Мир, в котором мы живем

Она хмыкнула:

– Уже почти разрешили, – но при этом сбросила скорость до сорока.

Я понимающе кивнул, хочется быстрой езды, но не хочется попадать под раздачу. Как раз проехали «пост инспекции движения». А так бы и ехали под шестьдесят…

Черный дом, как называлось место работы хиршенов, находился на юге Горска, ближе к железной дороге и античечевичному рву. Можно сказать, стояло это здание метрах в двадцати от железки, при этом если обойти кругом, то все окна этого огромного дома в пять этажей и лабиринтами коридоров – за три месяца обучения блокировке сознания, я так и не сумел в этих лабиринтах разобраться – были застеклены, и лишь плотные жалюзи говорили, что окна все таки защищены от непрошеных гостей.

А Черный дом, потому что совершенно черный, причем не выкрашен, а именно построен из черного кирпича, при этом сколько ни искали черную глину в округе, так и не нашли.

Подъезд к дому был единственным, как и главная парадная. Никакого ресепшена и практически никаких людей, а голоса отдаются эхом в пустых коридорах. Пока шли, перебросились парой фраз.

Самое любопытное, что Нуков шел так, как будто был здесь постоянным гостем, и для него эти лабиринты не были чем-то загадочным.

Мы сначала поднялись на третий этаж – я, Кирилл, и Настя – охрана у входа осталась, а Нинель с Таней двинулись дальше, «Гелендваген» следовало отвезти в ремонт, но Ольга пообещала прислать мини-автобус. Потом прошли по очередному лабиринту и наконец остановились возле неприметной двери без всяких опознавательных знаков, таких в этом коридоре было еще штуки три. Но при этом Кирилл остановился именно возле этой двери.

Не постучав, открыл ее, я увидел огромное помещение, не сильно освещенное, но круглый стол и за ним людей в черном я заметил. Видимо, медитация хиршенов. Четно говоря, меня у входа всегда встречал дед Матисс, который приучил быть очень пунктуальным, поэтому о жизни хиршенов я знаю только из слухов. А вот Кирилл явно был более осведомленным в этом деле человеком.

Открыл дверь и через пару секунд закрыл. Отошел в сторону, вытащил портсигар, а из него сигарету, засунул в рот и принялся мять фильтр, не прикуривая.

Секунд тридцать прошло, и дверь снова открылась и в коридор вышел хиршен. Дед Матисс.

Сколько ему лет на самом деле, никто не знал. А должны знать? Хм… Мне он как-то обронил, что стукнуло ему пятьдесят пять лет. Вот так и сказал – стукнуло. И, значит, сейчас ему был семьдесят один год? Но при этом выглядел он моим ровесником. Только глаза очень мудрого человека.

Вышел, улыбка на губах, как будто все обо всех знает. Но сначала поздоровался за руку:

– Кирилл! Настя! Алексей! – рука крепкая, сухая. – Какими судьбами?

– Да вот, Тисс, Алексей говорит, что знает способ, как поднять Проводников хотя бы до его уровня, – как бы между прочим проговорил Кирилл. А вот обращение к хиршену некое панибратское или очень дружеское «Тисс» меня очень удивило. Но совершенно не удивило Матисса:

– Хм… Мне всегда казалось, что я что-то забыл, но, оказывается, вспомнил ты, – пронзительно на меня посмотрел, как будто решил меня насквозь увидеть. Ну, а я поежился от его взгляда, что вызвало у него усмешку, дружескую. – Идемте.

И снова коридоры и лабиринты.

Правда, комната или кабинет деда Матисса остался прежним, каким я его помнил с последней нашей встречи.

Огромная комната двадцать на десять, совершенно пустая, если не считать небольшого стола посередине, стула рядом и трех кушеток по стенам, кроме той, где дверь. Есть два окна, но они всегда оставались закрытыми плотными жалюзи.

И тут, в Черном доме, было электричество! Конечно, не так все ярко светило, но небольшие лампочки, что в коридорах и лабиринтах, что в комнатах, присутствовали.

А в кабинете деда Матисса светильники располагались по углам, почти не освещая это огромное пространство.

Наконец добрались и до кабинета.

– Здесь посидите, – указал дед Матисс Кириллу с Настей на скамейку рядом с дверью. Вот могу поклясться, что ее тут не было, но при этом кажется, что она была тут всегда.

