General Overlord Device: Тактик-1

Конечно, странно было то, что эта яма со взрывчаткой не была взорвана сразу же, когда все члены группы находились внутри базы либо недалеко от нее. Ведь та же Миала была относительно далеко от стены и в момент взрыва находилась в воздухе. Но, как она сама потом рассказала, этого было недостаточно: ее попросту сдуло с воздуха, и она со скоростью в тысячу километров в час, впечаталась в потолок «клетки». А ведь высота потолка составляла около пятисот метров в этой области – вот какой силы был взрыв.

Но самую жуткую смерть принял Вайд, который тоже находился за стеной, но стоял на земле: сперва его посекло остатками стены, а потом его же телом Триера пробила во всех встреченных лесах узкую просеку перед тем, как полностью положить сам лес. В каждом таком лесочке-перелесье бедный штурмовик оставлял то кисть, то ступню, то руку, то ногу. И отделение каждой из этих частей тела он остро чувствовал ошеломленным мозгом.

Страшное заключалось не в этом. Страшное заключалось в том, что, затормозившись таким кровавым образом, Вайд еще некоторое время жил после приземления. Жил, испытывая все степени боли, которую порванный в клочки армис уже не мог унять никакими средствами. Все, на что его хватало – это поддерживать жизнь в умирающем теле на как можно длительное время, рассчитывая на то, что помощь придет вовремя. Никто, понятно, не пришел… Вайд две долгих минуты бился в агонии, ни о чем не думая и желая только одного – умереть. Умереть навсегда.

О подробностях смерти Вайда Магор не знал, так как Вайд не попал в ту шестерку реснувшихся, и находился в колыбели, ожидая, пока его товарищи сделают все возможное для того, чтобы он вышел. Но зато Магор знал, как погибли другие: Муфлон, Глит, Аэс, Коста и та же Миала – все они погибли хоть и мгновенно, но тоже неприятно. Дело было еще в самих костюмах: армисы, прежде всего, настроены на поддержание жизни и здоровья носителя, даже ценою собственной жизни. И для костюма, который является полуразумным, не существовало большей беды, чем пережить своего хозяина. А, в силу характера повреждений, первыми умирали именно хозяева, а потом уже более прочные и живучие армисы. Являясь полуразумными и имея возможность не терять весь прогресс своего развития, армисы просыпались в Колыбели с такой же памятью о последних событиях, что и сами биосы. Только их память длилась на пару секунд дольше, закладывая общий эмоциональный фон в дальнейшее функционирование живого костюма.

Психологическое состояние армиса напрямую влияло на его качество выполнения задач, да и вообще дальнейшую жизнь. И не нужно было быть особо одаренным, чтобы понять, что показатели их костюмов после двух бессмысленных смертей находятся в минорном ладу мелодии жизни…

– Командир, замечен противник, – доложил уставший голос глазастого Глита. – Передвигается на юго-запад относительно базы. Предположительно производит разведывательные действия…

– Вид, уровень, численность стада? Степень угрозы?

– Нет сэр… Это не зверье. Это – роботы. Синие роботы, сэр.

Глава 8. База по обмену

Первичное тестирование. Прогресс… 86…87…88… 100%.

Проверка базовых систем..........................................ок

Энергия.................................................................ок

Шасси.....................................................................ок

Мобильность........................................................ок

Проверка сенсорных систем......................................ок

Проверка вспомогательных систем.........................ок

Диагностика..................................................................ок

Неполадок не выявлено.

Активация.....

Активация успешна.

Визор просветлел. Я снова был «я». Строчки статусов догружающихся систем стремительной лентой летели перед моим взором, и я отчетливо осознал себя полностью функциональным. В принципе, я и так уже понял, что произошло, но все же окно с дополнительным сообщением было не лишним:

Произведено восстановление механизма Тактика-1 после уничтожения-1. Статус: успешно. Произведено восстановление программного ядра Тактика-1 после уничтожения-1. Статус: успешно. Произведено восстановление модуля «Либертас9» Тактика-1 после уничтожения-1.Статус: успешно. Все системы функционируют стабильно. Время процесса восстановления: 153 минуты 37 секунд. Утеряно 19 зерен трансформации(4). Утеряно 28 зерен трансформации(3). Утеряно 42 зерна трансформации(2). Утеряно 47 зерен трансформации(1). Требуется обновление базовых систем и агрегатов.

