В погоне за мужем!

«Не потопаешь, не проживешь! – любила повторять мама и топала в два часа ночи на ферму доить коров, – коровы они ласку тоже любят».

Маша часто бегала к маме на вечернюю дойку, очень удивлялась, когда мама называла корову: «Машенькой!» Ведь к ней она так ласково никогда не обращалась. Только коровы у нее были, – то «моя красавица», то «Машулечка», то «Машунечка». Маша поняла, что корову мама любила больше.

Все мы родом из детства. Комплексы все оттуда, потому что недолюбленные, недоласканные, неуваженные. В школе мальчишки были еще те воображалы. Маше от них часто доставалось. Поэтому, когда она стала учительницей начальных классов, сразу отсекла от девчачьих голов цепкие мальчишечьи пальцы. Помнила, как ее таскали за волосы, как девочки пошустрее смеялись над этим. Вот оттуда, наверное, развилась эта фобия. Теперь Маша не только боялась мужчин, с годами она их просто ненавидела. Считала, что все мужчины обязательно должны ее обидеть. И как только в институте к ней кто – нибудь подходил, она краснела и убегала. Парни смеялись над нею, считали немного пришибленной. Но Маша училась отлично, получила красный диплом. Валентина такой праздник устроила, кричала на всю деревню, что сестра ее – академик. А потом работа с детьми – первоклашками изменила ее до неузнаваемости. Учителя начальных классов становятся похожими на детей. Учатся заново рисовать палочки, крючочки, двойки, тройки, единицы. Постепенно тупеют вместе с учениками. Но старшая сестра продолжает настаивать, что ты – профессор. У тебя есть академическое образование.

А теперь этот академик сидит в огромном городе Санкт – Петербург в двухкомнатной квартире, не может решить простую задачку – как открыть магазин сестре.

– Ма, пойдем гулять! – предложил Колька, увидев расстроенную Машу. – А то меня качает после поезда будто до сих пор еду.

– Пойдем, сынок. А мы не заблудимся? – улыбнулась Маша.

– Не, мам, я запомнил, как мы сюда ехали. В общем, по набережной, потом по Линии. Вот так и пойдем обратно.

– По линии? – переспросила Маша.

– Нет, по набережной.

– Не поняла.

– Гулять будем по набережной, возвращаться по Линии. Не переживай, мама, со мной не пропадешь.

Белые ночи Питера восхитили Машу и Кольку. Они не могли оторвать взгляд от питерского неба. Оно заигрывало с ними ежеминутно, разрисовывало голубое полотно разными красками, становилось то фиолетовое, то розовое. Облака лежали на коралловых столбах, отражающихся в Неве. Набережную украшали рыбаки. Колька потянул маму к ним поближе. Но Маша отошла на безопасное расстояние, наблюдая за ними издалека, видела, как сын расспрашивает у одного узбека, что ловится. Тот со знанием дела хвастался, что судак идет. И тут же в подтверждение слов вытащил огромную рыбину, бросил ее под машину. Только сейчас Маша заметила, что в жигулях сидит молодая узбечка с сотовым телефоном. Она не переставала говорить, вышла из машины, достала трофей, положила в ведро и вновь села на переднее сидение.

Над Исаакиевским собором висела огромная луна – солнце. Нельзя было понять, что это – рассвет или закат. Старинные особняки заливало ярким сиянием, особенно верхние этажи. Огнем горели на горизонте, растекаясь золотом по бирюзовому небу. Внизу зеленовато – синяя подсветка фонтаном вспыхивала на архитектурных строениях. Тени старинных зданий нависали над Английской набережной, очаровывали своей историей, манили воспоминаниями, казалось, в темных окнах виднелись лица бывших хозяев. Справа красовался собор Оптинских старцев.

– Боже, как здесь красиво! – произнесла Маша, – Питер – рай на земле.

Колька подбежал к ней, показал какую рыбину вытащил узбек.

– Ма, купи мне удочку, я буду добытчиком! – пообещал радостно Колька.

– Хорошо, сначала нужно мне рабочее место создать, завтра будем искать помещение под магазин для тети Вали.

– Ладно, с первой зарплаты купишь мне удочку, – юношеским тенорком произнес Колька, – на правах единственного маминого мужчины.

– Хорошо, – потрепав сына по голове, заулыбалась Маша. – А теперь веди меня домой, я дороги не знаю.

