Детектив из Мойдодыра. Том 3

Минут через пятнадцать, когда за стеклами замелькали высокие деревья, пассажир зашевелился и спросил неожиданно нормальным человеческим языком:

– А куда едем-то?

– Убивать тебя едем, – охотно пояснил я. – Ты же мне такого наговорил, что тебя не только живым отпускать нельзя – тебе, вообще, рождаться не стоило.

Он, кажется, не очень огорчился, только замолчал и задумался, но не надолго.

– Эй, Стрелец, я здесь как бы ни при чем.

– Да знаю, знаю, – согласился я. – Это твой папаша виноват. Надо было ему в свое время презервативом воспользоваться.

– Эй, ты чего, правда, убивать, что ли?

– Да тебе какая разница? Заткнись!

– Слушай, меня Мозель послал. Он в авторитете. Меня искать будут.

– Не найдут. Ты хорошо спрячешься.

Диалог возобновился на заросшей перелеском безлюдной обочине. В просветах между деревьями поблескивала вода. Череп выбрался из салона, сделал два шага, прихрамывая на обе ноги, и остановился. Я подтолкнул его в спину, он обернулся и, дергая щекой, быстро и визгливо заговорил:

– Ты чего, ты завязывай! Я не сам – меня Мозель послал! Ты чего – убивать-то? Я же только три дня, как откинулся. Только волей вздохнул. За базар прости – думал на понт взять, чтобы ты не упирался. А чего сразу убивать-то? Ты завязывай! Я здесь ни при чем – с Мозелем разбирайся!

Я вынул ствол.

– Иди туда, к воде!

В общем-то, я совсем не хотел, чтобы он ползал передо мной на коленях. Просто мне казалось, что на глинистом берегу затопленного карьера наша беседа будет более доверительной.

Так и получилось. Запах затхлой, тинистой воды подействовал на Черепа гораздо прагматичнее, чем пьянящий воздух воли, и он рассказал мне о своей миссии все. Правда, я так ничего и не понял, но поверил.

У них это что-то вроде испытательного теста при устройстве на работу. То есть, приходит человек в отдел кадров после перерыва в несколько лет, а ему инспектор и говорит: «Производство у нас, товарищ, серьезное, повышенной опасности, так что надо подтвердить квалификацию. Запугать кого-нибудь, поджечь машину или квартиру, или, наконец, прямолинейно и бесхитростно замочить – в зависимости от начальной ставки, на которую вы, товарищ, претендуете». Вот так, просто, без анкет и прочей бюрократии.

По-видимому, на большую ставку товарищ не претендовал и задание получил простое. Навестить фрайера по фамилии Стрельцов и попросить его сегодня же покинуть город Санкт-Петербург в восточном направлении рейсом на Екатеринбург, билет на который уже заказан. Попросить убедительно, чтобы у этого Стрельцова не возникло пошлых намерений придумать какие-то отговорки, а если понадобится, то и проводить до трапа самолета. И самое главное, чтобы захватил он с собой в Екатеринбург золотую побрякушку, которая к нему от убитого мента попала.

Я снял с Черепа наручники и оставил его обдумывать свое поведение на берегу карьера. У меня тоже было, что обдумать по дороге.

Меня поразила трогательная деликатность задания. В конце концов, почему бы этому самому Мозелю не прислать пару-тройку Черепов посерьезнее? Они бы вытряхнули из меня золотой крестик гораздо быстрее, и сами отвезли по назначению. И еще я сильно засомневался, что утечка информации произошла в ведомстве Бориса Борисыча. То, что пропавший крестик оказался у меня, из посторонних знал лишь один человек – Лаврушин Петр Вениаминович.

Вернувшись, я сразу позвонил Чарику, рассказал ему о наезде и попросил присмотреть за квартирой. Хоть Чарик и не являлся моей собственной «крышей», охранять Наташку и Иришку входило в его непосредственные обязанности, чем я частенько пользовался. Чарик выслушал молча, лишь пару раз неопределенно хмыкнул и пообещал прояснить ситуацию.

Вся эта заваруха действовала на нервы и нравилась мне все меньше и меньше. Я прогнал Ленку домой и, покрутившись у телефона в ожидании звонка от Чарика, решился и набрал номер золотых дел мастера.

Стоило мне представиться, как виноватый голос Петра Вениаминовича выдал его с головой.

– Здравствуйте, Виктор! А я вам домой все утро звоню, весь изнервничался, понимаете ли. Сначала не подходил никто, а потом девочка ответила: «Мама в ванной, папа на работе. До свидания». И положила трубку. Это ваша дочь? Очаровательная малышка.

