Мир Опустел. Начнем Сначала!

Проезжаю мимо забора, огораживающего стройку и принимаю решение начать с него. Густо намочив кисточку краской, старательно вывожу крупные буквы:

Выжившие! Ежедневно 10.00 Седина-Головатого Жду.

Сначала я не написал слово "Выжившие". Поленился. Выводить полуметровые буквы в руку толщиной – это целая физкультура! Но потом подумал, что без тревожного слова "Выжившие", мою надпись можно принять за надпись несвежую. Оставшуюся от хулиганов погибшего прошлого.

Осмотрев своё художество, я остаюсь доволен. Если не брать в расчёт, что краска накапала на асфальт, на штаны и кроссовки, выглядит ярко и привлекательно! Стремянка не пригодилась. Какая разница, на какой высоте буквы, если их видно даже с соседней улицы?

Новое утро и новый день. Солнце приятно греет щеку. Вставать совершенно не хочется. В городе тревожно и неспокойно, а за стальной входной дверью хорошо. Дверь и одеяло защищают меня.

"Некуда спешить", – говорю я вслух и отворачиваюсь к стенке.

Новый полдень и новый день. Солнце прогрело спальню и я скидываю одеяло на пол. Делаю зарядку, не вставая с кровати. Вспоминаю, где вчера положил дневник.

"Дорогой дневник.

Раньше я часто думал о жизни в лесу или на берегу моря. В мечтах, непременно, зимнего… Чтобы без людей и суровая природа вокруг.

И я, такой молчаливый и самодостаточный. Грею чай на огне, пишу книгу о конце света. Воспитываю собаку и кота…

Сегодня ночью я осознал, что быть без людей приятно только на время. Что насладившись тишиной, испытываешь жгучую потребность кому-нибудь об этом рассказать.

Без контраста с шумом и суетой одиночество из приключения превращается в пытку.

Я увидел только его тень, но уже испугался!"

Принимаю решение потратить остаток дня на надписи. Если в этом городе есть кто-то, кроме меня – я должен его отыскать.

Дневник.

"Сегодня, исписав уже чертову кучу домов, я вдруг понял, что у меня нет будильника. Встаю во сколько придется. Иногда глубоко за полдень. Зачем? Зачем я пишу 10.00??

В чем смысл этого времени, если меня там нет?

Даже "00" не забыл! Такой пунктуальный… Идиот…

Ладно.

Я вышел из ситуации. На самом знаменитом теперь перекрестке города – на моем перекрестке, написал: "Шумите! Скоро буду!"

Ты меня, дневник, не ругай. Это мой первый конец света".

Новое утро нового дня.

С каждым рассветом солнце становится ласковее, а воздух ароматнее. Я перестал закрывать окна. Пусть мой дом наполняет весна!

Радостный писк воробьев, рассевшихся на ветке абрикоса, поднимает настроение. Как им удаётся всегда быть такими бодрыми? Наверное, занимаются физкультурой и правильно питаются. Клюют только полезное.

"И вам привет! – кричу я птичкам. – Залетайте на угощение!"

На завтрак ветчина с сухими хлебцами и кофе с молоком из пакетика. Ради этого напитка я не ленюсь разжечь огонь и вскипятить воду.

Вдоволь нахрустевшись, разминаю в крошки половину пачки и высыпаю на карниз за окном. А то неудобно получилось. Позвал воробьев – хороших ребят на угощение и ничего не предложил. Так друзей и теряют! Непозволительный поступок в новом, одиноком мире.

Завожу машину. Сегодня очередь Тойоты. Особых планов нет, хочу просто кататься и смотреть по сторонам. Вдруг попадётся что-то интересное?

Сегодня объявляю выходной! От этого слова всегда пахнет приключениями. Вечером посоветуюсь с дневником. Появилась идея объявить выходными все дни до конца года! Думаю, что так в моей жизни станет гораздо меньше тревоги и стресса.

