Некро

Роман Тухтабоев

Некро

1

Старик налил мне вторую чашку чая, сам же раскурив уже третью самокрутку. Разговор – и без того тяжёлый изначально – растянулся больше, чем я предполагал, и мне даже захотелось попросить у собеседника его курево, хотя ещё три года назад я зарёкся когда-либо снова портить себе лёгкие подобной дрянью.

– Последний раз предостерегаю вас, мистер Эгертон, – сказал мне собеседник, тяжело откашлявшись. – Рисково даже заходить в этот дом, не говоря уж о том, чтобы там поселиться.

– А я последний раз повторяю вам, что мне это необходимо, – ответил я, принимая чашку из рук дряхлого старика. Выглядел он на всю сотню лет, хотя двигался довольно проворно. Одетые на нём лохмотья, его покосившаяся хибарка, да и, если уж честно, вся эта деревушка вызывали уныние.

Я-то надеялся найти здесь вдохновение для новой книги, но, пока что, получил только насморк: сырой климат английского захолустья мне на пользу явно не пошёл.

– Все люди в Плакли помнят легенду об этом доме, потому обходят его стороной, – не унимался старик.

Минут двадцать назад старик пересказал мне эту легенду: в 1796 году, сюда, в деревушку на окраине Англии, прибыла семья Мак-Греев. Вернее сказать, сюда она бежала из Дании, где их семья была обвинена в занятии чёрной магией. Поговаривали, что Мак-Греи приносят человеческие жертвоприношения в угоду своим языческим богам. Взяв только некоторые фамильные драгоценности, спасая свои жизни, в Плакли прибыли Эрин и Варг Мак-Греи со своим маленьким сыном Мальтеусом. Продав часть своих родовых богатств, семья обосновалась в Плакли, где никто не знал об их предполагаемых «тёмных» делишках. И, вроде бы как, всё нормализовалось.

Однако в 1804 году чета Мак-Греев скончалась от некой неизвестной болезни. В этом же году, 19-тилетний Мальтеус, после совсем недолгих ухаживаний, женился на Марии, самой красивой девушке в деревне, а то и, как считали некоторые, во всей Англии. Девушка так же недавно похоронила своих родителей, и общее горе сблизило молодых людей.

Супруги Мальтеус и Мария радовали глаза и души всех жителей Плакли: они были самой прекрасной парой в деревне, всегда помогали, чем могли, нуждающимся, и поэтому имели много друзей. Через год после свадьбы, Мария родила девочку, которую назвали Катериной. Конечно же, она была наречена самой чудесной малюткой во всей деревне. Все в Плакли были счастливы.

Но это продлилось недолго: через 4 года совместной жизни, в 1808 году, в особняк Мак-Греев пришло письмо из Дании. В нём, их семье приносились извинения от лица местных жителей, некогда обвинивших их в колдовстве, и просьба вернуться, чтобы люди могли принести свои извинения лично. Сначала Мальтеус хотел лишь написать ответное письмо, сказав в нём, что прощает чересчур религиозных людей, однако Мария настояла на том, что бы поехать, сославшись на то, что хочет побывать в фамильном замке мужа. Мальтеус согласился, однако в Дании пробыли они совсем не долго: примерно через полгода они вернулись в Плакли, привезя с собой сумки и ящики с фамильными ценностями из замка Мак-Греев, которые не успели или побоялись растащить мародёры.

После этого-то всё и изменилось. Мальтеус совсем перестал общаться с людьми, да и вообще выходить из дома, даже для того, чтобы прогуляться с женой и дочерью. Когда Марию спрашивали о том, что случилось с её мужем, она лишь улыбалась в ответ и отвечала, что он слегка прихворал. Однако один из бригады рабочих, которые помогали разгружать вещи Мак-Греев, рассказал, что, как только все вещи были выгружены из повозок, Мальтеус достал из одного ящика странную книгу – толстый фолиант, обделанный чёрной дублёной кожей, без каких-либо надписей или рисунков на обложке. После этого, Мак-Грей исчез в доме, а дальнейшие указания рабочим раздавала Мария.

