В погоне за мужем!

– Ты знаешь, а я люблю украинцев. В общем, как и все другие национальности. Мы ведь люди все. Какая разница из какой ты страны? Плохие бывают во всех странах. Также, как и хорошие. А сплетников везде одинаково много. У нас в деревне тоже есть.

Во время их разговора в отдел зашел покупатель мужчина. Маша зло на него глянула, учительским тоном приказала ему из магазина убраться.

– Это женский отдел! Мужчинам делать здесь нечего!

Жанна с ужасом посмотрела на Машу, схватилась за голову, тут же предложила мужчине альтернативу, – красивую дорогую сумку. Мужчина искал подарок жене, был удивлен такому маркетинговому ходу. Жанна с пеной у рта провела инструктаж, предупредила Машу, чтобы она так с покупателями не общалась. Ведь у них репутация хорошего Торгового Центра «Мечта». А Маша своим гонором последнюю мечту из магазина выгонит. Тут же сообщила в другие отделы, что у них SoS. Все прибежали посмотреть на цербера Машу, которая покупателя из магазина выгнала, требовали одного, чтобы она всем улыбалась или просто молчала. Маша понимающе кивала головой, соглашаясь с коллегами, оправдывалась, – «Мужчинам нечего делать в женском отделе!».

Жанна пообещала всех мужчин взять на себя. И действительно взяла их. Но про это чуть позже…

В это время в Михайловке вовсю шла торговля у старшей сестры Валентины. На ажиотаже, что имеет магазин в Питере, устроила распродажу. Мимо пробежал какой – то паренек в бейсболке, сунул в руку глянцевую бумажку, весело подмигнул. Валентина хотела улыбнуться, но помешали вставные зубы, предательски выскочили. Она вставила челюсть обратно, разглядывая рекламный буклет.

– О! К нам в деревню сам Жириновский едет! – закричала она соседке по отделу.

– Ладно брехать! – возмутилась подруга Света.

– Нет, правда, смотри, Жириновский и группа «На – На» приезжают в Михайловск, – засмеялась Валентина.

– Группа «На – На»? Они разве не на пенсии еще? – удивилась подруга.

– Сегодня увидим! – радостно ответила Валентина.

На площади Ленина в деревне действительно устроили самый настоящий праздник для селян. Такого михайловцы не видели никогда. Возле мэрии воздвигнули за пол. часа сцену, расставили аппаратуру, надули шары. На всю округу звучала музыка. Нарядные селяне подтягивались к площади, похмеляясь пивом и что покрепче, громко смеялись, оставляя шлейф дешевого одеколона. Вечные невесты с пожеванными лицами старушек выделялись яркой губной помадой и хлорированной головой. Этакие блондинки экзальтированного возраста в коротких юбках с кривыми ножками подпрыгивали в такт музыки, потому что по телевизору видели, что так положено. Дамы солидного возраста трясли лишними килограммами в надежде похудеть. Хотя им не особо этого хотелось. Все приветствовали друг друга, хвастались новыми нарядами. Как говорится, – нет плохой фигуры, есть безобразная одежда. Но ее тоже можно прикрыть танцами. Когда быстро двигаешься, никто ничего не заметит. Деревенские пускались в пляс, в русско – народный рэп, деревенских хоп, пьяный брейк. Особенно хорошо получался нижний. Главное вовремя оттащить такого танцора, чтобы не затоптали.

Когда нет никаких развлечений, кроме как стенка на стенку, то приезд Жириновского с группой «На – На» был сравним с концом света. У всех местных жителей бились в унисон Вселенной сердца. Некоторые даже чувствовали удары Марса, потому что покраснели, увидев видеокамеру с цифрой один. Каждый хотел попасть в объектив, чтобы передать привет, рассказать про свою земную, запорошенную действительностью, жизнь. Народ забыл в этот день загнать скотину и другую живность домой. В свою очередь, те приперлись на праздник тоже. Стояли неподалеку, мычали, блеяли, кукарекали, крякали. Эмоциональное возбуждение хозяев передалось им тоже.

