Хроники анклавов

Людмила Ланская

Хроники анклавов

Мы бродили по улицам

и не искали друг друга,

твёрдо зная: мы бродим,

чтобы встретиться.

Хулио Кортасар. «Игра в классики».

История первая. Остров Федеральная Окраина

vs

Анклав Плэзэнтвилль. История Кэт и Алиры. Слоган на таможне: «Все дороги ведут в Плэзэнтвилль!»

Фабрика грёз

Кэт Вачовски снился сон.

Снова тот же сон, что стал преследовать её после того, как они оказались с Алирой и Вэйдом Найтом на острове Федеральная Окраина полгода назад.

Рэн. Или его призрак. Нечто иллюзорное, тончайшее, как газовая ткань, и вызывающее леденящий страх, пробегающий тысячами иголок вверх по хребту…

Вновь и вновь.

Алира говорила, что это пройдет. Нужно завалить себя работой, погрузиться в рутину, отрешиться. Так будет лучше и правильней. Проще. Кэт погружалась в прямом смысле слова. По рекомендациям резервщицы по имени Ронда – грубоватой засаленной блондинки – Вачовски приняли на трехмесячные курсы, а затем отправили в одну из семи специальных бригад по подводным испытаниям. Они исследовали рифы и тварей, что там обитали. Работа была не из легких. Многие не выдерживали, поэтому им всегда требовались новые кадры. За всем этим Кэт не успевала побывать в теплицах, чтобы лично встретиться с Себастьяном Грэмом. Визит откладывался. Ей удалось увидеть его мельком лишь однажды, когда он и его друг, подвыпившие, уходили тропой средь папоротников из паба. Огни острова были тусклыми, как глаза дохлой рыбы. Ночь антрацитово-темная и холодная. Дул муссон. Кэт пила дайкири на маленьком мосту под шум тростников и отдаленной какофонии паба. Ей было страшно засыпать…

Люди поначалу напоминали теней. С течением времени хмурые, замкнутые, странные, не лезущие в чужие дела жители Федеральной Окраины стали Кэт практически родными. В тот отрезок Алира проходила стажировку в пабе «Три семерки», это был тяжелый для неё период, а Вэйд слился, как она объясняла его внезапное исчезновение из их жизней. Найт растворился в потоках бытия. Лишенный сверхсилы, побитый, загнанный Вэйд Найт ушел на свое собственное дно. Власти острова не могли оставить его – зверя, бывшую ищейку – в лоне утопической земли. Пускай та была возведена из металлизированного мусора и гумуса, и населена изгнанниками.

Ему вынесли приговор за нарушение границы, нелегальное проникновение на их территорию, у него не было документов и кредитного чипа, да и просто за то, кем он был, кем его сотворил анклав Санрайс. Это было жестоко, но справедливо. Алира больше не хотела его видеть. Она была несчастна и опустошена. Остров стал для неё передышкой перед новым опасным плаваньем.

Кэт было все равно. Злость ушла, остался лишь мелкий осадок, который постепенно сам вымылся иными заботами.

Приезжая со смены она спала большую часть свободного времени, вполуха слушала рассказы Алиры, которую таки взяли барменом в паб «Три семерки», за нехитрым ужином, состоящим из запеченной на гриле рыбы и хрустящей картофельной соломки. Такие вечера напоминали до боли детство и юность – курящую на узком балкончике мать Бригиду, лукавую и улыбчивую единственную подругу Мину, встречу с Рэном и мастером Ян По.

Кэт крепко зажмуривалась, затем широко распахивала потемневшие карие глаза, под ними синели круги от недосыпания, запускала панель управления батискафа, передавала по коммуникационке напарнику инструкции по уничтожению мутировавшей твари, напавшей позавчера на четвертую команду подводников. Ходили толки, что эти твари ни что иное, как очередное пушечное мясо, инструмент в холодной войне между анклавом Санрайс и островом Федеральная Окраина.

Её группу называли чистильщиками. Обязанности до боли простые. Производить зачистку рифов, исследуемых иными группами. Первый её напарник вечно причитал, что они выполняют самую грязную работенку, а те уже приходят на всё готовенькое, не подвергаясь какой-либо опасности. Кэт не соглашалась. В этих темных ледяных водах всегда существовала опасность, поэтому остров был ненадежен для дальнейшего проживания. Алира также понимала это, но о своих планах не распространялась. Кэт и не интересовалась. Она чувствовала вину перед Денмарк, перед Рэном, перед Миком. Вина была тяжким грузом, металлическим панцирем, который она сама на себя нацепила, замкнула, а пароль стерла из памяти…

Темные ледяные воды её души плескались, поднимали волны тихого гнева, захлестывали по горло удушающей мглой, будившей подсознание…

Рэн. Рэн! Звала она неизменно во сне бесплотным голосом, смотря на пустынное пространство вокруг как бы со стороны. Призрак Рэна ссутулившейся фигурой в мешковатой одежде брел впереди неё. Кэт много раз пыталась его догнать, но всякий раз силуэт таял, как кубики сахара в горячем чае. Мгновение и всё подергивалось рябью, словно в амальгаму пруда некто бросил от злости гальку и по ней расползались мутные круги. Если всмотреться вглубь, то могло показаться, что оттуда на тебя смотрит твой доппельгангер. Про них ей тоже рассказывал когда-то давно Рэн. Доппельгангер выныривал, хватал тебя за горло и мечтал занять твое место в реальности.

