Путь Дракона. Том 3. Атака

– Я не буду тебе ничего рассказывать! —

Он поднял на меня глаза и судорожно прижал руку к груди, словно у него разболелось сердце, а потом несколько раз хрипло выдохнул – Зачем ты меня мучаешь? Тебе доставляет удовольствие издеваться надо мной? Ты ведь никогда не была жестокой, Аль! Неужели тебе трудно просто поговорить со мной?

– Ты себя сам мучаешь! – вспылила я – Что ты хочешь от меня услышать? Что она счастлива и наслаждается жизнью? Что она прекрасно обходится без тебя? Может, ты хочешь, чтобы я рассказала тебе о ее возлюбленном? О чем ты хочешь поговорить? —

Он обхватил голову руками и съежился, словно отгораживаясь от моих слов, но вдруг поднял голову и выкрикнул – Я люблю ее! —

От неожиданности я отшатнулась.

Его лицо превратилось в маску страдания, а из глаз брызнули слезы – Я не могу убить это чувство в себе, оно крепнет день ото дня! Она будет моей или ничьей! —

Он сорвался с места и выскочил из комнаты, а я, онемев, смотрела ему вслед. Мы с Эсмириль почти не разговаривали о Старке, ей были неприятны любые напоминания об инкаре, но я иногда размышляла об их неудачных отношениях. Полностью поддерживая Эсмириль в ее неприятии страсти инкара, я, все-таки, сочувствовала Старку, которому нежданная любовь принесла лишь боль. Мне, однако, и в голову не приходило, что его чувства настолько сильны – они сжигали его изнутри, точили, словно неизлечимая болезнь и лишали разума. После разговора со Старком у меня остался неприятный осадок. Конечно, для Эсмириль он не представляет никакой угрозы, но безумие могло довести инкара до могилы, хотя, по большому счету он заслуживал смерти. Его предательство не могли оправдать ни несчастная любовь, ни разбитое сердце. Я постаралась выбросить из головы противоречивые мысли, прилегла, подтянула колени к груди и попыталась уснуть, но, не смотря на все мысленные запреты и антипатию, перед глазами стояло его лицо и глаза, полные слез. Сон не шел, сердце тревожили плохие предчувствия. Меня пробирал озноб, сердце то замирало, то начинало колотиться с бешеной скоростью, лицо горело, а в горле пересохло. Мне хотелось оказаться за тысячу лиг от этого дома и этого города. Постепенно я успокоилась и взяла себя в руки. За зарешеченным окном вечерело, в комнате стало совсем темно, но вставать и искать выключатель, чтобы включить свет, не хотелось. Страх постепенно перерос в апатию, я старалась не думать об отце и Калларе, об обитателях поместья и Эсмириль, о том, как они переживут известие о моем плене, потому что мысли об их страданиях лишали последних сил. По коридору кто-то ходил, слышались голоса, приглушенный смех, но в комнату никто больше не заходил. Незаметно для себя я уснула.

Проснулась я сразу, словно кто-то или что-то грубо выдернуло меня из спасительного забвения сновидений, в комнате по-прежнему было темно, но я сразу поняла, что рядом со мной кто-то есть. Я медленно открыла глаза и увидела, что в шаге от кровати стоит мужчина. Тусклый свет фонаря за окном позволил рассмотреть нежданного визитера.

– Проснулась? – тихим голосом поинтересовался Эстар.

– Что тебе надо? – мой голос прозвучал хрипло, горло саднило, а язык был сухой и неповоротливый.

– Сейчас узнаешь, – он склонился надо мной, рывком развернул на спину, схватил мои руки и завел их наверх. На запястьях щелкнули наручники.

– Вот так-то лучше, – в его голосе прозвучало удовлетворение. Я дернула руками, наручники больно впились в запястья.

– Что ты делаешь? – я решила, что он хочет принести меня в жертву или использовать для какого-нибудь обряда, но не успела даже как следует испугаться, как беловолосый мерзавец развеял мои страхи.