А мы в кабинет вошли.

Удивительно огромное пространство, а ты в нем как песчинка.

– На любую кушетку ложись, – проговорил дед Матисс.

Я и лег на свою любимую, справа от двери.

Сам же дед Матисс в позе лотоса на столе воссел, как он говорил, «в Центре Мироздания».

Начали?

Правда, не сразу все получилось. Несмотря на то, что я дал разрешение на вход в мое сознание, дед Матисс не сразу в него проник. Мы, видимо, создали такой мощный блок, что даже его создатель, или все-таки учитель, не в состоянии был его преодолеть с первого раза…

А потом…

Хм… Не буду я рассказывать, что творится у меня в голове. Не то чтобы стыдно, а не совсем понятно. То есть, что я видел, я не понял, а что понял, не осознал. А что осознал, оказалось ложью. А ложь только в начале была правдой, которая стала в конце всего лишь вымыслом. И так мы и кружили в странном вихре моих мыслей, которых нет. Но которые в конце концов привели нас к цели.

Правда, после я… заблудился. В собственной голове! Хожу, блуждаю и не понимаю, как выбраться-то назад? Вроде я есть – и в то же время я где-то далеко-далеко от себя и от тела.

Но испугаться не успел.

Сначала почувствовал смачную оплеуху. А потом меня так очень крепко поцеловали. Прямо взасос! Вот это меня и вернуло к реальности. Можно сказать, выбросило. Я, конечно, ко многому привычный, но чтобы меня целовали…

Настя!

Настенька меня целовала. Вот я и открыл глаза и увидел ее испуганный взгляд. И я прямо-таки прижал ее к себе, сильно-сильно!

Приятно, что целоваться нам никто не помешал. Даже не кашлянули.

Наконец насладившись поцелуями, я окончательно вернулся в реальность.

– Извини, Алексей. Я так увлекся тем, что нашел, что забыл тебя вывести. А назад не попасть, пришлось действовать спонтанно, чтобы вывести тебя из психической комы, – и Матисс виновато так плечами пожал. Хиршен извиняется, это приятно…

– То есть ты нашел, что мы искали?

– Да. И это довольно любопытные знания, – в руке деда Матисса появился стакан с водой, как по волшебству, и он протянул его мне. – Выпей, полегчает.

Надо было, конечно, принюхаться, но я же не думал, что еще может быть в стакане, кроме воды? Правильно, водка. Но я и близко не думал о целом стакане водки. Только когда выпил его залпом, понял, что к чему.

Поперхнулся, кашлянул. Но при этом в голове прояснилось. Пьяным не стал, но подействовало. Только бы пьяницей не стать.

– Не станешь, – Матисс как мысли прочитал и повернулся к Кириллу, который стоял чуть в отдалении от нас. – Да кури ты уже! Скоро ведь сигарету съешь!

Кирилл от неожиданности даже выронил сигарету. Достал портсигар, со вздохом вытащил еще одну.

– Ты, кстати, обещал бросить!

– В следующей жизни обязательно, – и с наслаждением закурил, при этом дым не клубился вокруг Нукова, а почти мгновенно уходил куда-то под потолок, хотя там не было видно никаких вентиляционных отверстий, да и тишина стояла, и если бы что-то работало, было бы слышно. Черный дом славился своей таинственностью. – Как я понял, ты нашел, что должен был найти?

– Да. Это и в самом деле некий переключатель, который я задел совершенно случайно, когда мы с Алексеем занимались блокировкой его сознания. Самое интересное, я часто его видел в сознании других людей, но никогда не обращал на него внимания. Кстати, этот переключатель есть и у обычных людей, не Проводников. Вот, например, у Насти он есть, – и он даже сам удивился, сказав это.

– Не надо меня никуда переключать! – она прижалась ко мне. – Мне и так хорошо!

– И не буду, – дед Матисс улыбнулся. – Если я вмешаюсь, то вы можете потерять самое дорогое, что есть между вами.

– Что? – но я, кажется, догадался.

– Любовь! Вы потеряете любовь, превратите вашу жизнь в рутину. Зачем мне нарушать вашу идиллию и счастье?

Настя еще сильнее ко мне прижалась, и я не удержался, снова ее поцеловал.

– Военные узнают, – это был Кирилл.

– Узнают. Даже очень быстро, так как я лично им сообщу об этом.

