Сады Луны

Рваная Снасть тоже призадумалась.

– Да, ты прав. – Она отвернулась и пошла к выходу. Взялась рукой за грубый брезентовый полог шатра, а потом остановилась. – Локон, как у тебя со слухом?

– Не жалуюсь, – проворчала кукла у нее за спиной.

– Ты сейчас что-нибудь слышишь?

«Интересно, слышишь ли ты звон крутящейся монеты?»

– Звуки лагеря, больше ничего. А что? Почему ты спрашиваешь?

Рваная Снасть улыбнулась. Она ничего не ответила, откинула полог и вышла наружу. Пока она шла к штабному шатру, внутри ее затеплилась странная надежда.

Чародейка никогда не считала Опоннов союзниками. Рассчитывать в важном деле просто на удачу – полный идиотизм. Первая карта, которую она выложила, Дом Тьмы, коснулась ее руки ледяным холодом, гудящим от волн жестокости и обезумевшей силы, – и все же был там какой-то странный привкус спасения. Рыцарь мог стать врагом или союзником, но, скорее всего, – ни тем ни другим. Он был весь такой непредсказуемый, погруженный в себя. Но в тени битвы пляшут Опонны, и Дом Тьмы замирает, зависнув в полумраке между днем и ночью. Однако самым удивительным была вертящаяся монета Опоннов.

Локон ничего не слышал. Вот и славно.

Даже теперь, когда чародейка подходила к шатру, где размещалось командование, слабый звон звучал у нее в голове, и, скорее всего, теперь она будет слышать его еще некоторое время. А монета все вращалась и вращалась. Опонны вечно являли мирозданию два сменяющихся лика, но сейчас ставку на удачу сделала Госпожа.

«Вертись, монетка. Вертись».

Глава третья

Теломен, тартено, тоблакай…Узри имена народов,противящихся столь упорнозабвенью…Легенда о нихнарушает мои расчетыциничные, ослепляетмой взор сверкающей славой… «Не вторгайся в надежную клетьих неприступного сердца…Не вторгайся в пределы бесстрастных,навеки верных землеменгиров». Теломен, тартено, тоблакай…Стоят нерушимо столпыдо самого неба,пятнают стылую землюпамяти нашей… Готос (годы жизни неизвестны). Блажь Готоса (II: 4)

Имперская трирема рассекала море, как отточенное лезвие секиры, паруса трещали, и рангоут скрипел на ветру. Капитан Ганос Паран не покидал своей каюты. Ему уже давно до смерти надоело высматривать сушу на восточном горизонте. Земля непременно появится – и совсем скоро.

Сидевший на койке Паран откинулся на покатую стену каюты и, глядя, как лампы покачиваются из стороны в сторону, бездумно втыкал кинжал в единственную ножку стола, которая уже покрылась тысячей крошечных вмятин.

В лицо капитану ударила волна прохладного пыльного воздуха, он обернулся и увидел, как Шик выходит из врат имперского магического Пути. Они с главой когтей не встречались вот уже два года.

– Худов дух! – воскликнул Паран. – Неужели нельзя найти ткань другого цвета? Эта страсть к зеленому – какое-то извращение, но его наверняка можно вылечить.

Верзила Шик был наполовину человеком, а наполовину – тисте анди. Казалось, сегодня он оделся в тот же самый костюм, который Паран видел на нем во время их последней встречи: зеленая шерсть, зеленая кожа. Только бессчетные кольца, унизывавшие его длинные пальцы, поблескивали другими цветами. Начальник когтей пребывал в дурном расположении духа, и замечание Парана отнюдь не улучшило его настроения.

– Воображаете, что я получаю удовольствие от таких путешествий, капитан? Найти корабль в океане – задача, которая по плечу немногим чародеям.

– Должна же быть от вас хоть какая-то польза, – пробормотал Паран.

– Вижу, вы так и не озаботились тем, чтобы улучшить свои манеры, капитан. Признаться, я совершенно не понимаю, почему адъюнктесса так верит в вас.

– Хватит уже праздных бесед, Шик. Ну, раз уж вы меня отыскали, выкладывайте: что вам велели передать?

Коготь нахмурился:

– Она сейчас вместе со сжигателями мостов. У стен Крепи.

– Осада продолжается? А насколько это свежие сведения?

– Получены меньше недели назад. С тех пор я вас разыскивал. В любом случае, – продолжил он, – появился свет в конце тоннеля.

Паран хмыкнул. Потом нахмурился:

– В котором она взводе?