– Малышка очаровательная, чего не скажешь о вас, – хмуро ответил я. – Оставьте ваши комплименты для уважаемых людей, уважение которых вы не хотите потерять. Лучше расскажите-ка, в какое дерьмо вы меня вляпали.

Лаврушин совсем расстроился и минут пять беспрерывно извинялся, уверял, что он никоим образом не хотел, и даже не представлял, а потом понуро заметил, что у него для меня есть и хорошие новости.

Не могу сказать, что хорошие новости мне очень понравились.

Конечно, заинтригованный ювелир не удержался и позвонил Платоше – Платону Ивановичу Анисину, мастеру художественной обработки металла, известному не только в сибирской Азии и отечественной Европе, на стыке которых как раз и проживал, но и далеко за пределами. Маэстро дурака валять и скрытничать не стал и с гордостью сознался, что два таких крестика изготовило юное дарование под его, Платона Иваныча, наблюдением, а третий изготовил сам Платон Иванович под наблюдением юного дарования. Собирался он отвезти изделия на выставки, в Питер и в Англию, но не успел. Прознали про чудо-крестики ценители, которым очень даже неудобно отказывать, и раскупили все три в течение одной недели.

Лаврушин разохался и рассыпался в восторженных оценках, не забыл упомянуть и о том, что из-за одного крестика кого-то уже убили, и происхождением изделия интересуются. Мол, смотри, Платоша, затаскают – будешь знать, как втихаря шедевры лепить. А Платон Иванович оказался в курсе – был у них уже небольшой переполох по этому поводу. Шедевр-то во всероссийский розыск попал, а супруга вице-губернатора на всех приемах таким же точно крестиком солнечных зайчиков пускает на зависть остальным супругам. Столько Платоше крови попортили с расспросами и угрожающими намеками о неразглашении тайны клиента, пока не выяснили, что крестик высокопоставленную грудь не покидал и в Питере не мог оказаться ни при каких обстоятельствах. Только тогда отстали.

Лаврушин посочувствовал, потом коллеги поболтали о преимуществах и недостатках витиеватого ажура, четких линий и резких граней и распрощались.

Видимо, Платон Иванович все же догадывался, чей именно крестик вляпался в нехорошую историю, или поделился сомнениями с кем-то, кто догадался. Вечером он перезвонил Лаврушину и сообщил, что крестиком снова сильно интересуются, правда, интерес уже исходит от другой ветви власти. Платон Иванович попросил сообщить ему имя и местонахождение человека, который показал Лаврушину крестик.

Любезного Петра Вениаминовича нисколько не смутило, что я запросто могу стать третьей жертвой высокохудожественного изделия, даже не покидая Питера. Он сдал меня с удовольствием, радуясь, что оказывает услугу такому замечательному мастеру, как Платоша. Тем более, что Платон Иванович гарантировал мне полную безопасность и щедрое возмещение всех возможных расходов, но не от себя лично, а от того, кто в Екатеринбурге такими вопросами занимается.

Это и была самая хорошая новость от Лаврушина.

Я от души поблагодарил и в свою очередь пообещал ювелиру, что тоже сдам его не менее замечательному заплечных дел мастеру Василию Анатольевичу Клинскому без всяких гарантий безопасности.

***

Вернувшись домой, я сказал Наташке, что у меня намечается кратковременная командировка. Только намечается – может быть, еще и никуда не поеду. Весь вечер я сомневался. Джульетта ходила за мной, словно тень, из комнаты в комнату и на кухню, а когда я садился, ложилась у ног и вопросительно заглядывала в глаза. Я на нее немного злился, хотя и понимал, что собака тут ни при чем.

Часов в десять позвонил Чарик и озабоченно сообщил, что Мозель – фигура в Питере известная, но Московский район не является зоной его влияния. На всякий случай Чарик послал своих ребят на дежурство к нашему дому, а назавтра договорился о контакте с Мозелем, чтобы прояснить претензии.

Следом раздался телефонный звонок, который поставил точку в моих сомнениях.

– Здорово, Стрелец! Это Мозель с тобой говорит. Витя Мозель – тезка твой. Слыхал?

– Сегодня слыхал, – ответил я. – Здорово.

– А-а-а, про сегодня ты забудь. Моя ошибка. Не проследил – не того послали. А кадры решают все – это еще Картавый начертал. Или Гуталин? Не помнишь?

