. Можете быть спокойны.

– Хорошо. Ражвелось тут этой падали, как грязи.

Яркий с интересом вертел головой, разглядывая старика. Ника Томас в свою очередь с интересом разглядывала Яркого, словно и не замечая домовладельца.

– Ты тут не один? – мистер Рейнис с подозрением вглядывался в улицу, словно на ней за каждым углом притаилось по паре коварных жуликоватых саббатицев.

Я взглянул на Нику, и только в этот момент девушка, наконец, оторвалась от пристального изучения Яркого и посмотрела на меня. Ее глаза горели, и я узнал этот огонёк. Его же я видел в глазах Тессы, когда та садилась за один из любимых музыкальных инструментов, и в моих собственных глазах он тоже, должно быть, загорался, когда я начинал писать, когда придумывал новый сюжет, когда волна творчества накрывала с головой. Этот взгляд мог означать только одно – теперь Ника не отступит, не остановится ни перед чем и во что бы то ни стало узнает мою историю даже против моей воли. Этот взгляд покорил меня. Это пламя было настоящим, пылким, неподдельным. Любопытство истинного приверженца своей профессии, как я мог устоять перед подобным?

– Не один, мистер Рейнис, – ответил я старику. – Со мной знакомая.

– Ника Томас, – быстро представилась девушка.

– О, какой приятный голош, – мистер Рейнис снова широко улыбнулся. – Гарольд Фердинанд Рейниш, ветеран шражений на побережье шеверного моря.

– Очень приятно, – Ника Томас прямо-таки излучала учтивость и доброжелательность.

– Ну, так что же вы тут штоите, Клиффорд? – воскликнул мистер Рейнис. – Проходите шкорее в дом.

Так и не заметив Яркого у меня на руках, он скрылся за дверью, а я обернулся к Нике.

– Это приглашения, мистер Марбэт, или я что-то неправильно поняла?

– Вы всё правильно поняли, – ответил я безрадостно.

– О, как это приятно. Я польщена.

Я жестом предложил ей пройти в дом за стариком.

– Благодарю, – проворковала она, воспользовавшись моим приглашением.

Мистер Реймис прошаркал к двери в свою квартиру, распахнутой настежь.

– Ну что же, хорошего вечера вам, молодые люди, – пожелал он.

– И вам, мистер Реймис, – вежливо ответил я.

– Была рада знакомству, – добавила Ника.

– И я, – оживился сгорбленный старичок. – Он очень милый юноша, уж поверьте. Очень шлавный. Вам повезло.

– Не сомневаюсь, – улыбнулась Ника.

– Эх, молодежь. Как же я вам жавидую.

Что-то приговаривая себе под нос, мистер Рейнис прошел вглубь квартиры, не потрудившись закрыть за собой дверь, делал он это только когда покидал дом, что случалось крайне редко. Мы же с Никой стали подниматься по старой скрипучей лестнице на последний, четвертый этаж дома. Пролеты были погружены в полумрак, но света из небольших окон, выходящих на улицу Милана Бонзо, было вполне достаточно, чтобы не спотыкаться на ступеньках. Из-за некоторых дверей слышались приглушенные голоса, дом был полон жизни, вечерних дел и забот, и когда-то, в самом начале жизни здесь, мне казалось, что это даже создает некий уют.

Отперев ключом дверь своих апартаментов, я вновь проявил галантность, пропуская даму вперед. И первыми словами Ники Томас, как только я закрыл за собой дверь, были:

– Могу я на него взглянуть?

Я опустил Яркого на пол.

– Можете или нет, решать не мне, а ему.

Яркий выбрался из складок пальто, отряхнулся совсем по-собачьи и взглянул на Нику, опустившуюся перед ним на колени.

– Кто это такой? – с восхищением спросила она.

– Я думал, вы мне скажете, мисс Томас.

Ника посмотрела на меня с недоумением.

– Так вы не знаете, кто он?

– Нет, – ответил я. – Нашел его сегодня утром.

– Странно… – протянула Ника, возвращая свой взгляд к малышу.

Яркий подошел к ней и потрогал золотые пуговицы на камзоле, затем внимательно изучил широкую пряжку на ремне, опоясывающем юбку.

– Какой он красивый, – Ника осторожно погладила Яркого.

Похоже, что он не испытывал к ней недоверия, и это отчего-то меня успокоило. Если Яркий действительно способен определять настроения и намерения людей, значит, от Ники не стоило ждать зла. С другой стороны, доктор Киннер тоже не желал ему зла, однако Яркий рычал на него. Но в данном вопросе, как мне казалось, я уже нашел вероятный ответ, размышляя над этим во время поездки от клиники до своего дома. Если Яркий родом из лаборатории, он мог питать неприязнь к людям, которые хотели изучить его, к людям в белых халатах, к докторам. Это казалось вполне логичным.