Бензина в баке почти на дне. Я заруливаю во двор 20-ти этажного дома. Машин в нем – одна на одной, натуральная заправка, если не лениться. Процесс уже отработан: отверткой вскрываю крышку бензобака, ломиком сбиваю пробку. Запускаю резиновый шланг поглубже и тяну ртом бензин, как коктейль из бокала. Главное успеть в нужный момент вставить шланг в канистру. К сожалению, получается не всегда и потому теперь, я знаю, каков на вкус бензин.

Вскрыв несколько машин, я заправил бак под завязку и набрал полную канистру про запас. Этого, с моим ритмом жизни и плотностью поездок, должно хватить надолго.

Выезжая со двора, притормаживаю и гляжу на окна. Раньше я просто обожал в них подсматривать. Выхватить взглядом кусочек комнаты и представлять, фантазировать… Как там живётся?

Наверняка очень уютно!

Школьник готовит домашнее задание. Настольная лампа. Жёлтый свет. Раскрытая тетрадь и учебник.

Грызёт колпачок у ручки, думает и мечтает, глядя на старый глобус. На нем столько названий! Миллион городов!

Скоро придёт с работы добрый папа, принесёт маме цветы и продукты. Два толстых пакета, из которых выглядывает батон с хрустящей корочкой и бутылка кефира с широким горлышком. Вареная колбаса, пачка сливочного масла. С ним на утро будут бутерброды для завтрака.

Мама в переднике обнимает его, привстав на цыпочки. Целует, называет добытчиком.

В телевизоре фильм.

Из кухни по всей квартире разносится запах курицы с чесноком. Она жарится в горячей духовке и согревает весь дом.

Вот бы сейчас к ним! Хоть на один вечер! Пусть даже невидимкой.

Просто сидеть тихонько, смотреть, слушать и наслаждаться покоем.

Интересно, сколько людей осталось в квартирах?

Какого это, потерять разум и быть запертым в четырёх стенах?

Большинство из них давно погибли от голода и жажды. А те, кто вырвался, гуляют сейчас по улицам.

Черт знает, кому лучше… Наверное, все-таки тем, что гуляют.

А что, если забраться на крышу и с нее осмотреть город?

Как-никак, 20 этажей. Одно из самых высоких зданий в районе.

Я захожу в подъезд и проходя мимо лифта, автоматически нажимаю кнопку вызова. Пару секунд жду. Картинно ругаюсь вслух, что он "вечно не работает".

Обещаю "пожаловаться куда следует".

Двери…

Двери на каждом этаже. За любой из них разные истории, целый мир.

Здравый смысл подсказывает – вскрывать их бесполезный труд.

Что может быть внутри?

Сокровища? Артефакты?

Вряд ли.

В лучшем случае, ружье и набор консервов. Мерзкая вонь и мертвецы.

Я хочу ружье. Ружье это просто замечательно, но закончив с металлической дверью, пропотев над ней кучу времени, я скорее всего упрусь в сейф. Ружья часто хранят именно в них.

Прохожу этаж за этажом, присаживаюсь на ступеньки отдышаться. Впереди, прямо передо мной, заветная дверь, ведущая на крышу. Внушительный замок падает на бетонный пол, и я, спрятав гвоздодёр обратно в рюкзак, делаю шаг на залитую солнцем крышу.

Какая красота!

С высоты птичьего полета я не вижу мелочей. Кажется, будто город живой. Все, как раньше, только машины не двигаются. Стоит спуститься, и конец света пройдёт!

Начнёшь тогда радоваться, подбегать к людям! Хватать их, зацеловывать. Интересно, через сколько меня начнут бить?

Я подхожу к невысокому бортику и жадно всматриваюсь в окрестности. Крыши домов, дороги, деревья…

Отсюда хорошо видны дальние районы, в которые я еще не заезжал. Пытаюсь разглядеть какой-нибудь знак. Может быть, кто-то ищет меня?

Не сегодня…

Хочется похулиганить!

