Сады Луны

Рваная Снасть улыбнулась про себя. Эти двое явно привыкли говорить дуэтом. Она снова поглядела на мага, который продолжил:

– Судя по всему, кавалерийский эскадрон там попал в переплет. Никто не выжил, но и трупов нападавших тоже обнаружено не было. Трудно сказать, с чем именно они столкнулись, но, судя по всему, там каким-то образом были замешаны…

– Огромные собаки, – нетерпеливо закончил фразу Калам.

Чародейка посмотрела на взводного убийцу и нахмурилась.

– А теперь сложи все вместе, – сказал Быстрый Бен, снова привлекая ее внимание. – Адъюнктесса Лорн – личная помощница Ласин, которая занимается истреблением магов. Ее появление свидетельствует о том, что, когда началась бойня, там не обошлось без колдовства. Это не просто чары. Высшая магия. – Чародей пристально посмотрел на Рваную Снасть и замолчал.

Она снова глотнула вина.

«А ведь Фатид показал мне все это. Собаки и магия. – В ее памяти возник облик Узла, каким она увидела его во время гадания. – Высокий дом Тени, которым управляют Престол Теней и Узел, а им служат…»

– Семь Гончих Тени. – Рваная Снасть посмотрела на Скворца, но тот даже не поднял глаз, а лицо его оставалось невыразительным, словно камень.

– Хорошо, – нетерпеливо буркнул Быстрый Бен. – Гончие Тени вышли на охоту. Это лишь догадка, но очень похоже на правду. Девятнадцатый эскадрон Восьмой кавалерийской дивизии был уничтожен полностью, вместе с лошадьми. Мало того, все прибрежные поселения на лигу вокруг полностью обезлюдели.

– Ясно. – Чародейка вздохнула. – Но какое отношение к этому имеет Жаль?

Маг отвернулся, и заговорил Калам:

– Локон пойдет не по одному следу, а сразу по нескольким. Мы вполне уверены, что Жаль как-то связана с Домом Тени…

– Судя по всему, – сказала Рваная Снасть, – Путь Тени – с момента его появления в Колоде Драконов – слишком часто пересекается с имперским Путем, чтобы это можно было счесть простой случайностью. Почему магический Путь, лежащий между Светом и Тьмой, выказывает такую… одержимость Малазанской империей?

Глаза Калама блеснули, словно бы он в глубине души о чем-то догадывался.

– Странно, не так ли? В конце концов, этот Путь снова возник только после того, как император погиб от руки Ласин. О Престоле Тени и о его спутнике, Покровителе Убийц – Котильоне, – до смерти Келланведа и Танцора никто даже и не слышал. Более того, похоже, что какие бы… э-э-э… разногласия не возникли между Домом Тени и императрицей Ласин, они… кхм… весьма личного характера…

Рваная Снасть закрыла глаза.

«Проклятие, неужели все настолько очевидно?»

– Быстрый Бен, – спросила она, – а разве доступный Путь Тени существовал не всегда? Я имею в виду Рашан, Путь Иллюзий?

– Рашан – это ложный магический Путь, чародейка. Тень того, что он якобы представляет, уж прости за каламбур. Рашан сам по себе – иллюзия. Одним богам ведомо, откуда он взялся, кто его вообще создал и зачем. Но истинный Путь Тени был закрыт, недоступен на протяжении тысячелетий – все изменилось только девять лет назад, в одна тысяча сто пятьдесят четвертом году Сна Огни. Самые древние записи Дома Тени вроде бы указывают, что его престол занимал кто-то из тисте эдур…

– Тисте эдур? – перебила его Рваная Снасть. – А это еще кто такие?

Маг пожал плечами:

– Возможно, родичи тисте анди? Я знаю далеко не все, чародейка.

«Да неужели? А мне кажется, что, вообще-то, ты знаешь слишком много».