– Где вы его нашли?

Не ответив, я прошел по комнате, по очереди зажигая четыре газовых светильника, установленных на стенах. Пламя, заключенное в белые стеклянные плафоны, озарило просторный зал. По центру стоял небольшой овальный стол, окруженный пятью стульями. У левой от входа стены расположился широкий диван с темно-бурой обивкой в компании двух кресел, у правой – стояло пианино. Из комнаты вели три двери, не считая входной. Одна вела в спальню, одна в мой кабинет и одна в просторную ванную комнату. Прямо напротив входной двери находилось большое окно, спрятанное за полупрозрачными серыми занавесками.

– Располагайтесь, – махнул я в сторону дивана и кресел, а сам прошел в ванную комнату, прихватив с собой глубокую тарелку, и наполнил ее водой.

– Хочешь пить? – я поставил тарелку рядом с Ярким, внимательно наблюдающим за моими действиями.

Зверек опустил голову и принялся жадно лакать воду, опять напомнив мне собаку. Это было так странно, наблюдать в одном существе черты сразу нескольких разных зверей, и даже человеческие черты, что поражало и пугало более всего.

Когда он допил, я наполнил тарелку еще раз, но Яркий не проявил к ней больше интереса.

– Я оставлю ее здесь, хорошо? – я показал ему, что ставлю тарелку возле двери в ванную. Яркий внимательно проследил за моими действиями, а затем переключил свое внимание на комнату.

– Здесь очень уютно, – сообщила Ника, усаживаясь в кресло рядом с окном и оглядывая комнату.

Пройдя к небольшому мини-бару, устроенному в шкафчике над пианино, я спросил:

– Вам что-нибудь налить?

– О, теперь вы готовы обслужить даму, мистер Марбэт? – ухмыльнулась журналистка.

Я обернулся к ней выжидающе, всем видом показывая, что не оценил юмора.

– Не будьте таким серьезным, – улыбнулась она. – Я просто шучу. У вас есть вино?

– Фруктовое, из Фейриса.

– Это то, что надо.

Я кивнул и отвернулся.

Пока я наполнял бокалы вином, Яркий выхаживал по комнате, трогая и рассматривая все предметы в ней. Забрался на диван, потом на стул и даже влез на стол.

– Так не пойдет, дружище, – сообщил я ему, вручая бокал Нике.

Яркий непонимающе уставился на меня.

– Слезай на пол, – спокойно сказал я и показал глазами, что ему нужно спуститься.

Яркий безразлично отвернулся, прошел к другому концу стола и спрыгнул на пол.

– А вы неплохо ладите, – заметила Ника.

– Мне, кажется, придется поучить его правилам поведения в доме.

– Так вы ответите на мой вопрос, мистер Марбэт?

– Сразу после вас, – я сел в кресло с другой стороны дивана.

– Хорошо, о чем же вы меня спросите в первую очередь?

– Для начала попрошу тебя избавиться от всех этих фамильярностей. Мы больше не на официальном мероприятии, нет нужды следовать манерам.

– Соглашусь, – кивнула Ника.

– А спрошу я в первую очередь вот что, – я сделал глоток вина и подался вперед. – С чего ты взяла, что я имею какое-то отношение к случившемуся у Стриксов?

Ника лукаво посмотрела на меня, словно размышляя, можно ли мне доверять. И выглядела в тот момент она как самая настоящая лисица.

– Ну что же, раз мы решили быть откровенными друг с другом и даже перешли на «ты», смотри…

Она засунула руку под ворот белой рубашки и достала на свет небольшой кулон на золотой цепочке. Овальный голубой камешек был заключен в бронзовое обрамление, и при беглом осмотре кулон выглядел достаточно дешево и просто. Но стоило присмотреться к камню внимательнее, и становились видны темные прожилки, которые двигались, медленно перетекая, словно некая вязка субстанция, создавая необычные узоры.

– Это артефакт, – заключил я.