Я поднимаю кусок кирпича и, выставив его над бездной, выбираю цель. Сбросить кирпич с 20-го этажа…

Внизу столько интересного! Очень жаль, что он только один.

Тщательно прицелившись, разжимаю пальцы, отпускаю снаряд навстречу авто, припаркованном возле подъезда. Успеваю досчитать до десяти и с восторгом рассматриваю дырку в лобовом стекле. Блестящие осколки разлетаются по всему двору, а машина начинает мигать в такт сработавшей сигнализации.

Буду спускаться…

Выхожу на улицу и думаю о том, что можно установить на крыше флаг или что-нибудь в этом роде. Его будет видно из любой точки города. Можно сорвать баннер и на обратной стороне…

Что-то мелькнуло впереди между машинами!

Я присел на корточки и испуганно слушаю.

Ничего…

Встаю в полный рост и слышу шорох. Совсем рядом, за спиной.

Резко обернувшись, в нескольких метрах от себя вижу обжор. Они спрятались за машиной и внимательно смотрят. Пытаются угадать мое следующее действие.

Я смотрю на них, а они на меня…

Понимаю, что стоит двинуться и начнётся атака.

Краем глаза замечаю движение сбоку.

Это настоящая охота! Меня окружают!

Ааааа!

Я истошно кричу, чтобы сбить врага с толку и срываюсь обратно к подъезду.

Обжоры кинулись вслед за мной. Погоня началась.

Забегаю в подъезд. Нервно осматриваюсь. Пытаюсь понять, можно ли чем-нибудь забаррикадировать дверь. Страх делает свое дело, и я ощущаю, что могу взлететь на двадцатый этаж буквально за несколько секунд.

В дверном проеме появляются силуэты охотников.

Я сбиваю со стены длинный ряд почтовых ящиков и с яростным криком швыряю их в дверь.

Это пугает моих преследователей, но на пару секунд, а я начинаю бежать.

Второй этаж, третий, седьмой, одиннадцатый…

На двенадцатом я вдруг чувствую боль в груди. Слишком быстро!

Для моего организма такой рывок может оказаться смертельным – нужно сбавить темп.

Сердце колотится так, что кажется, будто оно порвало грудную клетку и бьется где-то снаружи. Пот застилает глаза, во рту пересохло. Я продолжаю подниматься. Где-то внизу, с отставанием в несколько этажей, идут они. Я слышу, как шлепают по ступенькам босые ноги.

Как же хочется жить!

Быть сожранным заживо – это непостижимо. Иду выше.

Предпоследний этаж.

Хрипы и тяжелое дыхание слышны на несколько этажей ниже. Мои враги тоже не члены олимпийской сборной.

С крыши бежать будет некуда. Оружия нет. Убийственная беспечность.

Думал, просто схожу прогуляюсь… Что опасного может быть в подъезде?

Пытаюсь выломать гвоздодёром замок одной из квартир, но он не поддается.

Бросаю попытки, услышав, что охотники уже на соседнем этаже. Подбегаю к двери, ведущей на крышу, выскакиваю на воздух и блокирую вход. Вставляю гвоздодёр в железные ушки, предназначенные для замка. Остаюсь без ничего. Мой единственный инструмент теперь недоступен.

Выкусили, суки?!

Я ору в сторону прохода и валюсь на спину от изнеможения. Лежу на черном рубероиде, как рыба на песке, жадно хватаю ртом воздух и смотрю в голубое небо.

В дверь начинают ломиться. Я поворачиваю голову и лениво смотрю, как дергается от ударов гвоздодер.

Мне некуда бежать. Я в ловушке. У нас ничья.

Ничего! Придумаю что-нибудь!

Дыхание выравнивается… Сердце замедляется, возвращаются силы.

Я встаю и смотрю по сторонам. Положение действительно скверное.

Уже несколько часов я пытаюсь придумать решение. Обжоры ослабили натиск, но не уходят. Я прекрасно слышу через дверь рычание и повизгивание.

Смеркается.

