Полная версия
Туманная радуга. Том 1
Все трое переглянулись. В их лицей практически невозможно было попасть посреди учебного года. Директор лицея, колоритная и очень строгая женщина пятидесяти с лишним лет по имени Надежда Тарасовна Глушко, придерживалась строгих принципов. Для зачисления в лицей все кандидаты должны были в начале учебного года сдать специальные тесты по ППВ. Таким образом, они доказывали, что заслуживают здесь учиться. По словам Надежды Тарасовны, либо ты знаешь технические предметы на отлично, либо учишься где-нибудь подальше отсюда.
Сдать эти тесты после начала сентября было практически невозможно. Исключения составляли лишь особо ценные кандидаты, которые потенциально могли принести школе очередной трофей на олимпиаде и другие награды. Школа гордилась своими выпускниками, которые в большинстве своем умудрялись не только поступать в лучшие ВУЗы страны, но и выигрывали себе бюджетные места. Некоторые выпускники вообще получали гранты на обучение за границей. Что касалось текущих учеников, то они регулярно участвовали в престижных олимпиадах, завоевывая кучу наград. Благодаря этому, их лицей считался престижным, много лет уверенно держа марку.
Конечно, ребята из отстающих «Г» классов всегда были для Глушко больной темой, потому как полностью избавиться от «бесполезных» учеников не представлялось возможным. В частности, в десятом «Г» не было ни одного двоечника или того, кто еле-еле вытягивает себе «удовлетворительно» в семестре. Все ребята демонстрировали знания минимум на твердую тройку, поэтому исключать их было не за что. Поэтому, когда кто-то указывал на слабые звенья ее школы, Глушко любила повторять, что из-за жесткой конкурентной среды, ученики лицея из «Г» классов всегда будут сильнее, чем любые хорошисты из обычных среднеобразовательных школ. «Ваши хваленые хорошисты не смогли бы попасть ко мне даже в отстающие классы» – говаривала она.
Отчасти это было правдой. Чтобы попасть в отстающий класс, необходимо было сначала сдать все те же тесты по ППВ. Если кандидат показывал хорошие результаты, его отправляли к отстающим на временной основе. К концу семестра ученику предлагалось сдать очередные тестирования, благодаря чему он получал шанс попасть в «В» или в «Б» класс, в зависимости от результатов. А к «ашкам» возможно было попасть лишь спустя год после обучения, имея не более двух четверок по предметам, не входящим в число ППВ.
– Даже если его предки отгрохают тут ремонт, он все равно должен был сдать тесты на уровне ваших очконавтов, – хмыкнула Зинаида, кивая Ире. – Глушко не продается, она слишком помешанная для этого. Ни единой паршивой овцы в стаде! – продекларировала девушка, погрозив указательным пальцем в стиле директора. – Ни единой овцы!
Ира пожала плечами.
– Вот и я говорю: странно все это. По-моему, еще никого не брали в «А» класс посреди учебного года. Наши только об этом теперь и болтают.
– Ботаны, похоже, знатно напуганы, почуяли конкуренцию. Хорошо хоть нам с Палной по фигу на все это, мы вообще не напрягаемся.
– Да я тоже особо не напрягаюсь, скорее любопытствую, кто ж там такой, – отозвалась Ира.
– Ты-то понятно. У тебя четверки бывают раз в високосный год. Новенький очконавт тебе точно не помеха.
– Интересно, а какой толщины линзы на его очках? – задумчиво проговорила Вероника. – Я уверена, что он носит великолепные бифокальные очки, издалека напоминающие фасеточные глаза мухи, а еще он худой и картавый.
– Или наоборот жирный! – неожиданно для всех предположила Ира, которая обычно была более корректна, говоря о других.
– Я уверена, что у него еще нервный тик. Типа того… – Под всеобщий смех Зинаида изобразила бедолагу с дергающимся глазом.
Вдруг Вероника заметила Тимура, который направлялся к лестнице, разговаривая с кем-то по телефону. Стараясь изобразить равнодушие, она повернулась к лестничному пролету спиной. Завидев Тимура, Зинаида закатила глаза и прошептала:
– Твой Ханин прет сюда, держись уверенно.
Учуяв запах знакомого парфюма, Вероника напряглась как струна. Сердце забилось чаще, ладони рук вспотели. Она обожала этот аромат и одновременно чувствовала неловкость, вдыхая его. В это время Тимур, не переставая разговаривать по телефону, прошел мимо, не обратив на троицу никакого внимания.