Он говорил лениво, добродушно, но я уловил скрытую угрозу.

– Не помню. А что, ты еще кого-то пришлешь?

– Ни к чему это, Стрелец. Люди у меня занятые – чего их туда-сюда гонять. Сам звоню – видишь? Тут меня один человек попросил, чтобы ты к нему в гости заглянул. А с человеком этим я долгие годы в одной хате проживал, глаза в глаза. Отказать не могу. Нельзя такому человеку отказывать, понимаешь?

Вот ведь попал в компанию! И этому отказывать нельзя!

– Понимаю. Из Екатеринбурга человек?

– Ух ты, смотри, какой понятливый! – обрадовался Мозель. – Верно, из Екатеринбурга. Сегодня ты на самолет уже опоздал, зато завтра утром туда чартерный рейс вылетает. Проездом, из Европы. Билет на регистрации возьмешь, по паспорту. Слетай, Стрелец, не сочти за труд. И, главное, рыжую цацку не забудь. Тебя сам Мозель просит – оцени. Окажи уважение. – Он помолчал, раскатисто кашлянул в сторону и довольно жестко проговорил: – А-то ведь, те люди, которые за тебя хлопочут, не помогут, если я обижусь. Договорились, тезка?

– Договорились, – сказал я.

Можно подумать, у меня оставался какой-то выбор.

Часть третья. Король лир, марок и гульденов

1

После двух с половиной часов полета самолет стал падать. На световых табло вспыхнули предупреждения: «Пристегнуть ремни», что-то зловеще защелкало в динамиках громкоговорящей связи. Из-за зеленой занавески показалась стюардесса. Она проникла в салон не вся и не сразу: сначала лицо, потом плечи и грудь, потом руки, сжимавшие края занавески. Остальное осталось на рассмотрение в другом салоне. Девушка сурово оглядела притихших пассажиров и так же, по частям удалилась.

Самолет врезался в вязкую серо-лиловую массу, затрясся, закачал крыльями, но минут через десять успешно вынырнул из тучи, пронесся над намокшим лесом и грохнулся на посадочную полосу. Истошно засвистели турбины, выдувая воздух, снова защелкало, заклекотало в динамиках.

Появилась стюардесса – на этот раз вся целиком. Она откинула штору в сторону и бодро объявила, что самолет произвел успешную посадку в аэропорту «Кольцово» города Екатеринбурга, хотя к этому моменту насчет успешной посадки догадался даже самый тупой и нервный пассажир. Еще стюардесса извинилась за неполадки со связью и прочие неудобства и пригласила всех воспользоваться этими неудобствами в следующий раз. Другого выбора у пассажиров не было, и они обещали воспользоваться.

На выходе из аэропорта стояла шеренга встречающих молодых людей с табличками. Такое впечатление, что мы сразу угодили с корабля на бал камней. «ООО Изумруд», «ТОО Малахит», «Агат», «Рубин», «Лазурит». Только один чудак, у которого из-за воротника белой рубашки выпирала задушенная и натертая галстуком багровая борцовская шея, решил соригинальничать и написал на своей табличке: «Стрельцов».

Встав в стороне от потока прибывших пассажиров, я наблюдал за ним минут пять. Он вытягивал шею и внимательно вглядывался в проходивших мимо людей. Какому-то хмурому, похожему на гробовщика мужику в строгом черном костюме он сунул табличку прямо под нос, а когда мужчина покачал головой и двинулся дальше, неодобрительно процедил ему вслед:

– Баран!

Я подошел.

– Здорово. Стрельцов – это я.

– Стрельцов? – Он недоверчиво оглядел меня с ног до головы, задержал взгляд на куртке и уточнил, кивнув на табличку: – Тот самый?

Надо было выбирать между «тем самым» и бараном, и я подтвердил:

– Тот самый.

– Из Питера?

– Из Питера.

Встречающий обрадовался и расплылся в довольной улыбке.

– Тогда пошли!

Покинув душное, клокочущее тысячью голосами здание аэропорта, мы пересекли заполненную машинами небольшую площадь и свернули налево, к чистенькой, засаженной елями аллее, отгороженной от встречающих и провожающих указателями: «Проход запрещен» и «Только для служебных автомашин».

У длинной, обрубленной прямыми углами красной «Вольво» порывисто курил длинноволосый парнишка, одетый в яркую прорезиненную курточку с капюшоном, потертые джинсы и растоптанные кроссовки. Увидев нас, он поплевал на сигарету, торопливо огляделся и, не обнаружив поблизости урны, замешкался на пару секунд, но потом бросил окурок под машину и отряхнул руки.