Становится холоднее и ужасно хочется пить.

Интересно, когда они уйдут?

С холодом и голодом я могу справляться, но что делать с жаждой?

Нет ответа. Это мой первый раз.

Замёрзнув окончательно, я свернулся калачиком, но согреться не получилось. Поднимаюсь на ноги и начинаю выхаживать по кругу, пытаясь разогреть организм, унять мелкую дрожь.

Ночь.

Полная тишина и…

Стоп! Тишина!

Я подбегаю к двери и прикладываюсь ухом.

Тихо.

Не веря, что бывает такая удача, сильно бью ногой по железному листу. Шум слышен на весь подъезд.

Снова прикладываю ухо. За дверью начинается возня. Добавляются звуки бормотания, писки, рычание.

Не ушли… Они, твари, просто спят!

Я снова пинаю ногой по обшивке и кричу:

"Ну что вы пристали ко мне?! Жрите друга друга, сволочи! Валите! Я вас всех убью, твари! Вот увидите!"

В бессильной злобе я вою, задрав голову к небу, понимаю, что в этот раз смерть взялась за меня очень серьезно.

Нужно дать им бой! Выну гвоздодер, открою дверь и буду бить их по одному! Пусть, суки, лезут через узкий проход!

Идея неплохая, особенно с учетом того, что других просто нет.

Но сколько их? Точно не меньше десяти…

Это ужасно много! Возможность запугать их ударами тупым, не слишком тяжелым предметом, минимальна. Если бы был с собой пистолет!

Просунул бы в щель и выстрелял всю обойму. Уверен, после этого они бы оставили меня в покое. Но пистолет остался в машине. Так же, как и сабля. Посчитал, что с ним в подъезде будет неудобно.

Неудобно, блин.

Была бы у меня шашка! Я бы прямо сейчас, на кураже распахнул дверь и показал сучарам, что такое казачья удаль!

Острая шашка – это не гвоздодер. Против безоружных тел из плоти и крови, которым даже закрыться нечем это грозное оружие.

Ладно… Какой смысл думать о бесполезном?

Появляется новая мысль, и я подбегаю к краю крыши. Перевесившись через низкий бортик, стараюсь выглянуть как можно дальше. Не даю себе думать о высоте.

Вроде сходится!

Я могу спрыгнуть на крышу балкона. Балкон, конечно же, застеклен, но ведь можно выбить стекла! Затем аккуратно опускаться на руках и молиться, чтобы нога не соскользнула вниз, когда коснется оконной рамы.

Затем…

А затем, как пойдет! Я готов рискнуть!

Падение я считаю более приятным концом. Обжоры страшнее.

Снова хожу кругами. Готовлюсь морально к предстоящей вылазке.

Ну что?! Перед смертью не надышишься! Вперед!

Резко дергаю гвоздодер из дверных ушек. Он с лязгом вылетает, а я вставляю на его место перекрученную в несколько раз телеантенну. За дверью начинается активность, обжоры проснулись и начинают новую попытку выломать дверь. Со злой радостью я понимаю, что назад пути нет. Антенна долго не выдержит!

Остается или драться или сваливать! Я твердо выбрал второе, а значит пора заглянуть в глаза страху высоты.

Подхожу к краю и аккуратно, выверяя каждый шаг, перелажу за ограждение.

Это хорошо, что темно и я не могу видеть, сколько воздуха собралось под ногами. Плохо, что воображение услужливо восполняет картину.

Я на крыше балкона. Ограждений больше не будет. Страховки тоже. Поразительно, насколько неуверенно ведет себя человек в подобных ситуациях! Был бы этот балкон на первом этаже я бы скакал, словно козлик, смеялся и шутил бы.

Но он на последнем.

Двадцатом!

И теперь, несмотря на холодный ветер, я потею от напряжения.

Берешь и делаешь. Все то же самое, но без ужаса внутри. Нужно просто вздохнуть несколько раз поглубже и искренне представить, что опасности нет.