Быстрый Бен выразительно пожал плечами, чтобы подчеркнуть свои последние слова, а потом добавил:

– Так или иначе, мы считаем, что Жаль связана с Домом Тени.

И тут Скворец напугал всех, неожиданно вскочив на ноги.

– Лично я в этом сильно сомневаюсь! – рявкнул он, бросив на Быстрого Бена взгляд, который сразу показал Рваной Снасти, что они уже много раз спорили об этом. – Да, Жаль любит убивать, и, когда она рядом, чувствуешь себя так, будто у тебя под рубашкой ползают ядовитые пауки. Я это знаю, и вижу, и чувствую так же, как любой из вас. Но это не значит, что девчонка – какой-то демон. – Он обернулся к Каламу. – Жаль убивает так же, как и ты сам, Калам. У вас обоих в жилах лед, а не кровь. Ну и что с того? Я смотрю на тебя и вижу человека, потому что люди способны на такое, что никаким демонам даже и не снилось. Знаешь, почему мы прицепились к этой девчонке? Мы смотрим на Жаль и видим свое собственное отражение. И это нам очень сильно не нравится, Худ меня побери!

Скворец сел так же резко, как и встал, и потянулся к кувшину с вином. Когда он снова заговорил, голос сержанта зазвучал уже тише:

– Это мое личное мнение. Я не специалист по демонам, но я видел достаточно мужчин и женщин, которые вели себя как демоны, если было нужно. Ну не глупо ли? Мой взводный маг до безумия испугался пятнадцатилетней девчонки. Мой взводный убийца прячет нож в ладони, как только она оказывается в двадцати шагах от него. – Скворец посмотрел в глаза Рваной Снасти. – Поэтому Локон получил два задания вместо одного, и, если ты думаешь, что Быстрый Бен и Калам правы, лучше тебе не ввязываться в это – я знаю, чем все заканчивается, когда в дело вмешиваются боги. – Глубокие морщины на миг залегли возле его глаз, ибо к Скворцу вернулись воспоминания. – Я знаю, – прошептал он.

Рваная Снасть медленно выдохнула, поскольку задержала дыхание в тот самый миг, когда сержант вскочил. Теперь ей было совершенно понятно, что ему нужно: Скворец хотел, чтобы Жаль оказалась просто человеком, обычной девчонкой, которую искалечил этот уродливый мир. Потому что это сержант был в силах понять, с этим он мог что-то сделать.

– В Семиградье, – тихо сказала чародейка, – говорят, что первый меч императора – прославленный командир его армий Дассем Ультор – якобы принял предложение бога. Худ сделал Дассема своим Рыцарем Смерти. Но потом что-то случилось, что-то… пошло не так. И Дассем отрекся от этого титула, поклялся отомстить Худу – самому Владыке Смерти. Тут уж все остальные Взошедшие начали вмешиваться, направлять события. Борьба достигла высшей точки, когда погиб Дассем и был убит император. Тогда кровь полилась на улицах, храмы пошли войной друг на друга, магия вырвалась из-под контроля. – Она замолчала, заметив, что воспоминания об этом времени отразились на лице Скворца. – Ты был там.

«И ты не хочешь, чтобы это вновь повторилось здесь и сейчас. Думаешь, если сможешь убедиться, что Жаль не служит Тени, твоей решимости хватит, чтобы изменить реальность. Тебе нужно в это верить, дабы не сойти с ума, поскольку есть такие вещи, которые можно перенести только один раз в жизни. Ах, Скворец, я не могу облегчить твою ношу. Видишь ли, сержант, я думаю, что Быстрый Бен и Калам правы».

Но вслух она произнесла:

– Если Дом Тени и впрямь завербовал эту девушку, след будет виден – Локон его непременно найдет.

– Ну что, теперь, когда ты знаешь правду, то не станешь ввязываться во все это? – спросил сержант. – Испугалась небось?