– Никто не смеет отказывать мне! – он присел на кровать рядом со мной и провел рукой по моей щеке.

– Немедленно отпусти меня! – выкрикнула я, но он лишь довольно ухмыльнулся и нарочито медленно расстегнул мою куртку. Сообразив, что он собирается сделать, я яростно дернула руками, но наручники, перекинутые через один из прутьев кровати, держали крепко, вырваться, не разорвав цепочки, было невозможно, даже обладай я силой Дракона. Эстар распахнул куртку, разорвал остатки футболки и принялся расстегивать мои брюки. От унижения и ярости кровь стучала в висках, а на глаза наворачивались слезы бессилия.

– Что же ты не вырываешься? – возясь с застежкой, спросил он. Я молча смотрела на него, и если бы мой взгляд был подобен дыханию Дракона, то от беловолосого ублюдка осталась бы кучка пепла. Как он смеет подвергать меня подобному унижению? Он осведомлен о моем происхождении и если он тот, за кого себя выдает, то должен относиться ко мне с должным почтением и уважением, но никак не пристегивать наручниками к кровати и стягивать одежду как с бесправной рабыни. Тем временем мой мучитель стянул с меня ботинки, брюки, трусики, и теперь рассматривал оценивающим взглядом, словно хотел меня купить.

– Ты красивая, Алариэль, – он провел рукой по груди, животу и бедру, а я в бешенстве закусила губу, – как раз такая мне и нужна. – Он встал, неторопливо снял себя одежду и лег на меня. Я отвернула в сторону лицо и зажмурилась, в безуспешной попытке отгородится от ужасной реальности, но я чувствовала тяжесть его тела, его руки на моей груди, его поцелуи, его запах и дыхание. Внутри меня все переворачивалось от омерзения.

– Ты не хочешь меня? – отстранившись от меня, спросил он и попытался одной рукой развести мои колени, но мои ноги сжали его руку, не допуская к сокровенному.

– Не зли меня! – зашипел он, поднялся, двумя руками разжал мои ноги и снова навалился сверху, его дыхание стало прерывистым.

– Ты все еще меня не хочешь? – его голос стал хриплым и оттого еще более неприятным.

– Делай быстрее свое дело, эльф, и уходи! – сквозь зубы прошипела я, изнемогая от отвращения. Он резко поднял голову, а я почувствовала его растущее возбуждение.

– Что ты сказала?

– Ты меня слышал. – с презрением процедила я и посмотрела ему в лицо – Делай свое дело быстрее и убирайся прочь!

Он хрипло зарычал, схватил меня за волосы, не давая повернуть голову, и припал губами к моему рту. Я не сопротивлялась, лишь сжимала зубы, не давая ему меня поцеловать как он того хотел. Эльф рукой притянул вверх мою правую ногу, одновременно вдавливая себя в меня. Я едва сдержала стон боли, из глаз брызнули слезы. Мне хотелось хоть как-то унизить его в ответ, отомстить за то, что он со мной делает. В моем арсенале было не так уж много средств защиты, но заставить меня молчать он сможет только убив.

– Всю свою никчемную жизнь ты, верно, имел дело только с отщепенками и не умеешь доставить удовольствие настоящей женщине, – дергаясь от его толчков, процедила я.

Он на мгновение остановился, в неверном свете фонаря я увидела, как исказилось его лицо, а потом навалился на меня всем телом и снова впился в мои губы. Его движения стали резче и быстрее, я закрыла глаза, но вдруг он резко выгнулся и протяжно закричал, а его тело несколько раз конвульсивно дернулось, я невольно распахнула глаза, глядя на лежавшего на мне мужчину. Он снова навалился на меня, уткнувшись лицом в мое плечо, пытаясь отдышаться, бешеный стук его сердца отдавался в моей груди, а его тело было мокрым от пота. Меня передернуло от отвращения и гадливости.