Кэт бежала. Сердце её бешено стучалось в груди. Пар вырывался изо рта. А затем из ниоткуда звучал равнодушный отклик, отдающийся эхом.

Опоздала. Опоздала. Опоздала!

Кэт просыпалась в мерзком липком поту с дрожащим перекошенным ртом и руками, стиснувшими до побеления в костяшках пальцев тонкое одеяло. Она оглядывалась, находя на соседнем темперлоновом матрасе Алиру, спящую мирным сном. От пластикового квадратного окошка дуло. На внешней обшивке стен их муниципального гнезда образовался ракушечный нарост. Иногда в раковинах уныло завывал соленый ветер, а в трубах кончалась подача воды. В расщелинах произрастали на подушках мха необыкновенные ярко-оранжевые цветы, немного похожие на гибискус. С восходом солнца они раскрывались и источали тончайший сладкий аромат патоки. Здесь не было коммуникационной Сети, гаджеты довольно примитивны, еда имела привкус йода, росли настоящие травы: мята, лемонграсс, салат-латук, укроп, розмарин, базилик и петрушка. Картофель и помидоры таяли во рту, а солнце грело макушку.

Кэт Вачовски взглянула долгим мутным взором на Алиру Денмарк. Пшеничные кудри длинными жгутами обвивали её бледную шею. Дыхание ровно вырывалось из приоткрытого рта, а ресницы отбрасывали легкие тени на розовые щеки. Картина прямиком из симуляции для отпетых романтиков. Кэт не завидовала спокойному течению жизни приспособившейся на острове подруги. У той тоже хватало проблем и мелких забот. Например, назойливый поклонник по имени Дак Ройс, или вреднючая сменщица, распускающая гнусные сплетни о ком только ни лень.

Она делала дыхательную гимнастику, комплекс упражнений для растяжки мышц, шла в узкую душевую кабину, пускала прохладный режим очищенной от соли и шлаков морской воды, затем переключала на режим фена; натирала всё тело защитным гелем с запахом водорослей и огурца, который входил в комплект к форме подводников; чистила зубы, подводила глаза и красила вишневой помадой губы. Простая утренняя рутина приводила мысли в порядок, очищала от спама и заставляла двигаться дальше.

За полгода на Федеральной Окраине Кэт отпустила волосы до плеч, темные и гладкие, сделалась немного женственней, грациозней, несмотря на униформу подводников, в выходные старалась наряжаться. В пабе она пила лишь дайкири, пару раз переспала с парнем из четвертой – элитной команды. Он два месяца заглядывался на неё – новенькая, загадочная, острая на язык, гибкая девушка из анклава Санрайс. Местные видимо ему приелись… Он ей даже понравился, на краткий миг. Нежный и ласковый мальчик, с виду и не скажешь. Она была направляющим, он тем, кто подстраивался под её ритм, восхищался и чуть ли не мурлыкал.

Но Кэт быстро опомнилась, увидев удаляющуюся фигуру Себастьяна Грэма средь вееров папоротников. Светлая голова, светлые мысли, кремовая рубашка на фоне кромешной мглы, подкрадывающейся с тыла. Се-ба-сть-ян. Даже имя светлое, святое. Она не достойна такой чести. Она предательница, изгнанница, отверженная, одиночка с волчьей хваткой и кошачьими повадками. Зверь похлеще Вэйда Найта… Глупые федеральщики. Кэт сардонически улыбнулась себе.

Кто-то подошел и беспринципно обнял её за талию со спины. Сладкий мальчик из элитной четвертой команды подводников. Сладкий, как сахар на дне бокала с коктейлем в её дрожащей от расшалившихся нервов руке. Никто её так не обнимал, никто и никогда. От этого стало вдвойне больно, невыносимо… приятно и гадко одновременно. Необъяснимый круговорот быстро сменяющихся чувств и ощущений.

Дайкири вдруг почудился кислотой, ноги стали ватными в неудобных лодочках, холод пронзил тысячами мельчайших осколков всё её существо. Внутренняя тьма жаждала крови.

Ночью ей впервые приснился Рэн. Карусель завертелась.

– Эй, ты обещала быть сегодня вечером в пабе, – напомнила ей за утренней чашкой кофе собранная на работу Алира.

Кэт лениво кивнула, надевая объемную темно-синюю куртку с логотипом The Ocean Company, переливающуюся серебристостью. Магнитным ключом отперев дверь, Кэт направилась к лифту.