Рваная Снасть улыбнулась:

– Представь себе, стану. Ибо я боюсь только одного – умереть в неведении.

«Смелый ответ, – мысленно похвалила она себя. – Похоже, этим людям удалось пробудить во мне все самое лучшее… или, может быть, самое худшее. Поживем – увидим».

Глаза Скворца блеснули, и он кивнул.

– Ну что же, с этим разобрались, – угрюмо проворчал сержант и откинулся на спинку стула. – Что у тебя на уме, Скрипач? – спросил он сапера, который все еще расхаживал у него за спиной.

– У меня дурное предчувствие, – пробормотал тот. – Я ощущаю зло. Не здесь, но где-то совсем рядом. Просто… – Он остановился, склонил голову набок, потом вздохнул и снова начал нервно ходить туда-сюда. – Ох, плохо дело.

Рваная Снасть внимательно следила за этим странным жилистым человечком. Что это, врожденный талант? Интуиция – очень редкий дар.

– Я думаю, сержант, тебе стоит к нему прислушаться.

Скворец бросил на нее измученный взгляд.

Калам ухмыльнулся, и сеточка морщин прорезалась вокруг его темных глаз.

– Скрипач спас нам жизнь в тоннелях, – объяснил он. – Тоже все твердил про дурное предчувствие.

Рваная Снасть откинулась на стуле, скрестила на груди руки и спросила:

– А где сейчас Жаль?

Скрипач крутанулся на месте и широко раскрытыми глазами уставился на чародейку. Он открыл было рот, но сразу же снова его захлопнул.

Остальные трое вскочили на ноги так резко, что стулья попадали на пол.

– Нам надо идти, – прохрипел Скрипач. – Там нож, и на нем кровь.

Скворец проверил свой меч в ножнах.

– Калам впереди на двадцать шагов. – Он обернулся к Рваной Снасти, когда убийца выскользнул наружу. – Мы ее потеряли пару часов назад. Это часто случается между заданиями. – Его лицо вытянулось. – Кстати, вполне может и не быть никакой связи с этим окровавленным ножом.

Внезапно сила наполнила комнату, и Рваная Снасть повернулась к Быстрому Бену. Маг открыл свой магический Путь. Колдовство, так и сочившееся во все стороны, обладало каким-то странным, бурлящим привкусом, которого она не узнала, и это ее очень напугало. Женщина посмотрела в блестящие глаза чернокожего чародея.

– Странно, что мы с тобой не были знакомы раньше, – прошептала она. – В этом мире слишком мало истинных мастеров, чтобы наши пути никогда не пересекались. Кто ты, Быстрый Бен?

Скворец перебил ее:

– Все готовы?

В ответ на вопрос Рваной Снасти маг только пожал плечами, а Скворцу коротко сказал:

– Я готов.

Сержант шагнул к двери.

– Береги себя, чародейка.

И все четверо поспешно ушли. Рваная Снасть подняла стулья и снова наполнила кубок вином.

«Высокий дом Тени и нож во тьме. Началась новая игра – или же старая только что сделала новый поворот».

* * *

Паран открыл глаза, щурясь от ослепительно-яркого и горячего солнечного света, но небо над ним было… каким-то неправильным. Он не увидел солнца; желтое сияние было резким, однако не имело источника. Жара опускалась на капитана, тяжело сдавливая грудь.

Воздух наполнился стоном, но не ветром – его-то как раз и не было. Паран попытался обдумать, что же произошло, собрать воедино свои последние воспоминания, но прошлое исчезло, бесследно испарилось, остались только отдельные обрывки: каюта корабля; глухой стук, с которым его кинжал входил в деревянную ножку стола; человек с белыми волосами язвительно улыбается, а его длинные пальцы унизаны кольцами.