– А вы что, их все знаете?

– Да, – отрезал Паран.

Шик нахмурился еще больше, а потом поднял руку и начал рассматривать свои кольца:

– Во взводе Скворца. Среди его новобранцев.

Паран закрыл глаза.

«Ну что ж, в общем-то, удивляться не приходится. Боги играют со мной. Вопрос в том, какие именно боги? Ах, Скворец, Скворец! Ты ведь командовал армией в те времена, когда Ласин еще называла себя Стервой. Ну что бы тебе тогда не послушать своего спутника и не сделать правильный выбор? Ты же мог остановить Стерву. Глядишь, и моя жизнь сложилась бы иначе. Но теперь ты командуешь взводом, всего только взводом, а она – императрица. А как насчет меня? Я – просто дурак, который пошел за своими мечтами. Они сбылись, но теперь я хочу лишь одного: чтобы все это наконец закончилось».

Он открыл глаза и посмотрел на Шика:

– У Скворца впечатляющий послужной список. Война в Семиградье: прорыв в Арене, священная пустыня Рараку, Пан’потсун, Натилог…

– Все это было давно, – заметил Шик, – еще во времена императора.

– Значит, – сказал Паран, – девчонка во взводе Скворца. Насколько я знаю, следующий пункт после Крепи – Даруджистан, «город городов», как его называют.

– Она уже вовсю проявляет свою силу, – поморщившись, добавил Шик. – Она растлила сжигателей мостов – может быть, даже самого Дуджека Однорукого, а также весь личный состав Второй и Третьей армий в Генабакисе.

– Что за глупые шутки? Ох, чувствую, придется мне повозиться с этой малявкой. Впрочем, хорошо, что наконец-то мы вышли на след. Адъюнктесса согласна со мной, что мы и так уже ждали слишком долго. Не могу поверить, что Дуджек готов стать предателем, – кто угодно, но только не Дуджек. И не Скворец.

– Вам велено действовать по плану, но мне поручили напомнить еще раз: ваша миссия тайная, и сейчас это актуально как никогда. Агент когтей свяжется с вами, капитан, как только вы доберетесь до Крепи. Больше никому не доверяйте. Девчонка уже нашла свое оружие и готовится нанести удар в самое сердце Малазанской империи. О провале задания не может быть и речи! – Странные глаза Шика блеснули. – Если вы чувствуете, что не готовы…

Паран внимательно посмотрел на стоявшего перед ним мужчину.

«Если все так плохо, как ты говоришь, почему бы просто не послать туда нескольких ловких убийц из твоей тайной организации?»

Шик вздохнул, словно бы каким-то образом услышал мысленный вопрос Парана.

– Девчонке явно покровительствует какой-то бог, капитан. Убить ее не так просто. Поэтому план по ликвидации пришлось… подкорректировать. Расширить, точнее сказать. Нужно разобраться с дополнительными угрозами, там несколько нитей, которые причудливо переплетены между собой. А вы поменьше рассуждайте: просто исполняйте полученные приказы. Все риски следует уничтожить, чтобы мы смогли взять Даруджистан, а императрица хочет любой ценой заполучить этот город. Кроме того, она также чувствует, что Дуджеку Однорукому пора… – Шик улыбнулся, – прошу прощения за невольный каламбур, связать руки.

– И по какой же причине?

– У него есть сторонники. До сих пор ходят упорные слухи, что император прочил старого Дуджека в преемники.

Паран фыркнул:

– Император собирался править вечно, Шик. Так что подозрения Ласин просто смехотворны: она таким образом оправдывает собственную паранойю.

– Капитан, – тихо проговорил глава когтей, – не будьте столь опрометчивым. Значительно более влиятельные люди, чем вы, поплатились жизнью за куда меньшие прегрешения. Императрица ждет от своих слуг покорности и требует преданности.

– Любой разумный правитель требовал бы первого – и ожидал второго.

Шик поджал губы:

– Примите командование взводом, не выпускайте из поля зрения эту девицу, но в остальном не делайте ничего такого, что могло бы позволить ей вас заподозрить. Просто займите свое место и ждите дальнейших указаний. Ясно?

Паран отвел глаза и посмотрел в иллюминатор. Там виднелось голубое небо. Слишком много недомолвок, полуправд и откровенной лжи во всем этом… хаосе.

