Как защититься от хамства. Полная версия

Утверждение, будто русские стыдятся того, что они родом из государства, политику которого всегда осуждало западное общество, тоже не выдерживает критики. Во-первых, переселенцы из стран социалистического лагеря получали на западе ореол мучеников. Кроме того, журналисты, объясняющие таким образом нежелание русских общаться между собой, игнорируют тот факт, что в России сменился государственный строй, следовательно, у русских нет никаких оснований скрывать на западе свое социалистическое прошлое. «Может быть, дело в том, что, уехав за границу, русские хотят забыть все плохое, что было в их жизни?» – говорят нам. Но тогда как объяснить, что избегают общаться между собой даже те русские, что в наши дни приезжают за границу попросту отдохнуть на курортах по путевкам туристических фирм? Как известно, за границу ездят люди благополучные, обеспеченные, у которых в России совсем неплохо идут дела, однако и они все же не стремятся общаться со своими соотечественниками. Причина необщительности русских за пределами нашей страны стала мне ясна, только когда я сама пересекла границу и получила возможность сравнить поведение русских туристов с поведением граждан из других стран.

Мысль написать эту книгу впервые появилась у меня во время поездки в Болгарию. Моим соседом по купе оказался профессор по фамилии Воронов, который всю поездку развлекал меня рассказами о своем интереснейшем открытии относительно происхождения языков (надеюсь, в следующей книге я расскажу о нем – столь оригинальной точки зрения мне слышать не приходилось). Так вот, пока мы с профессором мирно обсуждали научные проблемы, у наших попутчиков назревал конфликт.

Войдя в вагон, почти раскалившийся от июльской жары, я сразу поняла, что обстановка не будет спокойной. Как известно, степень конфликтности людей заметно зависит от температуры окружающей среды. Например, в дни, когда на улице мороз ниже двадцати градусов, школьники становятся тихими и благостными, а в жарком непроветренном классе ученики начинают скандалить друг с другом и перебивать учителя. В жаркие дни люди больше конфликтуют в магазинах, поскольку им хочется поскорее выбраться из душного помещения. Они начинают торопить продавцов, выяснять, кто прошел без очереди, и т. п. Обстановку в вагоне усугубляло и то, что в нем оказалось большое число детей дошкольного возраста.

Дети носились туда-сюда и были явно перевозбуждены. Родители то и дело обтирали их водой, чтобы избежать перегрева, но, несмотря на это, дети вели себя очень буйно. То и дело кто-нибудь из них падал, ушибался, плакал, принимался ползать по ковру в коридоре или опрокидывал что-нибудь со стола. Большинство пассажиров были болгарами. Один мужчина лет сорока являлся гражданином Украины. Русских, кроме нас с профессором, в вагоне было четверо – это были проводник и три женщины, одна из которых ехала с мальчиком четырех лет.

Матери четырехлетнего мальчика пришлось нелегко. Мальчик, как и положено в его возрасте, без конца вопил и заглядывал в соседнее купе, не давая уснуть двум малышам, которые ехали со своими мамами-болгарками. Матери малышей выглядели очень раздраженными. Они без конца выходили в тамбур покурить, где недовольно обсуждали какие-то семейные проблемы. Глядя на их утомленные лица, я ожидала, что болгарки вот-вот сделают замечание своей русской соседке, которая находилась в полной прострации от жары и уже не пыталась унять своего сына, но, к моему удивлению, этого не произошло. За те несколько дней, что шел поезд, ни один болгарин, находившийся в перегретом и переполненном детьми вагоне, не сделал ни одного замечания кому-либо из соседей – ни русскому, ни болгарину, чего нельзя сказать о наших соотечественницах и жителе Украины.

Уже через несколько часов после отправления поезда пожилую даму из Москвы начало беспокоить, что один из болгарских детишек валяется по ковру в коридоре, и она строго выговорила за это его матери, хотя было очевидно, что дитя такого возраста невозможно заставить в течение нескольких дней сидеть смирно в своем купе. При этом следует заметить, что ковры в международных поездах очень чистые. Через некоторое время пожилая дама уселась возле окна, а четырехлетний русский мальчик вздумал поиграть с ней, проползая под сиденьем между ее ног.