– Уходи, эльф! – отвернувшись от него, сказала я, чувствуя себя невообразимо грязной и опустошенной.

– Меня зовут Эстар, – глухо сказал он, не поднимая головы.

– Мне безразлично, эльф, – ответила я.

– Я заставлю тебя называть меня по имени! – просипел он.

Я промолчала и попыталась повернуться на бок, чтобы спихнуть его с себя, наручники глухо звякнули, лежать вдвоем на узкой кровати было демонски неудобно, мое тело касалось его, а двигаться со скованными руками было больно. Я изогнулась, чтобы повернуться к нему спиной и не видеть его лица, но у меня ничего не получилось. Он наклонился, пошарил рукой в разбросанной одежде, вытащил ключ и разомкнул наручники. Я растерла затекшие запястья и тут же отодвинулась от него к самой стенке.

– Ты будешь меня хотеть, Алариэль. – почти ласково произнес он, придвинулся поближе и провел по моей спине пальцами, отчего меня обдало волной мурашек – Почему ты не называешь меня по имени? Мне не терпится услышать его из твоих уст. Нам с тобой предстоит провести много времени вместе и с твоей стороны будет благоразумнее не злить и не разочаровывать меня. Я давно хотел обладать тобой, но не думал, что наша встреча произойдет в этом мире, – он продолжал водить пальцами по моей спине, а я чувствовала себя наложницей, взятой с бою и постельной рабыней одновременно. – Ты так и будешь молчать? – он, словно тисками, сжал мое плечо и резко развернул на спину, я оттолкнула его руку и снова отвернулась.

Он вскочил и заметался по комнате. Я села и попыталась надеть на себя то, что осталось от майки. Мой мучитель выхватил ее у меня из рук и отшвырнул в другой конец комнаты.

– Я не разрешал тебе одеваться! – заорал он, я пожала плечами и снова легла, отвернувшись от него к стене. С полминуты он молчал, а потом приказал – Встань!

– Убирайся к демонам, эльф! Ты получил, что хотел, а теперь оставь меня в покое, – не поворачиваясь и не двигаясь с места, сказала я.

– Нет, Алариэль, ты ошибаешься, это далеко не все, что я хотел! И скоро ты сама в этом убедишься! – его голос сочился ядом. – Нам еще долго быть вместе, так что советую тебе для собственного блага стать повежливее.

Быть вежливой с этим подонком? Да я лучше умру! Никогда в жизни он не дождется от меня вежливости! Мне стало смешно от одной мысли, я хохотала и не могла остановиться. Впрочем, Эстар не разделил моего веселья.

– Ты смеешься надо мной? – он развернул меня и яростно тряхнул, а я не могла остановиться и хохотала как сумасшедшая. Он опрокинул меня на спину, навалился сверху, и мне стало не до смеха, беловолосый снова возбуждался.

– Ты мне противен! Оставь меня! – повторяла я, отталкивая его руками и пытаясь пнуть, но он словно не замечал моих тычков. Сжав меня как в тисках, он снова лихорадочно целовал меня, его растрепавшиеся волосы падали на мое лицо, скоро силы оставили меня, для своего худощавого сложения мой мучитель был удивительно сильным и тяжелым. Я обреченно ждала его дальнейших действий, содрогаясь от одной мысли, что он вот сейчас снова овладеет мною, но неожиданно дверь распахнулась и в комнату вбежала девушка, та самая, которая пыталась ударить меня.

– Эстар, что ты делаешь? – выкрикнула она, включая свет. Он резко повернулся, совсем придавив меня. Я задушено пискнула и попыталась высвободиться.

– Пошла прочь! – заорал он – Не смей сюда врываться!