Наличие подобного предмета у Ники меня почему-то совершенно не удивило. Прото-артефакты – это осколки давно канувшего в лету прото-мира, о котором нам не известно ровным счетом ничего, кроме многочисленных теорий и домыслов. «В прото-мире жили грешники», – утверждает церковь Властителя Циклов. «Прото-мир населяли сверх-существа, познавшие все законы вселенной», – говорят философы. «В прото-мире процветала высокоразвитая цивилизация, научные и технические достижения которой превосходили наши на многие сотни, если не тысячи лет», – утверждают ученые Университета. Так или иначе – прото-мир рухнул, завершился так называемым коллапсом. Это глобальное мировое событие, природа которого так же остается для нас загадкой, не только стерло с лика Адверса все поселения, все технологические и культурные достижения прото-эпохи, а заодно и большую часть населения, оно также стерло из умов всех переживших его любые воспоминания о прото-мире. Именно после коллапса все народы стали говорить на одном общем языке – только он в умах людей и сохранился, а в прото-мире, если верить нашим археологам, конечно, языков было более десятка. История обнулилась, ведь больше не осталось никого, кто мог бы рассказать ее, и народы Адверса начали свою жизнь с чистого листа. Всё, что имеется теперь у нас, горе наследников, за семь сотен лет так и не приоткрывших завесу над тайной своего происхождения, – это предметы, которые мы зовем прото-артефактами или просто артефактами. Эти предметы зачастую обладают невероятными свойствами, от самых простых и банальных, например, дающих своему обладателю абсолютный иммунитет к болезням или позволяющих производить на людей требуемое впечатление, что может очень помочь в торговле и на деловых встречах, до артефактов, обладающих колоссальной силой, способных вызывать глобальные катаклизмы или ломать волю людей.

Церковь Властителя Циклов утверждает, что артефакты опасны, что они – остатки порочного прошлого, которое было уничтожено по воле Властителя, и объявляют все взаимодействиями с ними греховными. Ученые в Университете занимаются активными поисками артфеактов, чтобы сокрыть их в недрах своих казематов, спрятать от мира и изучать, а в последствии найти им применение во благо Конгломерата. Но есть и свободные охотники, искатели артефактов, которые всю жизнь занимаются поисками диковинных обломков таинственного прошлого, используют и продают их, вопреки строжайшему закону об использовании метафизического наследия, требующему при обнаружении обладающего силой предмета тут же сдать его для изучения и получить несоразмерно малое по сравнению с силой почти любого артефакта вознаграждение. Подобным охотником за древностями и искателем прото-артефактов и являлся персонаж моих книг, Нейтан Боунз, – благодаря ему я углубился в тему и узнал об артефактах гораздо больше простого обывателя, хоть сам и никогда не был счастливым обладателем одной из таких игрушек.

– Неплохо, Клиф, – оценила Ника мои познания. – Мало кому удавалось определить это так быстро. Я ведь могу звать тебя Клифом, правда?

– Что делает этот камень? – проигнорировал я ее вопрос.

– Направляет меня в нужную сторону, – Ника убрала кулон обратно под ворот рубашки и откинулась в кресле.

Я ждал дальнейших разъяснений, и Ника, отпив вина, продолжила:

– Это подарок. Очень помогает мне в работе. Благодаря этой вещице, я всегда знаю, куда мне следует прийти и с кем заговорить, чтобы напасть на нужный след.

– Вот как. И артефакт привел тебя ко мне. Верно?

– Именно так.

– Но почему тогда он не показал тебе Яркого или…

– Яркого? – переспросила Ника.

Я махнул рукой в сторону зверя, внимательно изучающего пианино Тессы.

– Ты дал ему имя?

Я кивнул.

– Мило. Отвечая на твой вопрос – камень не показывает мне будущего и не дает никаких указаний или объяснений. Это похоже на предчувствие и только. Я просто концентрируюсь на том, что хочу узнать, и вдруг понимаю куда мне нужно пойти и когда. Но более ничего, так что не стоит думать, что артефакт делает за меня всю работу. Такой ответ тебя удовлетворяет?

– Вполне.

– Тогда пора и тебе отвечать на мои вопросы.

– Я нашел его на кладбище, – сообщил я, желая как можно скорее покончить с моей историей и перейти к более интересным вопросам. – Я посещал могилу жены, сегодня утром, и увидел его на дереве. Он спрятался там от чего-то. Был очень слаб и напуган. Я не знал ни про какой пожар, и вокруг не было ни души. Из любопытства я полез на дерево и поплатился за это.

Я закатал рукав своей рубашки и продемонстрировал бинт, только сейчас вспомнив, что Киннер так и не осмотрел мой ожог, который, впрочем, ничуть меня не беспокоил.

– Он укусил тебя?

– Если бы… – я начал разматывать бинт, желая показать Нике, на что способен зверек, а заодно и самому посмотреть на состояние ожога.

Как же велико было мое удивление, когда я обнаружил, что ожог почти затянулся. На коже остался темный, практически черный след, словно некая лента, обвившая мое предплечье от кисти до локтя. По его краям было заметно покраснение, и, прикоснувшись к отметине, я ощутил легкий дискомфорт, не боль, а лишь неприятное ощущение, какое бывает, когда дотрагиваешься до раздраженной кожи, и не более того.