– Заберите ребенка! – возмущенно завопила дама. – Я уже не в том возрасте, чтобы бить меня по ногам!

Увы, ребенок, заинтригованный этой неадекватной реакцией, снова и снова порывался пролезть под сиденьем, и его мать оказалась в крайне затруднительном положении. Каждый раз, когда ребенок пытался дотронуться до этой женщины или подергать ее за платье, та взрывалась возмущенными воплями и бежала выговаривать бедной матери, которой явно нездоровилось.

Уже через три часа после отправления поезда, гражданина Украины очень сильно обеспокоил вопрос, почему болгарская девочка из его купе не хочет попробовать вареных раков, и прочел на этот счет нравоучительную лекцию. Затем, в течение дня, мужчина неоднократно принимался давать ей различные советы: когда и что надо есть, что надо читать, как правильно плести косу, пока ребенок не догадался притвориться будто плохо понимает по-русски, но и тут мужчина вышел из положения, принявшись объяснять жестами, как надо правильно держать осанку. «Сти́й як стри́ночка!» – говорил он, подбочениваясь и запрокидывая голову. И конечно же, его не оставило равнодушным то, что четырехлетний мальчик постоянно висел на перекладине в коридоре. «Он у вас шею не сломает?» – поинтересовался мужчина у матери ребенка, стоявшей рядом. «Не сломает», – ответила та. Мужчина постоял еще немного и глубокомысленно сказал с неподражаемым акцентом: «А по-моему, усеж-таки сломает!»

Через некоторое время в вагоне появился проводник, торговавший газетами (поезд обслуживался российской бригадой). Мы с профессором были увлечены беседой и не нуждались в газетах, и проводника это настолько возмутило, что он высказал нам все, что он о нас думает.

– Объясните мне, пожалуйста, – восклицал проводник, – почему вы отказываетесь покупать газеты?

– Спасибо, мы взяли с собой, что почитать, – вежливо отвечал мой сосед. – У нас целый баул разных книг.

– Мало ли чего у вас там целый баул! Вы должны интересоваться новостями – тем, что у вас на родине происходит!

– Да ведь мы, собственно, еще даже российской границы не пересекли. Разве за это время произошло что-то экстраординарное? – возразил профессор.

– Конечно! Возьмите, например, вот эту газету. В ней написано о новом скандале с Пугачевой и Киркоровым!

– Нет, спасибо, я не интересуюсь такими вещами.

– А спортом вы интересуетесь?

– Только практически – в плане самостоятельных занятий.

– Как, вы не болеете за нашу команду по футболу?!

– Нет.

– Очень, очень плохо, – с искренним осуждением сказал проводник. – Это значит, что вы не патриот своей страны!

– Как вам будет угодно, – ответил профессор, теряя терпение.

– Значит, вы отказываетесь покупать газеты?

– Отказываюсь.

– Тьфу! – плюнул проводник в нашу сторону и вышел, хлопнув дверью.

– Надо же, – возмутилась я, – не хватало еще, чтобы мы отчитывались, почему не хотим покупать газеты!

Воронов загадочно улыбнулся.

– Погодите, завтра будет кое-что поинтереснее!

– Почему? – недоуменно спросила я.

– Вы впервые едете этим маршрутом? – спросил мой попутчик.

– Впервые.

– Ну, тогда пусть это будет для вас сюрпризом, – сказал он, по-видимому, предвкушая меня чем-то удивить.

Наутро я проснулась оттого, что кто-то настойчиво колотил в окно. Спросонья я слышала, как кто-то снаружи открывает окно, которое мы нарочно оставили на ночь не запертым из-за невыносимой жары. Затем я почувствовала, что кто-то трогает меня за голову. Я открыла глаза и увидела над собой несколько связок сушеной воблы. Испуганно сев на постели, я увидела целую толпу торговцев, каждый из которых протягивал связку сушеной рыбы прямо в окно, предлагая ее купить.

– Что это?! – удивленно спросила я профессора, который явно потешался над тем изумлением, в которое меня повергла такая бесцеремонность.

– Это Украина, – ответил тот, любуясь произведенным эффектом, – мы только что переехали границу!