Конечно, она слукавила, потому что видела красивый Храм, который запомнила. Золотыми куполами переливаясь он будто возвышался над городом, над землей, над Вселенной. Это было точное направление, как возвращаться домой. Жили они на четырнадцатой Линии, по дороге считали сколько широких проспектов пересекут. Их было три. Маша с Колькой жили за Малым проспектом Васильевского острова. Внизу был магазин «24 часа без перерыва». За ним во дворе стоял их дом.

Когда они подошли к магазину, Маша увидела пожилую интеллигентную женщину в шляпке с вуалью, копошившуюся в мусорном баке. Маша никогда не видела бомжей, потому что в деревне их не было. Она подумала, что бабушка что – то потеряла, сразу направилась к ней.

– Добрый вечер, давайте я вам помогу, – предложила Маша, – вы что ищите?

– Пошла на х…й! – произнесла мадам в шляпке. – Грешно смеяться над потерпевшими от землетрясения.

– Я не смеюсь, помочь хотела, – ответила обиженно Маша.

Дама, прищурив один глаз, с интересом посмотрела на помощницу.

– Тогда вон там внизу достань пакет, у меня ручки короткие, – процедила старушка, вставляя сигарету между зубов.

Маша очень сильно наклонилась в мусорный бак, едва не упала. На крылечко магазина вышла продавщица, брезгливо посмотрела на Машу, сплюнула, произнесла: «С виду прилично одетая! И что вам, бомжам, вечно на бутылку не хватает».

Колька уставился на продавщицу:

– А женщины разве пьют?

– Нет, горло поласкают! Твоя мать по мусоркам лазит?

– Она бабушке помогает! – обиделся Колька.

– Бабка тоже пьет? – вздохнула продавщица.

В это время Маша достала пакет со дна мусорного бака, старуха в него вцепилась, разорвала в одном месте, стала пихать в рот грязной рукой чьи – то объедки.

– Что вы делаете? – закричала Маша, – вы же отравитесь!

– Пошла на х…й! – поблагодарила дама вновь.

Маша оторопела, повернулась к Кольке, разводя руками.

– Ма, тетенька сказала, что это бомжи, – пояснил Колька.

– Что за национальность? – удивилась Маша.

Продавщица стукнула Кольку по плечу, засмеялась:

– Вы что с другой планеты, племянничек? Бомжей никогда не видели? Тоже мне тетеньку нашел! – передразнила она его. – Меня Фатима звать. А тебя как?

– Меня Колька, а маму – Мария Сергеевна.

– Можно просто Маша, – вытерла руки платочком, вздохнула, грустно оглядев даму в вуали.

Колька продолжал возмущаться:

– Мы земляне. Только что приехали.

Фатима протянула руку, продолжала улыбаться.

– Вы в Питер насовсем?

– Да, я так решил. Где здесь школа поближе?

– Рядом, на углу Малого проспекта и двенадцатой Линии, – показала рукой Фатима.

– Этот проспект называется Малым, а что за ним?

– Средний. А дальше – Большой и набережная Шмидта.

– Классно тут, как у нас в деревне, не заблудишься, – улыбнулся Колька.

– Точно! Здесь все по квадратам, – бросив сигарету, произнесла Фатима. – Если что заходите ко мне. Бомжам больше не помогайте, как пиявки прицепятся, фиг отстанут.

Маша с Колькой переглянулись.

– Ладно, нам пора. Мы спать, завтра рано вставать, – произнесла Маша.

– Ну – ну, спокойной ночи! Сегодня же пятница! – улыбнулась Фатима.

Когда они подошли к подъезду, Колька спросил:

– Ма, а зачем бабушка ела отбросы?

– Не знаю, может больная.

– Чудно тут! – воскликнул Колька. – Никто никого не знает, бомжи какие – то есть, женщины курят!

– Да, большой город, большие пороки. А тишина какая, послушай. Правду сказал Женя – риелтор, – спальный район.

Но среди белых ночей, которые заглядывали в окна, не давали уснуть новым жителям Питера, вдруг раздался душераздирающий крик истеричной женщины, что ее убивают. Он сопровождался отборными матами.

– Ма, что это? – спросил Колька, забегая в комнату Маши.

– Не знаю! – вскочила она с постели.

Окна в квартире были открыты. Несмотря на то, что жили они на седьмом этаже, отчетливо был слышен весь разговор, в котором выяснялось за что убивают. Девушка орала, что все мужики скоты недоделанные, не могут ее удовлетворить, откровенно преподавала анатомию, в подробностях разбирая предмет спора. Маша закрыла уши ладошками, затем подбежала к окну, захлопнула так сильно, что стекла фонтаном едва не полетели на пол.

