Чёрная дыра

Итак, когда Борис Львович полностью вошёл в курс дела, оброс новыми нужными связями, набрал практически новый состав, в принципе, трудно управляемого педагогического коллектива, на горизонте объявилась эта любительница письменно задавать вопросы в газету.

«Зачем я эту Полину вообще взял на работу? – спрашивал сам себя директор. – Стареешь, Борис! Внимательнее надо изучать записи в трудовых книжках своих будущих сотрудников, а то можно так нарваться! Её основное место работы, вернее, предпоследнее – директор столовой, а только потом пребывание в какой-то школе. И как это мне пришло в голову – взять директора столовой в педагогический коллектив. Она же сейчас всех на ход поднимет! А посоветуюсь-ка я со своим первым замом!»

Первого зама в училище прислало управление образования, и он служил директору верой и правдой. Виктор Александрович представлял собой полную противоположность Борису Львовичу, наверно, поэтому они и хорошо сработались друг с другом. Заместитель его – настоящий русский мужик, под два метра ростом, одевался всегда немного небрежно – плохо отглаженные брюки, галстуки не в тон. Речь простоватая, часто задумывался посреди фразы и не мог подобрать нужное слово. Но, несмотря на такие свои особенности, дело своё знал, умел выстраивать отношения с мастерами, контролировать их и не опускаться с ними до панибратства. Про таких раньше говорили – «хитрован», себе на уме. Когда в училище появились преподаватели общеобразовательных дисциплин – а это в основном оказались женщины, – у Виктора Александровича появилась новая особенность, он стал как бы заигрывать с ними: рассказывать анекдоты, гладить по плечу, отпускать комплименты. На самом деле он считал такие действия частью работы с трудным педагогическим коллективом, особенно с его женской частью. Женщины это быстро поняли и перестали обращать на него внимание.

Была у него ещё одна особенность – он всегда чуял, когда нужно прийти к начальству, а когда лучше к нему не соваться. Вот и сейчас, после совещания, первый зам сам зашёл в кабинет директора, предварительно вежливо постучав в дверь. В приёмной он уже никого не застал – Алина, секретарь, успела убежать домой.

– Можно, Борис Львович? – спросил, заходя в кабинет, первый зам.

– Конечно, заходи, Виктор Александрович. Ты прямо вовремя, хотел уже тебя позвать.

Первый зам расположился за столом напротив директора. Училище опустело, никто им не мешал, поэтому они даже не стали плотно прикрывать дверь.

– Что думаешь по поводу нашей ситуации? – сразу спросил директор.

– Да ничего серьёзного ведь не произошло, Борис Львович, – махнул рукой первый зам. – Подумаешь, кто-то что-то спросил через газету. Это же не мы правила устанавливаем, есть порядок, а мы ему следуем. Преподаватели всегда приходили работать в каникулы, это все знают, для общеобразовательников никто не будет разрабатывать новых правил, они у нас ещё «без году неделя».

– Да меня не газета эта волнует, – с досадой ответил Борис Львович. – Про газету завтра и не вспомнит никто. А вот то, что эта дамочка весь коллектив взбаламутит, это опасно.

– А чем она может его взбаламутить?

– Найдёт чем. Раз уж она начала в газету писать, так и будет по каждому поводу строчить. А остальные только обрадуются, чтобы не работать, а все подробности обсуждать. Да и времена не очень подходящие сейчас стали.

– Да уж, – вздохнул Виктор Александрович. – Гласность, перестройка – только и слышишь на каждом углу. Сейчас начальству руководить стало значительно сложнее. Ещё и инициативу им подавай, будут во все дела лезть. Может, постепенно всё затихнет само собой?

– Нет, боюсь, не затихнет. А сейчас ещё опасная тенденция появилась – директоров выбирать. Она может коллектив подговорить, они её и выберут. Тем более что она якобы борец за правду и сама директором работала, значит, всю «кухню» знает.

– Так ведь она столовой руководила, – вставил первый зам.

– Ну и что? Они разбираться не будут, им своего подавай человека, который будет биться за их интересы. Я тоже не сразу директором училища стал. Знаешь, давай что сделаем? Работой их загрузим, – предложил директор и побарабанил пальцами по столу.