Примерно через две недели после возвращения Мак-Греев пропал первый человек, бездомный нищий. Его исчезновение заметили лишь несколько хозяев местных лавочек, у которых тот, бывало, просил милостыню. Но через несколько дней, пропала молодая девушка, внучка местного банкира. Поползли слухи о том, что в деревне появился убийца-маньяк, кто-то же заговорил о том, что это бесчинства вампира или оборотня. Банкир назначил награду, как за возвращение внучки, так и за голову её похитителя, однако уже на следующую ночь пропало ещё три человека, а ещё через одну – четверо. Было созвано собрание в местной церквушке, на которое прибыли почти все жители Плакли, однако Мальтеус так и не появился. Разозлённый банкир обвинил Мак-Греев в том, что они вернулись к тому, чем занимались их предки – к занятию чёрной магией, а пропавшие люди были принесены в жертву языческим богам. Жители, убитые горем от потери своих родственников и друзей, пришли в ярость, встав на сторону банкира. Мария, оскорблённая подобными обвинениями, обозвала собравшихся глупцами, после чего встала и покинула церковь. Местный священник, отец Ричард, некогда хороший друг четы Мак-Греев, отчаянно пытался успокоить толпу, однако, спустя 15 минут ожесточённых споров, люди решили просто ворваться в особняк Мак-Греев, чтобы уличить тех в некромантии.

Разъярённая толпа, вместе с банкиром и священником, пришла к злополучному поместью. Люди стали стучать в дверь и звать хозяев, однако никакого ответа не последовало. Тогда банкир приказал, чтобы дверь сломали, и, когда это было сделано, несколько крепких мужчин, а также сам банкир и отец Ричард, вошли в дом.

Дальше не совсем всё ясно: со слов старика я понял, что, спустя буквально минуту, несколько мужчин выбежали оттуда, вопя о каком-то ритуале и о Марии, сидевшей на диване, всей в крови. Позже, вспоминая этот момент, один их мужчин сказал, что в главном зале, вдоль начерченной кровью на полу линии, лежали трупы девяти пропавших людей. Мальтеус, сидящий в центре круга с изогнутым ритуальным кинжалом в руках, вскочил и напал на мужчин, прежде чем те скрутили и забили его.

Самое интересное началось дальше: по словам мужчин, трупы убитых жертв встали и напали на них. Непонятно из-за чего, начался пожар, нет, пожар не просто начался – весь зал буквально вспыхнул. Мужчины ринулись к выходу, а отец Ричард задержался, чтобы найти Катерину.

Спустя несколько минут, почти перед тем, как дом обрушился, отец Ричард выбежал из него, неся дитя на руках, но, как только священник открыл рот, чтобы что-то сказать, из него хлынул поток крови. Позже лекари с ужасом поняли, что у отца Ричарда не было языка, словно его кто-то отрезал.

Дом рухнул, однако уже на следующее утро толпа собралась на этом же месте вновь, и лишь самые стойкие сумели устоять на ногах: дом стоял на том же месте, целый, даже не повреждённый огнём.

Сбивчивая, спутанная и просто сумасшедшая история. Хоть я и поутратил свой писательский талант, я бы и то придумал легенду, для привлечения туристов, интереснее и оригинальнее. Если бы меня замотивировали деньгами, конечно.

Да, когда бы я вошёл в дом, то встретил бы там призрак Мальтеуса, который бы предложил мне свои знания оккультных наук, в обмен на то, что я помогу ему вернуться к жизни. А назвал бы я это «Наследие некроманта». Это была бы пятая книга, книга, благодаря которой ко мне бы вернулось уважение моих коллег писателей.

«Змеиный клык». Моя первая книга, которая в течение первых нескольких недель продаж стала бестселлером. Я был приглашён в высший писательский свет, завоевав уважение многих именитых гениев пера. Благодаря этой книге, сюжет которой привиделся мне во сне, я получил солидную сумму денег, которых хватило не только на покупку собственного дома, но и машины.

Дальше дела резко пошли на спад: в течение следующих пяти лет я написал ещё три книги, буквально выдавливая из себя каждое слово. Качество историй тоже оставляло желать лучшего; критиковали их абсолютно все, однако покупали их тоже не мало, надеясь, что я смогу повторить успех своего magnum opus.

Днями и ночами я просиживал за печатной машинкой, выдирая из себя слова для новой книги, и, когда третья была закончена, окончательно убедился, что лучше дебютной мне написать уже ничего не удастся. «Чёрный вампир» оказался феерически отвратительной книгой даже для меня самого, однако я всё же отнёс рукопись моему издателю, и даже получил за это кое-какие деньги.

Так же мерзко вышло и с двумя последующими… книжками.