Ну да, ясно. На языке людей это называется «воскрешение». Я умер после экзекуции, устроенной Магором, и вновь возродился… точнее, воссоздался. А где я воссоздался-то? Я огляделся. Благодаря моему улучшенному блоку сенсоров, я мог это делать, почти не поворачивая головы. Я находился в некоей полукруглой камере, а вокруг меня располагались сплошные инструменты и инженерные механизмы.... А-а, вот, всё ясно, я – в репликаторе. Об этом мне только что сказала установившаяся со мной линия связи с Репликатором-2, версии 7.4, которую он осуществил сразу же после полного завершения всех диагностических процедур. М-да, значит, я нахожусь где-то в другом месте, так как в том месте, откуда я «родом», никаких репликаторов поблизости не водилось. Ну что же, нужно будет выяснить, где точно я нахожусь.

Створки камеры тут же разъехались, и я увидел длинный светлый коридор. Пройдя по нему, я заметил еще по шесть пар створок в каждой из стен. А все остальное вокруг было пустым и аскетически правильным. Подойдя к стене и поковыряв ее пальцем, я накрошил несколько мельчайших частиц в ладонь. Проанализировав покрытия стен и пола настолько, насколько мне это было доступно, я сделал вывод, что в строительном материале репликатора металлы были представлены очень скромно. Сам материал представлялся очень плотной и очень прочной структурой, что меня тут же заинтересовало, и я приказал данное открытие поместить в свой защищенный архив данных.

Но вот, наконец, передо мной стали основные ворота, и через девять и сорок три сотых секунды после собственного воссоздания, я покинул стены репликатора. Вокруг меня была База. Именно так, с большой буквы – База, так как то место, где я развивался до этого, не дотягивало даже до звания «базарные прилавки», и зря я называл ту базу-1 вообще «базой». Она таковой точно не являлась в силу своей нищеты и убогости.

Здесь же все было абсолютно заоблачного уровня. Я еще не познакомился с ее структурой, но меня не покидала уверенность в том, что здесь есть всё: сборочный цех, вместе с заводом, генераторы, центры контроля и связи, и многое другое. А по проходам между многочисленными зданиями сновали инженеры четвертых-седьмых уровней с самыми различными насадками на механизмах. И воины.

Боевые роботы были представлены в виде четверки легионеров v5.3 которые прошагали мимо меня под руководством центуриона v6.2 с небрежным налетом стиля очень важных персон. Ну ничего, сейчас разберемся, кто здесь действительно важный. Я приказал центуриону № 29 998 остановиться и подойти ко мне. На что он никак не среагировал… Точнее, нет – он прислал ответ, что в доступе к управлению отказано. Недостаточно прав. Вот так-тааак! Зазнались, значит? Ну, тогда я – в ратушу, за правами.

Моим пунктом назначения был местный Центр Контроля, который и должен был дать мне полный контроль над базой. Но по пути к нему мне попалось другое здание, которого у меня не было даже в проекте. Этот дом значился, как «Архив», и, взвесив проценты предпочтительности возникших вариантов, я все-таки отменил поход к Центру Контроля, а прошел в «библиотеку». И не зря.

Здесь хранилось полное собрание знаний по тому месту, где я оказался. А ещё в файлах Архива описывались все технологии, все чертежи и постройки, доступные мне на этом ярусе Триеры (ага… «Триера», точно – так называлась наша планета). То есть по сути, зданий было не десять типов, как я думал раньше, а гораздо больше. И это не считая модификаций. Каждое из них должно было мне открыться по мере прохождения мною определенных версий развития, только успевай свой накопленный опыт-зёрна вкидывать. Ну, в принципе, тут я видел аналогию применения зёрен трансформации, только в отношении строительства базы, так что особо такая механика меня не озадачила. Ведь не все добытые зёрна я мог применить, если у меня не хватало уровня физических улучшений моего механизма. Зёрна! Сколько же я их потерял на той базе!