Я удивленно уставился на деда Матисса:

– У нас есть определенные обязательства. Но на самом деле ситуация такова, что военным скоро будет не до моих открытий и тем более не до Алексея и Насти. Грядут события, когда последние станут первыми. Конечно, после всего они поймут, что случилось, но мир уже изменится и мы изменимся вместе с ним.

– Как-то витиевато ты объясняешься, – хмыкнул Кирилл.

– Как могу, – пожал плечами дед Матисс.

Я встал и сразу и сел. Голова ясная, а вот ноги ватные. Вот точно пьяницей стану!

– Не станешь. Просто у тебя отходняк. Мы ведь сработали без подготовки, без раскачки, а сразу в пекло, – он подхватил меня за локоть и резко поднял. С другой стороны Настя меня поддержала. – Может, еще водки?

Я усмехнулся:

– Споить меня решил?

Дед Матисс на это только усмехнулся и ничего не ответил.

В общем, мы так и ушли с некоторой недосказанностью и непонятными ответами на ненужные вопросы. Это я стал немного философствовать после встречи с дедом Матиссом.

А на самом деле я все-таки решил мучивший меня вопрос о том, есть ли кнопка у Проводников. Есть! И не только у них.

Но я так и не понял, откуда у меня появился этот вопрос? Эта мысль.

И моя ли это мысль вообще?

Седьмая глава

– Стоп машины! – проговорил я в рацию и почувствовал, как все десять машин встали как вкопанные.

На самом деле никаких проблем. Просто это моя традиция, минут на десять встать перед выездом из города. К тому же меня почти три месяца не было на дорогах. Следовало успокоиться, сбить мандраж, разложить весь поход по полочкам. Правда, никогда мои полочки не стыковались с самим походом. Всё всегда было не так, как думалось, но мы раз за разом постоянно думаем всегда о лучшем и хорошем. Без оптимизма на дорогах делать нечего.

В первой машине в Пустошь по договоренности туда рулила Нинель, ну а Настя собиралась заменить ее на обратном пути, ну, и я третьим в кабине, возле правой двери, чтобы выскочить в нужный и ненужный момент.

Все-таки как хорошо снова сидеть на этом неудобном сиденье в кабине тяни-толкая. Снова чувствовать дорогу и себя на этой дороге, как на море. Ведь можно сказать, что дороги Горского круга это как море, каждый выезд – событие, каждое возвращение – отдых на сердце. Отдохнул и снова в путь. И когда тебя отрывают от самого родного – от сиденья, кабины, запаха чечевичного спирта, урчания двигателей, то теряешь себя и, кажется порой, что жизнь кончена. Но как хорошо, что порой нам протягивают руку, не бросают нас окончательно, и снова солнце светит, птички поют и ты счастлив.

Я прижал к себе Настю, и мы крепко поцеловались:

– Можете забраться на багажник, я не против, – тут же проговорила Нинель. А ее глаза просто светились лукавством.

– Ну вот, весь пафос испортила, – правда, пафос был только в моих мыслях, но улыбнуться я улыбнулся, и уже серьезно в рацию: – Всем! Поехали! Третья штатная!

Двигатели соскочили с холостого хода, пошло сцепление, и тяни-толкаи плавно двинулись по дороге.

Проехали четвертое КПП, и вот мы уже на дороге вне города, где и начинаются владения…

Силы и в самом деле не ощущалось вообще. А вот тараканы были, и на самой дороге тоже. Разлеглись как коровы на лугу – я картинку видел. Но при приближении нашего конвоя метров за двести они успевали встать, деланно отряхнуться и вразвалочку сойти с дороги в сторону. То есть они и в самом деле не мешали нашему движению. Неужели все из-за меня? Присутствия бывшего, но Проводника в конвое? Как-то не очень верилось, но все равно было приятно…

Правда, хорошее настроение испортил Кирилл, сообщивший по рации:

– По моим сведениям, конкурент наш выехал на час раньше с пятого КПП.

– Это хорошо или плохо? – спросил я.

– В Пустоши мы не встретимся, это факт, но вот на обратном пути могут быть неприятности…

– Ну, будем верить в лучшее, – ответствовал я и чуть расслабился на сиденье.

Настя прижалась ко мне и, кусая ушко, очень тихо проговорила:

– Может, и вправду, а?

Это она про багажник? Конечно, мысль великолепная, но ответил я другое:

– Представь, когда у нас на это будет время!