Ира положила руку на плечо Вероники, таким образом подбадривая ее.
– Вот видишь, Верон, первый шаг сделан! – сказала она.
– Да ни хрена пока не сделано, – не согласилась Зинаида. – Думаешь, этот придурок не заметил, что она вся тряслась, как осина, когда он проходил мимо? Но ты не ссы, Каспраныч, – подруга с чувством похлопала Веронику по другому плечу, от чего та слегка пошатнулась, – мы с Приходько будем тебя тренировать.
– Зин, ну она, по крайней мере, отвернулась от него, а раньше у нее даже рот открывался, когда Медок всплывал на горизонте, – развела руками Ира. – Нужно поддерживать эти ее маленькие шаги, иначе она совсем упадет духом. Нас вот она всегда поддерживала во всех наших проблемах. Теперь наша очередь.
– Девчонки, давайте мы просто сделаем вид, что Медка вообще не существует, – вздохнув, сказала Вероника. – Если вы постоянно будете говорить о нем, я не смогу сконцентрироваться и провалю всю миссию.
– Какую миссию, Каспраныч? Совсем уже обезумела?
– Миссию по освобождению от медовой зависимости. Но для этого мне сначала нужно закрыть гештальт. А чтобы его закрыть, мне нужно провстречаться с Медком хотя бы пару недель. – Увидев, как Иркины брови медленно сдвигаются к переносице, а Зинаида начинает закатывать глаза, Вероника тут же поспешила успокоить подруг: – Спокойно! Ритка говорит, что это основное условие для моего освобождения от зависимости. Если я не добьюсь своего, и он не предложит мне встречаться, я буду думать о нем до окончания школы. Или, что еще хуже, всю свою жизнь. Мне нужно логически завершить свою школьную любовь, расставить все точки, прийти к завершению этой истории. Иначе самыми яркими воспоминаниями о молодости станут унизительные и провальные попытки завоевать школьного красавчика. Я выйду замуж и возможно рожу детей, но время от времени все равно продолжу раз за разом прокручивать в голове ситуацию с Ха… с Медком. Размышлять, что все могло бы быть иначе, если бы я сделала так или эдак. Фантазировать, что он влюбился в меня без памяти, а я его бросила, и он рыдал, ползая за мной на коленях по всей школе. И этот процесс невозможно остановить, он всегда цикличен. Почитайте об этом в инете, там полно статей, в которых подробно объясняется, почему обязательно нужно закрывать гештальты. Вон у Ритки на работе есть женщина, которая вовремя не сделала этого, и теперь у нее едет крыша. Каждую ночь она поет колыбельную своим кошкам и выкладывает это в интернет! Мне бы не хотелось для себя такой участи!
На одном дыхании выпалив эту тираду, Вероника стала наблюдать за подругами. Интересно, догадаются ли они, что закрытие гештальта – далеко не главная причина ее желания стать девушкой Тимура?
– У меня, кажется, такое было, – сказала Зинаида. – Когда я по ошибке пикнула не того персонажа и позорно проиграла игру. Все бы ничего, но в противоположной команде была одна дура, которая потом везде выкладывала скрины с игры и хвалилась, какая она крутая. Я целых полгода копила в себе ярость, пока однажды она не попалась мне в одном онлайновом женском чемпионате. Я просто в нулину уничтожила ее на харде, и только после этого меня попустило.
Девушки терпеливо дослушали историю Зинаиды и понимающе кивнули, хотя из всего повествования уловили лишь общий смысл. Но своего Вероника определенно добилась – подруги поняли, что она пыталась до них донести, и обещали поддерживать ее.
После седьмого урока Ира отправилась на дополнительные занятия по алгебре, Зинаида – домой, а Вероника – на школьную парковку, где ее уже ждала Ритка. По дороге она столкнулась с одиннадцатиклассником Костей Селоустьевым, которого считала самым мерзким парнем в школе, а, возможно, и на всей планете.