Хорошее дело придумали политики для простых сельских тружеников, – загипнотизировать их перед выборами концертом. Все в Михайловке любили музыкантов группы «На – На», вспоминали себя молодыми, выросли на их песнях. Энергия жизнерадостных артистов чувствовалась даже через экран телевизоров. Но в живую сдувала с места. Конечно, михайловцы хотели увидеть артистов, хотя были уверенны, что приедет ложная группа этаких пародистов, как фальшивая Верка – Сердючка на свадьбах в каждом дворе. Русский народ где – то на дне истерзанной души надеялся поздороваться за руку с самим Жириновским, опрокинуть с любимым политиком сто граммов мутной самогонки. С такими мечтами народ шел на площадь имени Ленина в надежде получить по морде.

– Валька, ты че так вырядилась по – модному? – спросила Света, соседка по магазину.

– Три платья уже продала! – смеялась Валентина. – Это такой пиар – шаг. Шагнул, жопой вильнут, денежки в карман!

– Ой, нужно было сумки на себя повесить, – охала соседка по бизнесу, – может купил кто?

– Антиквариат? У тебя сумки какого года?

– Советские еще? Со знаком Отк между прочим. Отдел технического контроля. У твоих одноразовых тряпок такого точно нет.

– Что ты несешь? У меня самые лучшие платья! – возмутилась Валентина. – Безразмерный люрекс. Натягиваешь и блестишь на солнце. Никто не может рассмотреть сколько в тебе килограммов, – Валентина открыла рот, пальцем показала на импровизированную сцену.

В белых брюках стройные красавцы выбежали на сцену, крикнули: «Выше руки, михайловцы! Давайте веселиться! Жириновский всегда с нами! Спасибо ему за этот концерт!».

Валентина закричала, увидев артистов:

– Господи, Светка, они настоящие! – обняла она подругу, с которой только что ругалась.

– Точно, Валюха, а где Жирик?! – заорала сумочница.

Селяне в последний раз в таком количестве собирались на площади Ленина на советскую майовку. Не верили, что в центре Михайловки стоят настоящие артисты, поют точно так же, как в телевизоре. Это был полный восторг. Старики прыгали, молодежь визжала, сторожа проснулись, вылезли на порог близлежащих учреждений, библиотеки, районо устроили день открытых дверей.

После концерта ведущий праздника предложил сфотографироваться с Жириновским. Лучше бы он этого не предлагал. Народ ломанулся вперед. Все захотели иметь такое фото. Их даже не остановило, что Жириновский был вырезан из картона. Все его обнимали, целовали, групповые фото тоже приветствовались. Это был настоящий праздник победы над действительностью, над проблемами, над долгами. Гуляли до полной луны, которая освещала дискотеку. Молодежь решила продолжить веселье до утра.

В городе Санкт – Петербург в это же время под той же самой луной проходил концерт тоже. Только на Дворцовой площади. Какая маленькая планета Земля! Одна луна освещает все города одновременно. Маша протискивалась вместе с Жанной поближе к сцене. По странному стечению обстоятельств они оказались на празднике жизни в ту же минуту, что и Валентина в Михайловке. В душе так же звучала музыка, захватывало дыхание, стучало сердце в унисон раздающимся аккордам. Только на сцене был Шнур, но без матов. Видно устал платить штрафы. Серега выскочил, закричал: «Питерцы, почему так тихо! Не слышу! Подняли руки! Раз, два, три, в Питере пить!».