Она стукнула меня в плечо и выпрямилась на своем сиденье. Ну, а Нинель хихикнула и тоже получила толчок от Насти.

Дальше ехали молча, без желаний…

Начинать рассказ о Пустоши с предложения «Кто назвал это место Пустошью, потерялось в истории» я не буду. Во-первых, банально, а во-вторых, с названием «Пустошь» все еще банальней.

Когда въезжаешь на дорогу в Пустошь, то где-то на пятом километре тебя встречает огромный плакат с надписью «Пустошь Вал…» Что означает этот плакат, не совсем понятно, то ли старый фильм, то ли компьютерную игру, то ли название места; низ плаката был безжалостно отгрызен кем-то или чем-то. Отчего только огромные буквы «Пустошь» и остались и привлекают взгляд. Вот поэтому и Пустошь, причем место вполне соотносится с определением – совершенно заброшенная местность без единого человека на многие километры вокруг. Но если честно, то в Пустоши живут люди, этакие «свободники» как они себя называют, которых изредка можно увидеть в Горске, где они продают довольно любопытные, найденные ими артефакты.

Единственная дорога на Пустошь начинается в нескольких километрах от Горска. Точнее, две дороги. Везде и всюду есть две дороги – одна туда, вторая обратно. Что у главных, ведущих в города, что на Пустошь. То есть Конвои никогда не встречаются с Конвоями, идущими в обратном направлении. Удобно. Не надо разъезжаться или пропускать друг друга или устраивать друг другу пробки.

Впрочем, в бытность мою Проводником я пару раз нагонял впереди идущий конвой. Так что если по-честному, то я не такой уж и Задумчивый. Были в нашем отряде и более странные коллеги, но ограниченный круг Проводников не позволял выгнать их из отряда из-за профнепригодности – тут я злой, потому что выгнали-то меня.

Почему единственная? Потому, что все остальные дороги считаются плохими или неправильными дорогами. Что возле Луговска, что возле Вилюйска, что даже возле Агсбурга. Их «неправильность» заключается в том, что это даже не дороги, а тропки, которые не предназначены для того, чтобы проехать. Но если хочешь проехать, то приходится постоянно их чистить и убирать от мусора, который непонятно как оказывается на вполне ровной и широкой трассе – вполне устоявшееся противоречие: если хочешь ехать, то нужно убирать мусор, под которым и существует дорога. То есть хочешь более-менее спокойного движения, то едешь в Пустошь из Горска или идешь пешком. Для пеших приключенцев преград вообще не было, иди где хочешь и куда хочешь, на свой страх и риск.

А о самой Пустоши можно сказать, что невозможно ничего сказать. Это огромное пространство, которое по меркам наших ученых занимает площадь, в десятки раз превышающую Горский круг. И хоть и предполагается, что на этом месте когда-то существовал такой огромный город, как Московия, но даже в это предположение мало кто верит. Слишком все масштабно и грандиозно! И просто не вписывается в обычное пространство, и тяжело воспринимается, если сравнить Горск и Пустошь.

Поэтому учеными выдвинута гипотеза о том, что Пустошь – это некое надпространство или вообще иное измерение – я ходил на лекции, когда заканчивал высшие курсы. Ученые сами не знают, что это такое и почему артефакты, привезенные из Пустоши, вполне себе работоспособные и почти не ломаются. Матрица?

Сама Пустошь представляет из себя то ли руины, то ли заброшенные кварталы, то ли совершено целые дома с магазинами и квартирами в таком хорошем состоянии, что, кажется, вот пройдет секунда и сюда вернутся люди. Разделительный союз «то ли» выбран не случайно, а от того, что Пустошь каждую минуту разная, то ли мы едем по разрушенному миру, то ли мир разрушается от нашего движения.

Самое интересное но ни в Рижском круге, ни в Чечварском, ни в Даляньском нет входа в Пустошь. Есть небольшие тропинки для приключенцев, но только пеших, машинам там не пройти. В Рижском круге такую тропку видел. То есть для больших машин и конвоев Пустошь открыта только в Горском круге. И поэтому сюда время от времени приезжают Конвои из всех этих Кругов, чтобы собрать в Пустоши ценные артефакты. Мы не жадничаем, так как Пустоши хватит на всех. Изучили-то всего пару процентов от ее возможностей и ценностей. Вот не вру, там столько всего, что просто глаза разбегаются. Главное, не забирать все сразу с одного места. Чтобы оно не терялось. При этом у каждого, кто часто бывает в Пустоши, есть свои места, которые редко находит кто-то чужой.