Я понял, что мне нужно вдохновение. Для первой работы им послужил сон, остальные же писались только ради денег и на волне эйфории успеха. И вот, недавно я наткнулся на статью в научном журнале, в которой рассказывалось о призраках и духах, в которых верят в Англии. Среди всего этого бреда, кое-что меня всё-таки заинтересовало: проклятый дом в деревушке Плакли, якобы когда-то принадлежавший некроманту.

Даже не знаю, что двигало мной в первую очередь: надежда на то, что, поселившись в страшной деревушке, меня-таки посетит муза, и я напишу новую, хорошую книгу, или, всё же, желание сбежать из шумного Нью-Йорка, где мне всё так осточертело. Джэйд, моей дочери, скоро исполнится 3 года. Не хочу, чтобы она росла среди этого «муравейника».

Оставив свою жену Аннэт и дочь в Нью-Йорке, я прибыл в Плакли, чтобы тут всё осмотреть, а также подготовить дом к приезду семьи. Однако, для начала, его надо купить, а глупый старик, последний наследник поместья, правнук Катерины Мак-Грей, никак не унимался, стращая меня нависшим над домом проклятием.

– Десять тысяч долларов. За эту рухлядь. Джон, подумайте хорошенько! Устройте себе счастливую старость, – я тоже не собирался сдаваться.

– Моя старость будет наполнена страданием и болью, если с вами, Гарри, или, не дай Бог, с кем-то из вашей семьи, случится нечто ужасное, – ответил старик.

– Послушайте, – улыбнулся я, – даже если в этом доме и правда обитает дух Мальтеуса, то что он может мне сделать?

– Я… Я не знаю, но…

– Если духи и существуют, хоть это и полнейший бред, то они не материальны, а следовательно, не способны ничего сделать простым людям.

– Обещайте, что вызовите священника, чтобы тот окропил дом святой водой и прочитал молитвы! – старик упёрся в меня взглядом.

– Обещаю.

– Чтож, дом ваш. Мне не долго осталось, а в дом кто-нибудь да переедет, когда меня не станет, так что… Да хранит вас Господь.

– О, мистер Мак-Грей, всё будет хорошо, я вам обещаю, – я протянул ему бланк, взятый у нотариуса. – Распишитесь здесь, пожалуйста.

– В этом нет необходимости, – ответил Джон.

– Простите, но такая необходимость есть. В наше время ничего не делается без соответствующей бумажки. Если вы не подпишите, я не смогу владеть домом.

Старик встал с кресла, прошёл к тумбочке, достал из неё какую-то штуку. Вернувшись, он протянул её мне: это был древний потёртый амулет, с кулоном в виде скорпиона, из непонятного чёрного материала.

– Покажите эту вещь любому, кто усомнится, что дом принадлежит вам.

– Но… – хотел запротестовать я.

– Это было на шее Катерины, когда отец Ричард вынес её из пылающего поместья.

2

Нет, я, конечно, не боюсь призраков (вернее, я вообще не верю в их существование), но после жуткой истории, рассказанной сумасшедшим стариком, волей-неволей начнёшь испытывать некий трепет, глядя на это поместье.

В течении последних нескольких лет Плакли сильно разрослась, и теперь была уже, скорее, маленьким городишко, нежели большой деревенькой. Учитывая, что хибара старика стояла на противоположном от поместья краю Плакли, у меня была замечательная возможность осмотреть его почти полностью, пока я добирался до своего нового дома. Всё было так, как я и хотел: никакого городского шума, вечной суеты, смога и машин. Вместо супермаркетов – небольшие частные лавочки, вместо заводов – лесопилка. Собственно, и самих машин здесь почти не было: мне попалось лишь два автомобиля, по-видимому, принадлежавших туристам, а так – только телеги и повозки с вьючными животными. Как в Средневековье.

Единственное, в чём Плакли был похож на Нью-Йорк, так это в людских лицах. В отличие от горожан, местные жители никуда не спешили, напротив, вели себя очень спокойно и размеренно, однако их лица были такие же каменные и бесстрастные, как и у горожан. Я представлял, что в таких общинах, люди всегда всем довольны и счастливы, а при встрече улыбаются тебе, но…

Вид поместья Мак-Греев и на меня навёл тоску: старое обшарпанное деревянное здание, кроме как размерами, ничем не отличающееся от обычных сельских домишек. Видимо, Мак-Греи решили сэкономить на красоте.

Я толкнул входную дверь двухэтажной постройки – та оказалась не заперта.