– Ужас какой –то! – возмутилась она. – Быстро спать!

– Ма, почему в Питере много пьющих женщин? – спросил Колька.

– Не знаю, сынок. Может мерзнут, – предположила Маша.

– Прикольно так! Девушки, бабушки пьют! Вот бы им наших деревенских мужиков для компании! – засмеялся Колька. – Ма, в Питере коровы тоже есть?

– С чего ты взял?

– Фатима кричала: «Пойло прикроют, если орать будете!»

– Это другое пойло. Ладно, иди спать, сынок. Завтра у нас работы много.

Колька ушел к себе в комнату. А Маша еще долго смотрела на высокие потолки, переживала за всех женщин города Питера, вспоминала даму в шляпке, визг пьяной девицы. Даже немного завидовала ей, что может прямо высказать мужикам то, что думает. Только было обидно за то, что питерские девчонки были похожи на деревенских пьянчужек. Еще эта мусорка с интеллигентной дамой…

«Как можно из нее что – то есть? – думала Маша, вздыхая. – А может в Питере работы нет?» – ужаснулась она, представив, как сама ест из мусорки, кормит оттуда Кольку. Завтра же куплю газету с объявлениями, буду искать магазин, чтобы взять его в аренду, пока не закончились Валины деньги», – твердо решила Маша, перевернулась на другой бок, закрыла глаза, но не уснула.

Часть II

Бизнес по-русски

Глава 4

– Конечно, мы сегодня подъедем, – кричала Маша в трубку телефона. – А как добраться? Подождите, записываю, метро Гражданский проспект, ул. Светличная. Все записала, спасибо! Да, документы, что сестра предприниматель, взяла. Хорошо, копию паспорта прихвачу.

– Ну что, мам, нашла магазин? – спросил Колька, не отрываясь от ноутбука, который привез с собой.

– Да, слава Богу, думала не найти нам по такой цене, как Валя приказала.

– Ма, забыл сказать, мне еще схему метро сунули, когда я за газетой ходил. Вот метро «Гражданский проспект», видишь? – Колька наклонился над маленьким календариком, перевернул его, внимательно рассматривал разноцветные линии: красную, зеленую, синию, оранжевую. – А это, наверное, наше метро, читай – «Василеостровское». Смотри, вообще рядом, двадцать остановок до твоего магазина, – произнес Колька рассматривая схему метро.

– Сыночек, чтобы я без тебя делала? – обняла Маша сына. – Ты у меня такой взрослый, такой умный. Еще умнее будешь, когда в питерской школе учиться начнешь. Я твои документы сегодня отнесла в школу, которую Фатима показала. Очень мне там понравилось, чистенько, учителя хорошие. Жаль, места укомплектованы, я бы с удовольствием там работала.

– Мы же обещали тете Вали, что магазин ей откроем, какая школа, ма? Какие первоклассники? Мы же теперь бизнесмены.

– Так, на будущее спросила, – опуская глаза, произнесла Маша.

На следующий день Маша и Колька поехали с документами в Торговый центр на Светличную улице. С пересадками добрались, наконец, к Торговому центру. При этом вышагивая ни один километр по широкому проспекту от метро к магазину. Таких расстояний в деревне не было. Казалось, они в другом мире очутились. Это была другая планета, где каменные многоэтажки свечками тянулись к небу. Были одинаковые настолько, что у Маши закружилась голова. Колька опять был недоволен, что нет круглых стеклянных высоток, только каменные. Хотя тоже произвели на него впечатление. Он признался, что эти великаны сильно на него давят. Удивлялся, как люди в них не блуждают. Ведь с работы ночью можно не в свой дом попасть. Как разобрать, – где твой, а где соседский?

«Боже, как далеко магазин находится от метро. Как мы будем тащить эти огромные сумки?» – волновалась Маша, зайдя в помещение.

– Здравствуйте, какой магазин сдается в аренду? – спросила Маша.

Ее оглядела с любопытством высокая блондинка модельной внешности с длинными прямыми волосами:

– Зайдите в бухгалтерию, там все скажут, – зевая произнесла модель.

Маша поблагодарила и прямиком направилась по коридору, куда указала блондинка, по дороге рассматривая различные отделы с товаром, в которых люди имели нужду и потребность. Когда зашла в бухгалтерию, рассказала откуда прибыла. Бухгалтер подскочила, бросилась обнимать Машу, целовать.