Он выкрикнул несколько фраз на незнакомом языке, видимо гронте, после которых у девушки на глазах выступили слезы, а с лица сползли все краски, она что-то сказала в ответ. Эстар вскочил с кровати, подскочил к ней и ударил кулаком в лицо. Голый, с растрепанными волосами, бледный, с горящими злобой глазами, он был страшен. Девушка отлетела на несколько ярдов, ударилась о стену и упала на пол, я зажала рот рукой, чтобы не закричать. Эстар, сжав кулаки и тяжело дыша, стоял над ней, из ее носа текла кровь. Девушка потряхивала головой, пытаясь прийти в себя после удара, потом с трудом поднялась на ноги и прошептала несколько слов. Эстар зарычал, схватил ее за шею и буквально выбросил в коридор, захлопнув за ней дверь, и повернулся ко мне, а я невольно сжалась от одного вида его искаженного бешенством лица. В этот момент я меньше всего верила в то, что этот уродливый эльф, ударивший женщину, с бледным лицом, горящими злобой черными глазами, поджарым телом с несколькими шрамами на животе, груди и правом плече – родной брат моего любимого. Нет, этого не может быть! Он самозванец! Это чудовище не может быть из семьи Эльмарин! Он перехватил мой взгляд, пару раз глубоко вдохнул и сделал несколько шагов ко мне. Его лицо смягчилось, он пригладил растрепанные волосы и, подобрав с пола разорванную майку, вытер кровь с кулака.

– Теперь ты знаешь, что бывает с теми, кто испытывает мое терпение, – буркнул он, отшвыривая тряпку.

– Ты – чудовище! – не удержалась я, отводя взгляд, чтобы не видеть его наготы.

– Она это заслужила! – бросил он и подошел к окну, постояв с минуту, Эстар повернулся ко мне лицом. При свете я наконец-то разглядела его, сравнивая с дорогим мне образом. Они с Калларом действительно были похожи, разрезом глаз, формой носа, и телосложением, на этом очевидное сходство заканчивалось. Лицо Эстара было шире, с более массивным подбородком и острыми скулами. Его лоб был словно сдавлен в висках, а белые волосы сходились мыском над серединой лба. Цвет его глаз был почти черным и в сочетании с белыми волосами, бледным лицом и темными бровями придавал Эстару какой-то зловещий вид. На его шее болтался амулет морока, но он либо плохо работал, либо требовал подзарядки, потому что кожа Эстара имела слегка сероватый, мертвенный оттенок и это делало его злодейский облик еще отвратительней. Насколько я помнила, Каллар был всего на несколько лет младше брата, но выглядел Эстар намного старше своих лет, видимо, жизнь основательно потрепала первенца Тареара. Он заметил мой интерес и улыбнулся, я быстро опустила глаза. Улыбался лишь его рот, глаза же оставались двумя черными осколками обсидиана, холодными и колючими.

– Я тебе нравлюсь? – поинтересовался он.

– Ты вызываешь во мне отвращение, – я снова легла и подтянула колени к груди. От пережитого меня знобило и мне меньше всего хотелось вести с ним беседы, кроме того, я опасалась, что он снова совершит надо мной насилие.

– Отвращение? – переспросил он, в отличие от меня, он не собирался прекращать общение. – Ты сказала отвращение? – его голос прозвучал совсем рядом, я невольно съежилась, ожидая, что его железные пальцы снова сомкнутся на моем плече – Ты, маленькая… Что ты себе позволяешь, дрянь?

Он даже не успел прикоснуться ко мне, я вскочила, как ужаленная, никто и никогда в жизни не оскорблял меня.

– Иди, эльф! Там, – я указала пальцем на дверь – тебя ждет достойная тебя женщина, с которой вы росли на одной помойке! Оставь меня в покое, меня тошнит от одного твоего вида! Я принцесса эльфов, будущая жена Владыки темных Каллара, а ты мерзкий самозванец, недостойный даже произносить фамилию Эльмарин! – прошипела я, изготовившись для прыжка. Он тяжело дышал, от его лица снова отхлынула кровь, и оно приняло грязно-серый оттенок, прямые брови сошлись на переносице, тонкогубый рот кривился, как в судороге.

