General Overlord Device: Тактик-1

Борза обратился по связи к сумрачному Магору и спросил:

– Готовы ли мы к отражению подобных атак? И насколько частыми они будут?

– Редкими, – тут же откликнулся старший. – Хотя, с другой стороны, до этого мы же всегда опережали на один уровень, а в худшем случае, шли одновременно с киберплантами ноздря в ноздрю. Поэтому у нас всегда были средства и возможности к отражению любой их атаки – согласованная она там или нет. А вот готовы ли мы сейчас?.. Не могу ответить.

Магор ненадолго замолчал, потом продолжил:

– Думаю, что нет. Такого, чтобы они опережали нас чуть ли не на три уровня, еще ни разу не было. Если бы на базе были б достаточные запасы сырья и материалов, мы бы смогли организовать хоть какую-то более-менее грамотную оборону… Хотя, с другой стороны, мы можем получать ресурсы из поверженных врагов. Чем больше их придет – тем больше мы убьем. А чем больше мы убьем – тем быстрее разовьемся… Да, при определенных обстоятельствах мы сможем выкарабкаться.

Он все-таки смог ответить, хотя двадцать три секунды назад утверждал обратное. Но его ответ защитникам базы особой надежды не вселил. Прошло шесть часов из вероятно необходимых пятнадцати, они отбили одно нападение, причем, даже не особо напрягаясь. Но напрягаться все равно пришлось после, в авральном режиме собирая добычу и выковыривая всякий мусор вокруг базы.

Да и саму базу пришлось потихоньку разбирать, жертвуя не самыми важными зданиями. Собственно, важными из них оставались только три: электростанция, конвертер, сборка. Ну и, разумеется, Колыбель, а также система обороны. Конвертера было два, но только один из них можно было загрузить работой, да и то – на восемьдесят-девяносто процентов. Второй угрюмо молчал. Однако его разбирать тоже не стали, так как стали разбирать другие здания: люди и фейны уже смирились с тем, что базу в любом случае придется сдать. Это осознание душило их изнутри своей неизбежностью и категоричностью, отчего слов в обычно многоголосом эфире перелетало мало. Да и те, в основном, служебного характера – приказы, распоряжения, рапорта.

Под слом шли те здания, которые уже точно были не нужны. Под эту категорию подпадали склады, что уже два дня как пустовали; транспортеры, которые ничего никуда не транспортировали те же два дня; инженерные коммуникации, так как на базе фактически никто не проживал – все бегали и рыли носом землю. Носов катастрофически не хватало – семь биосов без единого ипкиса попросту сбивались с ног в поисках средств для выживания. И это были не просто громкие слова, каждый килограмм, да что там – килограмм! Каждый моль ценного вещества повышал их шансы задержаться в Триере ещё хотя бы на день. Всё шло в топку, выплавляясь, в основном, в оружие и защиту. Но больше в боеприпасы – они заканчивались очень быстро.

Люди были вымотаны до предела, так как их доспехи еще не окрепли после двух смертей подряд и даже не успели набрать необходимого количества зерен для повышения выносливости, самовосстановления и поддержания жизни носителя. Поэтому, хотя все биосы в доспехах были сейчас намного выносливее тех, кто доспехов не носил, тем не менее, они уже шесть часов находились в авральном режиме, и режим этот темпов сбавлять не собирался. Да еще этот дождь!

Он снова пришел к своим знакомым в гости и остался с ними надолго. Плюс еще и туман с собой приволок. Бледно-молочная взвесь провисела всего-то около часа, но за это время каждый из людей и фейнов набил по десять шишек, падая в ямы и воронки, и сталкиваясь друг с другом. А также просто потеряли уйму сил, постоянно выбирая не ту скользкую дорожку на этой вехе своего жизненного пути: дорожное покрытие базы также пошло на переплавку и конвертацию. Системы навигации в таких условиях были малопригодны, тем более, если учитывать, что никаких систем у людей не было и в помине. Сейчас они снова были просто новобранцами, какими они и пришли в эту «клетку» двенадцать дней назад. Зет попросту негде и некогда было набрать, так как даже для шестерых новорожденных их требовались десятки, если не сотни, чтобы вернуть свой изначальный уровень.