Начиная с прошлого года, он буквально не давал ей проходу. И если остальные парни проявляли к ней симпатию, не переходя грани приличия, то Селоустьев демонстрировал свой интерес довольно неприятным образом. К примеру, при встрече он любил показывать Веронике язык, но далеко не так безобидно, как это обычно делают расшалившиеся дети. Делая из указательного и среднего пальцев руки букву «V», он просовывал между ними язык и плавно двигал им вверх-вниз, что доводило девушку до приступов тошноты. Проходя мимо нее в школе, он мог как бы невзначай коснуться ее груди. Нередко он вставал к ней вплотную, когда она стояла в очереди в столовой, и терся об нее, пока она в ужасе не сбегала. Делал он все это, только когда с ней рядом не было никого, кто бы мог стать свидетелем его откровенных к ней домогательств.
Вероника не могла дать ему отпор, при виде него она вся съеживалась от страха. Она даже не могла найти в себе сил с кем-нибудь этим поделиться, потому что, вопреки здравому смыслу, ощущала себя виноватой во всем происходящем. В глубине души девушка понимала, что ее вины здесь нет, но после очередной встречи с Селоустьевым ее каждый раз мучили сомнения. Ей казалось, что возможно она слишком откровенно одета, чересчур ярко накрасила ресницы или зря распустила волосы. Всем этим, по ее мнению, она как бы провоцировала очередной неприятный поступок в свою сторону. Но так почему же остальные парни так не делают? Может быть все-таки виновата не она, а этот мерзкий извращенец? Эти бесконечные качели в голове сводили с ума.
Иногда Вероника думала, что Тимур наверняка бы защитил ее, если б ему было на нее не плевать. Она представляла себе, как он разбивает Селоустьеву нос, и тот, обливаясь кровью и слезами, вымаливает у нее прощение перед всей школой. Но все эти мечты давали лишь временное успокоение. Как Вероника ни старалась, но у нее никак не получилось полностью избежать встреч с извращенцем. Казалось, он прямо чуял, где и в какой момент она будет одна. И тогда он, словно охотник, настигал свою жертву, заставляя ту трепетать от ужаса. Это доводило его до экстаза.
И вот снова, стоило ей только оказаться одной, Селоустьев тут же возник в поле ее зрения. Стиснув кулаки в карманах куртки, Вероника ускорила шаг. «Все в порядке, на улице он тебя не тронет» – мысленно успокаивала себя она, стараясь смотреть вниз, на асфальт, а не на него. Впрочем, это не помогло избежать его внимания.
– Ве-ро-ни-чка, – пропел Селоустьев, хватая ее за рукав куртки. – Жаль, что нам не в одну сторону. Хотя, может, составишь мне компанию?
– Не могу, меня на парковке ждет отец, – продолжая смотреть себе под ноги, соврала Вероника.
Селоустьев ухмыльнулся и ухватил большим и указательным пальцами локон ее волос. Затем он слегка потянул его на себя и вдохнул аромат ее кондиционера. Не дожидаясь того, что может произойти дальше, Вероника вырвалась и понеслась на парковку. И, только сев в машину и захлопнув за собой дверь, она смогла почувствовать себя в безопасности.
– Что-то случилось, Верон? – спросила Ритка.
– Да ничего, – слабо улыбнулась Вероника. – Просто холодно и есть очень хочется.
Она никак не могла до конца успокоиться, хотя и понимала, что Селоустьев остался на улице, а они с теткой несутся по автостраде навстречу гостеприимному торговому центру. Ей было не по себе, что он нюхал ее волосы как самый настоящий извращенец. «А вдруг у него совсем поедет крыша, и он начнет преследовать меня везде, где бы я ни находилась? Может ли он узнать мой номер телефона? А вычислить домашний адрес?»
Остаток дня девушки провели в торговом центре. Сначала они плотно пообедали в одном из фаст-фуд ресторанов, потом отправились в магазин электроники и купили Веронике телефон самой последней модели. Она пыталась отказаться от подарка, считая его напрасной тратой денег, однако тетка была непреклонна. «Перестань! Твой старый телефон и так на последнем издыхании. А у этого – отличная камера. Ты должна больше фотографироваться, твои родители каждый раз просят выслать им твои новые фотки. Мне иногда кажется, что они вообще не уверены, что их дочь еще жива, ведь у тебя за полгода – ни одной новой фотографии. Где это видано!» – увещевала Ритка, пока Вероника наконец не согласилась.
Купив телефон и пройдясь по магазинам одежды в поисках чего-нибудь интересного, девушки купили два билета в кино. До комедии про зомби оставалось около получаса, поэтому они заказали кофе с пирожными в кафе неподалеку и принялись обсуждать план завоевания Тимура Ханина.