И да, в самой Пустоши нет Силы, как и в городах, что облегчает движение, но при этом много неприятных тварей от странных червей или многоножек, жутких на вид – тараканы их уничтожают, что радует – до зеркальных нелюдей, именно что зеркальных, но лучше в них не видеть своего изображения. Поэтому на этот случай у всех имеются затемненные очки.

Впрочем, эти и не только твари существуют в основном только в Пустоши и в городах появляются очень редко. На хвосте кто привезет или пеший приключенец, не зная об этом, в рюкзаке маленькую многоножку притащит. Карантин, конечно, существует, но люди не всегда его исполняют, да и твари часто покидают своего носителя раньше карантина – умные до жути, но такие же слабые в уничтожении.

В общем, говорить о походе в Пустошь нечего совсем. Никаких проблем или ненужных тырканий. Что-то забрали по дороге уже после плаката. Потом добрались до какой-то площади, какого-то города или района или квартала. Тут чувствовались границы и разница между местами и дома, разные и совершенно другие магазины. Но при этом названия улиц как в Горске: и Заводская есть, и Беговая, и Гагаринская.

Как сказал Кирилл, он всегда на эту площадь заезжает, раз в полгода. В прошлом Конвое они свернули налево, он не стал сюда заезжать. Слишком место хлебное. И как уже сказано было выше, кто это место не знает, просто так не найдет, точнее, найти может, но только случайно, как когда-то Кирилл.

Площадь магазинов техники и автомобильных салонов. Вот десяток телевизоров, холодильников, еще какой-то техники. Ну, электричество начинает по городу расходиться, а значит, люди начинают жить более богато и для этого «богато» нужна бытовая техника. Правда, стиральные машинки брать не стали. Кирилл владеет несколькими общественными прачечными, одна их них в моем квартале, то есть, как он сказал, что пока не хочет плодить конкурентов. Самое интересное у всех, кто ездит в Пустошь, договоренность о том, что, например, не брать те же самые стиральные машины, так как пока время их не наступило.

Само собой, поездка по Пустоши – это не один день, а максимум пять или даже шесть. Нужно ведь объездить все намеченные точки, а между ними довольно большие расстояния. Поэтому и ночевки на дороге, питание через микроволновки, подключенные к аккумуляторам, с обязательным охранением. Но это чисто от людей, так как твари, как и люди, предпочитали ночью прятаться по своим убежищам. Ну странные тут твари, очень странные, ночь для них, как и для нас, людей, время отдыха и сна.

И время секса, само собой. Мы с Настей оставались наедине. Нинель уходила во вторую машину к Ольге и Кириллу. А напарник Ольги Никифор уединялся с Ириной, водителем задней кабины второй машины. Ну и так далее – у всех водителей-девчонок конвоя обязательно был свой мужчина.

В общем, все довольны и счастливы…

И ничего необычного. Хотя стоп, вру. В один из дней, какой, видимо, не так важно, Кирилл совершенно неожиданно оказался рядом со мной. Я как Проводник, пусть и бывший, был освобожден от любой физической работы, такая вот традиция была – не забивать голову Проводника всякой ерундой. Я, правда, попытался влезть с помощью, но девчонки-водители, по совместительству и грузчики, меня так мягко в сторону: мол, не путайся под ногами, мы и сами с усами. Так я и оказался в сторонке. Поэтому встреча наша с Кириллом как бы случайно произошла, и, ткнув меня кулаком в грудь, он таинственно проговорил:

– Вот, возьми флэшку, тут кое-что интересное. Половина на половину, – и подмигнул мне.

Если бы кто и посмотрел в нашу сторону, то ничего бы не понял. Начальник просто о чем-то поинтересовался у «бывшего Проводника» – он так меня и называл «бывший», похлопал по плечу и, крикнув что-то девчонкам, которые занимались погрузкой, направился в их сторону. Ну и я так руку в карман, в котором и исчезла флэшка. Надеюсь, по прибытию в Горск он мне все объяснит…

И еще отметил для себя, что ни одной минуты, когда бы я почувствовал Силу! Жутко хотелось ее ощутить, понять, что с ней, куда делась и когда появится. Но пока в эфире стояла тишина полная. Штиль. Только тараканы возле дороги, но не мешают.