Удивительно – менее суток назад мы видели людей, которые предлагали ту же воблу, спокойно ходя по перрону, и вот мы в единочасье попали в другой мир. Здесь было совершенно иное поведение – куда более бойкое и напористое. Этот переход произошел так резко и отчетливо, что я не могла не признать: люди, принадлежащие к разным национальным культурам, ведут себя совершенно по-разному. Мое личное осознание этой истины побудило меня задаться вопросом: а как выглядят со стороны русские?

Те наблюдения, которые мне удалось сделать в поезде, подсказывали следующий вывод: русские и украинцы любят делать замечания и давать советы, причем, по большей части, относительно вещей, которые их напрямую не касаются – недаром наша страна еще недавно называлась страной Советов. Русские женщины не упускали повода дать какой-нибудь совет или сделать замечание – как друг другу, так и своим попутчикам из Болгарии, особенно, конечно, детям. Болгары советов и замечаний практически не давали, и при этом гораздо более агрессивно реагировали на замечания, чем русские. Уже на второе замечание дамы из Москвы матери расшумевшихся детишек ответили так резко, что у той пропало всякое желание давать им указания. Говоря о резкости, я имею в виду не бранные слова, которых не было, а гневную, возмущенную интонацию. Видно было, что болгарки находили вмешательство в свои дела неслыханной наглостью, в то время как русские женщины обычно отмалчивались или начинали оправдываться.

При этом я хочу заметить, что возмущение, с которым болгарки реагировали на замечания, никак не было связано с национальной неприязнью: болгары прекрасно относятся к русским и охотно с ними общаются, тем более что это совсем не сложно – в советские времена болгарские школьники изучали русский язык на протяжении семи лет, да и сам болгарский язык очень похож на русский, и понять, о чем идет речь, труда не составляет.

Как «вычислить» русского туриста

В Варне мне пришлось часто ездить на такси. Таксисты в Болгарии – народ разговорчивый и любопытный: стоит только сесть, как тебя принимаются расспрашивать, кто ты, откуда, чем занимаешься. В свою очередь, я не упускала возможности задать им интересовавшие меня вопросы: «Как выглядят русские со стороны? Чем они отличаются от прочих иностранцев, наводнивших улицы местных курортных городов?» Ответ был во всех случаях примерно одинаков: «Русские намного более общительны, чем болгары. Они любят рассказывать, давать советы. С немцами, например, поговорить намного сложнее. Многие в Болгарии говорят по-немецки или по-английски и пытаются беседовать с ними, но зачастую невозможно понять, что думают немцы по тому или иному поводу. Немцы совсем другие, необщительные».

Вот тебе и раз! Значит, русские общительные? Но ведь это совершенно противоречит тому, что мы думаем о себе! Спросите любого русского, не бывавшего за границей, являются ли, по его мнению, русские общительными. Наверняка вы услышите в ответ, что русские – народ сдержанный, по крайней мере, по сравнению с американцами, французами или итальянцами. Кроме того, утверждение болгар относительно общительности и открытости русских противоречило тому, что можно было видеть своими глазами: необщительные, по словам болгар, немцы, ходили по улицам города шумными компаниями, компаний же русских не было видно вообще. При этом из газет мне было известно, что русских туристов в Варне не менее четверти от общего числа иностранцев. Удивительно, но все русские ходят по улицам зарубежных городов либо в одиночку, либо парами. Говорят негромко, чтобы не привлекать к себе внимания. Заслышав рядом русскую речь, русские, как правило, замолкают и с любопытством прислушиваются, о чем говорят соотечественники, но в контакт не вступают.

Если кто-либо из немцев, французов, итальянцев начинает разговор с кем-нибудь из знакомых в маршрутке или автобусе, его земляки, услышав родную речь, радостно вскакивают и начинают знакомиться. Если двое русских сидят в маршрутке и разговаривают, то русские, оказавшиеся на сиденьях рядом, ни единым движением лиц не выдают своего знакомства с русским языком. Отдельные попытки познакомиться с соотечественниками исходят только от очень молодых туристов, и почти всегда эти попытки наталкиваются на весьма мрачную настороженную реакцию.