– Вы же и так им пригрозили, что все каникулы будете у них бумаги проверять. Кстати, многие, по-моему, уже пригорюнились, – заметил Виктор Александрович.

– Этого мало. Достанут свои замшелые бумажки, отряхнут от пыли, друг у друга перепишут и будут ими на всех углах трясти, – недовольно проворчал Борис Львович. – Преподавателям сочинить и написать бумагу ничего не стоит, они их клепают сотнями за месяц, иногда не особо вдумываясь в содержание.

– Мне ещё кое-что на ум пришло, – немного зловеще протянул собеседник.

– Что же?

– Надо сделать так, чтобы у них времени вообще ни на что не оставалось. Каждому запланировать какое-нибудь большое мероприятие. И обязательно с выходом на всё училище, а в перспективе – и на область.

Директор слушал своего зама и прямо на глазах светлел лицом.

– Ты молодец. У нас как раз весной близится новый набор учащихся, надо озадачить наших преподавателей и привлечь их к этому. Можно создать агитбригаду и ездить по школам, рекламировать наше училище. Это, кстати, встряхнёт и наших стажистов, которые уже давно «почивают на лаврах» и потрясают наше училище классической музыкой.

– Да, Борис Львович, это займёт всех смутьянов и тех, кто им тайно сочувствует. Ещё можно провести какую-нибудь игру и заявиться с ней на область. Так мы двух зайцев убьём. И коллектив приструним, и училище на хорошем счету у начальства будет.

Они помолчали, довольно посматривая друг на друга, потом Виктор Александрович хлопнул себя по лбу, как будто о чём-то вспомнив:

– А с историчкой-то что делать будем?

Директор немного подумал и предложил:

– А пока ничего. Можно сказать, профилактическую беседу мы с ней провели, коллектив предупредили. Думаю, она пока больше не будет лезть на рожон. А вообще, она не относится к таким людям, которые будут вкалывать за здорово живёшь или даже за грамоту от училища. К ней нужен особый подход и внимание.

– Что значит «особый подход»?

– Внешне не давить, наваливать на неё работу постепенно, явных поводов для раздражения не давать.

– То есть, улыбаться и держать на коротком поводке? Я правильно вас понял, Борис Львович? – уточнил зам. – А ещё её надо подключить к литераторам через агитбригаду, пусть участвует в общем деле, да и на виду у нас будет, во всех смыслах.

– Так и решим. Кстати, проверку бумаг в каникулы никто не отменяет. Подготовь соответствующие распоряжения и график проверки. И ещё, ты побеспокойся, чтобы мастера сильно не пострадали, возьми их негласно под своё крыло, не надо к ним приставать с бумагами, пускай спокойно работают.

На этом «заговорщики» расстались. Виктор Александрович отправился домой, а директор ещё какое-то время провёл в своём кабинете, размышляя о более приятных вещах. Приняв решение, он успокоился и решил немного расслабиться, вернуть себя в обычное своё благодушное настроение.

***

Наталья Наумовна, химичка, шла к троллейбусной остановке после внеочередного совещания и невольно вспоминала свою прошлую работу в НИИ.

«Да, как всё-таки отличается работа в училище от моей прежней работы. Таких совещаний, только с выволочкой, там не устраивали. Это же просто совещание ни о чём. Конечно, и там критиковали, но по делу, за работу, а здесь – написал письмо в газету и сразу получай по мордасям!

А ведь Полина Георгиевна, по сути, права – платят нам за уроки, а таких в каникулы нет. Всё-таки она молодец, смотрит по существу, надо к ней приглядеться».

Наталья работала в училище совсем недавно и общалась в основном только с преподавателями своей методической секции – естественнонаучных дисциплин. В неё входили физики, химики, математики. Преподы ей попались просто асы, особенно математичка и физичка – было, чему у них поучиться.