– Не может быть! – кричала бухгалтер. – Я сама из этой деревни. Я тоже из Михайловки! Меня зовут Надежда Михайловна.

Маша на нее уставилась, потому что это женщина была явно не из Михайловки. Маша ее там никогда не видела.

– Я родом оттуда, наверное, меня там уже не помнят. Давно уехала. Вы тогда еще не родились. Сорок лет живу в Питере, замуж здесь вышла после института.

– А? – протянула Маша. – А Смирновых вы знаете?

– Не помню уже, Смирновых, Смирновых, – повторяла бухгалтер, заставляя память напрячься. – Я Сидорова была в девичестве, наших в Михайловке уже никого не осталось

– Сидоровых у нас в деревне много, – обрадовалась Маша. – Может это ваши родственники, – тетя Лида, тетя Шура, тетя Света, они все Сидоровы.

– Нет, это, наверное, другие Сидоровы. Я родителей в Питер забрала сразу после института. Здесь и похоронила. А в семье была единственной дочерью. Ладно, давайте документы, землячка, буду вас оформлять. Не беспокойся, поддержу тебя, Машенька, в этом большом городе.

– Спасибо, – опустив глаза, произнесла Маша. А где магазин?

– Угол у входа, видела? Это он сдается. Аренда двадцать пять тысяч рублей. Самая дешевая цена в Питере. Так что, добро пожаловать в Торговый центр «Мечта». Контингент у нас разный, в основном, пенсионеры. Но бывает и везет. День на день, как бык прошел, – то ровно, то криво. Главное аренду плати вовремя. Не переживай, что отдел за дверью, зато лучшие места – все покупатели мимо идут, что – нибудь да купят.

– Как мимо? – забеспокоилась Маша.

Бухгалтерша странно на нее посмотрела, пояснила, что мимо дверей никто не пройдет. Магазин закрывается в десять, как и открывается.

Маша бежала следом за бухгалтером, все время думала, что Питер тоже оказывается маленькая деревня. «Надо же именно землячку умудрилась здесь встретить. А вообще она похожа на нашу. Даже походка сохранилась, этакая вперевалочку, утиная, деревенская. Красивая видно девушка была эта Надежда Михайловна, – восхищалась Маша. – Почему с годами люди толстеют? Куда девается красивая фигура? Наверное, позвоночник сохнет, живот вперед лезет. Для баланса удерживает тело, чтобы могло ровно ходить».

Надежда Михайловна была пенсионерка, которая подрабатывала, как она сказала, чтобы со скуки не помереть. Да и пенсия маленькая, а запросы на лекарства большие и зрелищ еще хочется.

– Вале расскажу, удивится, что землячку встретила. Наверное, она Сидоровых знает, – не успела поделиться Маша, как бухгалтерша остановилась перед решеткой возле входной двери.

– Вон тот угол будешь снимать, – прервала ее размышления бухгалтерша, показывая на узкое пространство за входной дверью. Надежда Михайловна заметила ее взгляд, подмигнула, обняла, успокоила:

– Не бойся, находи радость в проблеме. Видишь, решетки везде, оборудование торговое не нужно покупать. Цепи повесишь, на них вешалки с платьями. Готовая реклама. Гладильную доску я тебе предоставлю, утюг тоже дам, не переживай.

– Спасибо большое, Надежда Михайловна, за поддержку, – произнесла Маша и показала на Кольку. – У меня вон какой мужчина – помощник, мы с ним быстро все завтра развесим. Это мой сын Колька.

– А что ж муж не помогает? – поинтересовалась Надежда Михайловна, – или умер?

– Почему умер? Живой, мы не живем вместе, – опустила глаза Маша.

Колька повернулся в сторону бухгалтерши, громко произнес: «Маме никто не нужен. Сказано вам, я помощник, что не так?».

– Все так как должно быть, молодой человек, грубить не нужно. Не в этом сила, сила – в уме и спокойствие, – улыбнулась Надежда Михайловна. – Какой грозный бизнесмен.

На следующий день грозный бизнесмен все время ныл, что сумки тяжелые не хочет тащить до метро, предложил на маршрутке доехать до Торгового центра. В интернете нашел на какой именно. Маша с радостью согласилась. До остановки было ближе, чем до метро. Вдвоем, еще не забытым способом, дотянули баулы попеременно. Как всегда, задом наперед, шаг за шагом, сумки с товаром доставили к маршруточному такси на Малом проспекте.