Паран перекатился на бок и попытался найти источник стона. В дюжине шагов от него на плоской равнине, лишенной не только травы, но даже земли, высилась арка, которая вела в…

«В никуда. Я уже видел прежде подобные ворота. Не такие большие, наверное. Но… до чего же они странные. И сделаны явно не из камня. А из чего? О господи, да это же тела, голые человеческие тела. Может, скульптуры? Нет… настоящие».

Тела шевелились, стонали, медленно извивались на месте. Кожа почернела, словно покрытая торфом, глаза распахнуты, рты открыты в слабом, бесконечном стоне.

Паран поднялся было на ноги, но зашатался, поскольку у него закружилась голова, и снова рухнул на землю.

– Уж больно он нерешительный, – произнес чей-то равнодушный голос.

Моргая, Паран перекатился на спину. Над ним стояли юноша и девушка, очень похожие друг на друга, – близнецы. Молодой человек был одет в свободное шелковое одеяние белого и золотистого оттенков; узкое лицо было бледным и абсолютно бесстрастным. Его сестра закуталась в блестящий пурпурный плащ, а в ее светлых волосах вспыхивали рыжеватые пряди.

Юноша невесело улыбнулся Парану и произнес:

– Нам давно нравился твой… – Он удивленно раскрыл глаза.

– Меч, – закончила девушка с самодовольной ухмылкой.

– Его лезвие даже тоньше, чем, скажем, монета, не так ли? – Улыбка юноши стала издевательской. – Большинство тех, кто попадает сюда, – сказал он, оглядываясь на жуткую арку ворот, – тут не задерживается. Говорят, когда-то существовал культ, приверженцы которого топили свои жертвы в болотах… Я полагаю, Худ находит такое эстетически привлекательным.

– Ничего удивительного, – протянула девушка, – у Смерти нет вкуса.

Паран попытался сесть, но не преуспел. Он уронил голову и почувствовал странную тяжесть во всем теле.

– Что случилось? – прохрипел он.

– Тебя убили, – беззаботно ответил юноша.

Паран закрыл глаза:

– Но почему тогда я не прошел во врата Худа?

– Потому что вмешались мы, – пояснила молодая женщина.

«Да ведь это же Опонны, Близнецы Удачи. И их заинтересовал мой меч, неопробованный клинок, который я купил столько лет назад и самонадеянно назвал…»

– И чего же двуединые Опонны от меня хотят?

– О, нам нужна только эта жалкая, невежественная сущность, которую ты зовешь своей жизнью, милый мальчик. Беда со Взошедшими в том, что они пытаются мошенничать в любой игре. Но мы, конечно, любим… неопределенность.

В воздухе зазвенел далекий вой.

– Ого! – сказал юноша. – Я бы сказал, пора определяться. Нам лучше удалиться, сестра. Прости, капитан, но, кажется, ты все-таки пройдешь через эти врата.

– Может быть, – заметила девушка. – А может быть, и нет.

Брат накинулся на нее:

– Мы же договорились! Никаких драк! До чего же все это грубо и неприятно. Я терпеть не могу столь отвратительные сцены! К тому же те, кто идут сюда, играют нечестно.

– Так мы и не будем ввязываться в драку, – огрызнулась сестра. Она обернулась к воротам и, повысив голос, воскликнула: – Владыка Смерти! Мы хотим говорить с тобой! Эй, Худ!

Паран повернул голову и увидел, как из ворот вышла и медленно приблизилась к ним какая-то согбенная, хромающая фигура. Капитан прищурился. Один образ сменял другой: старуха, ребенок с текущей по подбородку слюной, искалеченная девушка, низкорослый уродливый трелль, иссушенный тисте анди…

– Да определись уже! – буркнула сестра.

Чудовище склонило набок череп с растянутыми в загробной улыбке грязно-желтыми зубами.

– Вы сами не умеете выбирать, – проговорило оно дрожащим голосом, – поскольку лишены фантазии.

– Ты не Худ, – нахмурился брат.

Кости шевельнулись под скрипящей кожей.

– Мой господин занят.