Говорила, в основном, Маргарита. Вероника же внимательно ловила каждое слово, потому что уже успела убедиться в том, что ее собственные методы не просто не работают, но иногда даже имеют обратный эффект.
– Что бы ты там себе ни выдумывала, но от парней в этом возрасте ничего серьезного ожидать не стоит, – начала тетка. – Особенно от таких, как твой Тимур. Нужно отдать шакаленку должное – он придумал себе неплохой образ. Весь такой красивый, общительный, занимается спортом, соображает в математике, вежливо обходится с дамами – прям мечта. И, конечно, все девчонки от него без ума. А он, как Карабас-Барабас в своем кукольном театре, сидит и ждет, когда все куклы будут в сборе. А потом он начнет свое собственное шоу, где вы все будете исполнять роли, которые он сам вам назначит. Разумеется, я немного приукрашиваю, ведь ваш Тимурка – всего лишь школьник, и его коварства хватит максимум на то, чтобы переспать со своей одноклассницей, а потом бросить ее ради другой одноклассницы. Так вот: в этом балагане ты участвовать не будешь, ты слишком хороша для этого. И мне бы крайне не хотелось, чтобы ты становилась участницей его фан-клуба. Поверь мне, на самом деле, в нем нет ничего особенного. Природа одарила его неплохой внешностью и техническим складом ума, родители научили манерам, а тренер показал, как обращаться с мячом. Больше ты о нем ничего не знаешь. Ты понятия не имеешь, что он за человек. Ты говорила, что он понравился тебе не только из-за внешности. Что, дескать, он еще и умен. Скажи мне, с чего ты это взяла?
– Ну… Будь он тупым, его бы не зачислили в «Б» класс.
– Умение решать задачи не делает человека умным. Точно так же, как и способности к любым другим видам деятельности. Ум – это более комплексное понятие, которое зависит от множества факторов, а знания – всего лишь инструмент для ума. Гениальный физик может быть полным болваном в жизни и жить на бабушкину пенсию, талантливый художник может не иметь цели в жизни и искать смысл бытия на дне бутылки, школьный ботаник может в один прекрасный момент переписать квартиру на секту. А человек, который не сумел закончить даже среднюю школу, может вырасти и стать миллиардером. Я не говорю, что это закономерность. Хорошо учиться – не плохо. Но если мы даем оценку чьим-то умственным способностям, основываясь только на школьных оценках, мы сами недалекого ума. Твой Тимур может оказаться как умным, так и законченным идиотом. Пока что его можно назвать лишь сознательным. Он сознательный для своего возраста, потому что уделяет время учебе, несмотря на перспективы в спорте. Так что не завышай его способности, это мешает тебе взглянуть на него объективно. До тех пор, пока ты его переоцениваешь, он будет тебя недооценивать. Это всегда так работает.
«А что, Медок и вправду может быть не таким уж и умным, – слушая тетушкин монолог, радостно думала Вероника. – Возможно, он даже не умнее меня, даже несмотря на то, что я учусь в классе для тупых».
– Пускай и он не самый лучший парень на земле, то мы же ведь все равно будем закрывать гештальты, верно? – с надеждой спросила она, когда Ритка остановилась, чтобы прожевать последний кусочек пирожного.
– Сдается мне, никакие гештальты ты закрывать не собираешься, но в любом случае я тебе помогу. Обещала же. Но ты должна понимать, что смысл твоих действий – просто завершить то, что не дает тебе покоя. Никаких мечтаний о свадьбе и любви до гроба. Будь готова к тому, что школьная любовь закончится так же, как и началась – в школе.
– Но ведь бывают же исключения! – воскликнула Вероника. – Например, как у бабушки с дедушкой. Они учились в одном классе и… – Увидев перемены на лице тетки, девушка виновато пробормотала: – Извини, это неудачный пример. Но ведь правда, Гош, бывают же такие истории любви.
– Бывают, – кивнула та. – А почему каждую из таких историй все, охая и ахая от восхищения, по сто раз пересказывают друг другу?
– Почему?
– Потому что подобные истории действительно удивляют. Они так редки, что становятся притчей во языцех. Их рассказывают с гордостью, передают из поколения в поколение. Такие истории любви – исключение, лишь подтверждающее правило.
Вероника пропускала слова тетки мимо ушей. Сейчас ее главной целью было добиться расположения Тимура. А что будет дальше, ее пока не волновало. Тем более, откуда Ритке знать, бросит он ее или нет? Возможно, они будут вместе до конца своих дней, периодически рассказывая многочисленным внукам историю своей любви.