«Как я разыграю карты, когда придет время? Она должна умереть. Это, по крайней мере, понятно. А остальные? Ох, Скворец, я же помню тебя. Ты тогда стоял совсем близко к трону, и подобный поворот событий не мог тебе привидеться даже в самом кошмарном сне. Неужели и твоя кровь будет на моих руках, когда все это закончится?»

Капитан вдруг осознал, что в глубине души уже не понимает, кто тут на самом деле предатель, кто враг, а кто нет.

«Можно ли отождествлять Малазанскую империю с Ласин? Или же империя – это нечто иное: наследие прошлого, устремления будущего, мечта о всеобщем мире и благоденствии? Или это хищный зверь, который никак не может насытиться? Даруджистан – величайший город мира. Неужели он упадет в руки императрице, охваченный пламенем пожаров? Мудро ли вообще открывать его ворота? Да, Малазанская империя неуклонно расширяла свои границы, но внутри ее люди жили в таком мире и покое, какие их предкам даже и не снились. И если бы не вездесущие когти, если бы не бесконечные войны в дальних землях, ее подданные вовсю наслаждались бы свободой и процветанием. Не об этом ли мечтал император в самом начале? Да и важно ли это сейчас?»

– Вы поняли меня, капитан?

Паран бросил на Шика короткий взгляд и отмахнулся:

– Вполне.

Посланник злобно ощерился и широко раскинул руки. У него за спиной вновь раскрылся имперский магический Путь. Шик шагнул назад и исчез.

А Паран наклонился, оперся лбом о руки и призадумался.

* * *

Сезон ветров был в разгаре, и в портовом городе Генабарисе малазанские грузовые корабли качались на волнах, натягивая швартовы, словно огромные цепные псы. Не приспособленные для таких гигантских судов пирсы надрывно скрипели: казалось, тумбы, к которым были привязаны канаты, вот-вот вырвет с корнем.

Портовые склады были доверху заполнены тюками и ящиками с припасами, доставленными из Семиградья на передовую. Интенданты лазали по ним, как обезьяны, в поисках печатей и меток и переговаривались между собой поверх голов грузчиков и солдат.

Агент когтей прислонился к ящику у основания пирса, скрестив на груди мускулистые руки, и внимательно следил своими маленькими узкими глазками за офицером, который сидел на тюке ярдах в тридцати дальше на пирсе. За последний час тот даже не пошевелился.

Агент никак не мог убедить себя, что перед ним именно тот человек, которого ему поручили встретить. Офицер выглядел ужасно молодым и зеленым, как вонючая вода в этой бухте. На его новенькой форме все еще виднелись следы портновского мела, а на замотанной кожей рукояти длинного меча не было ни единого пятнышка. Похоже, он, помимо всего прочего, еще и из аристократов. Вот уже час офицер просто сидел, сложив руки на коленях, глядя, словно глупый телок, на бешеную беготню вокруг. Хоть он и был в чине капитана, ни один солдат даже не подумал отдать ему честь – не уважают вояки таких супчиков.

Адъюнктесса, наверное, совсем с ума спятила после недавнего покушения на императрицу. Только этим можно было объяснить, что агента не только отправили лично встречать этого мальчишку, но еще и велели оказать ему соответствующий прием.

«Ну не глупость ли? Впрочем, – кисло подумал он, – сейчас вообще всем заправляют идиоты».

Агент когтей громко вздохнул, поднялся и неторопливо зашагал к офицеру. Тот даже ничего не заметил, пока агент не встал прямо перед ним, – лишь тогда капитан удостоил его внимания.

И тут коготь понял, что выводы его преждевременны. Было во взгляде этого человека что-то пугающее. Некий странный блеск в глазах свидетельствовал о том, что где-то в самой глубине их притаилась опасность, из-за чего глаза эти казались намного старше остального лица.

– Ваше имя? – с явной неохотой спросил агент.

– Ну наконец-то, – произнес капитан и поднялся. – Не прошло и года.

«Еще и высокий, ублюдок».

Коготь нахмурился. Он терпеть не мог высоких ублюдков.

– Кого ждете, капитан?

Офицер осмотрел пирс.

– Уже дождался. Пошли. Надеюсь, вы знаете, куда нам надо. – Он наклонился, поднял вещевой мешок и решительно зашагал вперед.

Агент догнал его и пошел рядом.

– Ладно. Пусть будет так.

Они сошли с пирса и свернули направо, в первую же улицу.

– Вчера вечером прибыл на кворле зеленый морант. Вас отвезут прямо в Облачный лес, а оттуда черный заберет вас в Крепь.

Капитан изумленно поглядел на своего спутника, и тот спросил:

– Никогда не слышали о кворлах?