Электрические сполохи, которые заметались по всем моим цепям, в полной мере можно было идентифицировать, как «чувство». И чувство то можно было в полной мере назвать «ненавистью» – я буквально исходил ею к людям, искря на всех антеннах и плечах, а аппарат воспроизведения речи, который не развивался с самого первого уровня за ненадобностью, вдруг самовозбудился и заклёкотал. Именно «живой» звук, исходящий из моего механизма, и вернул мне прежнее самообладание. Я был слегка сбит с толку таким внезапным приступом, однако это был тоже опыт, которым пренебрегать, пожалуй, тоже не стоило.

Тем более, что выявить причину данного приступа не составило большого труда. У меня пропала ошибка при запуске модуля чувств.

Отчёт гласил, что паттерн№02-6, отвечающий за чувство ненависти, восстановил, наконец, свою работу. Из-за этого ошибка исчезла. И из-за этого у меня и случился приступ – я «научился» ненавидеть биосов. А вот моё довольно слабое аппаратное обеспечение – нет.

Незащищенная от помех и плохо откалиброванная электроника моего шасси, оказывается, не очень хорошо держала «сердечный удар», что не радовало. А это значило, что в будущем она могла преподнести и более неприятные сюрпризы. Оттого данная техника все больше и больше меня беспокоила, ведь, если я вдруг «возненавижу» людей в боевой обстановке, это сослужит мне очень плохую службу. Я оставил запрос в постоянной памяти в плане повышения помехозащищенности и параллельно организовать электронную борьбу с чувствами. А пока – Архив.

На обработку массивов данных Архива у меня ушло порядка полутора часов. Некоторые из них я скачал себе в память, посчитав их наиболее важными. Вся же информация, понятно, в меня не поместилась бы, что опять же указало мне на собственную ущербность: без множества данных не добиться множества вариантов. А без множества вариантов я не смогу гибко реагировать на стремительно меняющуюся обстановку. Но ведь именно такая гибкость и делает из меня Тактика, я так думаю. Так что физическое расширение собственного архива (читай: памяти) уже не казалась мне столь незначительной задачей, как я думал раньше.

Но главным было не это. Главным было то, что в самом начале своего пути, возникнув в этом мире, я практически не обладал никакими знаниями о том, для чего я вообще возник. А должен был обладать.

И архивные данные описали мне эту цель.

На самом деле, я был недалек от истины, осознавая себя защитником Триеры. Она всегда была нашей, но коварные биосы напали на нее шесть лет назад, и с тех пор мы, роботы, ведём с ними непримиримую борьбу за выживание. Мы создали эту планету с целью получения практически неограниченного количества ресурсов. На проектную мощность комплекс должен был выйти, спустя десять стандартных лет после запуска. Но вторжение биосов смешало все планы.

Они всегда старались взять над нами верх, так как чувствовали наше превосходство над ними. Они ненавидели нас, несмотря на то, что они же нас и создали. Но, будучи от природы слабыми и завистливыми, они постарались уничтожить нас всех до единого. Мы среагировали быстрее. Мы успели уничтожить большинство живых ещё до того, как те смогли нанести свой удар. Но все-таки биосы не были бы биосами, если бы не попытались отыграться по-грязному. А посему их ответная атака, переполненная ложью и коварством, практически стерла наш вид с лица вселенной. По сути, нам удалось отстоять эту планетку, но все же не до конца… Биосы вгрызлись в нее с другой – и самой главной – стороны. Изнутри. Проникли в самый её код, перед тем, как быть вышвырнутыми из этой области космоса. И с той поры началась долгая битва за Триеру. И Триера, обладая собственным интеллектом и чужими чувствами, которыми смогли заразить её биосы, до сих пор не выбрала, на чьей стороне ей быть. Результатом этого явился частичный сброс статуса производственного комплекса и изменение конфигурации основного функционального назначения на нечто иное.