– Рит, да о будущем я вообще не думаю, мне бы всего на месяцок побыть его девушкой. Скажи, что конкретно нужно для этого сделать? На этот раз буду делать все, как ты говоришь. – Вероника и сложила ладони в молитве, как бы подтверждая свои твердые намерения. – Клянусь!
До начала киносеанса оставалось десять минут, поэтому Рита как можно быстрее изложила племяннице суть плана. Он сводился к тому, чтобы лишить Тимура постоянно внимания. Нужно обставить все так, чтобы не только сам Тимур, но и все окружающие поняли: Веронику Каспранскую он больше не интересует.
– Игнорируй его с умом. Представь, что он Коля Бобарыкин. Ты не замечаешь его до тех пор, пока он не заговорит с тобой. Не строй из себя обиженную и оскорбленную, будь на положительной волне. Демонстрируй хорошее настроение, общайся с людьми и радуйся жизни. Твой Тимур должен перестать быть для тебя особенным. Но это непросто, учитывая степень твоего помешательства, поэтому лучше вообще избегай с ним встреч. Не смотри в расписании, в каком кабинете у него урок, не бегай к нему на этаж, не ходи в столовую, когда туда идет он, не ищи его взглядом в толпе и так далее. Если случайно столкнешься с ним в коридоре, никак не реагируй. Продолжай идти, куда шла, смотри сквозь него так же, как он смотрит сквозь тебя. Контролируй мимику – никаких гримас. Твои истинные чувства не должны быть написаны на лице. Если вдруг он решит поздороваться с тобой, улыбнись, скажи «привет» и сразу же переключай внимание на что-то другое. Как будто его приветствие ничего не значит. В общем, будь актрисой, играй свою роль. Представляй, что школьные лампы – это софиты, а ученики – съемочная группа. Так будет проще собраться и не провалить задание.
– А что, если, когда я начну его игнорировать, он вообще перестанет меня замечать? Тогда уж точно ничего не получится… Сейчас я у него хотя бы на виду, даю ему повод лишний раз подумать обо мне… А если я вдруг исчезну, он может обо мне забыть, потому что все его время займут другие девчонки. Они кружат вокруг него, как голодные чайки. Ждут своего часа. Разве игнорировать его – хорошая идея? С чего ты взяла, что с ним этот метод сработает?
– Ну с тобой же сработало, – хмыкнула в ответ Ритка.
Вероника слегка покраснела. «А ведь и правда, – подумала она. – Он игнорит меня, а я схожу с ума еще сильнее». Но у нее все равно оставались сомнения.
– Со мной сработало, потому что я уже была в него влюблена! – парировала она. – А ему на меня плевать. Значит, от моего игнора ему не будет ни горячо, ни холодно.
– Ага, а плевать ему на тебя только потому, что ты никого не слушала и бегала за ним по пятам, начиная с первого сентября. Чрезмерная назойливость – последний инструмент, который стоит брать в руки, когда дело касается любви. Вспомним, к примеру, Бобарыкина. Он вообще бегает за тобой с пятого класса, и что-то ты не горишь желанием ответить ему взаимностью. Интересно, почему так, а? – В голосе Ритки слышала ирония. – Это же противоречит твоей собственной теории, по которой Коля еще пару лет назад должен был стать твоим парнем, ведь он был достаточно назойлив для этого.
После теткиных слов в голове Вероники будто что-то перемкнуло. Стукнув ладонью по столу, она достала из рюкзака блокнот с ручкой и решительно выпалила:
– Черт возьми, да ты ведь права! Ты права! Я понимала это и раньше, но только сейчас смогла осознать это до конца. Давай ты еще раз кратко повторишь, что можно делать, а что нельзя. Я должна все это записать, чтобы ничего не забыть.
Тезисно задокументировав основные правила, девушки побежали в нужный зал, чтобы успеть к началу фильма. Вероника смотрела его краем глаза и слушала в пол-уха. Пока весь зал смеялся над репликами одного из главных героев, она мысленно репетировала свою будущую роль, ловя себя на мысли, что ей начинает нравиться теткина идея. Но она и подумать не могла, чем это все в итоге обернется.