Старик Джон либо соврал мне, либо его самого держали в неведении: дом выглядел жилым, везде стояла мебель, нигде даже не было пыли, паутины или ещё каких-либо признаков заброшенности. Я обошёл весь первый этаж, где находились кухня, столовая, гостиная и старая кладовая, забитая отнюдь не волшебными посохами и банками с заспиртованными людскими органами, а обычный бытовой хлам, вроде старой одежды и инструментов.

Я вышел в просторную столовую, намереваясь отобедать чем-нибудь из запасов своего рюкзачка. А здесь очень уютно! Стол, находящийся посередине, был рассчитан человек на десять. Только я присел за него, как услышал голос, доносящийся от парадной двери:

– Мистер Эгертон!

Я встал и прошёл к парадному входу. На пороге, словно боясь зайти внутрь, стоял невысокий коренастый человек, совершенно лысый, одетый в чёрный фрак. На вид ему было, примерно, пятьдесят.

– Мистер Эгертон? – спросил толстячок.

– Он самый, – ответил я, остановившись на террасе.

– Меня зовут Джеймс Хоулинг, я местный бургомистр. Рад приветствовать вас в Плакли, – он протянул мне руку.

– Рад познакомиться, – отозвался я, пожав его ладонь. – Пройдёмте в дом?

– Эм… – толстяк замешкался. – Прошу прощения, но я предпочёл бы не делать этого.

– Почему? Плохая примета – разговаривать через порог.

– В таком случае, я бы покорно попросил вас составить мне компанию на улице. Не сочтите за дерзость.

Я ухмыльнулся и остался стоять на месте.

– Вы похожи на очень умного человека. Тем более, в такой должности. Однако ж верите в сказки про призраков?

– Старик Джон вам уже всё рассказал, – бургомистр сошёл с крыльца, словно намереваясь сбежать отсюда. – Поймите меня правильно: я не верю в чёрную магию, проклятия и привидения, но факт в том, что, немногим больше ста лет назад, в этом доме действительно были убиты бедняги Мальтеус и Мария. Они стали жертвой безумия толпы, которая попыталась оправдать свою жестокость сказкой о неком тёмном ритуале.

– В те времена очень много людей пало жертвой охоты на ведьм, – я всё-таки вышел из дома, и мы с Джеймсом начали обходить вокруг него. – Скажите, а после смерти Мальтеуса убийства прекратились?

– Да. Возможно, Мальтеус действительно был кровожадным маньяком, который убил даже свою жену. Возможно, он считал, что действительно приносит жертвы какому-то языческому божку.

– Я бы хотел побольше узнать о тех событиях.

– Хотите написать об этом книгу?

Я остановился:

– Вы знаете, что я писатель?

– Конечно, мистер Эгертон, конечно! Скажу больше: я читал все ваши книги, и все мне понравились, хотя, конечно, «Змеиный клык» нравился больше всех.

– Да, да, я знаю, – мы продолжили обход. – Моего, так называемого, таланта хватило только на одну книгу. Я надеялся вдохновиться здешней мрачной погодой и рассказами о призраках, чтобы написать новое, действительно стоящее произведение.

– В таком случае, я посоветую вам обратиться в нашу библиотеку. Литературы там не так уж много, однако вы сможете прочесть архивы того времени. Я попрошу, чтобы вам разрешили доступ к ним.

– Благодарю. Именно так и поступлю. А есть в деревне старожилы, которые могут рассказать мне ещё каких-нибудь местных легенд?

– Ну, – Джеймс задумчиво почесал пузо. – Я не припомню, чтобы в Плакли происходили ещё какие-нибудь события, способные заинтересовать вас. Однако, если вам будет недостаточно архивов, возможно, вам следует поговорить с очевидцем тех событий?

Я, уже во второй раз за разговор, впал в ступор:

– Старик Джон..?

– О, нет-нет-нет, – бургомистр замахал руками и головой. – Джон – правнук бедняжки Катерины, дочери Мальтеуса. Ему сейчас всего 67.

– Почему вы назвали Катерину бедняжкой?

– Ну как же… Такой отец… Такая трагическая смерть…

– А как погибла Катерина?

Мистер Хоулинг взглянул на дом, словно боялся, что за нами подсматривают из его окон:

– Она покончила с собой.

– Почему?