Глава вторая

Училище, о котором идёт речь, занимало очень большую территорию, огороженную высоким забором. От ворот сразу начиналась центральная асфальтированная дорога, слева и справа от неё стояли два пятиэтажных здания общежития. Сразу после них расположились мастерские, которые длинной буквой Г подходили почти вплотную к основному учебному корпусу. Основное здание училища насчитывало четыре этажа и весело смотрело на улицу большими окнами. Высокое крыльцо вело в просторный вестибюль с большой раздевалкой. Рядом с входом в учебный корпус расположился двухэтажный пристрой, в котором находились спортивный и актовый залы и столовая. В пристрой из вестибюля основного здания вёл крытый тёплый коридор.

Директора других училищ часто с завистью посматривали на такие площади. Многие из них ютились в одном здании, без общежитий, без мастерских, иногда даже без столовой. Но в то время в фаворе находились инженерно-технические и рабочие специальности, поэтому материально-техническая база подобных училищ была сформирована в полном объёме. Кроме того, училище прикреплялось к заводу, который заботился о нём по мере сил, а выпускники училища проходили там практику и приходили работать на этот завод.

Создали училище перед войной, выпускало оно в основном токарей, фрезеровщиков, слесарей. А в последние года два появились новые профессии – автослесарь и автомеханик. Раньше училище даже не давало среднего образования, только обучало профессии, но в связи с новыми веяниями приняли решение давать в училищах ещё и среднее образование. Из-за этого сильно изменился состав педагогического коллектива – пришло много новых преподавателей из дневных и вечерних школ, техникумов, некоторые даже приходили из институтов. Эти люди могли и хотели чему-то научить и научиться сами. Поэтому создать агитбригаду, провести мероприятие на область или найти новые нестандартные формы обучения и воспитания вновь созданный педагогический коллектив был всегда готов.

***

Как директор и обещал, в зимние каникулы прошла проверка всей документации у мастеров и преподавателей. Хоть в декабре и тридцать один день, но этот месяц самый стремительный – Новый год наступает всегда неожиданно. Это полугодие заканчивалось особенно сложно, ведь, помимо обычных отчётов и дел, впереди маячила объявленная директором проверка документации.

Вообще надо сказать, что учителя любят каникулы даже больше своих учеников. В школах, училищах наступает покой и тишина, преподаватели приходят на работу попозже, разбирают свои бумажки, заполняют журналы, пьют чай и пораньше уходят домой. Но эти зимние каникулы обещали быть изрядно подпорченными приходом начальства и проверкой кабинетов и мастерских.

Коллектив, как водится, разделился на оптимистов, пессимистов и тех, кто ещё не определился, но склоняется к последним. Оптимисты в глубине души надеялись, что гроза, как всегда, минует, не разразившись, и всё само собой успокоится. Пессимисты, конечно, ничего хорошего от проверки не ждали. Правы, конечно, оказались пессимисты. В первый же день каникул весь коллектив ознакомили с графиком посещений. Естественно, под подпись.

Посещения администрация запланировала парами – директор с завучем для преподавателей, а первый зам со старшим мастером – для мастеров. Обходить свои владения начальство отправилось на третий день каникул, не откладывая дела в долгий ящик. Во-первых, чтобы все знали – слова с делами у мудрых руководителей не расходятся, а во-вторых – по причине неуёмного желания поставить всех и каждого на место.

Комиссия за несколько дней «взяла чесом» все кабинеты и мастерские. Администрация приняла негласное, просто-таки иезуитское решение, что лично Борис Львович осчастливит своим приходом преподавателей и, в первую очередь, общеобразовательных предметов. Первому заму поручили прикрыть мастеров.

Среднестатистический работник образования всегда готов к любой проверке. Мастерам и преподавателям спецпредметов было проще – они могли прикрыться готовыми печатными прописями на профессию, которые спускались сверху.

Труднее всего пришлось вновь пришедшим учителям, ведь их предметы раньше в училище не изучали, и программ на них, соответственно, не выпустили. Но где наша не пропадала! Папки со старыми бумажками, переписанные по мере необходимости на новые листы, планы уроков, захваченные кое-кем ещё из школ, со старых мест работы, вкраплённая специфика профессий – всё это с гордостью предъявили комиссии.

Конечно, начальство просто так по кабинетам ходить не будет, как говорится, «получите все сёстры по серьгам». Директор побеседовал с каждым преподавателем. Выводы вслух не обсуждали, но славный педагогический коллектив озадачили на «пятилетку» вперёд.

Вал работы обрушился сразу же после каникул. Тамара Сергеевна была назначена ответственной за организацию агитбригады училища. Дело это оказалось новым. С начала года цифры по набору учащихся увеличили, открылось много других училищ, и будущих учеников пришлось агитировать, привлекать, иногда даже очаровывать радужными перспективами. На школу в этом вопросе надежды возлагать не приходилось, её не интересовало, куда пойдут дети после восьмого и девятого класса, главное, чтобы все их двоечники и троечники куда-нибудь делись.

В состав агитбригады училища вошла часть педагогов вместе с учащимися. Литераторы составили зажигательную речёвку об училище. Текст вложили в специальные красные папочки и раздали каждому участнику агитбригады, нарисовали агитплакаты. Сами учащиеся, входившие в агитбригаду, вдохновенно бряцали на гитаре и пели песни. Вновь созданный творческий коллектив ездил по школам и имел оглушительный успех. Их выступления, без ложной скромности, можно было приравнять к настоящему театрализованному представлению. С ними, конечно, ездил и сам директор, собирая заслуженные аплодисменты. В душе Борис Львович очень гордился собой, ведь создание агитбригады – это его идея. Результат не заставил себя ждать – вчерашние школьники валом повалили в училище на День открытых дверей.

Созданием агитбригады работа коллектива не ограничилась. Преподаватель эстетики Александра Александровна провела игру «А ну-ка, парни!», спародировав известную игру «А ну-ка, девушки!» Получилось здорово! Актовый зал во время игры набился битком: учащиеся, мастера, преподаватели, родители, столовая и бухгалтерия в полном составе, даже пришлось принести дополнительные стулья. Мальчишки-учащиеся, которых обычно на сцену калачом не заманишь и не заставишь добровольно участвовать даже в самых маленьких конкурсах, с горящими глазами, под рёв болеющей публики выскакивали из зала и боролись за призы и подарки.

Трудолюбивые естественники (физички и химички) тоже не отставали от других. Они отгрохали великолепную игру «Что? Где? Когда?» по мотивам любимой по тем временам телепередачи. В мастерских специально изготовили для игры конягу-волчок, использовав для этих целей красочную игрушку-юлу. Художнику училища специально заказали большой разноцветный круг для конвертов с вопросами.

Апофеозом всей этой бурной деятельности стал спектакль «Про Федота-стрельца», поставленный литераторами училища. Казалось, слова рифмовались и специально написаны именно для участников, играющих на сцене. Весь зал замирал и ловил буквально каждое слово артистов-учащихся. Главные герои спектакля в один день стали самыми популярными людьми в училище.

Но главный возмутитель спокойствия в училище, Полина Георгиевна, отделалась, как говорится, лёгким испугом. Её, конечно, вовлекли в агитбригаду, но, благодаря своей дружбе с Тамарой, много личных усилий она не прикладывала, просто постояла немного на сцене с красной папочкой. Полина вообще отличалась трезвым взглядом на вещи, имела острый ум и язычок, который ей помогал неплохо устраиваться в жизни. В худшем случае она участвовала в общих мероприятиях, но сама ни за что не отвечала, если за это не платили.

Так незаметно прошло второе полугодие. Весь коллектив просто упахался, никому уже не было дела ни до вопросов в газету, ни до чего – все мечтали исключительно об отдыхе. Надо сказать, что от всей этой деятельности почти никто из коллектива не получил ничего – не дали даже грамот или благодарностей, которые у нас всегда вручают в неограниченных количествах, когда жалко денег. Единственная, кому забрезжила будущая карьера, – это Тамара Сергеевна. Перед самыми летними каникулами стали поговаривать, что её назначат заведующей методическим кабинетом. Должности такой до этого в училище раньше не было, или она где-то затерялась в штатном расписании. Слухи, конечно, подтвердились.

На этой «радостной» ноте весь коллектив отправился на долгожданные летние каникулы.

***

Все думают, что у преподавателей очень длинный отпуск. Да, сорок восемь дней, конечно, больше, чем двадцать восемь. Но имейте в виду, если наше государство дарует такой длинный законный отпуск, значит – заслужили. Первая половина отпуска педагога уходит на то, чтобы просто очухаться и немного прийти в себя, а вторая половина отпуска пролетает совсем незаметно. Не успели преподаватели и мастера оглянуться, а им снова на работу. В этой связи у педагогов появилась поговорка-присказка: «двадцать пятое июня лучше, чем двадцать пятое августа». Просто двадцать шестого августа все, как штык, должны явиться на работу.

В первый день работы после каникул все преподаватели собрались в педкабинете. Это большая просторная комната на втором этаже рядом с библиотекой. Сразу у входа стояло несколько длинных столов, приставленных друг к другу. Вокруг импровизированного большого стола и вдоль стен находилось много мягких кресел и стульев. Педагоги любили там собираться не только на совещания и педсоветы, но и в перерывах между уроками, чтобы просто отдохнуть и посплетничать. Педкабинет находился немного в отдалении от коридоров учебного корпуса, и гул училища доносился как бы издалека и превращался в лёгкий необременительный фон. В этой комнате было много окон, выходящих на солнечную сторону, и в кабинете всегда присутствовала тёплая атмосфера.

Сейчас в кабинете находились несколько преподавателей и мастеров. Основная масса педагогов строчила планы на ближайший месяц и полугодие – лучше это сделать сейчас, перед началом учебного года.

Ленина Васильевна закончила переписывать очередной план, потянулась и громко сказала:

– Как я люблю эту неделю перед первым сентября!

– А я не люблю, – не согласилась с ней Светлана Петровна, ещё один литератор. Когда-то она числилась в училище единственным литератором, а потом, пару лет назад, сюда заявились Ленина и Тамара, сразу составив ей серьёзную конкуренцию. Отношения у всех троих сразу же не сложились, каждая не упускала случая урвать себе большее количество часов. – И почему тебе это нравится?

– Учеников нет, а денежки капают, да и на работе долго сидеть не приходится.

– Всё ты, Ленина Васильевна, о деньгах думаешь, – слегка подколол её Владимир Юрьевич, мастер по обучению слесарей КИП (контрольно-измерительных приборов). Молодой мужчина тридцати пяти лет, блондин, выше среднего роста, когда-то смог окончить институт и очень этим гордился, почему-то свято верил в то, что высшее образование поможет ему подняться по карьерной лестнице. Он всегда говорил неторопливо, со знанием дела, и немного иронично. Ещё ему нравилось употреблять в разговоре, к месту и не к месту, разные умные слова, да и употреблял он их не всегда удачно. Особенно он любил произносить «экзистенциально», «латентные интересы», «бизнес-интерес».

– А о чём ещё думать бедным преподавателям? – слегка обиженно возразила Ленина. – Все отпускные закончились, как обычно, в первый месяц, а потом зубы на полку. Может быть, вы, как мастер, получаете больше, чем мы?

– Надо уметь планировать свои расходы, – поучительно провозгласил Владимир. – За окном-то у нас рыночная экономика. А мои деньги не надо считать, у каждого свой бизнес-интерес. Сейчас такое время пришло, когда не принято считать чужую зарплату.

Обстановка слегка накалилась, и Александра Александровна решила вмешаться:

– Я слышала, что всем преподавателям, имеющим свои кабинеты, придётся их заново оформлять. Как вы думаете, это правда?

– Если это грозит дополнительным увеличением бесплатной работы, тогда правда, – уверенно произнесла Светлана Петровна.

– У меня вообще-то в кабинете всё в порядке, но всё равно придётся что-то обновить, – как всегда немного манерно произнесла Александра и поправила упавшую прядь волос.

– Вам надо купить второй проигрыватель, более мощный, а то на первом этаже плохо слышно, – на полном серьёзе внёс своё предложение Владимир Юрьевич. – Это будет так экзистенциально.

Ленина неприлично громко заржала, другие тоже незаметно улыбнулись, разговор прервался.

Александре Александровне, конечно, не понравился комментарий мастера, он резанул её своей бестактностью, и она сразу подумала:

«Ох уж эти бесцеремонные уральцы! Конечно, я, как истинная петербурженка, никогда не соглашусь с такой манерой поведения. Неужели он считает это смешным – в присутствии коллектива так себя вести? То, что Ленина так реагирует, я не удивляюсь, она всегда очень громко смеётся, и не всегда в тему. И как это она может преподавать литературу!»