Куда ж ты делась, зараза? И когда появишься, что произойдет?

И вот наконец утром шестого дня двинулись назад, теперь уже без остановок. И при хорошем ходе к вечеру мы должны были к Горску подъехать. Тут вещи довольно странные происходили, потому что возвращение всегда было быстрее, чем сама поездка по Пустоши. Само собой, мы пересели в седьмую машину, которая стала теперь первой. Как и все пары водителей поменялись.

Поэтому на возвращение рулила Настя…

Солнце перевалило за полдень, когда впереди мы увидели стоящий на дороге Конвой. И даже без гадалки было понятно, что это конкурент Кирилла. Нас ждет? Зачем?

– Тут на дороге конкурент наш, – проговорил я, в рацию и тут же дал команду: – Стоп, машины! – когда до последней в стоящем конвое оставалось метров сто. Толкаться еще не хватало.

– Может, и нас, – послышалось задумчиво так в рации.

Пока я размышлял, что делать, может, выйти и поговорить с ребятами, если не едут, по какой-то причине, то пусть другим не мешают…

Закон дороги, если Силы нет, то это не значит, что она не может себя проявить. А когда она бьет по двум Конвоям, извините, после можно и поубивать друг друга. Такие разборки бывали! Впрочем, последний раз два Конвоя попали под удар лет тридцать назад, и там как раз проблемы случились не во время Силы, а именно во время разборок между людьми. Поэтому с тех пор существовали определенные правила и коридоры доступа с Пустоши на основную дорогу. Но сейчас, как я представлял время, путь был свободен.

В общем, пока я размышлял, события начали развиваться со стремительной скоростью в прямом смысле этого слова. Последний тяни-толкай конвоя конкурента резко взревел двигателем и, дав все шестьдесят километров, а то и больше, понесся в нашу сторону!

Только секунда на размышление:

– Задние кабины! Полный назад!

Вот я и скомандовал впервые:

– Полный назад! – та еще ситуация.

Почувствовал, как сработало двойное сцепление, переводя управление машиной на заднюю кабину. Тяни-толкай дернулся и поехал назад. Но я ведь не командовал переходить на четвертую штатную. Поэтому мы как улитки двигались…

Не, ехали мы быстро, просто так казалось, потому что на нас неслась тяжелая машина, за рулем которой…

Идиот хренов!

– Все из кабин! Из машины! – скомандовал я. Схватил Нинель и дернулся из кабины, даже несмотря на то, что тяни-толкай еще не остановился. А Настя уже прыгала со стороны своей двери.

И как всегда вовремя, так как тяни-толкай, так и не сбавив скорость, на полном ходу врезался в нашу машину. Всё тут же остановилось.

Но меня это очень сильно разозлило. Я схватил какую-то железную палку, тут, на дороге, и, прямо-таки влетев в кабину к таранщику – а это ведь девка была! – просто врезал ей этой палкой по голове! Не знаю, убил или нет, но если не очухается, то туда ей и дорога!

Но это было еще не все.

Тут с той стороны закричала Настя:

– Лешка! Лешка-а-а!

Как я взлетел, перемахнув столкнувшиеся капоты тяни-толкаев! А вдруг мою девчонку там убивают?

Но нет. Настю никто не трогал, она просто указывала на тяни-толкай из нашего конвоя, который на огромной скорости свернул в пробитую брешь в мусорном межполосном барьере между дорогами и, развернувшись, рванул обратно в сторону Пустоши. Силы нет, так можно и разворачиваться?

А в этой машине, кстати, кто? Правильно Ольга, Кирилл и Никифор!

Кто вообще этот Никифор?

Появилась немного прихрамывающая Нинель…

– И что будем делать? – это Настя.

– Что-что – догонять их! – проговорила Нинель и, повернувшись в сторону Конвоя, крикнула: – Девчонки, достаем пушки! Если хоть одна сволочь приблизится к машинам, стрелять на поражение, – и посмотрела на нас. – Я поведу, – и быстрым шагом, совершенно забыв, что чуть ушибла ногу, направилась к третьей машине, – Ленок, Семен, отдохните, но про пушки не забывайте.

– Без вопросов, босс, – проговорил Семен, вылезая из кабины с автоматом в руках. То же и Лена сделала.