Проходя мимо магазина «24 часа без перерыва» поздоровались с Фатимой, которая удивленно их рассматривала, держа в руках сигарету.

– Что уезжаете? – спросила Фатима.

– Нет, по делам едем, – улыбнулась Маша.

– Ни фига себе дела, тяжелые!

Маша с Колькой ничего не ответили, продолжали тащить сумки, вытирая пот.

Колька купил карту с проездом маршруток и другого наземного транспорта. Всю ночь пялился на схему, в которой не мог разобраться. Затем в поисковике задал вопрос, получил ответ номера маршрутки по Гражданскому проспекту, вспомнил, что именно 321-ая останавливалась возле Торгового центра. Пару раз видел ее на Малом проспекте. Обрадовался, что доедут куда нужно. Вот что значит феноменальная память.

На остановке люди с подозрением смотрели на Машу и Кольку с их багажом. Отходили на всякий случай подальше. Наконец маршрутка с нужным номером резко притормозила. Маша с Колькой с трудом затянули сумки в салон, обрадовались, что пассажиров было немного, счастливые сели на заднее сидение, вытянули ноги, вздохнули. Но водитель так рванул вперед, что сумки оказались опять у входа. Маша подскочила, пыталась оттащить их к себе поближе. Но водитель маршрутки с диким акцентом приказал сесть, не гулять по салону. Маша старалась разместить багаж поближе к сиденьям, но сумки были настолько раздуты, что занимали все пространство маршрутки. На следующей остановке с трудом протиснулись люди, некоторые даже умудрились занять места. Пассажиры перелазили через эти сумки на следующей остановке и следующей за ней, возмущались громко. Водитель с кавказским темпераментом мягко попросил, чтобы Маша и Колька выметались из маршрутки. Остановил транспорт так же, как трогался. Возмущенные пассажиры вместе с Машей и Колькой полетели вперед, едва не упав на плечи грозного водителя. Благо, нашлись добрые люди, которые помогли бизнесменам вытащить сумки из маршрутки.

Маша с Колькой остановились посреди улицы, огляделись, остановок нигде не было, метро тоже.

– Ма, пошел он куда подальше, сам видно тупой, по – русски говорить не умеет, а туда же командует! – возмущался Колька.

Маша огляделась по сторонам, десять раз вспомнила старшую сестру Валентину, которой помогать нужно ипотеку выплачивать, заплакала. Денег на такси не было, потому что за аренду отдала почти все сбережения, которые получила от Вали. Оставила немного на еду и на коммуналку.

Но минуты, секунды, мгновения, из которых состояла жизнь, летели быстрее неприятностей.

«Нужно собраться, открыть магазин, заработать денег, чтобы не лазить по мусоркам, как та старуха в шляпке», – подумала Маша, вытирая слезы.

Она подняла глаза к небу, вздохнула, проглотила предательский комок, включила режим перезагрузки, как зависший компьютер, спросила у проходившей мимо женщины, где находится метро?

– За углом, пятьсот метров отсюда, – сказала женщина, показывая на букву «М», выглядывающую издалека.

Откуда – то взялись силы, либо от натруженных рук, либо от того, что быстрее хотелось стать предпринимателями, либо от того, что метро было видно, но у Маши и Кольки поднялось настроение. Они даже начали шутить и смеяться.

– Ма, ты когда – нибудь думала, что станешь бизнес – леди? – смеялся Колька.

– Нет, таких не знаю. Знаю тетю Валю бизнес – лошадь, – улыбалась Маша.

Колька схватился обеими руками за сумку, потащил поближе к букве «М». Через полчаса оказались в здании метро.

– Куда вы эти баулы пихаете? – кричал охранник, пытаясь переорать кричащий автомат, который съел жетон.

– Как же быть, если сумки не пролазят? – удивилась Маша.

– Вон там проходите возле охраны, – командовал полицейский, прибежавший на зов турникета. – Там проход есть для таких бизнесменов, как вы.

Маша потянула сумку к указанному месту, Колька рядом тащил другую, шепча на ухо маме: «Ма, я такую форму хочу, работу такую тоже. Стоишь, руками машешь. Ты заметила, он – трезвый!».

Маша кивнула головой, прошла мимо ресепшена для огромных сумок, с ужасом рассматривала движущуюся ленту эскалатора.

– Боюсь становиться на эти ступеньки, – призналась она сыну.

– Не бойся, видишь, люди ноги вперед ставят, потом ступенька открывается.

– Вижу, а сумки как затащим? – спросила Маша.