– Владыки Каллара? – придушенно спросил он, от его безжизненного тона меня окатило ледяной волной страха. – Он никогда не будет Владыкой, слышишь? Ты никогда не станешь его женой! Я заставлю тебя забыть моего брата! Ты его любишь? Любишь? – заорал он и вцепился мне в плечи, встряхивая на каждом вопросе.

– Не твое дело, эльф! – закричала я в ответ, пытаясь отвести от себя его руки. – Тебе никогда не стать таким, как он! Ты, жалкий самозванец!

Он задохнулся от ярости, на его лицо было страшно смотреть и, к моему ужасу, он снова возбуждался.

– Не смей называть меня самозванцем! – он повалил меня на кровать и навалился сверху – Ты забудешь моего брата и будешь любить меня, только меня! Я теперь твой господин и могу сделать с тобой все, что захочу!

– Ты омерзителен! – отворачиваясь и закрывая глаза, прошипела я. – Ты никогда не заставишь меня полюбить тебя.

У меня не было сил вырываться, эта бесконечная ночь измотала меня, я просто лежала, стараясь не смотреть на него и остро сожалея, что не умею отключать чувства. Мой мучитель снова хрипел в пяди от моего лица, обдавая своим горячим дыханием, искал мои губы, был внутри меня, его колотило от возбуждения. Он ритмично двигался, а я, дергаясь от его движений, погружалась в спасительную отрешенность, моя сущность закуклилась где-то внутри, а тело отделилось от нее, мне становилось неважно, что с ним происходит. Через некоторое время, он, как и в прошлый раз, выгнулся и закричал, достигнув пика. Я вздрогнула от его крика, но как только эльф уронил голову на мое плечо, пытаясь отдышаться, погрузилась в полуявь-полусон. Наконец, он скатился с меня, лег рядом и, закинув руку за голову, уставился в потолок, а я отодвинулась от него, сжалась в комок и неожиданно для себя уснула.