– Нет. Я так понимаю, что это какие-то ездовые животные. Зачем иначе снимать меня с корабля за тысячу лиг от Крепи?

– Их используют моранты, а мы используем морантов. – Провожатый слегка нахмурился. – В последнее время это происходит довольно часто. Зеленые моранты служат курьерами и перевозят людей вроде нас с вами, но в Крепи расположились черные, а представители разных кланов не любят встречаться. Моранты, если вы вдруг не в курсе, разделены на несколько кланов, носят одежду разных цветов и зовутся соответственно. Никогда не спутаешь.

– И я поеду с зеленым морантом на кворле?

– Точно, капитан.

Они поднимались по узкой улице. Малазанские стражники стояли на каждом перекрестке и держали руки на рукоятях мечей.

Капитан ответил на приветственный салют одного из солдат и спокойно осведомился:

– Что, бунтовщики донимают?

– Скажем так: мятежники встречаются, но особых проблем с ними нет.

– А позвольте уточнить, правильно ли я вас понял, – холодно проговорил капитан. – Вместо того чтобы доставить меня на корабле в ближайшую к Крепи точку побережья, вы собираетесь отправить меня по суше в компании неких варваров-полулюдей, больше смахивающих на зеленых кузнечиков? Это что же, в целях маскировки? План хоть куда, особенно если учесть, что дорога займет у нас целый год и, когда мы прибудем в Крепь, все уже провалится в тартарары. Я верно излагаю?

Ухмыляясь, агент покачал головой. Хотя он от души ненавидел высоких людей, точнее, всех, кто был выше его ростом, однако невольно проникся симпатией к этому офицеру. Парень хотя бы говорил напрямую, без всяких там экивоков: для аристократа уже большое достижение. Может, Лорн все-таки не полностью еще мозги растеряла.

– Вы сказали «по суше»? Не совсем, капитан. Скорее по воздуху. – Коготь остановился у ничем не примечательной двери и обернулся к вновь прибывшему. – Кворлы, видите ли, летают. У них есть крылья. Целых четыре штуки. И прозрачные, так что насквозь все видно. Можно даже пальцем такое крыло проткнуть. Только не делайте этого, когда будете в полумиле над землей, ладно? Потому что хотя путь вниз будет неблизким, да только проделаете вы его ужасно быстро. Вы слышали меня, капитан? – Он открыл дверь. За ней начиналась лестница наверх.

Лицо офицера побледнело.

– Ну и порядочки у вас тут, – пробормотал он.

Ухмылка агента стала еще шире.

– Не беспокойтесь, летать на кворлах совершенно безопасно. Надеюсь, вы не думаете, что мы хотим вас угробить?

В ответ капитан только улыбнулся.

Они вошли внутрь и заперли за собой дверь.

* * *

Молоденький пехотинец перехватил Рваную Снасть, когда она шла по огороженной стеной усадьбе, в которой разместился штаб малазанской армии, атаковавшей Крепь. На лице парнишки было написано замешательство, и он некоторое время судорожно хватал ртом воздух, прежде чем сумел выдавить:

– Эй, чародейка, погоди!

Она остановилась. Мысль о том, что Тайскренну придется еще немного подождать, грела ей сердце.

– В чем дело, служивый?

Солдат бросил взгляд через плечо, а потом сказал:

– Там у стражников… э-э-э… вроде как возникла проблема. Они меня послали за тобой…

– У каких еще стражников? Ну ладно, отведи меня к ним.

– Хорошо, чародейка. Пошли.

Рваная Снасть свернула вслед за ним за угол главного здания и вошла в узкий проход, соединявший его с внешней стеной. В дальнем конце виднелась фигура какого-то человека, низко склонившего бритую голову. Рядом лежал большой джутовый мешок, покрытый бурыми потеками. Вокруг мешка и его хозяина вились тучи мух.

Парнишка замешкался и обернулся к колдунье, пояснив:

– Так ведь до сих пор и торчит. Патрульным аж дурно становится, когда они мимо проходят.

Рваная Снасть смотрела на сгорбившегося мужчину, и у нее на глаза вдруг навернулись слезы. Не обращая больше внимания на солдатика, чародейка ступила в узкий проход. Вонь обрушилась на нее, как стена.

«Проклятие, – подумала Рваная Снасть, – он же здесь с самой битвы. Уже целых пять дней».