– Отец Ричард приютил Катерину в местной церкви. Она росла среди монашек, но в 18 лет влюбилась и вышла замуж за одного местного паренька. Родила сына. Более десяти лет они были счастливы, однако потом Катерину стали мучить ночные кошмары. Надеясь избавиться от них, бедная набожная девушка вернулась в этот особняк, намереваясь оросить его углы святой водой да прочесть молитвы, успокоив, таким образом, дух отца, – Джон глубоко вздохнул.

– Что же случилось потом?

– Она не вернулась домой на ночь. Утром, её муж и ещё несколько мужчин решились-таки войти в особняк в поисках Катерины, – Джеймс вздохнул опять.

– И?

– Они нашли её в главном зале. На том самом месте, где, больше ста лет назад, сидел окровавленный Мальтеус. Он была мертва. Горло перерезано, а рядом – странный ритуальный кинжал. Мой дед был среди тех мужчин. Говорит, это было ужасно.

– Представляю… А где кинжал сейчас?

– Был закопан во дворе церкви, чтобы дух Мальтеуса не добрался до него.

– Ясно… Так кто же, в таком случае, очевидец тех событий?

– Отец Ричард, – улыбнулся бургомистр.

– Но… Как это возможно? Прошло ведь, как Вы неоднократно упомянули, больше сотни лет!

– 119, если быть точным.

– Люди так долго не живут, – настаивал я. – Даже если бы кто-то только родился в тот год, то, всё равно, не прожил так долго. А отцу Ричарду, готов поспорить, в то время, уже было немало лет.

– 46, если быть точным.

– То есть, сейчас ему 165? Я не верю в это.

– Вы можете навестить его в церкви и убедиться лично, – сухо ответил Хоулинг. – Только должен вас предупредить, что это ужасное зрелище: отец Ричард, кроме шуток, сам напоминает древнего призрака. Он не может передвигаться, не может есть, но и умереть тоже не может.

– Но как такое возможно?

– Некоторые называют такую долгую жизнь даром Божьим. Я же, как, думаю, и сам отец Ричард, считаю это проклятием, – бургомистр замолчал на минуту. – Вечереет. Мистер Эгертон, я приглашаю вас на ужин к себе домой. Уж что-что, а готовить моя толстушка-жена умеет. Живу я недалеко, так что, обещаю, вновь идти через весь город вам не придётся.

– Города, или всё же деревни? – нервно улыбнулся я.

– Я считаю, что Плакли уже можно смело называть небольшим городом. Ну так что? Примите моё приглашение поужинать и переночевать у нас?

– Благодарю за столь великодушное предложение. С радостью испробую местную кухню, однако я намереваюсь переночевать здесь.

Джэймс выпучил на меня глаза.

– В-в поместье Мак-Г-греев? – заикаясь, уточнил он.

– В поместье Эгертонов, – поправил я. – Теперь это мой дом.

3

При лунном свете поместье Мак-Греев (то есть, поместье Эгертонов) действительно выглядело очень жутко, хотя я и не мог объяснить почему.

Ужин, приготовленный миссис Хоулинг, действительно был восхитительным: жареная свинина, щедро украшенная разными травами, да суп, так же со свининой. Сверху – пара кружек крепкого английского эля, и мне уж было действительно захотелось остаться на ночь в доме бургомистра, однако, несмотря на мольбы четы Хоулингов, я пересилил себя и отправился свою новую обитель.

Хотя все мои сегодняшние собеседники уверяли меня, что в дом никто не заходил со дня смерти Катерины, всё же следовало повесить замок. Да и с трудом верится, что такая чистота и порядок поддерживались сами собой.

Утром нужно заглянуть в библиотеку, а то в 16:00 меня будет ждать поезд. Через неделю я вернусь сюда вместе с Аннет и Джэйд, и здесь мы будем счастливы. Застывшее во времени поместье наполнится детским смехом, я напишу новую книгу, и… И всё будет хорошо.

А сейчас – спать. Кажется, я немного перебрал эля…

Я завалился в спальню на втором этаже. Раньше здесь проводила холодные ночи чета Мак-Греев, а сегодня – только один подвыпивший писатель.

Крик на первом этаже. Я бегу вниз. В главном зале – ряд человеческих тех, выложенных кругом, наподобие пентаграммы. Свечи. Кровь.

Посреди круга – человек. Нет, уже не человек. Из длинного чёрного плаща с капюшоном, скрывающим лицо, торчат две длинные клешни, как у краба или, скорее, скорпиона. В одной из клешне зажата Джэйд. Она плачет и кричит. Зовёт меня.