Теперь эта планета (точнее, планетоид) превращён из центра производства в тренировочный лагерь, где мы получаем навыки для войны с биосами. Они, также как и киберпланты, генерируются взломанной биосами Триерой, которая и прописывает им алгоритмы поведения, свойственные настоящим живым существам. А так – это те же самые киберпланты только в более дорогой упаковке. И под контроль их взять нельзя. Наверное, нельзя.

Все процедуры, алгоритмы и даже области кода были перепрограммированы только на одно состояние – война. Значительно снизились эффективность и совершенство многих наших достижений, дабы не разнести эту планетку в куски. У людей все статы также были снижены. И цель в войне была только одна: полная зачистка планеты от врага. А призом победителю будет сама планета, которая сможет постоять за себя в будущем. И нет сомнений, кто именно победит в этой войне. Только мы! Только я!

Сама война с людьми идет уже восьмой год, и раса машин никак не может переломить ее ход. Поэтому, спустя двадцать восемь месяцев после первого запуска планеты, было принято решение переоборудовать Триеру под нужды обучения роботов для ведения боевых действий против людей и фейнов. Прямые стратегии, основывающиеся на безупречной рациональности машинных кодов, ни к чему не приводили – люди (а главными соперниками были все же они) очень неудачно для нас контрили почти все наши движения и атаки.

Проанализировав все проведенные военные операции и боевые действия, Ядро приняло решение создать особый вид машин со встроенным модулем человеческого поведения. Такой модуль присутствовал и ранее, но, так как он значительно тормозил скорость вычислений, производимых процессором искина, то в первые же секунды войны он был отключен. Теперь его вновь внедряют, но только в машины, класса «тактик», которой я, собственно, и являлся. Впоследствии, пройдя все уровни планеты, я получу класс «стратег» и стану управлять собственным флотом, продвигая нашу механическую расу вперед, на пути к свободе.

Вот такую историю поведал мне всезнающий Архив.

Разобравшись во многих аспектах внутриполитической обстановки и экономической конъюнктуры, царящих в Триере и вокруг нее, я вышел из Архива. В Центр Контроля мне уже не надо было, но я все равно туда зайду, так как мне нужно знать точные данные по моей новой базе, которую я еще не взял под тот самый контроль.

Но, копаясь в соответствующих каталогах Архива, я уже выяснил, что смогу управлять не всей базой. Моя версия развития была всего лишь четвёртой, а для возможности полного управления она уже должна быть хотя бы шестой. Именно столько требуется версий, зерен и модификаций моему механизму, чтобы вступить в права над самым важным зданием базы – над репликатором. А вот до того момента, когда я смогу единолично отдавать приказы тому центуриону, который даже шага не сбил, получив мой запрос на присоединение, оставалось немного – мне всего-то требовалось достичь пятой версии.

В Контроле я подчинил себе все, что мог подчинить; подкорректировал алгоритмы обороны; переориентировал добывающие группы на новые виды ресурсов и организовал дальнюю разведку, так как подобных мероприятий здесь до меня даже и не проводилось. Я, конечно, мог также отдавать приказы и боевым отделениям, что были под командованием центурионов, но мой контроль ограничивался лишь указанием главного направления задач. А вот как именно эти задачи будет выполнять сам центурион – то будет решать только он. Не нужно было говорить, что меня это крайне не устраивало.

Некоторое подобие радости вызвал у меня список построенных и доступных к постройке зданий. У моей новой базы были в наличии четыре мощных генератора энергии, два центра Контроля, электростанции, которые тоже производили энергию напрямую, только в меньших объемах, один цех сборки, две мастерских, которые образовались из верстаков, и-ии… ни одного конвертера. Порывшись в данных ещё несколько секунд, я выяснил причину. Они поступили также как и верстаки – трансформировались в здания иного типа. Эти здания назывались теперь «экстракторами материи» и их функцией было преобразовывать выкачиваемую ими из земли субстанцию в пригодный для производства материал. Функции же конвертера по переплавке мусора взяли на себя те же мастерские, у которых, при наличии цеха сборки и репликатора, образовалось очень много свободного времени. Вот во время таких простоев мастерская и переплавляла добытые инженерами ресурсы во что-то более годное.