Питерцы завизжали, запрыгали, замахали руками, будто гладили впередистоящих людей по голове. Серега пел всеми любимую песню. Маша с Колькой подхватили ритм общего веселия, орали на всю Дворцовую площадь, как хорошо в Питере жить тоже. Жанна оглядывалась по сторонам, в поисках симпатичных кавалеров. Встретилась глазами с бухгалтершей, которая осуждающе на нее посмотрела. В компании всегда находилась Надежда Михайловна Сидорова, бывшая уроженка деревни Михайловки, как цензор благопристойности. Ей было всего пятьдесят пять лет. Но она про это не догадывалась. Молодилась, веселилась, как выпускница на последнем звонке. Ведь душа не имеет возраста, ты же себя не видишь со стороны. Конечно, на следующий день напомнили о годах радикулит, головная боль, геморрой. Но в данный момент «вечная невеста» стучала Кольке по голове и по голове его нового друга Петьки, – сына Жанны. Те отодвигались от сумасшедшей бабушки, которая постоянно их воспитывала, не знали, как улизнуть с Дворцовой площади домой. Там их ждала компьютерная игра. На помощь им пришла Жанна. Она, как и обещала, взяла всех мужчин на себя. Вокруг нее собрались разновозрастные самцы. Дети стали помехой.

– Машка, давай Петьку у тебя оставим с ночевкой, пусть с Колькой в компьютер поиграют, а мы продолжим концерт где – нибудь в ресторане! Поужинаем! – крикнула Жанна на ухо Маше, чтобы самцы слышали тоже.

Бухгалтер Надежда Михайловна услышала последнее слово и тоже изъявила желание перекусить с ними.

– Может ты поужинаешь вон с тем мужиком, что на сцене? – предложила Жанна, показывая на лысого певца, которого Серега вывел из толпы, попросил спеть.

– Я хоть вдова, но себя уважаю, бросаться на бомжей не собираюсь, – обиженно произнесла бухгалтер – землячка.

Маша покосилась на Жанну, помахала отрицательно головой.

– Зачем ты так?! – возмутилась она.

В это время бомж красиво запел, все на Дворцовой площади замерли от его божественного голоса. Песня была так себе юмористическая, про женщину – соратника по стакану. Но голос заставил влюбиться в певца сразу.

Надежда Михайловна открыла рот от удивления. Внешность и внутреннее состояние были настолько контрастно – вымученными, что захотелось плакать.

– Видишь, я тебе плохого не посоветую! – кричала Жанна, – может останешься с ним?

– Нет, пойду с вами, – уверенно заявила землячка Маши.

В ресторане они заказали пиво. Маша кривилась, но цедила эту гадость. Все время звонила Кольке, узнать, как им отдыхается с Петей?

– Машка, нормально отдыхается, отстань от них. В игрушки компьютерные играют, как всегда.

– А вдруг газ забыли выключить? – вздохнула Маша. – Или воду?

Жанна покрутила у виска, возмутилась:

– Машка, ты какая – то зацикленная на проблемах, расслабься, оглядись хорошенько, выбери объект, ты же так замуж никогда не выйдешь! Давай глазки строй.

– А как? – спросила Маша и свела глаза к переносице.

Жанна и Надежда Михайловна наклонились от смеха под стол.

– Ужас, какая ты смешная! – гоготала Жанна, – таким косоглазием всех мужиков разгонишь. Смотри, как нужно.

Жанна ласково улыбнулась парню за соседнем столиком, расстегнула верхнюю пуговицу на блузке, помахала салфеткой, как веером. Он встал, подошел, пригласил ее на медленный танец. Маша с круглыми глазами смотрела на это знакомство, понимала, что так просто и в тоже время так сложно найти вторую половинку. Нужно найти еще такого мужчину, которому захотелось бы улыбнуться. Обвела взглядом весь зал, всех мужчин и вздохнула. Ей показалось, что они все однотипные.