Разбил. Спустился. Залез внутрь…

Поехали!

Я ложусь грудью на самый край и примеряюсь. Щупаю гвоздодёром окно, скриплю железом по стеклу.

Замах и удар! Раздаётся звон.

Отлично!

Передвигаюсь немного в сторону и повторяю. Пока все получается.

Окна разбиты.

Берёшь и делаешь…

Забрасываю инструмент внутрь квартиры, разворачиваюсь задницей к пропасти и потихоньку спускаю ноги вниз. Все больше и больше меня отправляется за край.

Уже по пояс в воздухе! Пока все нормально, но нащупать твердый проем я смогу только спустившись по грудь.

Есть! Я стою!

Теперь дело техники. Аккуратно приседаю, хватаясь за оконные рамы и спрыгиваю на пол.

Входная дверь! Если она заперта изнутри, все отлично! Если снаружи, маневр был бессмысленным. Начну выламывать, обжоры спустятся на шум и с удовольствием подождут, пока я закончу. На самом деле, для того, чтобы понять, как заперта дверь, не обязательно к ней идти. Если в квартире мертвец – значит мне повезло, если жильцы не на месте, можно начинать спуск на этаж ниже.

Открываю балконную дверь и захлебываюсь жуткой вонью.

"Труп! – радостно восклицаю я. – Труп внутри!"

Как можно быстрее прохожу через темную комнату, стараясь поменьше оглядываться вокруг. Пробираться приходится на ощупь, но я привык обходиться без света.

Коридор, дверь налево, ещё одна комната. Лунный свет на полу подсветил черный столик. Белый лист на нем выглядит так пронзительно, что я замираю. Прощальная записка. Ее автор лежит за стеной…

Мне становится интересно, хочется узнать, что он думал в последний момент и я хватаю листок, несу его ближе к свету. Мелкие строчки обычным карандашом, почерк красивый, спокойный:

....... стихи.......

Это все. Я аккуратно сгибаю бумагу. Складываю несколько раз и сую в карман. Как жаль! Жаль, что мы не дружили, пока ты жил. Обещаю, что если удасться выбраться, если мне суждено продолжать – я не забуду тебя. Вернусь и похороню твоё тело. Будь спокоен, человек. Начинай новую жизнь там, куда ты отправился!

Я снова в коридоре. Медленно подхожу к металлической двери и, сжав в пружинку каждую мышцу, прекратив даже дышать, открываю замок и поворачиваю ручку. Выхожу на лестничную площадку, тщательно прислушиваюсь.

Возня и невнятный лепет этажом выше. Сжимая в руке свой верный гвоздодер, я тихо-тихо, на носочках, начинаю идти по ступенькам.

Бах!

Звук закрывшейся с размаха двери звучит в безлюдном подъезде, как взрыв бомбы.

Идиот!

На верхнем этаже визг, грубые выкрики, шарканье множества ног.

В глубине души я понимаю, что это ошибка, что нужно спускаться тихонечко, надеяться, что обжоры ничего не поймут, но нервы не выдерживают, и я несусь вниз, перепрыгивая целые пролеты!

Я барабаню ногами по клавишам ступеней, и лестница звенит, как бетонное пианино! Я – чертов композитор и мои ноты – погоня! А муза – жажда жизни!

Добежав вниз замираю.

Топот! Они уже рядом.

Выскакиваю на улицу, подбегаю к машине, ищу ключи.

Бежать дальше?

Скорее всего, догонят.

Мне нужны эти чертовы ключи!

Первый силуэт с рычанием выскакивает из подъезда. Смотрит по сторонам, тяжело дышит.

Я разбиваю гвоздодером заднее окно и хватаю с сидения шашку.

Второй, третий, пятый, седьмой…

Охотники выбегают, вертят головами, ищут меня.

Нашли!

Тот, что появился первым, уже со всех ног бежит в мою сторону.