Что касается меня, я тоже чувствовала, что мне гораздо больше хочется поговорить с местными жителями, чем с приезжими из России. Тем не менее, однажды мне все же довелось стать инициатором общения. Вот как это было. Я сидела на лавочке в уличном ресторане и рассматривала черепашек, плавающих в бассейне. Рядом расположилась группа русских туристов, которых пригласили агенты турфирмы для прохождения инструктажа. Туристов ознакомили с расположением близлежащих ресторанов с довольно высокими ценами и ни словом не упомянули об одном ресторанчике, где цены были раз в пять ниже, чем в любом другом. Когда агенты удалились, я не удержалась от соблазна обратиться к землякам, чтобы сообщить им место, где можно прилично сэкономить, поскольку было видно, что группа состояла из людей не особенно состоятельных.

Как только я заговорила, лица присутствующих помрачнели и приняли настороженное выражение. Две женщины наклонили головы и смотрели исподлобья, словно быки на красную тряпку, хотя за минуту до этого смеялись. Слова мои прозвучали в гробовом молчании и, разумеется, спасибо мне никто не сказал, хотя, как только я ушла восвояси, группа туристов потянулась в указанном мной направлении.

Впрочем, такая реакция меня не удивила: к тому моменту я уже ответила себе на вопрос, почему «открытые и общительные» русские не любят контактировать с соотечественниками за границей. Секрет такого поведения заключается в том, что каждый русский знает: если к нему подходит посторонний человек, это значит, что ему хотят сделать замечание или что-то посоветовать.

Находясь за границей, русский наслаждается непривычным для него состоянием свободы от всех этих советчиков и доброжелателей. Какое это счастье – идти по улице и не ловить на себе оценивающие взгляды, не слушать советов и «ценных указаний». Немцы, по-видимому, гораздо реже вмешиваются в дела своих ближних, а потому не вызывают друг у друга неприятных эмоций. Во всяком случае, если одна фрау подходит к другой, та нисколько не пугается. Наверное, слова, которые говорят друг другу иностранцы, не столь предсказуемы, как при встрече двух русских, когда один непременно замечает какой-нибудь непорядок.

Если вы еще сомневаетесь в этой предсказуемости, обратите внимание, как ведут себя русские в простых бытовых ситуациях. Допустим, в какой-то день вам понадобилось выбросить в мусорную машину не ведро с очистками, а большую картонную коробку. Пока вы идете к мусорной машине, кто-нибудь обязательно сопроводит ваши действия никому не нужными комментариями: «Ух, какая коробка!», «Разве такая в машину поместится?!», «Поди, она ее на свалке оставит, чтоб мусора во дворе больше было!» и т. п. Малейшее ваше отличие от окружающих, в чем бы оно ни заключалось, тотчас же будет замечено и прокомментировано.

Российский уголовник – самый «пугающий»!

Еще один вывод, который, надо сказать, меня искренне удивил, заключается в том, что представители уголовного мира за границей выглядят совсем не так, как в России. У нас типичная темная личность – это бритоголовый парень с бычьей шеей. Он ходит, выставив голову немного вперед, будто тараня пространство своим упрямым лбом, который он немилосердно морщит, словно его ум занят решением серьезных проблем. При этом глаза его бессмысленно вытаращены и блуждают по сторонам, высматривая, где непорядок. В народе этот распространенный типаж называется «гопник». Русский рэкетир, бандит и даже обычный хулиган отличаются тем, что используют в основном тактику устрашения, принуждения.

Совсем иначе выглядят темные личности в других странах. Возьмем, к примеру, ту же Болгарию. Там тоже, например, существуют воры, мошенники, парни, которые охраняют девиц легкого поведения и взимают с них определенную мзду, содержатели и охранники заведений бордельного типа, но выглядят они и ведут себя совсем иначе, чем подобная публика у нас. Понаблюдать за этим мирком можно в любом курортном городке, когда спускается вечер и все они выходят на «деловую прогулку» по улочкам, где ходят туристы. Болгарские «братаны» придерживаются цыганского стиля: длинные волосы, серьга в ухе, а то и в обоих, и одежда у них не является нарочито однотипной, напоминающей «униформу для мафии», как у криминалитета в России. Иначе говоря, у болгарских жуликов, сутенеров и рэкетиров нет культа одинаковости (например, чтобы у всех были только бритые головы, или только длинные волосы). Мне не приходилось также видеть людей с татуировками, нанесение которых в наших местах лишения свободы является обязательным. Однако самое главное отличие, которое бросается в глаза при сравнении их бандитов с нашими, заключается не во внешности.