Еще меньше суток назад они прекрасно ориентировались в РЭБ-дыму, что стоял на базе у Тактика, а вот сейчас не могли даже в простом тумане двух шагов без спотыканий сделать.

Зеты первого уровня подходили всем, но их главным недостатком было то, что уже на втором уровне их требовалось для развития в количестве один к десяти. На третьем и четвертом уровне эта пропорция принимала вид «один к восьми» зерен второго уровня; на пятом – «один к пяти» четвертого уровня, и, наконец, на десятом она останавливалась на «два зерна(9) за одно улучшение(10)». Тем не менее, чем выше был уровень у зерна, тем реже оно попадалось. Как рассказывал Магор, десятого уровня зерна в «клетке» он не видел вообще никогда, так как такой зверь – его носитель – как правило, уничтожался полностью, и даже узел с него какой сорвать считалось невероятной удачей, не то, что зерно(10). В «мантии» – видел, но там оно уже не считалось большой ценностью. А вот в «клетке» – считалось. Да ещё как считалось!

Такое зерно – зерно со зверя последнего уровня локации – носило статус «элитного», и добывалось с невероятными трудностями. Причиной тому было состояние останков кимпа или кибера после его убийства: это был фарш. Или пережаренный бифштекс без намека на надежду поживиться с него хоть какой-нибудь вкусняшкой. Многие твари десятого уровня, то есть, последней ступени развития на ярусе Ядра, были действительно ужасами ночи. По сути, они являлись этакими боссами локации: были свирепы, агрессивны, хорошо защищены, и с зубами даже в подмышках. И это ещё в тех случаях, если с ними не встречаться.

А вот столкновение с ними вообще не сулило ничего хорошего, так как в этом случае они были еще более сильны, свирепы, коварны, опасны и чрезвычайно живучи. Такую бестию требовалось убить незамедлительно и сделать это всем, чем было возможным, даже каким-нибудь ядерным атомометом класса «Армагеддец», разрывающим межмолекулярные связи без остатка и не оставляющим от цели даже пара. Но такого оружия, понятно, в Ядре не было.

Хотя Воспитатель слышал, что некоторым удавалось критануть такого зверя, а затем, тоже удачно, добить его без нанесения немыслимых телесных повреждений. Но даже в этих случаях зерно редко выпадало из трупа. Тем не менее, на его памяти был случай-исключение, когда один из бойцов его бывшей группы смог добыть столь бесценное для «клетки» сокровище. Да и не только для «клетки».

Такую неимоверную редкость зерно десятого уровня имело, благодаря тому, что оно, как последняя по уровню зета давала не только возможность за один раз увеличить любую характеристику до максимума, но иногда и получить дополнительную модификацию к армису. И оно никогда не выбивалось из армиса после смерти солдата. А это было ценнее любой другой цацки, снятой со столь драгоценного трупа.

И вот про такие модификации Магор как раз слышал. И даже видел. Потому как один раз, будучи уже в Мантии, к нему пришел новобранец из только что переродившейся «клетки». И у того новобранца была особенность исчезать не только в воздухе, но и на дисплеях приборов обнаружения. А это позволяло ему проходить через любые охранные заслоны, воздвигнутые как людьми и роботами, так и логовами киберплантов, что в Мантии жили уже полноценными сообществами. Понятно было, от кого он эту способность получил, да он и сам этого не скрывал: стоя на посту около дезинтегратора на стене, он заметил, как по полу базы ползёт световое пятно. Постовой сразу догадался, кто посетил их с визитом: про мимикров на Триере не знал разве что ленивый – их ненавидели все, даже «свои» парни с чешуйчатыми телами. Мимикры были ворами, которые любили всё энергетическое. То есть, батарейки и топливо. Не чурались и биоаккумуляторы воровать, что в телах их сородичей-кимпов были установлены. Но больше – батарейки, и их-то они могли своровать даже из еще живого тела другого киберпланта. Они вообще ничего не чурались ради этих батарей, наркоманы чертовы.

Вот батарейки сейчас этот негодяй и тащил, спрятав их во рту, чтобы те не демаскировали его. Но толи у этого воришки зубы были выбиты, толи губы разорваны, толи просто от природы он был жаден и туп, а только свет, излучаемый «энергетиками», пробивался сквозь его пасть и попадал на грунт, тусклые отсветы на котором и заметил герой рассказа.