Я влезаю на капот машины, а затем на крышу. Выхватываю саблю из ножен и несколько раз подпрыгиваю, чтобы продавить поверхность для большей устойчивости.

"Готов", – кричу я. Начинается первый настоящий бой в моей жизни.

Стоя на машине, я выше головы любого из обжор. Единственный способ достать меня – это залезть через капот или дотянуться до моих ног, чтобы сбросить на землю. Больной, возбужденно фыркая, бегает вокруг. Я не собираюсь ждать, пока они навалятся скопом и наношу удар первым.

Короткий свист лезвия, и его лицо пересекает широкая линия. Охотник, сильно перепугавшись, закрывает рану двумя руками, и уже через секунду из-под его ладоней потоком хлещет кровь.

Новый удар!

Несколько пальцев перерублены и повисли на лоскутах кожи. Обжора кричит и убегает в сторону. Уцелевшей рукой суетливо трогает раны. Этот больше не страшен.

Оружие на изготовку.

Сразу трое подбегают вплотную, но остальные смотрят с расстояния. Видимо, стоны и вой товарища их нервируют.

Первый на капоте. Старается забраться ко мне, с лицом перекошенным от ярости и решимости. Это может быть опасно!

Нельзя, чтобы у него получилось. Я дергаю ногой в его сторону, и он, поскользнувшись на лобовом стекле падает, ударившись подбородком. Выигранной секунды хватает, чтобы сделать выпад.

Удар!

Он снова приходится по лицу. Разрез начинается от уха, проходит через щеку и кончается на шее. Жертва хрипит, хватаясь руками за горло, и заваливается с капота на асфальт. Я резко поворачиваюсь в другую сторону и рублю по руке, которая схватила меня за кроссовок. Лезвие проскакивает по кости, срезая плоть, но не перерубая её. Рука отдергивается, двор наполняется визгом. Третий из нападавших отбегает подальше и примыкает к группе наблюдателей. Они явно в недоумении. Не решаются атаковать, но и бросать на полпути не хотят.

Уже начинает светать, и я вижу, что многие из охотников все чаще смотрят не на меня, а на двух затихших товарищей, которые, скорее всего, еще живы, но не способны сопротивляться. "Люди! Во что вы превратились?" – говорю я с издевкой, но это, конечно, от нервов. Сразу несколько больных двигаются в мою сторону, и я хватаю шашку поудобнее. Первый кидается и получает точный удар по шее. С такой высоты целить в шею гораздо удобнее. Раздается шипение, будто кто-то спускает воздушный шарик. Похоже, что я повредил ему дыхательные пути. Ничего! Теперь будет вдыхать через разрезанное горло.

Осмелев и почувствовав силу, я спускаюсь на землю. Ближний ко мне тут же кидается, выставив вперед руки, и я, чуть присев, рассекаю клинком воздух, а также живот нападающего. Кишки с отчетливым хлопком выпадают на асфальт, а обжора, не понимая произошедшего, падает на колени и трогает опустевшее брюхо, тихо поскуливая.

Оставшиеся в живых, принимают правильное решение и не оглядываясь бегут прочь со двора.

"Не забудьте сожрать тут все за собой!" – кричу я им вслед и подхожу к продолжающему стоять на коленях раненому. Перехватываю шашку, примеряю удар к шее, широко размахнувшись, рублю.

Голова отделяется от тела, и с глухим стуком падает на асфальт. Я первый раз слышу подобный звук. Можно услышать нечто похожее, если бросить на пол автомобильный огнетушитель.

Тело, из которого мягкими рывками вытекает кровь, продолжает сидеть на коленях, словно в японском фильме.

Омерзительно, но не ужасно…

К живописным лужам крови нужно привыкать, если я собираюсь прожить подольше. Вставляю оружие в ножны, отметив про себя, что на лезвии совсем нет крови и вспоминаю, что оставил ключи от машины на переднем колесе. Сажусь за руль, чтобы запутать следы, петляю пару кварталов. Оказавшись дома, жадно и долго пью, заглушаю давнюю жажду. Не раздеваясь, заваливаюсь на кровать и накрываюсь с головой одеялом…

Глава 7

Линия Кэтти

Основной дом был построен добротно. Из толстых круглых бревен, с маленькими окнами, теплый и крепкий. Стоило запереться внутри, и ты в крепости.