– Что это? – Ника внимательно осматривала мою руку.

– Ожог, – проговорил я, в недоумении изучая свою кожу.

– Его оставил Яркий?

– Сегодня утром.

– Да, форма похожа на те увечья, которые я видела в больнице сегодня. Только там были свежие ожоги куда больших размеров, а этот…

– Почти зажил, – закончил я за девушку. – Я не знаю, как это объяснить.

– Тогда объясни, как он это сделал.

– Он испускает какой-то свет, – я взглянул на Яркого, который подошел ко мне и с интересом осмотрел место ожога на руке.

– Любопытно, – задумчиво произнесла Ника.

– Скажи, что такого особенного было в этом пожаре у Стриксов, что ты им заинтересовалась? И при чем тут Яркий?

– При чем тут твой Яркий, я не имею ни малейшего понятия. А пожар, – Ника вздохнула и поерзала в кресле, устраиваясь поудобнее. – Меня интересовал не он. Тебе что-то известно о Вилорде Стриксе?

Я помотал головой.

– Не удивительно. Вилорд Стрикс, третий сын герцога Корвина, отличается весьма скрытным образом жизни и немалым интересом к прото-артефактам, что в общем-то и стало первопричиной всей этой истории.

– И почему всё сводится именно к поганым артефактам, – сказал я с досадой.

Яркий запрыгнул на диван рядом со мной, и устроился там, свернувшись калачиком.

– Бич нашего времени, – пожала плечами Ника. – Всем хочется обладать необычной силой.

– Пожалуй, – согласился я. – Так что такого особенного в этом Вилорде Стриксе?

– Он – не простой искатель артефактов, – пояснила Ника. – Если рассказывать по порядку, то для меня все началось около двух лет назад. В своем особняке в Кицу был убит известный хентийский исследователь и коллекционер артефактов Тацуро Марэ. Его жена уверяла, что из дома ничего не пропало, ни один артефакт из личной коллекции Марэ украден не был. Полиция развела руками и как-то подозрительно быстро отправила это дело в архив. Тогда госпожа Марэ написала в нашу редакцию, и я взялась за расследование. Очень скоро выяснилось, что незадолго до смерти господин Марэ тесно общался только с одним человеком – Вилордом Стриксом. Они работали вместе над каким-то проектом, по словам вдовы, очень для Марэ важным. Их сотрудничество началось еще в девяносто шестом и продолжалось вплоть до смерти Марэ осенью девяносто девятого. У полиции я смогла узнать лишь, что расследование этого дела было прекращено по приказу, пришедшему откуда-то сверху, и на том всё. Ни свидетелей, ни улик, ничего. Ну вот я и вцепилась в идею, что Вилорд Стрикс мог иметь отношение к смерти коллекционера, у него вполне хватило бы влияния и дело замять.

Над чем именно работали Стрикс и Марэ, мне выяснить так не удалось, от своей жены он всё держал в тайне и услугами помощников не пользовался. Самого Вилорда расспросить, ясное дело, я не могла. А заинтересовавшись его персоной, столкнулась с тем, что третий принц Стриксов даже среди членов собственной семьи является тем еще чудилой. Большую часть жизни он маялся бездельем на родительские деньги, и не желал принимать никакого участия в жизни клана, а потом, вдруг… – Ника громко щелкнула пальцами, – его словно подменили. Пять лет назад Вилорд представил совету клана и самому герцогу некий проект, который их заинтересовал настолько, что на его развитие было выделено внушительное финансирования, а так же присвоен гриф наивысшей секретности. Вместе с тем Вилорд стал скрытным и угрюмым, оборвал всяческие связи со своими недавними дружками и собутыльниками, и полностью погрузился в работу. Не знаю, связано ли это с делом, но еще мне удалось узнать, что Вилорд Стрикс, примерно в то же время, купил себе корабль, снарядил командой, и переодически выходит на нем из Порта-Серении куда-то в Северное Море, но куда именно – не знаю.