В России не только у рэкетира, но и у обычного хулигана-подростка есть стремление не просто воспользоваться чужими деньгами, а переломить вас морально. Послушайте, как общаются наши «гопники» и что является лейтмотивом их разговоров. «Эй, братан, у тебя совести нет! Нехорошо так – отбиваешься от друзей!», «Ты чо́, выделиться хочешь?» и т. п. Наш криминальный тип стремится скорее не обогащаться, а командовать, причем командовать и указывать, ссылаясь на какие-то правила, устои, традиции, принятые в его среде. Русский криминальный тип во многом иррационален. Стремление навязывать свою волю в нем сильнее страсти к деньгам. Обратите внимание: даже сам внешний вид отечественного «бритоголового быка» призван запугать жертву. Очень многие люди с большим туристическим опытом считают, что таких устрашающих криминальных физиономий, как в России, нет ни в одной стране мира.

Тот же болгарский бандит без особых колебаний пырнет вас ножом, если ему это будет выгодно, но вряд ли сделает попытку вас запугать. Ему нужны ваши деньги, а не ваше подчинение ему. Глядя на лица представителей заграничного криминала, вы видите принципиальное различие между их бандитами и нашими. На заграничных лицах написаны вызывающая наглость и гораздо более выраженные, чем у наших «братанов», хитрость и стяжательство, но жажды запугать вас и переломить вашу волю не ощущается!

Я поделилась своими наблюдениями с профессором, с которым познакомилась еще в поезде, и тому пришла в голову легкомысленная идея сфотографировать колоритных парней, охранявших девиц на «Арбате» – так русские туристы называли улицу, где до трех часов ночи не закрывались уличные рестораны, магазины и ночные клубы, и повсюду сновало много народу. Как я узнала позднее, при первой же попытке незаметно сделать снимок, на него уставился один из местных «братанов», который быстро сунул руку в карман, будто нащупывая оружие, затем стремительно подошел к нему и попытался забрать фотоаппарат. Попытка оказалась неудачной, и тогда болгарин вынул из кармана нож и перерезал тесемку, на которой висел фотоаппарат. Отбежав на некоторое расстояние, он засветил пленку и аккуратно положил фотоаппарат на лавку, откуда хозяин благополучно забрал его. «Вы правы, – сказал профессор, – наш преступник действовал бы совсем иначе. Он подошел бы вплотную и принялся бы угрожать и запугивать, требуя засветить пленку. Этот же не произнес ни слова».

В российском поезде

Настало время возвращаться домой. Мы с профессором Вороновым возвращались в один и тот же день, а потому решили взять билет в одно купе, чтобы как следует поговорить о проблемах филологии. Возле вагона мы увидели проводника и спросили его, какой номер у этого поезда. Проводник молчал, не отвечая на наш вопрос. Мы спросили у него, с какой платформы отходит поезд «София-Москва», опасаясь ошибки, но проводник лишь равнодушно пожал плечами, не произнося ни слова. «Может быть, он не понимает по-русски?» – предположил профессор. Поскольку проводник выглядел весьма оригинально и по внешности напоминал певца Игоря Талькова – с длинными волосами, в белой рубашке, какие носили в XIX веке – мы подумали, что он скорее болгарин.

«От кой коловóз трыгва влáкыт за Москва́?» 2– обратился к нему профессор по-болгарски. Проводник мрачно молчал. «Кóлко минýти е престóят на влáка на тáзи спи́рка?» 3– спросил профессор, опасаясь, что перепутал поезд, но проводник не отвечал. «Может ли быть, чтобы проводник не понимал ни по-русски, ни по-болгарски?! – изумился профессор. – Что же нам теперь делать?!» «Может быть, он итальянец или еще кто-нибудь?» – неуверенно предположила я. «Do you speak english?» – спросила я, но проводник только повернулся спиной и поднялся в вагон. Тут подошли еще пассажиры, и мы убедились в том, что не ошиблись поездом.