Мимикры по своему внешнему виду напоминали плоскоголовых ящериц. Или лучше тритонов, саламандр7 и прочих лопатоголовых чудиков. Только имели не четыре лапы, а шесть, или иногда – десять. Также у них был длинный узкий и жесткий хвост, который после седьмого уровня превращался у него в довольно грозное оружие. И, наконец, основной орган мимикра – кожа. По структуре она напоминала живые доспехи людей, и на спине была такой же прочной, жесткой и гибкой одновременно. Но главное – это ее свойства в плане невидимости: исчезая из виду, мимикр исчезал совсем: с глаз – долой, с радара – вон. Причем, с любого радара, который оснащен самыми разнообразными сенсорами. Нет, тварей более мелкого уровня можно было засечь, не особо напрягаясь, главное иметь соответствующего уровня комплектующие. Но, судя по тому, что этот шнырь с батарейками во рту прошёл все охранки, которые стояли на базе(10), он имел очень высокий уровень. И драться с таким смысла большого не имело. Однако отдавать ему столь ценные энергоэлементы тоже было нельзя.

Человек даже и не думал о том, чтобы убить мимикра. С его позиции это сделать было невозможно, так как животное легко выдержало бы выстрел в спину из его винтовки – настолько прочной была его кожа. А более серьезного вооружения у постового не было. Ну, за исключением дезинтегратора, но по сути тот был корабельной пушкой, которая смотрела сейчас за пределы базы, а постовому нужно было стрелять внутрь её. И пока он бы разворачивал это орудие возмездия за воровство, проклятая ящерица давно бы смоталась в тёмную даль, даже не пискнув ни одним датчиком «страшноохраняемого» периметра.

Поэтому человек намеревался лишь напугать ящера, ведь было замечено, что в страхе мимикр сбрасывает не только вес из-под хвоста, но также выплёвывает все то, что наворовал. А напугать такое трусливое существо можно было даже простым чихом, правда, чихнуть нужно было за его спиной, вне сферы его видимости, что представляло определенную трудность: твари видели в любое время суток одинаково хорошо и на все триста шестьдесят градусов верхней полусферы. Но все равно, пугался он очень легко и приятно.

Однако была и другая трудность: крадущийся мимикр всегда ожидает нападения и сам выстрел его нисколько не испугает, а только ускорит. Сбежит вместе с добычей, уже не особо прячась. Так что бахнуть в него с ружья было не самым лучшим решением. Поэтому солдат просто кинул камень ему за хвост. Сбрякав о стенку лесопилки, камень, по всей видимости, удачно отскочил в самого мимикра. И тот это почувствовал. И – испугался. На лету выплевывая наполнители для батарей, тот прыгнул… прямо в ловушку. Во дворе, под стеной, стоял «шпалоприемник», как его в шутку, но на полном серьезе называли люди.

Это была сетка, которая натягивалась на крепкую раму, в которой были установлены датчики. Суть её примитивной работы была в том, чтобы аккуратно упаковывать весь тот хворост, который добывали ипкисы, что ползли напрямую до базы, взбирались прямо по повешенной на забор для этой цели прочной сети, и сбрасывали добычу со стены вниз, в эту самую сетку. Датчики улавливали наличие в раме груза, оценивали его вес и, если их все устраивало, переворачивали всю конструкцию. Далее не особо хитрые механизмы оборачивали пучок дров в органическую упаковку, класса «авоська», и посылали эдакую колбасу дальше по транспортеру в цех переработки. Готовая же к работе пустая и голая рама обеспечивалась новой сеткой и замирала в ожидании очередной порции ресурсов.