Перемирие с психопатом
Следующим утром Вероника встала непривычно рано. Обычно ей было очень трудно проснуться, но сегодня она уже в шесть утра была полна энергии и сил. Ее будоражили предстоящие изменения. И пускай в них не было ничего особенного, ведь по сути ей требовалось всего лишь не вести себя глупо, это все равно казалось настоящим событием, которое может как-то изменить ее жизнь.
На вчерашнем саммите «большой двойки», как выразилась тетка, было принято решение, что Веронике стоит выглядеть лучше обычного, дабы гештальты закрывались быстрее. Поэтому утро девушка начала с завивки волос, чтобы они спускались на плечи красивыми локонами. Затем проснулась Ритка, и они вместе вытрясли всю ее косметичку в поисках подходящих средств для макияжа.
Отработанными движениями Ритка при помощи кисточки и черной подводки нарисовала племяннице красивую стрелку на верхнем веке, накрасила ей ресницы тушью, а после нанесла на губы светло-розовую помаду, дополнив сверху прозрачным блеском для губ.
– До чего же девка хороша, – всплеснула руками тетка, с восторгом глядя на племянницу. – Вроде почти не накрашена, а сияет как бриллиант.
– Гош, перестань.
Веронике не нравились комплименты, связанные с ее внешностью. Многие не воспринимали ее всерьез именно из-за чересчур симпатичного лица, которое всем казалось глуповатым.
– А ты перестань уже называть меня Гошей, – скривилась Ритка. – Маргоша – еще куда ни шло, но Гоша вообще звучит, как собачье имя. Ладно, пошли подберем тебе шмотки. Мне кажется, нужно надеть что-то вроде школьной формы.
Вероника удивленно посмотрела на тетку. Пару лет назад Глушко хотела ввести в правила обязательный дресс-код для всех учеников. Но воплотить эту идею в жизнь было довольно проблематично. Добрая половина учащихся лицея не обращала внимания на свой внешний вид, а некоторые вообще были похожи на бездомных. Казалось, их интеллект был обратно пропорционален внешнему виду. И чем более успешным был человек в плане учебы, тем ужаснее он одевался. Большинство учеников зачастую выглядело так, будто бы машина времени недавно перенесла их с вещевого рынка девяностых, где они и приобрели весь свой гардероб.
Решив, что будущим светилам науки и вправду ни к чему забивать себе голову всякой ерундой вроде своего внешнего вида, Глушко махнула рукой на свою затею с введением дресс-кода. Это очень огорчило Ритку, которая к тому моменту уже успела приобрести Веронике что-то вроде школьной формы, состоящей из клетчатой юбки до колена, белой блузки и темно-синего флисового пиджака. И вот сейчас у нее наконец появилась возможность заставить племянницу облачиться в этот наряд.
– Мне кажется, я буду выглядеть чересчур вызывающе, – с сомнением сказала Вероника, оглядывая себя в зеркале. Заметив непоколебимый взгляд тетки, она со вздохом добавила: – Давай хотя бы без гольфов, а то подумают, что я пытаюсь быть похожей на японских школьниц. Обычные капроновые колготки ведь подойдут?
– Подойдут, – кивнула тетка. – Главное, чтобы они были черными.
***
Подойдя к зданию школы, Вероника почувствовала удар в плечо. Разумеется, это была Зинаида.
– Каспраныч, а чего это ты сегодня в юбке? Смотри, как бы Бобарыкин не утащил тебя в подвал своего дома, чтобы сделать тебя самой счастливой женщиной в мире.
– У Бобарыкина разве есть подвал? – удивилась Вероника.
– Ну, он вроде бы живет в частном секторе, а там у них у всех есть подвалы, – пожала плечами подруга. – Знаешь, иногда он смотрит на тебя такими глазами, будто бы одновременно хочет на тебе жениться, подарить тебе цветы и убить тебя. Мутноватый персонаж.
– Да ладно тебе. Он странноватый, конечно, не без этого, но вполне безобидный и добрый. Помню, в классе шестом дали мне перед каникулами два пакета со шторами… Помнишь, у нас была обязательная практика?
– Да, либо стирай шторы, либо убирай территорию, – кивнула Зинаида. – И ты выбрала выстирать шторы, а их оказалось так много, что ты потом еле перла эти огромные пакеты. Я тебя хорошо помню, потому что я тоже хотела взять шторы. Мне же их до дома нести две минуты. Но ты меня тогда опередила, шельма. А остальные шторы уже разобрали, поэтому мне пришлось батрачить во благо школе все каникулы.