– Здравствуйте! – закричал он.

Мы подошли. Мой провожатый уважительно представил длинноволосого:

– Александр Данилович.

Пацан кивнул, накрутил на палец три длинных волосины, подразумевающих пышную бороду на его гладком подбородке, хотел протянуть руку, но засомневался и первым это сделать не решился. На местного авторитета Александр Данилович явно не тянул.

Я протянул свою.

– Здравствуйте, Александр Данилович.

Мы обменялись рукопожатием. Парень, встретивший меня в аэропорту, тем временем открыл дверь, забросил табличку на заднее сиденье. Обернувшись, вспомнил, подошел и тоже протянул руку:

– Голованов.

– Стрельцов, – ответил я, кивая в сторону таблички, и, чтобы они знали, что я прекрасно ориентируюсь на местности, спросил: – А где Платон Иванович?

– Платон Иванович – человек занятой. Ты… Вы вот ему покажите.

Голованов неосторожно крутанул подбородком, указывая на товарища. Из-под галстука выстрелила и покатилась по асфальту пуговица. Он со злостью пнул по ней, но промахнулся.

Я догадался, кто такой Александр Данилович, но на всякий случай решил уточнить:

– Что показать?

– Произведение искусства, – не глядя на меня, ответил Голованов. Он уставился на асфальт и медленно отводил ногу назад для повторного удара.

– Крестик золотой. Вы не сомневайтесь – я узнаю, – проговорил Александр Данилович и застенчиво добавил: – Я же его сам делал.

Действительно, он только притронулся кончиком пальца к нижнему краю крестика и уверенно заявил:

– Да, это он. Самый первый.

Во второй раз Голованову удалось отправить пуговицу куда-то в переплетение мокрых еловых лап. Он мельком взглянул на крестик, переспрашивать не стал и полез в салон. Усевшись в кресло, взял трубку и набрал номер.

– Да, встретил… Да, видел… Ее крестик. Тот самый – Данилыч сразу узнал… А как же – доставлю в лучшем виде. Только Данилыча отвезу и – к вам…

Я вторично догадался, что доставлять в лучшем виде собираются меня. Это несколько утешало. Было бы гораздо неприятнее, если бы меня доставили в худшем виде.

Голованов задним ходом вырулил со спецстоянки, лихо развернулся.

– А куда едем? – спросил я.

– К Маркелычу в гости, – ответил он, высунул голову в боковое окно и заорал подъезжающему мотоциклисту:

– Ты куда, баран, прешься?! Не видишь – «только для машин»! – и вполголоса, через плечо пояснил: – На двух колесах – это не люди! Не уважаю!

Потом он молчал, только крутил шеей и виновато кряхтел. Я тоже молчал, исподлобья оглядывал салон, прикидывая, чем можно будет огреть его по широкому затылку в случае непредвиденных обстоятельств.

Юное дарование Александр Данилович вылез где-то на тихой окраинной улочке, застроенной древними избушками, вросшими в землю почти по окна, степенно попрощался за руку и скрылся за пышными кустами. Голованов проводил его взглядом и нерешительно повернулся ко мне.

Посомневавшись с полминуты, он созрел.

– Слушай, давай на «ты», а? А чего: «вы» да «вы»? Как псевдофобы, в натуре!

– Давай, нет проблем. А кто такие псевдофобы?

– А-а-а… Тюменские! Они же отмороженные! – Он отмахнулся, довольно ухмыльнулся и внес очередное предложение: – Тогда давай по именам, а? Дорога-то длинная. А так и не поговорить. Что за базар: «Стрельцов», «Голованов»? Давай попроще.

Поговорить нам было просто необходимо. Я с радостью согласился.

– Виктор.

– Профессор, – скромно представился Голованов. – Слушай, ничего, если я галстук сниму? Ты-то тоже без галстука. Достал он меня, выше экзосферы! Висит, как перпендикуляр, и башку не повернуть! Потом надену. Только ты Маркелычу не говори.

– Снимай. А кто такой Маркелыч?

Профессор Голованов рванул с шеи галстук, с ненавистью швырнул его на заднее сиденье и удивленно повернулся ко мне:

– Как – кто? Мы же к нему как раз и едем.

Не могу сказать, что это была именно та информация о Маркелыче, которую мне хотелось получить. Даже о загадочных тюменских псевдофобах Профессор высказался более определенно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Mi scusi, ragazza – извини, девчонка (итал.)