Усевшись в глубокое кресло, охотник жадно пил, не успевая проглатывать. Вода текла по подбородку, вкусная и холодная.

Мужчина почувствовал голод. Вскипятил на огне кипяток, заварил два пакетика каши.

Подкрепился горячим, ощутил, как тепло растекается в теле.

Вековая усталость…

Поскорее в постель под тяжелое одеяло. Как приятно…

Старик укрылся по самые уши, провалился в подушку, уснул.

Утро.

Быстрыми круговыми движениями Кэтти растер лицо, чтобы прогнать остатки сна. Поднялся с постели и вдруг, с неожиданной легкостью, задрав ногу к голове, сделал свечку. Постоял несколько секунд, сменил ногу. Подошёл к стене и, встав на руки, отжался с десяток раз вниз головой. Быстро поел, взял ружьё, вышел на улицу.

Во дворе все было по-прежнему. Словно и не было вчерашнего дня. Солнце золотило траву, протоптанные дорожки и аккуратные грядки. Земля оставалась нетронутой, а значит в этой части двора чудовище не хозяйничало. Вспомнив, как терпеливо, не издав ни звука, оно дожидалось его под дверью, охотник нервно вздрогнул. Запросто может быть, что и сегодня на него устроена засада. Нужно быть внимательным и умным.

Чертовски жаль, что в своё время, вместо того, чтобы пройти курсы охоты на крупных животных, он пошёл на занятия по дизайну интерьера. Промышлять мелкую и среднюю дичь мужчина умел с детства – наука от отца, а вот крупного зверя в их краях не водилось, и потому это особенное умение осталось для него неизведанным.

Перебираясь в лесной лагерь, охотник слишком понадеялся на заборы и колючую проволоку, а к сложившейся ситуации был не готов.

"Итак, – сказал он вслух сам себе, – применяем разум и побеждаем! – Мужчина принялся ходить по комнате и, собрав пальцы в колечко, как делают итальянцы, размахивать рукой в такт мыслям. – Что мы имеем? Ружьё. В хозблоке можно отыскать пару гранат. Несколько ножей, топоры, бензопилу и… По-моему, я видел там капканы… Старые, ещё от прошлого хозяина… Если к задаче подойти грамотно – победить можно.

Патроны…

В карабине обычные патроны со свинцовыми пулями. В медной оболочке. Такая пуля прошьёт любого, кто сделан из мяса и костей. Прошьёт навылет. Пролетит, оставив две аккуратные дырочки… Но останавливающего эффекта никакого. Только если попасть в мозг или в позвоночник. Дробовик! Вот, что было бы очень кстати, но где его взять? Чертов дизайн интерьера!! Чертов сапожник без сапог! Жить в лесу без нормального ружья. Идиот!"

Мужчина ещё долго ругался вспоминая, как получал диплом, как подбирал в своём доме занавески и диваны по цвету. Тогда это казалось милым. Хотелось в жизни чего-то лёгкого. Сейчас хотелось разбить тогдашнему себе нос! И сделать это модной вазой! Или абажуром… Непременно бордового цвета, чтобы в гармонии с кровью, которая брызнет на пол.

Мозг понимал, что пройди он хоть все курсы самых именитых медвежатников и львятников мира, сейчас они мало чем могли бы помочь. Выкручиваться нужно с тем, что дано именно в этом уравнении.

Обойдя лагерь и заглянув за каждый угол, мужчина убедился, что ночной гость покинул базу. Тем не менее, долгожданное спокойствие не возвращалось. Если пришёл однажды – сможет прийти и снова. Необходимо найти, как именно зверь проник на территорию и лишить его возможности проделать этот фокус ещё раз.