– Пока ступенька будет открываться, успеем поставить, – предложил новоявленный бизнесмен.

Маша с Колькой быстро поставили одну сумку, запрыгивая, затащили другую и в это время Маша потеряла равновесие, упала на сумку, которая стояла впереди. Колька успел схватить Машу за куртку. Был счастлив, что помог маме, не дал полететь кубарем вниз. Держал за руку, улыбался. Маша покраснела, ей показалось, что все на нее смотрят. Кто ехал навстречу, повернули головы. Мало того, что сумки перерыли охранники, полицейские проводили по ней какой – то пищащей палкой, но еще норовились потрогать ее за грудь. Этого она перенести не могла, стукнула одного по руке со словами: «Что вы себе позволяете, вы же в форме!». Затем это нелепое падение. В общем, весь набор стыда. Спустившись в метро, Маша выбрасывала сумки с эскалатора, смешно перепрыгивала через страшные зубцы, высоко поднимая ноги. Не успела освободиться от стресса, как ее испугали голоса – предупреждения, которые металлическим голосом произносили, чтобы все были осторожны, потому что двери закрываются, а ты не знаешь, когда?

Маша инстинктивно толкнула Кольку в вагон вместе с сумками, села на них, чтобы не украли. Сердце обещало остановиться. Ведь сестра предупреждала, что товара там на сумму, которой в природе не существует. С мытарствами они все – же доставили сумки в магазин. Маша отдыхала с утюгом в руках, разглаживая красивые платья фирмы «Армяне». Колька становился на стул, развешивал товар в стройные ряды. Возмущался, что спина болит. Теперь он точно знал, что никогда не станет бизнесменом.

Глава 5

В магазине было очень тихо. Покупателей не было. Маша специально торопилась открыть отдел к выходным. У Валентины в субботу и воскресенье всегда было много людей. А в Питере Маша сидела, читала книгу. Вот тебе и мегаполис.

Девушка – модель из соседнего отдела сумок, – Жанна из Молдавии ходила взад – вперед, как на подиуме, смотрела на Машу, улыбаясь.

– Ты всегда будешь так продавать? – спросила модель.

– Как? – удивилась Маша.

– Прикрываясь книгой.

– Нет, а кому продавать?

– Хотя бы мне, – засмеялась Жанна.

Девушка была самоуверенна до наглости. Знала, сколько стоит, всем видом показывала, что она совершенно не вписывается в эту действительность. Жанна выглядела, как жена олигарха. Во всяком случае, по телевизору Маша видела их жен. Они все были на одно лицо – накаченные губы, оперированный нос, наклеенные ресницы, замороженные мимические морщины с подшитым подбородком. Сестры – близнецы. Видно у одного пластического хирурга наблюдались. Неужели девушки не замечают, что надутые губы придают их лицу облик высокомерной обезьяны. В зоопарке таких много.

– Жанна, ты такая красивая, тебе бы на сцену, а ты здесь, – улыбнулась Маша.

– Можно подумать ты хуже? – перебила ее Жанна, – Даже без косметики красавица.

Маша покраснела, опустила глаза, решила сменить тему разговора.

– Жанна, здесь всегда так тихо? – спросила Маша.

– По субботам, воскресеньям, хотя в пятницу начинается эта зевота, – в подтверждении своих слов, Жанна открыла широко рот, потянулась.

– Почему? Ведь на выходные самая торговля.

– Где?

– В деревне нашей, в Михайловке.

– А в Питере все на дачах привыкают к земле, – зевая произнесла Жанна.

– Ой, что же делать? – вздохнула Маша.

– Сидеть! Хозяйка твоя придет, ты на месте, не придраться ей будет.

Маша встала, поправила платья на вешалках, отошла в сторону, посмотрела.

– Моя хозяйка – сестра старшая, сейчас у себя в деревне очень хорошо торгует.

– Надо же, а когда они коров доят? – засмеялась Жанна.

– Коров вечером пригоняют. Она у меня все успевает. Боевая, не то что я. Президенту открытые письма пишет, не боится.

– И что Президент ответил?

– Нет на кого жалуется, те отвечают. Орут на всю деревню, что получили ее письмо в открытом виде. Якобы его кто – то открыл. Но это иносказательно, – засмеялась Маша, – ты не поймешь.

– Почему? Я в политике, как модель на подиуме. У меня же хозяйки из Украины. Сплетни, недостача, крики. В общем, сало на повидло намазывают и рады. Ой, или наоборот.