Датчики и сейчас четко сработали: оценив вес и количество поступивших «дров», они сразу же отдали приказ на упаковку. Запутавшийся одной (или не одной) лапой в сети, мимикр отчаянно завизжал, когда его мир начал переворачиваться. Во рту его был последний наполнитель, который он не успел выплюнуть, и сейчас тот был плотно прижат к его морде, четко указывая характером испускаемого светового потока, откуда из ящера идет звук. Скрипнули валики транспортера и спелёнатая туша зверя покатилась по аттракциону смерти. Воин на стене среагировал мгновенно…

Особенность монстра заключалась в его биполярности: если его спина обладала отличной броней, то чувствительнейший живот тритона-переростка был совершенно беззащитным. А еще на нём находилась уязвимая точка самого животного – нервное соединение, выполняющее функции головного мозга, центра контроля камуфляжа и главного сенсора одновременно. Разрушь его – и вот тебе мёртвый мимикр. И как раз пузом кверху сейчас и катался на карусельке тот самый бронеспинный мимикр. Выстрел из винтовки не заставил себя ждать – постовой стрелял наугад, не целясь, так как кимп был все еще невидим, и точку прицеливания стрелок вычислял лишь, ориентируясь по светящейся батарейке. Но, как говорится, хочешь немного победы – иногда действуй не раздумывая. Страж 10-го уровня попал вору 10-го уровня точно туда, куда и надо было попасть. Ящер затих.

Ещё не веря своему счастью, постовой ещё несколько секунд всматривался во мгновенно проявившееся тело врага. Но ему уже было ясно, что тот мёртв, так как на ранних уровнях этих тварей уничтожали относительно часто, и часто же их прибивали именно таким способом – переворачивали, зажимали и протыкали ему нервный узел… правда, с попытки девятнадцатой, но всё же.

И все это происходило с полностью невидимым и скользким врагом, то есть, занимало очень много сноровки, времени и сил, так как, почему-то желающий остаться в живых зверь очень яростно защищал свой пупок. С данным же экземпляром никто особо не возился, на всё про всё ушли пара-тройка секунд, за которые острые коготки ворюги успели разорвать сетку на треть. Еще бы столько же – и он бы вырвался. Но – не судьба.

Спустившись же к уже обмякшему трупу, в окружении всполошенных людей и фейнов из группы подвижного резерва, постовой достал свой плазменный нож и аккуратно вспорол трупу брюхо. А затем, отодвинув другой рукой кишки, полосонул вдоль хребта изнутри, разваливая ребра и мясо надвое. Обычно там, у змеев и им подобных, зерна и хранились. Только редко у таких небоевых тварей, как мимикры, хранились зерна выше 9-го уровня. Еще не веря в успех своих поисков, он, тем не менее, засунул свои руки внутрь спины зверя и ошеломленно замер… Все застыли вокруг тоже. Потянув из окровавленной туши руки лодочкой, стрелок раскрыл их на свету: «Получено 1 зерно трансформации. Уровень 10», – гласила невозможная надпись на внутреннем стекле его шлема.

Применив его, он улучшил свое восприятие и получил бонус в виде основной специализации поверженного мимикра – исчезать из вида на короткое время, и возможность развивать эту способность и далее. Кроме того, улучшилась его физическая броня без потерь в динамических характеристиках. То есть, она также сгибалась и пружинила, когда это требовалось, и одновременно нарастила свою прочность на несколько сотен очков. Очень удобная модификация.

Ценной она была в том плане, что визуальную невидимость биосы и роботы, а также еще пара видов киберплантов, получали только на уровне так шестнадцатом-семнадцатом, так как это была очень энергоёмкая штука. Простое отклонение световых лучей не помогало – сенсоры армисов еще в яслях умели выявлять таких хитрецов по разным признакам. Поэтому мимикр был уникальным зверем с самых первых уровней существования «клетки». На шестнадцатом же уровне энергосистемы костюмов уже достигали таких объемов, что были в состоянии нейтрализовать (спрятать) те самые вторичные признаки, которые позволяли обнаружить невидимку простым армисом.

Теперь его можно было засечь только очень сложными и дорогими детекторами, которые, как правило, за пределы базы не выносились или выносились очень редко. А тут – десятиуровневый салага заимел способность обходить такие детекторы ещё до их появления! По сути, тот солдат был всемогущ, без всяких преувеличений. Да ещё и страж. А оно, ко всему прочему, ещё и летает…

Так что, даже если девятого уровня зерно, которое, разумеется, не давало никаких бонусов, попадалось очень редко, то что говорить про «десятое»? Только то, что оно было универсальным. После седьмого уровня все зерна нулевого типа становились универсальными и подходили к абсолютно любому, нуждающемуся в них, организму или механизму. Но обычно приходилось довольствоваться именно зетами с первого по шестой уровень, так как далее шёл раздел «редких предметов», куда и попадали соответствующие «трансформаторы».