Колдунья подошла ближе. Хотя Беллурдан стоял на коленях, но все равно был почти одного роста с женщиной. Высший маг, происходивший из народа теломенов, по-прежнему был одет в то, что осталось от его боевого облачения: изорванные полоски меха обожжены, груботканая туника залита кровью. Когда Рваная Снасть остановилась рядом с ним, она заметила, что шея и лицо великана покрыты волдырями от ожогов, а большая часть волос исчезла.

– Ты ужасно выглядишь, Беллурдан.

Он медленно поднял голову. Воспаленные глаза уставились на ее лицо.

– А-а, – пророкотал маг. – Рваная Снасть.

Он вымученно улыбнулся, отчего обожженная кожа на щеке треснула. Открылась рана, засохшая и красная.

Эта улыбка почти сломила ее.

– Тебе нужен целитель, дружище. – Взгляд Рваной Снасти метнулся к джутовому мешку. По ткани ползали мухи. – Пойдем. Ночная Стужа бы тебе голову откусила, если бы увидела в таком виде. – Чародейка почувствовала, что ее начинает бить дрожь, но с мрачной решимостью продолжила: – Мы позаботимся о ней, Беллурдан. Ты и я. Но чтобы это сделать, нам нужно набраться сил.

Теломен медленно покачал головой:

– Это мой выбор, Рваная Снасть. Шрамы снаружи – ничто по сравнению с ранами, которые внутри. – Он глубоко вздохнул. – Ничего, я все вытерплю. И в одиночку возведу курган для своей возлюбленной. Когда придет время. – Беллурдан положил огромную ладонь на мешок. – Тайскренн мне разрешил это сделать. Ты ведь не будешь возражать?

Рваная Снасть рассердилась так сильно, что и сама не ожидала.

– Вот как, значит? Тайскренн тебе разрешил? – Удивительно, насколько грубо, хрипло и язвительно прозвучал ее собственный голос.

Чародейка увидела, что Беллурдан, вздрогнув, отодвинулся, и ей захотелось обнять великана и заплакать, но гнев уже овладел ею.

– Да ведь этот ублюдок убил Стужу, Беллурдан! У владыки Семени Луны не было ни времени, ни желания вызывать демонов. Ну подумай сам! Тайскренн давно вынашивал коварные замыслы…

– Нет! – Голос теломена загрохотал в узком коридоре.

Беллурдан вскочил на ноги, и Рваная Снасть испуганно отшатнулась. Казалось, великан сейчас начнет разносить стены, в глазах его сверкал огонь отчаяния. Он сжал кулаки. А потом теломен уставился на нее. И замер. Вдруг его плечи опустились, ладони раскрылись, а глаза поблекли.

– Нет, – повторил Беллурдан, но на этот раз в его голосе звучала скорбь. – Тайскренн – наш защитник. Он всегда нас защищал, Рваная Снасть. Помнишь, как все начиналось? Император был безумен, но Тайскренн оставался с ним. Он придал форму мечте об империи и тем самым противостоял безумию Келланведа. Мы просто недооценили владыку Семени Луны, только и всего.

Рваная Снасть смотрела на изуродованное лицо Беллурдана. Она вспомнила растерзанное тело Локона. Чародейка словно бы слышала эхо, но не могла различить слова.

– Я не забыла, как все было в самом начале, – мягко сказала она, раздумывая о своем.

Воспоминания оставались яркими, но, какая бы нить их ни связывала, колдунья никак не могла ее нащупать. Рваной Снасти отчаянно хотелось поговорить с Быстрым Беном, но со дня битвы она не видела сжигателей мостов. Они оставили женщину вместе с Локоном, и с каждым днем кукла пугала ее все больше и больше. Особенно теперь, когда Локон разобиделся на нее за то, что она не пожелала до конца гадать на Колоде Драконов, и мстил, ничего ей толком не рассказывая.

– Покойный император умел собирать вокруг себя правильных людей, – продолжила Рваная Снасть. – Но он не был наивным дурачком. Император знал, что рано или поздно его предадут. Наша сила – вот в чем Келланвед особенно нуждался. Я все помню, Беллурдан. – Она покачала головой. – Император умер, но сила-то осталась при нас.

Тут чародейка кое-что поняла, и у нее аж перехватило дыхание.

– Теперь ясно! – пробормотала она себе под нос. – Тайскренн – это нить.

– Император был безумен, – повторил Беллурдан. – Иначе он бы сумел лучше себя защитить.

Рваная Снасть нахмурилась. Теломен отчасти прав, хотя напрасно твердит про безумие. Так что же произошло?