Расположившись в купе, Воронов решил открыть окна, поскольку было душно. «И́мате ли не́що проти́в, а́ко отво́ря прозо́реца?» 4– сказал он проводнику, проходившему мимо, и для понятности потянул за рычаг. «О́кна не открывать, я сказал!» – рявкнул проводник на чистом русском языке…

Едва войдя в поезд, мы почувствовали, что очутились на родине. В двух купе справа сидели русская преподавательница, мальчик-подросток и три девчонки помладше, приезжавшие в Болгарию на фортепианный конкурс, а также бабушка одной из учениц. В купе слева от нас разместились двое русских мужчин, у которых был внушительный багаж с каким-то товаром. То справа, то слева раздавались нравоучительные речи, которые, конечно, имели разное содержание, но по интонациям были удивительно схожи.

«Ты чего не пьешь пиво?! – выговаривал один из торговцев соседу. – От пива может быть только польза, особенно если ты язвенник. Если ты не пьешь пиво, значит не мужик. Выпить даже Есенин любил!» «Оля, – слышалось справа, – запомни раз и навсегда: кто с детства слушает эстрадную музыку, у того портится слух и эстетическое восприятие. Убери свой плеер! Вот, например, знаменитый руководитель детского хора, Струве, когда ездил с ребятами на выступления, говорил им…» и т. д. и т. п.

Каждый русский знает: если к нему подходит посторонний человек, это значит, что ему хотят сделать замечание или что-то посоветовать

Очевидное сходство этих нравоучений заключалось в том, что речь в них шла о вещах, совершенно не касающихся говорящего и не затрагивающих его интересов, а в качестве подтверждения правильности замечания, как правило, использовалось чье-нибудь авторитетное мнение, по большей части выдуманное. Во всяком случае, Струве навряд ли мог сказать что-нибудь о вреде слушания эстрадной музыки, поскольку в его время не только плееров не было, но и магнитофоны являлись роскошью, да и любовь Есенина именно к пиву оставляет место сомнениям.

Чтобы развлечься, я открыла новый журнал. Первой же попавшейся мне статьей было интервью одной известной киноактрисы, которая вышла замуж за американского ученого, занимавшегося русским языком и культурой. Супруг актрисы прекрасно говорил по-русски и много знал о России, но, когда приехал туда впервые, был поражен необычностью поведения наших сограждан. «Иду я, – говорит, – по улице, а навстречу бабка. Она мне: „Ты чой-то без шапки ходишь? Обязательно надень шапку!“, а я ее, эту бабку, вижу-то впервые. Какое ей дело до меня и до моей шапки?» «Значит, и вправду у нас страна советов», – подумала я, закрывая журнал.

Искусство защищать себя – тайное знание?

Когда моя система защиты личного пространства была представлена в виде цикла занимательных семинаров, первые слушатели этого курса – мои друзья, Рита, Владимир и Тамара – атаковали ее критическими замечаниями.

– Ты утверждаешь, что до настоящего времени не было выработано никаких правил относительно того, как защищать свое личное пространство, – сказал Владимир, – но ведь существует немало книг, посвященных культуре поведения. Неужели там нет советов, как отделаться от непрошеного советчика, любителя делать замечания, остряка или обычного хама, не прибегая к грубости?!

– Судите сами, – ответила я. – О чем рассказывает любая книга, посвященная культуре поведения? Нам объясняют, как мы должны вести себя, чтобы ненароком не задеть кого-нибудь и не вызвать на себя справедливого негодования окружающих. Однако жизнь показывает, что порой мы ведем себя образцово, но при этом все равно становимся объектами нападок со стороны кого-то, кто только и делает, что ищет, кому бы испортить настроение. Ни в одной книге о хорошем тоне не содержится системного описания того, каким образом мы должны защищать себя от оскорблений и прочих видов агрессивного поведения других людей.

Приведу такой пример. Почти в каждой книге о поведении мы встречаем упоминание о том, что ни в коем случае не допустимо проявлять назойливость по отношению к случайному попутчику в транспорте. «Допустим, вы едете с кем-то в поезде. Вы можете представиться и начать разговор, но если вы заметили, что ваш попутчик отвечает односложно и не поддерживает начатую тему, следует оставить его в покое и не навязываться», – объясняют нам. Однако нигде не написано, что мы должны делать, если мы и являемся тем самым «случайным попутчиком», к которому мертвой хваткой прицепился второй пассажир, имеющий странные представления о правилах приличия.