После гибели же солдата, с несчастного слетали несколько высокоуровневых зерен и их требовалось снова достать и установить, чтобы продолжить свое развитие. Армис воскрешённого, понятно, появлялся всегда чистым и неукреплённым, за исключением физической брони, которая имела повышенный коэффициент, зависящий от уровня, который имел биос в момент гибели. А в остальном – потери требовалось восстановить обычными зетами первого и второго уровней, но уже по божескому курсу «один к одному». Тем не менее, все равно это число составляло о-очень много зет.

Такая «перепрокачка» после возрождения являлась ещё одной причиной из множества других, из-за которых умирать крайне не рекомендовалось. Особенно, умирать часто, чем в последние дни и занимались почти все члены группы. И сейчас эти члены стремительно приближались к предсмертному состоянию, прижатые жёсткой вилкой жестокой дилеммы: бросить всё, пойти поспать и возможно не проснуться, или самоотверженным трудом повысить шансы на отражение очередной атаки этих мутантов, пасть без сил и тоже не проснуться. Вернее, проснуться уже на территории запасной базы, но в таком случае, поживут они недолго – всемером там делать нечего. А когда прибудет очередное пополнение – того даже Магор не знал, так как механизм их осуществления до сих пор не изучен.

Известно было только одно: если группа расширяла свой ареал влияния, и уверенно удерживала его в захваченных границах, то пополнение поступало максимум в течение двух суток этого самого удержания. Именно двое суток назад должна была прибыть вторая дюжина бойцов, так как первая, хотя и расширила свою зону на незначительную площадь, тем не менее, она обходилась без ипкисов, то есть, сугубо собственными силами. А это, как показывала практика, тоже учитывалось Триерой, как усиление влияния.

Должна была начать прибывать… Но первая (основная) дюжина вдруг решила начать помирать в массовом порядке, при этом стремительно теряя свою боеспособность, что было эквивалентом потери того самого влияния. Поэтому процесс прибытия новых членов колонии затормозился, а двадцать часов назад и вовсе начал откатываться назад, «рассасывая» в Колыбели, начавшие уже свое формирование, капсулы для новых солдат. Количество капсул всегда должно соответствовать штатному расписанию личного состава в «клетке». У роботов было немного иначе: они выходили из своего репликатора, спустя два-три часа после «смерти» и также обладали не всей памятью, что была у них до момента уничтожения.

Но, в отличие от биосов, машины восстанавливали не всех своих юнитов. Гарантированно восстанавливались только тактические единицы: преторы, центурионы, аналитики и сами Тактики. Остальные же в сборку репликатора не попадали. От этого армия машин обладала относительно слабым опытом, так как, в отличие от фейнов и людей, рядовые и не очень воины из металла создавались без воспоминаний о ведении боевых действий. Эти самые воспоминания были у их командиров, перечисленных выше, которые обладали расширенными модулями памяти и могли удерживать большие объемы ценной информации, на основе которой и принимали зачастую верные тактические решения. По этой причине выбивание центурионов любой версии считалось приоритетной задачей на поле боя. Без них вверенные им отряды железяк превращались в опасный, но, по сути, бесполезный хлам. Плюс, выбитый центурион не сможет накопить дополнительного опыта.

Тем не менее, скорость пополнения численности компьютерной армии была намного выше, чем у биологической, отчего победить их являлось очень непростой задачей. И именно поэтому и была оправдана довольно рискованная тактика уничтожения репликаторов на начальных этапах развития клетки. Последствия провала такой тактики сейчас и хлебала полной ложкой группа Борзы под кураторством Магора.