Я спала без сновидений и проснулась довольно поздно, в комнате было светло, за дверью слышались голоса и шаги. Пока я спала, кто-то заботливо укрыл меня одеялом, но внутренне чутье подсказывало, что это был отнюдь не беловолосый, при одном воспоминании о котором меня передернуло. Возле кровати стоял табурет, на нем стоял поднос с едой и бутылка с водой. На спинке кровати висела одежда. Я выпила воды, но есть не стала, один вид пищи вызывал отвращение. Полежав, бездумно глядя в потолок с четверть часа, я откинула одеяло и села. Голова кружилась, глаза резало так, словно в них насыпали песка, тело болело, плечи, руки и ноги были покрыты россыпью черных синяков, результат моих вчерашних похождений и проведенной с беловолосым выродком ночи. Я сглотнула подступивший к горлу комок и принялась приводить себя в порядок. Первым делом я вынула из глаз линзы, кое-как умылась остатками воды из бутылки и попробовала разобрать спутавшиеся за ночь волосы. Мне казалось, что я покрыта коркой грязи и самым моим большим желанием было, как следует вымыться. Раздирая пальцами пряди растрепанных и перепутанных волос, я не переставала думать о побеге, о спасении Тура и Файна. Проклятые отщепенцы отобрали мой телефон, я не могла подать весточку друзьям, но это не должно меня останавливать, нельзя терять надежду на спасение! Я оглядела помещение, в котором находилась, проведя в комнате половину суток, я даже не удосужилась рассмотреть ее как следует. Я оставила в покое волосы, быстро одела висящие на спинке кровати футболку и джинсы и натянула ботинки. Первым делом я подошла к окну и выглянула наружу. Моя комнатенка-камера находилась на втором этаже, грязное окно выходило на кирпичную стену соседнего дома, вылезти и спуститься не составило бы для меня особого труда, за последнюю луну я выучилась прыгать, подтягиваться, карабкаться, но сложность заключалась в том, что окно было намертво забито гвоздями и зарешечено. Я помянула одним из любимых слов Эсмириль параноика, установившего решетки на втором этаже. Моя комната была самой настоящей тюремной камерой, с единственным выходом через дверь. В штаб-квартире отщепенцев. В центе гетто. В отчаянии я до боли закусила губу, возможность побега становилась довольно призрачной. Я яростно сжала кулаки, если сдамся, то пропаду не только я, но и Тур с Файном. Пока у меня больше шансов сбежать, а значит, и спасать их придется мне. Я снова подумала, что мне всего лишь надо добраться до города, а уж там я найду способ попасть в поместье и оповестить наших. Даже пешая прогулка до поместья уже не казалась мне таким уж невыполнимым делом. Я повернулась к окну спиной и оглядела комнату. Помещение было грязным и убогим, обстановка скудной, если не сказать нищенской, лишь табурет на котором стоял поднос с едой и питьем, узкая кровать с серым постельным бельем и коричневым одеялом у грязной стены и маленький, изящный, но облезлый столик. Грязная, облупленная входная дверь видимо выходила в общий коридор, потому что я все время слыша шаги и голоса. Она выглядела довольно хлипкой, но даже если бы я смогла ее выбить, то на шум сбежалось бы полдома. Парней, наверняка, держат в той темной комнате, где отвратительно пахнет, и совсем нет света, по сравнению с той кладовкой, эта комнатенка могла сойти за апартаменты. Отвратительный район, отвратительные дом и комната, отвратительные обитатели. Я присела на кровать и задумалась. Брат Каллара настоящее чудовище, скорей всего он потребует за меня выкуп, потому что, судя по месту обитания с деньгами у отщепенцев туго. Серебро он получит только в том случае, если я буду жива, а значит, пока моей жизни ничего не угрожает и события последних суток это подтверждают, меня не разорвал варр, не тронули черные, мне принесли еду и питье, значит, не хотят уморить голодом. Вспомнив моего мучителя, я невольно подумала о Калларе и мое сердце болезненно сжалось. Я нарушила данное ему обещание и хоть я считала, что поступила правильно, приняв участие в войне, но в глубине сердца шевельнулось сомнение. Ведь Каллар просил, предупреждал, чтобы я вела себя осторожней, но я его не послушалась и вот результат. Винить в моих бедах было некого, я сама выбрала свою участь, и отвечать за свой выбор предстояло мне самой. Весь день меня никто не беспокоил, делать мне было совершенно нечего, а состояние неопределенности угнетало. Я брезгливо прикрыла серые простыни одеялом, которое мне показалось немного чище постельного белья и, не раздеваясь, легла на кровать. В голову лезли тревожные мысли, отчего глаза наполнялись слезами, а сердце замирало, но я усилием воли старалась гнать их от себя, чтобы окончательно не впасть в отчаяние. Я подбадривала себя воспоминаниями о счастливых избавлениях из плена, о которых читала в книгах, или о которых мне рассказывала Эсмириль. Даже члены клана Тули иногда попадали в плен, утешала я себя, а они бойцы, рожденные воинами во многих поколениях. Изредка в сознание прорывалась паническая мысль, что наверняка были и истории не с таким счастливым концом, но я гнала любые сомнения, потому что знала, стоит мне впасть в отчаяние и все пропало, свободы мне не видать. Измученная бессонной ночью, тяжкими думами и неизвестностью, я засыпала, просыпалась и снова засыпала, сон был моим избавлением от окружающего кошмара. Ближе к вечеру я проснулась окончательно, меня мучила жажда, болело горло, а лоб и щеки горели, как в лихорадке. Тело ломило от долгого лежания на неудобной и слишком узкой кровати, но больше всего дискомфорта доставлял преследующий меня запах, въедливый, сладковато-пряный, запах беловолосого чудовища, с которым мне в эту ночь пришлось разделить ложе. Мои руки, волосы и подушка пахли Эстаром, навязчивый запах проникал всюду, я подносила руки к лицу и тут же опускала их, борясь с подкатывающим к горлу комком тошноты, перевернула подушку, заплела волосы в косу, но казалось, запах впитался в меня. За окном смеркалось, в комнате становилось все темнее, за дверью было тихо. Когда стало совсем темно, замок тихо щелкнул и дверь комнаты распахнулась. Я приоткрыла глаза, ожидая, что вернулся мой мучитель, но в освещенном проеме возникла совсем другая фигура. Вспыхнул свет, я зажмурилась, а когда мои глаза привыкли к свету, я чуть приоткрыла веки, чтобы разглядеть гостя, вернее гостью и вздрогнула от неожиданности. Женщина была одета, как обычный человек, но все ее тело было покрыто густой, темной шерстью, переходящей в светло-серый подшерсток на лице. Темные глаза незнакомки были глубоко запрятаны в глазницы, нос был широким и коротким, а щеки исполосованы шрамами. В руках она несла поднос с бутылкой воды и тарелкой. Она прикрыла локтем дверь и направилась ко мне. Женщина производила пугающее впечатление и потому я закрыла глаза, чтобы не видеть ее, и отвернулась к стене. Она погремела подносами, вышла и зашла снова. Я услышала, как скрипнул стул, когда она села рядом со мной. Довольно продолжительное время она молчала, а я боролась с желанием повернуться и рассмотреть ее как следует.