– Не слушай ты эту проститутку, – пододвинулась к Маше бухгалтерша. – Мужик не дурак пошел, легкодоступные девицы нынче не в моде. Мы, тургеневские барышни, – оглядела себя со всех раздавшихся сторон Надежда Михайловна, – не позволим об нас вытирать обувь. У меня муж бриллиантовый был, – вдруг всплакнула она, опрокинув бокал шампанского, запив его пивом. – Понимаешь, Машенька, встретишь ты своего сокола драгоценного, нет лучше бесценного, вот увидишь, упадет, как снег в конце июня. Главное не торопись. Большой город, конечно, темп любит. Но ты оглянись лет этак пяток. А потом выбирай.

– Нет у меня пяток лет, Надежда Михайловна, – грустно произнесла Маша, – у меня только четыре года есть.

– Как четыре?

– Старшая сестра срок дала, – вздохнула Маша.

– Как в тюрьме?! – ужаснулась Надежда Михайловна.

– Да, если не выйду, то в деревню должна буду вернуться. Ее дети поступать в университет сюда приедут. А мне нужно будет квартиру освободить. Так не хочется из Питера уезжать. Мне здесь очень нравится. Артисты на улицах поют, метро есть, белые ночи. Даже пиво и то пить можно, – улыбнулась Маша, с трудом поднимая огромный бокал.

– Давай за нас! – обняла Машу бухгалтерша. – Мы теперь, похоже, с тобой одиночки вдвоем остались. Вон, смотри, Жанна на улицу кавалера потянула. В Питере бабы жадные до мужиков, никогда ни с кем не поделятся. Это тебе ни у нас в деревне. Все общее. А здесь каждый сам за себя. У мужа сестра родная в Италии живет. Вышла за богатого режиссера замуж, за итальянца. Она на Ленфильме работала. Он ее увидел, влюбился и увез в Рим. Прошу ее с кем – нибудь в Италии меня познакомить, не хочет. Боится, что отобью.

Маша посмотрела на подвыпившую новую подругу, задумалась о своей судьбе. Конечно, не хотелось уезжать из Питера. А как себя перебороть? Как научиться строить глазки, чтобы все мужчины приглашали тебя танцевать. Как влюбится, чтобы один раз и на всю жизнь. Как найти бриллиантового, как Надежда Михайловна. Четыре года так мало и так много. Маша боялась, что не успеет влюбиться и выйти замуж. Ее опасения прервала бухгалтерша:

– Смотри, собрала вокруг себя разновозрастных самцов. Еще с Дворцовой площади за нею шли, – шептала на ухо Надежда Михайловна, – к нашему столику их не ведет. Знает, что всех отобью. А тебе они как?

– Я таких терпеть не могу, зализанные, рубашечки на выточках, как у барышень, ужас. Мужчина не так должен выглядеть. Не знаю, как, но точно не в рубашке в обтяжку, – поделилась с нею Маша.

Во время Машиных рассуждений, к ним подбежала Жанна, сексуально наклонилась, пропела в ухо: «Машуля, собирайся, такси уже вызвала, Михайловну довезешь до дома, Петька пусть ночует у тебя. Мне нужно!» – быстро проинформировала она Машу.

– Куда нужно? – спросила Маша.

– Для здоровья! – ответила Жанна.

В тот вечер у Маши было весело. Из комнаты Кольки раздавались страшные крики: «Куда пошел, мудак?», – кричал Петька, обращаясь к компьютеру. Парень, наверное, привык спать то у Михайловны, то теперь у Маши. В общем Петька был без комплексов, потребовал ужин на двоих в комнату, сильно ругался, обучая Кольку новой компьютерной игре.