***

Магор устало сидел на только что притащенной им металлической трубе, которую выдавило из почвы в полукилометре от базы. В былые дни он бы даже смотреть не стал на этот кусок Триеры, который лежал в такой дали, имея шесть метров в длину и давя своими пятьюстами тридцатью семью килограммами на разъезжающуюся поверхность лесной полянки, где ее и выперло из грунта. Полчаса… полчаса тащил Магор полкилометра эти самые полтонны железа, прекрасно осознавая, что путного из нее мало что выйдет. Тем не менее, их ситуация сейчас была такова, что каждая крошка имела для них неимоверную ценность. Из этой трубы может получиться, например, пара коробок для кинетической турели. Или один бронелист на стену. Или еще какая-нибудь чушь, которая не заслуживает столько потраченных на нее усилий! Магора еще немного смущала его собственная решимость, с которой он отправился за этой трубой вон из-под укрытия стен базы. В любой момент его могли сожрать не особо разборчивые в гастрономических пристрастиях полумеханические звери… А может, все дело было в том, что подсознательно он сам этого желал?

Магору захотелось плакать. Нет. Не так – выть! Выть хотелось самому опытному и прославленному командиру Триеры! Дважды – два раза его подловил проклятый Тактик! Это ровно на два больше, чем можно было бы себе позволить! Ту атаку, когда Магор впервые умер от руки его инженеров, разведчик не считал, так как это являлось обычной платой за то, что отряду становилось известно о появлении Тактика в их районе. И это было справедливо как для Ядра, так и для Мантии – всегда кто-то умирал, впервые нарываясь на Тактика. Просто в тот раз эту цену выпало уплатить самому Магору. Но вот остальные разы…

Кто ж мог подумать, что тостер четвертого уровня догадается не отсиживаться на своей основной базе, наращивая мускулы и ожидая людей в глухой обороне, а рискнет выйти в поле? И не просто выйти, а построить там захудалый аванпост-ловушку, который будет изображать из себя могучую базу, где стоит искомый биосами репликатор?! И зная, что те биосы обязательно клюнут на эту приманку, смог подготовить убогую, но очень эффективную западню. Даже две! Ведь первый раз, когда их тела разлетались по тому притихшему лесу, они тоже угодили в ловушку. И та ловушка должна была заставить их вернуться туда ещё раз, так как чертов робот, как бы издеваясь, даже не потрудился толком замаскировать свое логово, чтобы у него, глупого и самонадеянного «Полковника двадцать какого-то уровня» выделилась слюна на это зрелище. И что было самым обидным для Магора, она у него-таки выделилась! И он, не видя ничего вокруг, как вепрь с красными глазами, попёр напролом. И повел за собой остальных…

Не, ну как же Тактик его так точно просчитал-то, а? Красиво, ничего не скажешь. Он даже потратил одну свою жизнь ради того, чтобы все выглядело натурально. Чтобы Магор, разведывая его базу перед боем, не сомневался, что она – настоящая, раз по ней ходит сам Тактик. А Магор даже разведки не выслал!!! «По всем правилам ведения боевых действий…», сказал он тогда группе перед самой атакой базы, при этом один из главных пунктов тех Правил и не выполнил. Получение разведданных – самая важная часть любой войсковой операции, а «настоящий Полковник» ею пренебрег, расслабившись на ранних киберах и считая, что те, кто носит шестерёнки в голове, не способен его перехитрить.

Самый страшный момент будет стоять перед глазами Михаила всю оставшуюся Жизнь. Не одной из жизней, а именно Жизнь. Ту, которая пишется с большой буквы, и которая наверняка тоже когда-нибудь закончится. Хоть через век, хоть через миллион лет, но этот момент обязательно настанет. И вот весь этот миллион лет Магор будет помнить ту несуразную металлическую сикараху, которая с противным цоканьем влетает в раскрытый Санисом люк и зарывается в огромной горе взрывоопасных элементов. И визжит…

Именно этот визг каждый из них слышал в том лесу, перед тем, как отправиться в колыбель в первый раз, когда их подорвали по отдельности. Теперь он понимал его природу: так звучит закоротивший источник питания, когда его «плюс» и «минус» замыкают напрямую. Ну, обычно короткое замыкание звучит как щелчок или даже небольшой взрыв, но очевидно, что тот четырехногий бот был оснащен специальным оборудованием для полного обесточивания своего энергоэлемента посредством «коротка»8, чтобы превратить его во взрывчатку. В результате, подрывник звучал, как кабан-визгун и добивался своей цели. Ну а потом уже можно было и взрываться.