– Мне нужен кинжал, – спокойно сказала фигура в плаще. Голос, лишённый хоть каких-нибудь эмоций и интонаций, мог принадлежать как мужчине, так и женщине, а то и вовсе не человеку. – Кинжал, который вы украли.

Клешня начала сдавливать тело моей дочери. Она стала кричать ещё пронзительнее, но в её голосе появилась хрипотца.

Я не мог сдвинуться с места.

– Что тебе нужно?! – завопил я.

– Кинжал, ничтожество! Принеси его! – ответил человек-скорпион.

– Я не понимаю, о чём ты! Отпусти её!

Клешня ещё сильнее сдавила тело моей дочери. На её хрупком тельце выступила кровь.

– Нет, пожалуйста, не делай этого! – я пытался броситься к Джейд, но не мог пошевелить даже пальцем.

– Верни мне кинжал, – вновь повторил скорпион. Клешня, покрытая тёмно-серым хитином, словно металлом, сомкнулась, разрубив маленькое тело Джеэйд напополам.

– Не-е-ет!!! – я кричал и плакал, но так и не сдвинулся с места.

– Кинжал, смертный, – лицо под плащом, наверное, сейчас, довольно ухмылялось. – Верни его мне.

4

– Да защитит вас Господь, – старая библиотекарша перекрестила меня.

– От гнева моего издателя, если я не напишу обещанную книгу, меня не защитит и сам Господь, – ответил я.

Хоть я и проспал всю ночь, проснулся всё равно обессиленным, словно не спал вовсе. И дело даже не в жёстком матрасе на старой кровати, а в том жутком сне. Ничего ужаснее мне никогда не снилось… Надо обязательно включить эпизод с этим сном в новую книгу!

Библиотека Плакли с виду ничем не отличалась от остальных домиков городка (помимо соответствующей вывески, конечно). Здесь вообще все дома были почти одинаковы. Книг здесь было действительно совсем немного, большинство из них мною прочитаны уже не раз. В основном – поэзия XVIII–XIX веков, поэмы, вроде «Илиады» и «Божественной комедии», да немного научной литературы. Женщина-библиотекарь, хоть и ужаснулась моей просьбе, всё же дала мне тоненькую папку, в которой сохранились данные о резне в поместье Мак-Греев.

Я удивился, когда понял, что в одну папку сложено всё, что связано с этими событиями: здесь и сама расправа над Мальтеусом, и самоубийство Катерины, а ведь между событиями разница в 27 лет! Похоже, жители деревеньки решили сложить всё в одну кучу да спрятать подальше. Спасибо, что они вообще не уничтожили эти данные!

Однако ничего особо нового я не вычитал: здесь действительно подтверждалось, что 119 лет назад Мальтеус был убит кем-то из разбушевавшейся толпы; подтверждалось и то, что дом вновь «восстал» из пепла на следующее утро. Содержался здесь и отчёт коронёра, подтверждающий акт суицида Катерины. К нему прилагалась зарисовка кинжала, найденного рядом с трупом девушки. Он был нарисован на скорую руку, небрежно, карандашные линии потускнели от времени, однако я всё равно был заворожён им: длинная ручка, со странными иероглифами, длинное, крутоизогнутое лезвие. Кинжал был прекрасен, даже будучи так небрежно нарисованным.

– Я должен его увидеть, – прошептал я сам себе. – Должен описать его для своей книги. Возможно, я даже помещу его изображение на обложку.

В папке было и подтверждение словам Хоулинга, насчёт захоронения кинжала во дворе церкви. Такой приказ отдал сам немой отец Ричард. Нужно будет навестить этого рекордсмена-старожила! Его образ очень важен для книги. Заодно спрошу его о возможности выкопать и взглянуть на кинжал.

Ах, да, у отца Ричарда ведь нет языка…

В этой же папке содержался медицинский отчёт, в котором говорилось, что язык отца Ричарда отсутствовал под корень, словно его вырвали. Однако, когда он только выходил из горящего дома, рот его был открыт из-за сбившегося дыхания, и не было похоже, что мужчина хоть как-то ранен. Но стоило ему только попытаться что-то сказать – хлынула кровь.

Через час у меня поезд, через три – пароход. Аннет тоже никогда не нравилась городская шумиха, поэтому она сразу же согласилась с моим решением поселиться в Плакли. Надеюсь, она не передумает, когда услышит историю этого дома. А может, лучше не стоит ей её рассказывать?