Маша лежала в освещении белых ночей, смотрела на эксклюзивную люстру в лилиях, оставленную бывшими хозяевами, думала о своей дальнейшей судьбе. Замуж, конечно, нужно выходить. Но не так как Жанна, – каждый день. Маша на примере своих родителей видела, что у мужа должна быть одна жена, у жены – один муж. Остальное, – такая грязь, что миллион ванн не хватит, чтобы это отмыть. А как же любовь? Ведь она есть! Во всяком случае, должна быть. Как у героев сериалов. Они знают толк в любви, в несчастьях, не то что мы. Хотя жизнь – это такое кино, в котором судьба не успевает контролировать сюжетные повороты в сценарии, написанном самим Создателем. Ты из деревни внезапно оказываешься в огромном городе, где так много соблазнов. А у тебя нет иммунитета. Ты как нетронутый цветок, растущий в заповеднике, вдруг вырастаешь в дикой природе, где тебя поливают химикатами, топчут ногами, пытаются вырвать с корнем. Но ты сопротивляешься, хочешь остаться чистым, несломленным обстоятельствами, таким же нетронутым и свежим. Маша оторвала взгляд от лилии на люстре, закрыла глаза, вздохнула: «Хорошо, завтра понедельник, хоть копеечку заработаю, мне нужно Вале помочь ипотеку выплатить».

Неожиданно зазвонил телефон, Маша удивленно глянула на дисплей, на нем высветилось: «сестра Валя».

– Алло, Машка! Знаешь у кого я сегодня автограф брала? – кричала в трубку Валентина на весь Питер.

– У Президента? – спросила Маша осторожно.

– Нет, к нему еще не доехала. С Жириком сегодня сфоткалась, прикинь?

– Он приехал после того письма, что ты написала? – поинтересовалась Маша.

– Нет, он хитрый, только свою картонную копию прислал. Я тебе фотку пришлю. Я автограф взяла у группы «На – На».

Последнее слово – на – на, эхом отозвалось в трубке. Маша услышала, что Валентина ей что – то отдает. Она привыкла донашивать Валины старые вещи, – платья, обувь. В последнее время ей приходилось ушивать их на несколько размеров. Но Маша рада была хоть таким обновкам.

– Что ты мне отдаешь? – спросила Маша, – очень плохо ловит телефон на седьмом этаже.

Валентина дунула в трубку, даже заглянула в камеру, будто хотела увидеть неполадку, громко ответила: «Ничего не отдаю! Машка, культур – мультур у нас в деревне был. Музыканты из Москвы приезжали. Фаина – Фай – на – на, Фаина, Фаина, ай на – на! – пела в трубку телефона старшая сестра.

Маша послушала исповедь Валентины, которая сегодня помолодела лет на двадцать, благодаря красивым парням в белых брюках. Валентина доложила, что муж Федор на концерт не ходил, но был не менее счастлив от того, что не слышал жену весь вечер. А племянники, Ванечка и Настя, дети Валентины и Федора, наконец – то узнали, что такая группа есть. Им было прикольно увидеть, как мама танцует восточные танцы. Рассказав очередной анекдот, Валентина спросила у Маши:

– Сколько выручка за эти дни?

– Валя, они все на дачах. Пока ничего не заработала! – пыталась Маша пробиться сквозь песню «Фаина – Фай – на – на, Фаина, Фаина, ай на –на.

После чего Маша услышала долгую паузу, которая ни о чем хорошем не говорила.

– Не поняла сколько? – переспросила Валентина угрожающе. – Тебе хватит на пластиковые окна?

– Какие окна?

– Пластиковые, не железные же? – засмеялась Валентина.

– Я ничего не заработала! – кричала в ответ испуганная Маша. – На окна у меня денег нет!

Но Валентина сообщила, что ничего не слышит, завтра присылает бригаду рабочих, чтобы она дома была, взяла выходной, ведь завтра понедельник. Она специально рабочих на этот день организовала. Просила проследить от «Я» до «Я» работу со знаком ОТК.

Маша посмотрела на окна, забитые картоном. Точно таким из которого был вырезан Жириновский. Конечно, купить квартиру в Питере по такой цене и не удивляться в каком она состоянии могла только Маша. Она понимала, что кот в мешке так и должен выглядеть – ужасный подъезд с кучей мусора, лифт в котором просвечивалась шахта, раковина размером с ванну, сколоченная бывшими хозяевами из фанеры мойка, шкафчик на кухне, обклеенный цветной пленкой с оборванными шторами. Так выглядела покупка эконом – класса. В щели окон лился дождь, дул ветер, нагоняя тоску.