– Извини. Я сейчас спешу, меня вызвал высший маг. Беллурдан, мы же поговорим потом, да?

Великан кивнул:

– Да, если хочешь. Только учти, что скоро я уйду, чтобы возвести курган для Ночной Стужи. Где-нибудь на равнине Рхиви.

Рваная Снасть бросила взгляд за спину. Молоденький солдат по-прежнему маячил у входа в коридор, переминаясь с ноги на ногу.

– Беллурдан, ты не против, если я наложу на ее останки запечатывающее заклятие?

Глаза великана затуманились, и он посмотрел на мешок.

– Стражники недовольны, это правда. – Он на миг задумался, а потом согласился: – Хорошо, Рваная Снасть. Можешь это сделать.

* * *

– Вонь вздымается отсюда к самому трону, – сказал Калам, и его покрытое шрамами лицо скривилось от беспокойства. Он сидел на пятках и кончиком кинжала рассеянно чертил на земле паутину, а потом поднял глаза на своего командира.

Скворец смотрел на закопченные стены Крепи, и его желваки под бородой ходили ходуном.

– Когда я в прошлый раз поднялся на этот холм, – произнес сержант и нахмурился, – там обнаружились лишь пустые доспехи. И полтора мага. – Он некоторое время помолчал, а потом вздохнул. – Продолжай, капрал.

Калам кивнул.

– Я потянул за кое-какие старые ниточки, – сказал он, щурясь на резкий утренний свет. – Кто-то наверху явно решил от нас избавиться. Может, придворные, а может, аристократы воду мутят: говорят, они снова взялись за свое и ведут закулисную борьбу. – Он поморщился. – А теперь сюда еще прислали из Унты новенького капитана, который наверняка спит и видит, как бы нам всем тут глотки перерезать. Четыре капитана сменилось за три года, и хоть бы один попался толковый.

Быстрый Бен стоял в десяти футах от них на гребне холма, скрестив на груди руки. Теперь он заговорил:

– Ты слышал, в чем заключается наш план. Ну же, Скворец, решайся. Неужели не ясно, что этого парня принесло к нам потоком из самого дворца, и…

– Тихо, – буркнул Скворец. – Не мешай мне думать.

Калам и Быстрый Бен обменялись взглядами.

Прошла долгая минута. На дороге внизу военные обозы катились к городу. Остатки Пятой и Шестой армий, потрепанные, почти сломленные Каладаном Брудом и Багровой гвардией. Скворец покачал головой. Не понесли потерь лишь моранты, но они были твердо настроены бросать в бой только отряды черных, а зеленых использовать исключительно для транспортировки. А где же, Худ их дери, золотые моранты, о которых он столько слышал? Да будь они прокляты, эти нелюди-ублюдки! Да после того их «часа отмщения» сточные канавы в Крепи до сих пор были до краев полны крови. Когда похоронные команды закончат свою работу, под стенами города вырастет несколько курганов. Огромных братских могил.

Но тринадцать сотен погибших сжигателей мостов не удостоятся и такой чести. Они остались под землей, когда обрушились тоннели. Червям не придется далеко ползти, чтобы полакомиться их трупами. Холод пробирал сержанта до костей, когда он думал о том, что, кроме нескольких выживших соратников, никто палец о палец не ударил, чтобы их спасти. Какой-то мелкий штабной чин прибыл сюда, чтобы передать соболезнования Тайскренна по поводу погибших при исполнении своих обязанностей, а потом выгрузил целую телегу всякой требухи, болтал про героизм и самопожертвование. Тридцать девять солдат выслушали его безмолвно, с каменными лицами. Через два часа приезжего офицера нашли мертвым в собственной комнате: его задушили, причем весьма ловко и профессионально. Просто ужас, до чего они докатились. Да лет пять назад у них в полку не смогли бы даже вообразить такое. Но сейчас никто даже и глазом не моргнул, услышав эту новость.

Калам заявил, что все это подстроено: дескать, хитроумный план, призванный дискредитировать то, что осталось от сжигателей мостов. Кстати, когда душили, использовали гарроту, – похоже, тут когти поработали. Однако Скворца он не убедил. Откуда тут вдруг взяться агенту когтей?

Сержант попытался собраться с мыслями. Он чувствовал, что разгадка лежит где-то на поверхности. Она совсем простая, такая простая, что ее никто не заметил. Но тяжелая усталость застилала глаза, словно густой туман. Скворец вдохнул полной грудью утренний воздух и спросил: