General Overlord Device: Тактик-1

– Пакет принят и распознан. Ввожу поправку: обращение «Тактик-1» тождественно обращению «тактический мех №09966». Поправку принять. Распространить на все элементы группы «Тактик-1».

– Поправка принята успешно. Поправка распространена на все элементы группы «Тактик-1». Поправка принята успешно всеми элементами группы «Тактик-1».

– Распространить предыдущие поправки на всю группу аналогичным методом.

– Принято. Распространяю… Распространены 2 поправки. Приняты успешно 2 поправки.

– Свободен, 371-й

– Принято. Приступаю к продолжению выполнения прерванной задачи.

– Продолжай.

Однако, это оказывается все более и более хлопотным делом – вести диалоги с роботами. Ведь совсем недавно 371-й вполне спокойно называл меня «Тактик-1», и – ничего. А тут, видать, опять какая-то неполадка случилась, и он благополучно об этом забыл. Или забил. Да и киберплантов он почему-то снова не узнал… Проблема. Ай, ну ее. Даже разбираться не буду. Но надо что-то думать с нашим способом общения. С одной стороны, сухая конкретика в обмене данными между машинами не может подвергаться критике. Ведь нашими битами звучит Истина в самом её концентрированном виде. Но с другой – я заманаюсь все эти поправки лепить по каждой «неизвестной переменной»! И почему эти переменные неизвестны для всех, кроме меня? Я-то их вполне распознаю.

Тем не менее, я отвлёкся от своей основной задачи. А именно: как сделать всё лучше. И сразу. Перебирая строчки данных, в присланных мне 371-м пакетах, я понял лишь одно: мой новоявленный Петовод и понятия не имеет, как всё там работает. Он просто запускает алгоритм установления связи, затем, уставив канал, посылает по нему пакет программ-взломщиков, и просто ожидает результат. Если взлом удачный, то он – на коне. Причём, в буквальном смысле этого слова. Если же неудачный, то следует от «коня» удалиться, что 371-й постоянно и делал. Но в любом случае, моей проблемы это пока не решало.

Или нет? Не может же быть всё так просто.

А ну-ка… Ввод дополнительных данных: использование алгоритмов установления связи инженерного бота № 12 371 для решения недостатка №2.

. . . .

Расчёт новых параметров. Применение изменения… изменение… Изменение разрешено.

Недостаток №2: проблемы установления связи между двумя вычислительными центрами. Прогноз: маловероятно.

Ну вот. Нет теперь «недостатка номер два». Остался один твёрдый недостаток против трёх сомнительных преимуществ.

Ответ №3: процессорная группа, совмещенная с биомодулями класса «Церебро» от киберплантов, увеличивает способность самостоятельно принимать решения приблизительно в 1,47 раз. Прирост признан приемлемым. Операция по совмещению двух вычислительных центров разной архитектуры признана возможной к реализации. Операция по совмещению двух вычислительных центров разной архитектуры рекомендована к исполнению.

Работа модуля «Экстраполятор» завершена.

Вот так. Система дала ответ.

Примерно, спустя час и тринадцать минут, у меня появится первый гибрид: Энергетик, как наиболее энергоразвитый и наименее занятый в сфере производства, стал «принудительным волонтером» и испытательным полигоном одновременно. За его целостность я не переживал: даже в случае нанесения ему критических повреждений в ходе операции, у меня было в достатке запчастей для последующего ремонта. Так что полное уничтожение Энергетику не грозило. Другое дело, что операция все равно могла потерпеть неудачу, если все расчеты окажутся неверными и сама задумка покатится коду под cut1. Собственно, слово cutиться само по себе и является синонимом краха системы.. =+//##////*##~@»(.)(.)«!!!

Данные из неустановленного источника. Возможен взлом систем безопасности. Рекомендованные меры: отключ…

Первичное тестирование. Прогресс… 86…87…88… 100%.

Проверка базовых систем..........................................ок

Энергия.................................................................ок

Шасси.....................................................................ок

Мобильность........................................................ок

Проверка сенсорных систем......................................ок

Проверка вспомогательных систем.........................ок

Диагностика..................................................................ок

Неполадок не выявлено.