– Занят? Мы не потерпим оскорблений! – возмутилась девушка.

Чудовище захихикало было, но потом резко замолкло.

– Как неудачно. Сладкозвучный хохот, глубокий и гортанный, мне бы подошел больше. Ну да ладно, отвечаю: а мой господин не потерпит того, что вы вмешались в естественный переход этой души сквозь врата.

– Но этот человек погиб от руки бога, – возразила сестра, – что делает его нашим законным трофеем.

Создание закряхтело, подвинулось ближе, чтобы взглянуть на Парана. Глазницы его слабо поблескивали, словно бы в тени прятались старые жемчужины.

– И чего же вы, Опонны, хотите от моего господина? – спросило оно, рассматривая капитана.

– Я – ничего, – сказал брат, отворачиваясь.

– А твоя сестра?

– Смерть должна обождать, когда нет полной ясности. Даже боги боятся неуверенности, – ответила девушка. – Позвольте нам на некоторое время вернуть этого человека к жизни.

Существо опять захихикало и снова резко замолкло.

– Баш на баш?

– Конечно, – отозвалась сестра. – Я найду для вас другую смерть, столь же безвременную. И даже бессмысленную.

Жуткое создание помолчало, потом кивнуло, и голова его при этом скрипнула.

– Ладно, но только в тени этого смертного.

– Договорились.

– В моей тени? – спросил Паран. – Что это значит?

– Увы, большое горе, – ответило чудовище. – Кто-то близкий тебе пройдет через врата Смерти… вместо тебя.

– Нет. Забери лучше меня! Умоляю!

– Замолчи уже! – рявкнуло страшилище. – От пафоса мне становится дурно.

Вой зазвучал снова, на этот раз намного ближе.

– Нам лучше уйти, – сказал брат.

Чудовище приоткрыло было челюсти, чтобы расхохотаться, но потом с треском их захлопнуло.

– Нет уж, – пробормотало оно, – с меня довольно.

После чего заковыляло обратно к воротам и остановилось только один раз, чтобы обернуться и помахать на прощание.

Девушка закатила глаза.

– Нам пора, – тревожно произнес брат.

– Да-да, – протянула сестра, разглядывая Парана.

Капитан вздохнул и отвел взгляд.

– Не оставляйте меня одного с загадками, – попросил он.

Но Опонны, когда он снова посмотрел на них, уже исчезли. Молодой человек снова попробовал встать. И опять безуспешно.

В воздухе вновь запахло опасностью, капитан почувствовал, что атмосфера накалилась. Тяжело вздохнув, Паран завертел головой. Он увидел двух Гончих Тени – огромных мускулистых тварей, которые сидели и смотрели на него, высунув темные языки.

«Это они перебили тогда солдат в Итко-Кане. Вот эти проклятые, ужасные звери».

Оба пса замерли, наклонив к капитану головы, словно заметили ненависть в его глазах. Паран почувствовал, как сердце холодеет от их жадного взгляда. И не сразу заметил, что сам оскалил зубы.

Пятно тени отделилось от двух Гончих, пятно в форме полупрозрачного человека.

Тень заговорила:

– Так это ты посланник Лорн? А я, признаться, ожидал кого-то более… толкового. Хотя, следует признать, умер ты достойно.

– Судя по всему, я пока еще не умер, – возразил Паран.

– Ну да, – проговорила тень, – и теперь мне придется заканчивать работу. Столько дел, столько дел.

Паран подумал о том, что Опонны сказали прислужнику Худа. «Даже боги боятся неуверенности…»

– В день, когда ты умрешь, Престол Тени, – тихо произнес он, – я буду ждать тебя по ту сторону этих ворот. С улыбкой. Боги же могут умереть, не так ли?

Что-то громко треснуло под аркой ворот. Престол Тени и Гончие Тени вздрогнули.

А Паран, удивляясь собственной отчаянной храбрости, продолжил поддразнивать самих Взошедших.