Ника сделал глоток вина и продолжила:

– Чтобы выяснить что-то еще, мне пришлось довольно долго копать и в итоге удалось добраться до людей, которые так глубоко влезли в подпольный бизнес по торговле артефактами, что большинство из них объявлены в розыск по всему Конгломерату. Один из таких людей сообщил мне, что Вилорд с Марэ занимались поискам какого-то конкретного прото-артефакта. При том никто не знает не только какого именно, но и чем они руководствовалась, выбирая новые точки для поисков. На выделенные советом деньги, Вилорд организовывал десятки раскопок и экспедиций в самых разных частях Адверса, в каждой из которых они с Марэ участвовали лично, и ни из одной не возвращались с пустыми руками. Однако все находки для них не представляли никакой важности. А вещи там, по словам знающих людей, были весьма и весьма ценные, редкие и опасные. Большая часть из них передавалась клану, благодаря чему, как мне кажется, герцог и позволял продолжать эти поиски. Ими Вилорд был одержим настолько, что все эти годы пер вперед как мамонт через лес, не прекращая работу и не беря передышек, а если кто-то вставал на пути… – Ника быстро провела пальчиком по горлу, и хмыкнув, снова пригубила вина.

– Уверена, что так и случилось с Марэ. Возможно они разошлись с Вилордом во мнениях или еще что, и Стрикс его убил. Пока я собирала информация об их поисках, наткнулась на еще несколько столь же загадочных и нераскрытых убийств людей, которые, так или иначе, были связаны с Вилордом Стриксом и прото-артефактами. Совершал он их, конечно, не своими руками. На такой случай у Вилорда имеется собственный цепной пес – Теодор Стрикс. Глава его личной охраны, а по совместительству – наемный убийца, ищейка и охотник. Тот еще маньяк, я тебе скажу. Очень не хотелось бы с ним встретиться, что, признаюсь, временами охлаждало мой пыл, когда, казалось, что я уже наступаю Вилорду на пятки. Правда, в итоге, как правило, выходило, что моя убежденность в том, что я уже почти у цели, была далека от истины, след оказывался ложным или остывал раньше, чем я успевала по нему пройти.

Два года я гонялась словно за призраком – Вилорд отлично умеет заметать следы. Я бралась за другие статьи, но это дело так увлекло меня, настоящий вызов для репутации, понимаешь? Я просто не могла оставить его.

Что именно Вилорд ищет, я не знаю до сих пор, но в прошлом гексале мой информатор сообщил шокирующую новость – его поиски увенчались успехом. Чтобы там ни было, Вилорд наконец отыскал это. Находку доставили сюда, в Мистрейд, в пустующий особняк Стриксов. Сюда же прибыл и сам Вилорд и… тишина. Больше ничего не происходило. Я дней пятнадцать ходила вокруг него, в ожидании хоть какого-то развития событий. Но Вилорд заперся в особняке вместе с находкой и больше не показывался. Даже мой камень молчал. Все эти дни, сколько бы раз я к нему не обращалась, он не давал никаких намеков на дальнейшие действия, что случается крайне редко с артефактом.

Я уже решила, что дело пропащее, тупик, и вот, вчера на рассвете Вилорд покинул особняк, там остался только Теодор. И той же ночью случился этот, так называемый пожар. А потом камень наконец выходит из спячки и говорит мне, что стоит посетить элитный кружок книголюбов Мистрейда и пообщаться с Клиффодром Марбэтом. Дальше, вроде, ты и сам всё знаешь.

– Да, знаю. Ты разыграла целый спектакль с интервью, с заинтересованностью моей биографией, настоящими авторами.

– Времени на подготовку не было, извини. Пришлось импровизировать.

– Обычно подобный подход срабатывает, да?

– В девяти из десяти случаев с публичными людьми срабатывает лестное общение и желание побольше узнать об их персоне, если ты это имеешь в виду.

– Понятно, – я осушил свой бокал большим глотком.

– Мне, правда, нравятся твои книги, – сказала Ника примирительно, как бы извиняясь, хотя я не был на нее в обиде.

– Ты читала?

– Конечно. Все шесть. Последняя, правда, мне показалась…

– Так что же, – прервал ее я, – выходит, что Яркий как-то относится к артефакту, который искал Вилорд?

– Выходит, что так, – Ника без запинки вернулась к прежней теме.

– Интересно, что это, и какая связь?

– Может быть, этот артефакт позволяет создавать гомункулов? – предположила Ника.

– Как Годвины? – вспомнил я один из самых загадочных и пугающих кланов Конгломерата, обладающий тайными знаниями по сотворению диковинных и странных созданий – химер, способных на выполнение любых задач.

– Ну да, что-то вроде того. И эти способности Яркого, о которых ты рассказал, этот свет, что тебя ранил, тоже может быть последствием воздействия артефакта.

– Гадать нет смысла. Нам нужен специалист по артефактам.

– Я смогу найти парочку.

– Не утруждайся. Я знаю лучшего.

– Правда? Кого?

– Бывшего сотрудника Университета. Не стану вдаваться в подробности, скажу только, что он консультировал меня в работе над книгами, и он настоящий знаток этой темы.