Но Маша знала, что Валентина этого кота в мешке отмоет, расчешет, приведет в порядок. Начала с глазок, решила заменить окна. Завтра непредвиденный выходной. Когда же деньги на ипотеку зарабатывать? «Да ладно, Фаина – Фай – на – на, Фаина, Фаина, ай на – на», – пронеслось в голове у Маши.

На следующий день, бригада с окнами была в квартире. Они по – хозяйски отдирали картонку, выколачивали рамы, бросали мусор на пол. Маша едва успевала выносить строительные мешки, аккуратно расставляла их возле дамы в шляпке, которая спала под мусорным баком. Рабочие пытались заговорить с Машей, но девушка опускала глаза, старалась не смотреть на них.

– Дамочка, посмотрите, что мы здесь обнаружили, – протянул работник Маше бритвенный станок из серебра.

Глава 6

Маша удивленно разглядывала находку, что – то подобное видела у дедушки, когда была маленькой. Подержала в руках антиквариат, протянула обратно строителю.

– Возьмите себе, нам не нужно, сын еще не бреется, – безразлично произнесла Маша и вновь наклонилась к мешку.

Мужчина ухмыльнулся, подмигнул коллегам, быстро спрятал находку в карман. Строители ощупали каждую щель под подоконником, в надежде найти ценное. Но кроме бритвы больше ничего не обнаружили. Маша продолжала копаться в мешке, не знала где взять денег, чтобы расплатиться с рабочими. Смотрела на часы, разгоняла пыль руками, надеялась дозвониться Валентине до конца рабочего дня. Но абонент был вне доступа сети. В городе кроме Жанны и Надежды Михайловны она никого не знала. Но у них спрашивать постеснялась.

«Почему Валентина не перезванивает? Что делать?» – вздыхала Маша.

В Михайловке в это время на рынке происходило что – то страшное. Кризис навалился на их деревню внезапно. Несмотря на то, что в новостях успокаивали, говорили, что в других странах и деревнях еще хуже, не помогало. Деревенские жители знали наверняка, – узелок завязывается с концов. До Москвы далеко, там еще не в курсе, что пришла, как говорится, – жопа.

Народ в деревне перестал покупать одежду, обувь продукты. Закрывались один за другим магазины, яркой лентой из угла в угол висела реклама: «Ликвидация товара!». Все шептались про какой – то кризис, который то – ли рухнул, то – ли взлетел, то – ли утонул, то – ли всплыл, то – ли умер, то – ли возродился. Некоторые говорили, что несется на страну девальвация рубля как цунами. На всякий случай, многие решили бросить рынок, перебраться в город. Там хоть работы побольше, может получится не умереть с голоду.

Валентина не знала, радоваться ей или нет, что конкуренты исчезали, им аренду платить нечем было. А ей куда деваться? Она же из собственного дома не уйдет. Магазин находился во второй половине дома умершей свекрови на красной линии улицы Ленина. Валентине хорошо, глаза откроет, уже на работе. Рынок в Михайловке вырос на жилой улице. Многие свои огороды отдали под строительство магазинов. Валентина жила также. Работала денно и нощно для тех, кто имел в товаре нужду и потребность. Пока деньги из карманов у людей не исчезли совсем. Кому нужно было так народ разорить? Цены на все подняли на сто рублей, а зарплаты – на рубль. Пенсии получать скоро будет некому. Возрастную планку задрали. Мужики до пенсии не доживают, умирают рано. Да еще этот вирус неземной цивилизации корону на себя нацепил, косит смертями всех подряд. Сколько знакомых похоронили. А в новостях неутешительные прогнозы на осень и зиму. Магазины закрывают. Театры не работают. От такой новости процент смертности еще больше увеличился. Женщины решили тоже не отставать. У них половину пенсии забирали по судебным решениям, кредиты после потери кормильца не могли выплатить вовсе. Когда брали, думали жить будут вечно. Когда поняли, что нечем отдавать, наложили на себя руки. Единственным средством существования для многих был рынок – кормилец. Но он умер первым. Рынок – это эпицентр Вселенной. Показатель экономической составляющей всей страны. Как только люди перестают покупать вещи, наступает кризис, если продукты – конец света. Рынок – это лакмусовая бумага экономики страны.