– Поешь, тебе надо подкрепиться, – наконец подала голос незнакомка, и я невольно распахнула глаза и повернулась к ней лицом, пораженная красотой ее голоса. Он был довольно низким, с бархатными, обволакивающими интонациями.

– Я не хочу есть, – отозвалась я, красота ее голоса несколько сглаживали ее уродство.

– А чего же ты хочешь? – поинтересовалась она.

– Помыться. – призналась я, не ожидая, что она тут же выполнит мое желание.

– Пойдем, я тебя провожу. – неожиданно предложила она.

– Ты серьезно? – удивилась я.

– Конечно! – спокойно кивнула незнакомка – А что в этом такого?

– А вдруг я убегу?

Она тихо засмеялась и покачала головой – От меня не убежишь. Встанешь сама или тебе помочь?

Я отрицательно качнула головой и поднялась с кровати. Она распахнула передо мной дверь и махнула рукой, указывая направление. Мы молча шли по пустому коридору мимо ряда облезлых дверей, за некоторыми из которых слышались голоса и приглушенный смех. Коридор был грязным, под стать моей темнице.

Она довела меня до конца коридора и распахнула одну из дверей – Вот тебе душевая, наслаждайся, – в ее голосе не было и грана издевки, она кивнула головой на дверь, а я решила не капризничать и воспользоваться добротой женщины и, наконец, смыть с себя преследующий меня запах.

Ванная комната была маленькая и грязная, на полке стоял флакон шампуня и лежал початый кусок мыла. Я стиснула зубы, преодолевая отвращение, быстро разделась, залезла в ванну и включила душ. Стоя под струями едва теплой воды, я думала о том, что шесть лун назад не поверила, если бы кто-нибудь сказал мне, что самым моим сокровенным желанием станет возможность принять душ. Стараясь не смотреть по сторонам и под ноги, я вымыла голову и кое-как помылась сама, растирая мыльную пену по телу руками. В дверь просунулась рука моей провожатой с полотенцем. Я вытерлась, быстро надела футболку, брюки и, стараясь, лишний раз не топтаться по грязному полу, обулась и зашнуровала ботинки. Наконец, я избавилась от преследовавшего меня запаха беловолосого, но теперь пахла дешевым мылом. Стиснув зубы, чтобы не расплакаться, я толкнула дверь. Женщина ждала меня в коридоре. Она проводила меня обратно в комнату и снова присела на стул.