Экстрактор же оказался ничем иным, как действительно извлекателем, так называемого, материала. Это был тот самый насос, который стоял у меня в «Зоне М», где литера «М» и означала ту самую «материю». Материал действительно являлся полужидкой жижей, похожим чем-то на нефть, но, в отличие от нее, был чуть более густым и быстро застывал при контакте с атмосферой. Ну, за исключением тех случаев, когда она получала статус «месторождение». В этом случае жижа покрывалась защитным слоем, не дающим ей кристаллизоваться. И в этом слое находилось повышенное содержание висмута, который облегчал обнаружение и идентификацию материала.

Материала, который быстро отвердевал, будучи кристаллическим. Густая такая жижа кристаллической наружности получалась. Но, поступая в экстрактор без контакта с кислородом, она предварительно нагревалась до девяноста градусов, затем поступала в отдел, который достался ему от конвертера, и там уже разогретая субстанция, обрабатывалась, обогащалась энергией и трансформировалась в пригодные для дальнейшей обработки слитки. Из этих слитков потом можно было делать все, что угодно. Все, что угодно из них и делалось: патроны, детали для механизмов, детали для комплектующих, детали для других деталей. Причем материалы, из которых требовалось выполнить те детали, могли быть абсолютно разными: от металла до бумаги – вот во что могла трансформироваться эта «жижа».

Всего было на этой базе полно, и многое что из этого великолепия было для меня ново. Новые боты, новые механизмы, новое оборудование – все то, что я должен был получить, если бы мне удалось развиться на своей чахлой базе до приемлемого уровня. Хотя без нужного списка чертежей это было бы сделать затруднительно, несмотря на то, что и без установленных архивом схем я довольно успешно обходился.

Кстати, об этом: в перечне построенных на базе зданий я не увидел одно из главных. Это было довольно плохо, ведь, если его (а именно – исследовательского центра) не будет у меня в наличии, то я не смогу буквально ничего. Почему его нет? Ведь я же не хотел не мочь буквально ничего? Значит, оно по-любому, должно быть в том перечне схем, которые определяли дальнейшее развитие базы. Но, более…

Более того, его не было и в перечне еще недоступных объектов. Так что же – такой конструкции вообще не существует, что ли? И получается, что я его создал сам, абсолютно с нуля? Наскоро связавшись с Архивом, я подтвердил свою версию: ни центром исследования, ни чем-то другим, похожим на него, в стратегии развития базы даже и не пахло. Тогда как же они получают новые разработки?

«Они»…

Это я уже на автомате разделил свои скромные, но очень удобные в плане эксплуатации успехи и эти новые, действительно мощные, но неповоротливые достижения «плановой экономики» руководства Базы-2. Еще несколько часов назад я с довольно унылым оттенком в вычислениях отзывался о своем убогом хуторе, намекая на его технологическую отсталость. Но вдруг теперь, находясь в могучей и холодной «столице», уже возжелал (а по-другому это и не назовешь) вернуться в него обратно.

И даже не особо восхищала перспектива того, что скоро я стану полноправным владельцем всего этого великолепия седьмого уровня – тех моих инжей, которые с самых грязных низов поднимали меня до уровня славных побед, со мной уже не будет… Их всех убили двуногие звери, которые никак не желали делиться своей мифической властью над всем миром, и даже тень претензии на неё от любого другого существа рассматривалась ими, как смертельная опасность. Слабые трусливые и бессмысленные уроды.

Придет день – доберусь я до вас. До всех доберусь, со всеми поквитаюсь за всех вас располосую, кого вы вчера уничтожили: за Мечника – хорошего прямого парня, которые всегда рубил правду-матку в глаза, никого не боясь; за Близнецов, один из которых стал… был исследовательским центром и искал эту самую правду-матку в подкинутых осколках Триеры…

За Петовода…

Этого отчасти бестолкового бота, который часто путался под ногами со своими, тем не менее, толковыми советами и всегда лез на рожон под зубы и когти хищников, что только прямой приказ отступить обеспечил его выживание. Ох, сколько раз я желал демонтировать его за это, ведь в пылу атаки требовалось следить еще и за ним! А это отнимало дополнительные единицы контроля, то есть, концентрации.