«Я же всегда презирал начальство и власть, не так ли?»

– Учитывая, что я застрял на полпути между жизнью и смертью, я ничем не рискую, давая подобное обещание.

– Ты лжец. Единственный магический Путь, который может теперь тебя коснуться, – это…

– Смерть, – сказал Паран. – Правда, – добавил он, – кое-кто… вмешался – и поспешил уйти, прежде чем ты и твои громогласные псы прибыли сюда.

Король Высокого дома Тени метнулся вперед:

– Кто это был? Что он задумал? Кто противостоит нам?

– Сам ищи ответы на свои вопросы, Престол Тени. Ты же понимаешь, не так ли, что если сейчас отправишь меня через эти врата, то твой… противник начнет использовать другие средства. Не зная, кто станет очередным инструментом, как ты вычислишь его следующий шаг? Будешь шарахаться от каждой тени.

– Да, легче проследить за тобой, – согласился бог. – Мне нужно поговорить со своим спутником…

– Как хочешь, – перебил Паран. – Если бы только я мог встать…

Бог хитро усмехнулся и расхохотался:

– Если ты встанешь, то пойдешь. И только в одну сторону. Тебе дали отсрочку; и если Худ явится, чтобы поднять тебя на ноги, тебя поведет его рука, а не наша. Великолепно. А если будешь жить, моя тень последует за тобой.

Паран хмыкнул:

– Сколько народу теперь собралось в моей тени.

Его взгляд снова упал на Гончих Тени. Псы пристально смотрели на него, а их глаза мерцали, как угольки.

«Я еще до вас доберусь».

Алый свет стал ярче, как будто его раздуло это мысленное обещание.

Бог снова заговорил, но мир вокруг Парана вдруг потемнел, поблек и угас. Голос пропал, а вместе с ним – все чувства и ощущения, кроме одного: капитан отчетливо слышал возобновившийся звон вертящейся монеты.

* * *

Неизвестно, сколько прошло времени. Паран бродил по лабиринтам воспоминаний, казалось бы давным-давно утраченных: вот он маленький ребенок, который цепляется за платье матери и делает первые неуверенные шаги; вот ночью, когда на дворе бушует гроза, он бежит по холодным коридорам в спальню родителей, шлепая крохотными ножками по каменным плитам пола; вот он держит за руки двух своих сестер, они стоят все вместе на мощеном дворе и кого-то ждут. Образы рассыпа́лись у него в голове, и картина представала под иным углом. И вовсе не за мамино платье он цеплялся, а за подол старой служанки. И мчался, перепуганный бурей, не в спальню родителей, а в комнату слуг; да и там, во дворе, они с сестрами простояли чуть ли не целое утро, ожидая приезда матери и отца, по сути малознакомых людей, которые почти не уделяли своим детям внимания.

В его сознании проплывали отдельные сцены, мгновения, исполненные таинственного смысла, скрытой значимости, фрагменты загадки, которую он не мог распознать, собранные чужой рукой с неведомой целью. Паран мысленно содрогнулся от ужаса, когда почувствовал, что кто-то перебирал важнейшие события его жизни, переворачивая их и бросая в новую тень настоящего. Чья-то уверенная рука… играла. Ну да, играла с ним, с самой его жизнью.

«Какая странная у меня смерть…»

Тут он услышал голоса:

– Вот проклятие! – Перед открытыми, пустыми глазами Парана возникло чье-то лицо. Да это же капрал Хватка. – Не повезло парню, – сказала она.

Рядом заговорил сержант Мураш:

– Никто в Девятом взводе его бы так не отделал. Да и в городе нападать бы не стали.

Хватка протянула руку и коснулась раны на груди капитана, ее пальцы на удивление осторожно пробежали по его разорванной плоти.

– Это точно не работа Калама.

– Ты тут побудешь? – спросил Мураш. – Я схожу приведу Колотуна, Молотка и всех, кого еще найду.