Через некоторое время подала голос Наталья Наумовна, химичка:

– А меня лично больше всего волнует дисциплина на уроке, особенно у первокурсников. Не знаю, как вы, а мне даже страшно в сентябре заходить в класс к новым группам.

– Ну, Наталья Наумовна, это неудивительно, что у вас трудности с поведением учащихся, – протянула нараспев Александра Александровна. – Чтобы управлять аудиторией, нужно обладать специальными знаниями, вам придётся подружиться с педагогикой, психологией. Но вы же пришли в педагогику недавно, вам ещё учиться и учиться обращаться с группой. И знание только своего предмета для этого совсем недостаточно.

– Да какая там педагогика с психологией, – возразила только что вошедшая в кабинет и услышавшая конец разговора Полина Георгиевна. – Им надо сразу показать, кто в доме хозяин. А всякие арии им ставить только вы можете, нам-то им надо серьёзные знания давать.

– У меня существует определённая программа, которая утверждена министерством, – холодно ответила преподаватель эстетики. – И, поверьте мне, там не менее серьёзные вопросы, чем по истории.

– Да ладно, Наталья Наумовна, что уж там у вас может такого случиться на уроке! В крайнем случае, вызывайте мастера или выгоняйте, – встрял в разговор Владимир Юрьевич.

– Я никому не рассказывала, но в прошлом учебном году, в самом начале ноября, у меня на уроке произошёл ужасный случай. Я же начала работать здесь в прошлом году, а до этого никогда уроков не проводила. У меня правда имелся один жалкий опыт – я проводила урок по технике безопасности среди рабочих у себя на заводе.

– Ну, это не считается, – протянула Полина.

– Да, этот опыт мне тогда не помог, – продолжила рассказ химичка. – Ну вот, ко мне на урок пришла наша самая хулиганская группа, а их мастера как раз перевели работать на другую группу, и он им об этом сказал как раз в начале моего урока.

– А кто у них мастером был? – спросил Владимир Юрьевич.

– Да Валерий Дмитриевич. Он ещё скромненько так и тихо объявил это своим вкрадчивым голосом и, засунув папку с бумагами в свою знаменитую хозяйственную авоську, спокойно отправился по своим неотложным делам. Что тут началось!

– Да уж, подсуропил он вам, – согласился мастер. – И что случилось дальше?

– Вся группа в полном составе – а это тридцать человек – достала самодельные трубочки и стала плеваться слюнявыми бумажками сначала друг в друга, а потом на классную доску. Плевались до самого звонка, никакие уговоры их не останавливали.

– Вызвали бы дежурного мастера, – сказала Ленина. – Я так часто делаю.

– Совет хороший, но тогда для меня бесполезный, – ответила в сердцах Наталья. – Я поняла, что если я сейчас выйду из класса, то моя педагогическая деятельность закончится, практически не начавшись. Я осталась стоять перед доской. Они, конечно, не старались в меня попасть специально, но всё равно я чувствовала страх.

– Считайте это боевым крещением, – сочувственно произнёс Владимир. – И много наплевали? – Полное ведро слюнявых катышков. Мне их помогла собрать следующая группа.

– А вы кому-нибудь из начальства об этом доложили? – спросила Александра Александровна.

– Нет, вот вам всем сейчас первый раз об этом рассказываю.

– Думаю, что группа вам это зачла.

– Да, вы знаете, после этого с дисциплиной стало как-то попроще, – согласилась химичка. – Но всё равно в начале года начинать страшно.

– А меня однажды на уроке просто послали, – неожиданно сказала Полина.

– Как это послали? – ужаснулась Ленина. – И что вы сделали?

– Да послала также в ответ, – усмехнулась Полина. – И надо сказать, что это возымело действие. Меня сразу зауважали, и особых проблем с дисциплиной больше не возникало.

– Но ведь педагог не может опускаться до уровня учеников, – раздался очень своевременный педагогический комментарий Александры Александровны. – Как вы могли такое позволить!