– Слушай, я тоже закрываюсь! – кричала коллега Света из соседнего отдела сумок. – Мне, Валька, аренду платить тебе нечем.

– Я много беру? – грозно спросила Валентина.

– Да нет, я тебе всего за три месяца торчу! Но у меня долгов и без тебя хватает. Не знаю, что делать? Слушай, возьми у меня сережки за двадцать пять тысяч рублей. Я же их за пятьдесят брала, помнишь? – выпалила горе – бизнесмен.

– Да пошла ты! – заорала Валентина, – ты еще долг не вернула за них. Скоро из Армении вернется золотая королева, потребует, вот увидишь.

– Ничего, потом отдам! – оправдывалась сумочница.

– Вот это бизнес, ети его мать! – возмущалась Валентина, – знаешь, почему так получилось? Шагала широко, не по размеру ноги расставляла. В бизнесе сто рублей вложил, сто десять получил. Из них сто опять вложил, на десяточку прожил. У тебя все наоборот. Называется «Бизнес по – русски»! Как в том анекдоте, – «Мужик водкой торговал. Целый КаМаз привез на продажу, неделю продавал, а выручку за день пропил».

– Тебе все анекдоты травить. Конечно, Питер помогает выжить! А в деревне у людей карманы пустые! Мы в этом виноваты что – ли?

Валентина при слове Питер, схватилась за голову, вспомнила, что Маше нужно позвонить, набрала номер телефона со словами: «Ладно, завидовать, из Питера еще ни копейки не видела, что – то подсказывает, что не увижу!».

Глава 7

Маша вытащила из лифта последний мешок с мусором, посмотрела на Фатиму, стоявшую возле магазина с сигаретой в зубах, вздохнула, спросила:

– Фатима, скажи, пожалуйста, сколько примерно будет стоить четыре пластиковых окна в квартире установить?

– Не знаю, каждый по – разному дерет. Сбивай цену сразу, – произнесла продавщица, выпуская кружок дыма изо рта.

«Господи, что же делать? – Маша подняла глаза к небу, вздохнула, побрела с опущенной головой домой.

Когда зашла, увидела, что работники уже переодеваются.

– Сколько за работу? – спросила Маша, опуская глаза.

– Нисколько! С нами ваш муж расплатился, – улыбался мужчина, нашедший бритвенный станок.

Маша удивленно посмотрела.

– Какой муж?

В это время в квартиру зашел Женя – риелтор, открыл дверь, закашлялся от пыли, протер глаза, подошел к Маше.

– Вот этот муж! – показал на Женю работник окон, – или у вас другой есть?

– Могли бы не пылить здесь, – задыхаясь произнес Женя – риелтор. – Пойдем, выйдем, дышать нечем, – открыл перед Машей дверь.

Они вышли в коридор. Женя рассказал, что Валентина денег прислала, он цену сбил, поэтому принес долю, которую сумел сэкономить. За работу себе взял.

Маша облегченно вздохнула, постаралась состроить глазки, как учила Жанна, ласково посмотрела на Женю, чем очень напугала его. Как говорила Валентина: «Хомут на шее – замужеству враг. Нельзя на мужика сразу вешаться, сбежит». Маша смеялась, наблюдая, как Женя убегал вниз по лестнице, не дожидаясь лифта. С нижних этажей доносился его голос: «Извините, риелтора ноги кормят!».