– Валяй, – ответила женщина, обнаружив вторую рану в восьми дюймах под первой. – А этот удар, не такой сильный, ему нанесли уже потом, правой рукой.

«Вот уж действительно, до чего странная смерть», – вновь подумал Паран.

Что его здесь задержало? Ведь он был… там? Не почудились же ему жара и жгучий желтый свет, не имеющий источника? И говорящие фигуры – призрачные, едва различимые – там, под аркой из… из человеческих тел с закрытыми глазами и распахнутыми ртами. Хор мертвецов… Получается, Паран побывал где-то в другом месте, но вернулся к этим настоящим голосам, настоящим рукам, касавшимся его тела? Как он вообще что-то видит сквозь пустые, стеклянные глаза? Почему чувствует мягкие руки Хватки на своем теле? И откуда эта боль, которая поднимается из глубин, словно левиафан?

Женщина убрала руку и, опершись локтями на бедра, присела на корточки рядом с Параном:

– Ну не странно ли, капитан, что у тебя до сих пор идет кровь? Ранили-то тебя по меньшей мере час назад.

Боль всплыла на поверхность. Паран с трудом разомкнул липкие губы и попытался сплюнуть. Его челюсть щелкнула, и он рывком втянул в себя воздух. А потом закричал.

Хватка молниеносно отскочила, и в ее руке, словно по волшебству, оказался меч. Она отступила к дальней стене переулка.

– Милостивая Шедунуль!

Сапоги застучали по мостовой справа от нее, и Хватка рывком повернула голову:

– Целителя! Этот ублюдок еще жив!

* * *

Часы на городской башне пробили три часа ночи. Гудение колокола звучно разносилось над пустыми улицами покоренной Крепи, где был введен комендантский час. Начал моросить дождь, и все вокруг затянуло мутной дымкой, сквозь которую кое-где пробивался золотистый свет фонарей. В двух кварталах от старого дворца, перед большой, просторной усадьбой, в которой расквартировали Вторую армию, двое караульных, закутавшись в непромокаемые плащи, стояли на посту у главных ворот.

– Ну и паршивая ночка нынче выдалась, – поежился первый часовой.

Другой переложил пику на левое плечо и харкнул в канаву.

– Какая проницательность! – Он покачал головой. – Если вдруг совершишь еще какое-нибудь потрясающее открытие, ты уж поделись со мной, ладно?

– Да что я не так сказал? – обиделся первый.

Второй солдат вдруг замер.

– Тихо, кто-то идет.

Стражники напряженно ждали, сжимая в руках оружие. С противоположной стороны улицы появилась какая-то фигура и шагнула в круг света от факелов.

– Стой! – прорычал второй часовой. – Подходи медленно и давай без глупостей. Ты кто такой?

Человек сделал шаг вперед.

– Калам, сжигатель мостов, Девятый взвод, – тихо произнес он.

Часовые по-прежнему держались настороженно, но сжигатель мостов спокойно стоял на месте, даже и не думая приближаться. Его темное лицо поблескивало под дождем.

– Чего тебе тут надо? – спросил стражник.

Калам хмыкнул и бросил взгляд назад на улицу.

– Возникло у нас одно дело, но лучше бы Тайскренну о нем не знать. Понимаешь, солдат? Нужна ваша помощь.

Часовой ухмыльнулся и снова сплюнул в канаву.

– Калам, говоришь? Так ты, выходит, капрал из взвода Скворца? – В его голосе прозвучало уважение. – Ладно, тебе мы поможем.

– Ясное дело, поможем! – пробурчал другой стражник. – Я и сам воевал в Натилоге. Так что тебе нужно? Если хочешь, чтобы дождь ослепил нас на часок, только скажи.

– Мы пронесем внутрь одного человека, – ответил Калам. – Но если вас вдруг спросят, ничего такого на вашем дежурстве не было.