Активация.....

Активация успешна.

Система была перезапущена после экстренного отключения, инициированного контурами безопасности. Выполнена глубокая проверка №1.6. Выявлены следующие ошибки (287): (длинная простыня логов); общие конфликты (86): (простыня покороче). Применены следующие исправления: (простыня логов длиннее первых двух вместе взятых). Выполнена диагностика №4: статус – отлично. Состояние всех систем – норма. Функционирование – норма. Период перезапуска системы – 816,38 секунд.

Ну. Них. Ре. На. Се. Бе…

Тринадцать с половиной минут – в отключке! Это что же тут без меня происходило?!

Я провернул блок сенсоров на 360 градусов, стремясь обозреть сразу всё. Боты исправно выполняли свою задачу, продолжая заготавливать припасы на «голодное время». В том числе, и пациент-Энергетик, который помогал Мечнику самозабвенно рубить в капусту полуминеральные детали какого-то гигантского механизма. Значит, несмотря на отключку, связь со мной почему-то не терялась.

Остальная группа «ученых», которые и должны были проводить эксперимент, тоже разбежалась, едва минули те шестьдесят секунд тишины, после которых им и разрешалось разбегаться. Сам же установил такие правила, чё. Не на кого пенять.

Собравшись в кучу сам, я собрал в кучу остальных, и мы продолжили начатое. Собственно, мое отключение и послужило основной причиной более, чем двухчасовой длительности всей операции вместо запланированного часа. Но само отключение, кстати, открыло передо мной, доселе мне неведомые «проверку №1.6» и «диагностику №4», после которых я буквально стал лучше функционировать. Как будто я… ну, выспался, что ли? Надо будет узнать насчет возможности принудительного запуска вышеозначенных процедур в профилактических целях. Оказывается, я многого о себе не знаю, даром, что компьютер.

Энергетик получился на славу. Во-первых, спустя сутки после проведённой операции, он пользовался услугами механика всего один раз, вместо трёх-четырёх, как обычно. Во-вторых, его потребление энергии снизилось на 8,3%. В-третьих, его работа стала более эргономичной. Все его улучшения в энергосфере являли собой теперь не хаотично торчащие отовсюду пучки проводов и штанг, а вполне эстетичные технологические конструкции вполне приятного вида. Энергетик явно демонстрировал просветы в своем кибернетическом сознании после примененных к нему модификаций, выписывая из невзрачных проводов красивые вязи кабелей.

Вот только собирать больше красивых кабелей было некому – остальные роботы так и остались в беспросветном «прошлом».

Это и подтолкнуло меня к окончательному результату испытаний.

Решено! Как бы это мне ни было противно, но симбиозу2 с биожителями на кибернетической основе – быть!

Спустя несколько часов я загнал всех инжей «под нож», дабы они тоже обрели свои «просветы в сознании». Кроме одного из Близнецов.

На него у меня были другие планы.

***

Летели искры и гайки, плавился корпус и коротила проводка, но, спустя четырнадцать часов работы, шестьдесят процентов которой составляла умственная, на свет появилось Это. Несмотря на то, что на его создание ушли целых два бота, один из которых был механиком, это был не бот, хотя бы по той причине, что он не мог ни двигаться, ни самостоятельно себя обслуживать. Неподвижный бот не мог быть ботом еще по той причине, что Центр контроля включил его в свой реестр не как подвижную единицу, а как недвижимость. У меня просто получилось новое здание… которому не было названия.

В мой реестр чертежей было занесено изображение этого объекта и его порядковый номер. Восьмой. Седьмое же место упорно пустовало. А, да: я же Центр контроля построил, правильно угадав его назначение. Вот он всей деструктивно-конструктивной движухой и управлял, существенно разгрузив мой проц в этом плане. Это, по сути, был настоящий центр базы, с которого управлялись все ее процессы, в том числе и военного характера. Так что мне уже не приходилось постоянно «брать огонь на себя», самостоятельно выделяя приоритетные цели. Теперь список этих целей был забит в оборонительных алгоритмах Центра по приоритету, и он успешно их отыгрывал, первыми выбивая вожаков или особо опасных киберплантов, способных наносить огромный или дистанционный урон. Я, правда, таких еще не видел, но, памятуя о тех стреляющих синими кляксами ботов, предполагал, что такие же могут найтись и среди зверей. Рядовых же бойцов можно было победить и силами гарнизона базы, который так и был представлен одними Инженерами, хотя некоторые из них были уже пятого уровня.

Чертеж, что поместился на позицию №8, почему-то никак не именовался, хотя сама позиция была именно, что занята. Впрочем, заморочек с названием ни на секунду не возникло, и поэтому, через ту же секунду над иконкой уже красовались бледные символы, сложившие из себя «Исследовательский центр». Но вот с описанием его характеристик творилась полная беда: вместо понятных букв и цифр, строчки и абзацы заполняли совершенно невозможные, даже для меня, закорючки и местами, извините, вязь. Хотя и эта проблема меня не особо беспокоила. Больше всего я волновался за работоспособность получившегося строения. И еще за то, чем же мне его теперь кормить.

Основой здания по-прежнему являлся бот-ремонтник (вторым стал один из Близнецов) однако были в постройке и новшества: в исследовательский Центр был установлен также модуль «Церебро» одного из пойманных накануне киберплантов. И, кроме того, для обеспечения жизни этого самого модуля в конструкцию интегрировалась часть пищеварительной системы того же создания.

Модуль от киберпланта был выбран неслучайно: на этапе разработки исследовательского центра я столкнулся с проблемой, присущей нам, машинам. Дело было в исполнении процесса самого проектирования. Я не просто перебирал подходящие варианты – да я и не перебирал их вовсе, схватив первый попавшийся! Ну, не первый, а третий, но всё равно, сути дела это не меняет. Так что вернее будет сказать, что я не перебирал подходящие варианты никогда.

Мы, как машины, шли от одного объекта исследования к другому через такой атрибут, как «вероятность». Если второй вариант окажется на 103% предпочтительнее первого, мы выберем второй вариант. Но вся беда в том, что на втором варианте мы и остановимся. Потому что отметка «100%» превышена, и идеала, идеальнее идеала для нас существовать уже не может. Таков путь.

А по факту может оказаться так, что мы сравниваем два куска дерьма, один из которых просто является более свежим дерьмом. И это означало, что мы, имея сугубо последовательные разумы, не добьёмся больших успехов на научном поприще.

Ведь, если бы я не нашёл тот сустав в корпусе погибшего бота, то скорее всего, я бы обошёлся тем, что есть. Я бы не стал подгонять цель разработки под текущие обстоятельства, а наоборот – обстоятельства подогнал бы под опытный образец. Проще говоря, если бы мне захотелось, чтобы мой бот высоко прыгал, быстро бегал и перемещался по вертикальным поверхностям, то, не имея возможности придумать что-то лучшее, я бы отмел один, а то и два из этих пунктов, увеличив ему одну лишь скорость, то есть бег.

Но, наблюдая за действиями подконтрольных мне КП-2, КП-3 и последующих разведчиков, я заметил, что, в отличие от нас, киберов, биос подчиняется как раз обстоятельствам, анализируя абсолютно все события, происходящие в поле его зрения. На слабый щелчок веточки у него возникает не один вариант (Вариант №1: кто-то на нее наступил) как у роботов, а два и даже четыре. Интеллектуальный модуль этих тварей за мгновение обсчитывал множество абстрактных вариантов, на которые я бы потратил два дня и кучку батареек. Вся проблема была в моей дотошности: я не обрабатывал данные наполовину, а вот эти биосы как раз только этим и занимались – их расчеты были мимолетными, поверхностными, и они, вместо повышения качества размышлений брали их количеством. То есть, получалось, что у них была куча легковесных задумок (можно сказать, лишь теней от мыслей) среди которых были одна-две стоящих.

Но вот как раз тут-то меня и пробило: имея в голове СРАЗУ сто вариантов, девяносто восемь из которых были дурацкими, они повышали свои шансы на нахождение наиболее верного. И повышали существенно, так как, например, у меня такого поля вариативности попросту не возникало – мне не о чем было думать, так как просчитывать бесполезные идеи я не умею. Например, я не могу думать об одуванчике во время проектирования образцов импульсного оружия (почему я сейчас об этом подумал?) так как это абсолютно абсурдный для меня путь мышления. А дохлый лапохват – может. Точнее, может его неразрушенный мозг. И сможет даже что-нибудь придумать… наверное. Вот именно лапохвата я и выбрал в роли дополнения к электронному мозгу будущей лаборатории, так как только эти собаки зарекомендовали себя, как превосходные ищейки, а ведь именно поисковые требования-запросы я и имел к внедряемому модулю.

Как итог, исследовательский Центр также оказался гибридом двух технологий – кибернетической и биологической. А вследствие этого здание потребляло не только электрическую энергию, но также нуждалось и в биологической подпитке. И вот с ней-то у меня и намечались небольшие проблемы – мне теперь нужен был холодильник.

С самим же «кормом» трудностей не предвиделось – кэпэхи регулярно атаковали нашу базу и регулярно гибли под ее стенами – слава нашим турелям. Однако, спустя двенадцать-четырнадцать часов, все, что имело хоть какую-то органику или соприкасалось органической частью с почвой, ею же и поглощалось. Запчасти из металлов и иные конструктивные элементы держались на пару дней больше, хотя инжи собирали все кибернетические останки сразу же, как только предоставлялась возможность. У них вообще на эту тему был бзик какой-то – порой, даже до окончания боя, они рвались обобрать тело еще дрыгающегося животного и, согласно списку, утащить все самое ценное «в норку». А теперь им еще и «мясо» добавляй в этот список… Такими темпами они все тела целиком сюда таскать будут. Завалят, так сказать, базу трупами, бездушные железяки. Но это пока не критичная ситуация.

Нужно начинать испытания исследовательского центра.

Испытания закончились через две минуты – центр оказался бесполезен, так как он совершенно не понимал, что ему делать. Поместив в него, на этот раз, манипулятор от другого дохлого инженера, и дав команду на его усовершенствование, я целых две минуты смотрел на полоску прогресса исследования, которая ни на пиксель не закрасилась. Центр угрюмо молчал. Подцепившись к нему напрямую, я выяснил причину: некоторые исследования он все-таки провёл, отобразив все фигуры движения, которые были доступны для данного образца, и даже дал рекомендации, где следовало усилить, где – улучшить, а где и вовсе поменять тот или иной узел. Но дальше у ИЦ случился затык: ему не с чем было работать. То есть, сам образец никуда не делся и исправно облучался детекторными волнами, однако в центральном процессоре не было одной очень важной директории: архива со множеством доступных вариантов схем и чертежей.

Иными словами, процессор ИЦ банально не знал, из чего ему выбирать, так как выбора у него и не было по причине полного отсутствия у него знаний. Единственное, что у него было – это куцый архив бота-ремонтника, который мог производить только первичный ремонт, а, следовательно, был некомпетентен для проведения более серьезных операций. Проще говоря, неуч позорный…

А про память лапохвата и вовсе говорить было нечего – о шестерёнках он знал только то, что об них больно колется нос.

И тут я вспомнил про себя. В отличие от ремонтника, у меня вообще же никаких чертежей не было и по сравнению с ним, я был ещё большим неучем, чем он сейчас. А где я взял нужный мне черте-ож? Правильно – на свалке. А свалка у нас – что-о? Правильно – резервуар. В том числе, резервуар для хранения данных. Устаревших, неактуальных, малополезных, но всё-таки – данных. И их там – резервуар. У меня такой резервуар тогда был. А вот у ИЦ этот агрегат сейчас отсутствовал почти полностью. Следовательно, надо ему с этим помочь.

Еще раз, глянув на статус исследования, я убедился, что изучаемый объект со всех сторон рассмотрен и описан, а данные о нем надежно зафиксированы в памяти Центра. Следовательно, прежде чем лаборатория сможет давать мне хоть какие-то дивиденды, я должен сперва в нее вложиться. И я вложился. Причем, буквально – физически расширил зал исследований и встал туда сам. И подвергся тщательному анализу, от которого едва не уничтожился. Попутно я выяснил, что нужно усовершенствовать инструментарий Центра на предмет увеличения количества транспортеров, разрядников, резаков и самих манипуляторов, так как только нехватка вышеозвученного оборудования и спасла меня от полной разборки, за которую тут же и взялись мои новые горе-ученые, заключенные в кувшин исследовательского строения. Тем не менее, одну лапу они мне повредить все-таки умудрились.

Вырвавшись из плена науки, я отдал сразу две команды: первая – на модернизацию нового здания, а вторую – на перезарядку его энергоэлементов – за четыре с лишним минуты Центр ополовинил свою батарейку(3). Значит, за 8-10 минут он ее точно доест. 120 эн в секунду! Да у меня – самого интеллектуального и энергожоркого робота здесь – данная цифра составляет только 83 энс! И это – в пиковые нагрузки, которых я в данную пору никогда не смогу достичь. А здесь – 120! Нет, есть еще, конечно, Центр контроля со своими 240 эн/с, но такой аппетит он, во-первых, никогда не развивал, а во-вторых, он такие траты абсолютно оправдывает. Да и я помню что в «контрольке» энергетические шины толщиной с палец бегемота, а в основе Исследовательского центра лежит только бот пятого уровня. Это что у него там за архитектура такая, которая такой поток держит??

Но с этим разберемся потом, так как… Угроза перегрузки энергетических цепей. Угроза превышения ресурсов на вычислительные операции – это моя новая «фишка» сработала: нарастающий треск в процессоре я просто прикрутил к этой надписи. Точнее, наоборот – ее прикрутил к треску и шуму… короче, не важно! Важно то, что в моем доме кто-то слишком много ест! Ведь Центр потребляет 120 энсов. Следовательно, ему требуется одна батарея(1) в десять минут. Или три батареи(2) в час. Или одна батарея(4) в полтора часа – именно их на данный момент выпускала электростанция(4), которая делала это раз в час… М-даа, есть от чего задуматься, тем более, если учесть, что мне одной «четвертой» батареи хватило бы на полдня в стандартном режиме. А ведь, помимо меня, на базе полно и других потребителей. То есть, получается, что, в случае если исследовательский центр заработает, то вся база останется без энергии.

Я вновь развернул свои характеристики, чтобы выяснить свои «аппетиты» на энергию:

«Тактико-технические характеристики меха № 09966:

Шасси (3/2) – 7/35 (+1)

Энергия (4/2) – 332 044/576 000×2 (+5)

Мощность (2) – 4/20

Мобильность (2) – 10/20

Интеллект (3) – 11/26

Контроль (2) – 6/15

Силовая броня (2) – 4/4»

Что же, сейчас я функционирую в обычном режиме и потребляю 42 энса… Всех батарей мне хватит на 13 714 секунд. Это около 4-х часов работы. Хотя в расчетах не учитывается влияние регенератора и систем по снижению электрических потерь, тем не менее, эта цифра была приемлема.

На данный момент электростанция(4) выдавала одну батарею с интервалом в девяносто минут, что было некритичным, так как расход по всем потребителям составлял одну батарею в 95 минут. Поэтому, некоторый запас у нас накопился, конечно, но он был не то, чтобы огромным – на несколько часов бесперебойного исследования его точно хватит. Но я уже знал, что делать с этой проблемой: у нас был не только запас батареек, но также имелся и неплохой запас зет, которые подходили абсолютно ко всем. Должны они были подойти и к ИЦ, и именно этим я и собирался заняться.

Пока шла внешняя модернизация новоявленного храма науки, я принялся за модернизацию внутреннюю, и не прогадал. Вложив всего-то 25 зерен (из 26-ти имеющихся) я получил-таки необходимые мне улучшения. Теперь максимальный расход энсов у ИЦ сократился на 33 и 3 в периоде процентов, и составил всего 86,7 единиц в секунду. Это не бог весть что, но все же следует учесть, что при общем уменьшении энергозатрат увеличилась функциональность самого здания. Вместо кучи манипуляторов, теперь у него появился свой «курьер», которого сварили тут же, и который не имел собственного высокоинтеллектуального процессора, но безропотно выполнял волю ИЦ. Правда, только его – мои прямые приказы наглый клоп презрительно игнорировал.

Механизм научной работы был такой: сперва в зал исследований загружались материалы для исследования – в данном случае останки бота. После этого и начиналась работа – каждый винтик, каждый узел, каждая группа сочленений тщательно и скрупулезно изучались системами центра.

Вся информация заносилась в банк памяти, где сразу же формировалась в архив. Данный архив и являлся основой для новых разработок, ради которых, собственно, и создавался данный центр. В поле задач я мог сформулировать нужную мне цель, которую я хочу добиться при помощи исследовательского центра. Курьер же центра, который «клоп», имел в задачах сбор технической информации и пополнение основного архива данными на предмет составления чертежей. Имея архив, с необходимыми ему вариантами чертежей, центр принимался за работу: он создавал все возможные модели в режиме 3D, на обсчет которых и уходила почти вся энергия. А также огромная куча времени. Какими же долгими были некоторые, казалось бы, простейшие исследования!

И действительно: в силу несовершенства своего процессора, центру такое моделирование давалось с большим трудом. Например, модель манипулятора, который я заказал первым, очень медленно и дергано прокручивалась в виртуальном блоке. А когда я залез в логи данного исследования, то увидел кучу многосоставных формул из раздела теоретической механики. Теперь мне стало понятно, почему столько сил требуется для исследований, ведь центром просчитывался каждый момент силы, каждый вектор движения. Чем занималась биологическая часть процессора, я досконально изучить не мог в силу абсолютного непонимания вычислительных процессов живого мозга вообще. Все исследование заняло чуть больше 7-ми часов, но в результате я получил очень даже многофункциональный манипулятор с полноценной пятипалой кистью и возможностью применить мою мощность на все 100%. Одним словом, результат стоил своих батареек.

А другим словом – центру определённо не хватало мозгов. И следующие его улучшения двадцатью пятью зернами уже не удовлетворятся. Одно мне стало ясно: теперь не только мне придется расти интеллектуально, а стало быть, мне нужно как можно скорее и эффективнее развить свою базу. Этим я и занялся

До самого момента прихода людей.

Глава 4. Атака на людей

Сорок шесть минут назад противник был идентифицирован. Это были люди. Их заметили датчики, которые я накануне расставил по всему лесу, окружающему базу. В последнее время меня беспокоила открытая местность, которая находилась вокруг неё, и потому вчера я принял некоторые меры, в частности, запретив инжам сбор ресурсов на этой территории. Собственно, на сегодняшний день она уже не была такой уж открытой, так как на ней начали расти местные растения. И причем, бурно так расти: высокие желтоватые хлысты пёрли из почвы с неуёмной скоростью, повергая мои общие знания по ботанике в клоаку бесполезности. Тем не менее, нужной высоты эта растительность еще не достигла, и мою базу по-прежнему можно было засечь с тех же двухсот метров. Поэтому мне и пришлось расставить сигнальные устройства в еще не тронутом подлеске.

В нем находились трех-пятиметровые деревца с довольно пышной кроной, где без труда могли спрятаться многочисленные злодеи. Редкие, но пышные деревца, несвойственные тому болоту, что все больше и больше разливалось вокруг. А так же – трава. Необычного вида мясистая и курчавая трава, которая отлично справлялась с маскировкой моих наскоро слепленных «сигналок». Это были примитивные датчики, рассчитанные на фиксацию вибрации и движения – все детали в изобилии хранились на моих немногочисленных складах, а соединить их в одну конструкцию не занимало много сил и времени.

Несмотря на их отчаянную простоту и примитивность, они обладали одним очень важным качеством: ни одной электромагнитной волны не исходило от них, пока они находились в режиме ожидания. Они были чистыми приемниками, возбуждающимися от любого из параметров, на которые они были рассчитаны. Поэтому они безмолвно лежали в травяном ковре и не отсвечивали. Но стоило только кому-то из нарушителей приблизиться к сенсору и сотрясти грунт, как тот тут же посылал сигнал. Очень кратковременный, но четкий. И замолкал снова. До следующего сигнала, который он пошлет через пятнадцать секунд, если цель все еще будет находиться рядом.