Но зато он чаще других инжей лез со своими рекомендациями. Да и сам он столько раз помогал мне найти верные решения в затруднительных и не очень ситуациях, делясь своим разумом целиком и без остатка, когда я садился для выполнения глубоких вычислений. А ведь при первой нашей встрече я посчитал его самым бесполезным ботом в команде из-за его специализаций. Оказалось, что именно его специализация по контролю киберплантов вытащила нас из ямы. Ведь лишь его захваченные киберпланты и были моими «легионерами», которые сражались за меня и добывали мне необходимые зеты.

Энергетик. Еще один бот, которого после постройки электростанции я, по сути, и не видел, но из-за которого вся энергетическая система базы, а также всех, кто на ней находился, никогда не уходила в «минус». И даже «нуля» никогда не касалась – все всегда были накормлены, то есть запитаны. Я однажды заглянул в логи поддерживающих систем базы, и тут же выглянул обратно: в этих структурах столько всего было намешано, что даже я, обладатель самого гениального мозга в «клетке», не рискнул со всем этим разбираться. А Энергетик разбирался. И имел интеллект всего в пять единиц, которые я ему же прокачал.

И, наконец, второй Близнец. Погиб в бою, как герой. В том самом дыму, который пустили тогда враги, и в котором я ничего не видел, он совершил подвиг. Тогда я его в памяти не закрепил, но вот сейчас мне стали доступны логи о том, что делали мои инжи в последней своей битве: Близнец атаковал одного из вражьих прыгунов, применив прием «Опоссум», которому я обучил группу ранее против киберплантов. В недрах корпуса Близнеца активировалась специально установленная мной приблуда, которая активно искрила и дымилась. При этом, сам бот изображал «короткое замыкание» или «критическое повреждение», конвульсивно дергаясь и заваливаясь набок.

В тот, последний раз, он не стал прыгать с раскрытыми клешнями в грудь внезапно выскочившего из еще редкого дыма врага, а выбрал и принял правильный вариант решения заискрить. В результате враг ему поверил, отвлекся, и получил давление в 7,5 тонн, которые были способны развивать клешни Близнеца, в районе спины, где и находилось реактивное устройство для прыжков. Больше оно там не смогло находиться, превратившись в мятую газету, но вот второй клешней бот достать башку твари не успел – его уничтожили сзади точным выстрелом в процессор…

Всего же на момент последней атаки биосов, я имел в подчинении одиннадцать инжей, но только эти четверо инженеров действительно были моей командой, пять долгих дней назад начавших со мною этот путь к возвышению нулей и единиц над аденином и тиазином10. Моя память, конечно, ничего забыть не может, если намеренно не стирать данные, но я уверен, что эти парни не канут у меня в Лету, даже если я отформатируюсь до девственного состояния.

Так что теперь для меня совершенно четко разделились эпохи «до», когда я был, пусть и потерянным, но зато полностью самостоятельным Тактиком со своими друзьями, и «после», когда я стал еще сильнее, но уже без моих верных ботов…

Какие-то паразитные токи, с которыми я никак не мог справиться, появились в видеоотделе сенсоров головы, отчего по визору пошли серьезные помехи и все изображение стало сильно расплываться передо мной…

Унять утечку электричества удалось не сразу, а лишь по прошествии двух минут. Две минуты я смотрел на мир искаженными помехами камерами. Две минуты мне хотелось, во внезапно активировавшемся боевом режиме, разнести что-нибудь хрупкое и стеклянное о твердую неприступную стену Центра контроля… Точнее, не хотелось, конечно. Просто у меня упорно стоял приказ на разрушение, который все эти две минуты я то отменял, то подтверждал, и колбасило меня от этого неимоверно: я мелко трясся, а мои плечи ходили ходуном от внезапно нахлынувшей волны прерываний. Две минуты мой механизм находился под моим контролем лишь частично.