Из пластикового тубусного лифта, скользящего бесшумно вниз, открывался вид на остров – венозное разветвление трамвайных путей, виадуки, заросшие плющом, и слайды учебного сектора. Вязкая пелена тумана скрывала морской простор. Что там? Дальше, на север? Нынешний напарник рассказывал про анклав Монолит – сосредоточение преступности и безумия киберпространства. Кэт поежилась было при упоминании иной реальности. Вэйд поведал ей, что Рэн Накамура ушел именно в ту плоскость, скрылся, точно улитка в панцире. И панцирь этот навеки стал его домом. На восток лежал анклав Поднебесная – артерия хорошо соединенная с Монолитом сверхскоростными поездами, курсирующими ежечасно, иной раз конкурирующая на рынке корпократии. А на юге… На юге был Плэзэнтвилль. Даже название тягучее и красочное, как завитушка карамели на палочке. Плэзэнтвилль имел связи с терраморфированным Марсом, с каждым годом расширялся за счет новостроек и заповедников. Интересный, по слухам и новостной ленте, и манящий анклав.

Кэт пешком поднялась на холм, где останавливался номер её трамвая. Тут-то она и встретила лицом к лицу Дака Ройса. Мужчина сонно почесывал затылок. Сиреневая дымка тумана еще висела над горизонтом. Кроны платанов покачивались, как опахала. Легкий холод окрасил щетинистые щеки собирателя из теплиц в красноватый цвет, словно треснутая кожура граната. В уголке губ Ройса была зажата утренняя сигарета с ментолом.

– Послушайте, – обратился к ней Дак. – У вас не найдется огонька? Моя зажигалка сдохла.

Он повертел перед Кэт дешевой синей зажигалкой. Сухой щелчок оповестил об отсутствии огня.

– Я не курю.

Сказала, как отрезала.

С моря подул бриз. Дак наклонился, узнав нашивку на куртке этой суровой женщины, хмыкнул.

– Вот оно как.

К остановке стекались люди. Приближался трамвай. Дак пропустил двух старшеклассниц, дрожащих от прохлады в форменных серых жакетиках и юбках в складку. Кэт вошла за ним и только теперь заметила на нем форму собирателя теплицы D37.

– Ааа… – невольно вырвалось у Вачовски.

Трамвай опасно качнулся на тросах. Маленькая неполадка с магнитами. Старшеклассницы визгнули, остальные пассажиры схватились за поручни, бурча. Дак наступил Кэт на ногу.

– Простите.

– Всё в порядке.

Мужчина был высокий и неопрятный.

Она толкнула его в спину. Личное пространство было нарушено. Противная сигарета упала на сидение.

– Похоже, все места заняты! – шутливо воскликнул Ройс, поднимая и пряча в карман парки мятую никотиновую палочку.

– Да уж, – фыркнула в ответ Кэт, мигом садясь у окна.

Мужчина с немым разочарованием сел у прохода.

Трамвай плавно пошел в путь на магнитных тросах.

Липкие хлопья тумана таяли на окнах. Сконденсированная влага уныло бежала по стеклам. Кэт пялилась перед собой, подперев щеку рукой. От парки Дака Ройса пахло землей, ментолом и застаревшим потом. Он мечтательно посапывал, расставив длинные ноги в тяжелых берцах.

– Вспомнил, где вас видел, – приоткрыв слипающиеся глаза, сказал он, перекрывая тем самым шум и гам школьниц позади них.

Кэт сменила ногу на ногу.

– Я тоже вспомнила вас. Вы друг Себастьяна Грэма. А еще… – она повернулась, тряхнув волосами, распространяя по салону аромат рисового мыла. – Вы пытаетесь ухлестывать за моей подругой.

Дак поднял кустистые брови, скривил рот.

– Алира говорила, что вы так и не решаетесь познакомиться с Себастьяном. Почему?

Кэт отвернулась, закусив губу.

Действительно, почему? Алира звала её каждый вечер в паб, распалялась насчет нерешительности Кэт. Непонимание и знание того, что Кэт спуталась с каким-то подводником, взбесило в итоге Алиру. И все же она не оставляла попытки познакомить Грэма с Вачовски.

«Он славный. Истинный джентльмен. Лишь иногда может впасть в такую черную меланхолию, но она, скорее всего, связанна с предстоящей для него ролью», – рассказала ей как-то утром Денмарк, перебирая вещи для стирки. Голос у неё был грустно-романтичный. Кэт ничего не ответила. Похоже, что вновь мужчина, понравившийся сначала ей, пленил и Алиру. Порочный круг…

– Она вам очень нравится?

Дак скрыл ладонью широкую улыбку, делая вид, что потирает щетинистый подбородок.

– Значит, очень, – вздохнула Кэт, на миг вспомнив глупый вид шофера Френка. – Алира интересная, но не реализовавшаяся девушка. Ей нужен сильный и надежный мужчина. Хотя… кто знает. Может случится и так, что она в какой-то момент ухватится за возможность стать той, кем мечтает, и ей уже будет все равно на брак.

После собственных же слов о браке Кэт поежилась. Она была противницей таких отношений.

Скрытая ирония резанула Дака по больному. Он почувствовал себя недостойным, расхлябанным и неуклюжим.

Трамвай сделал виток. В окна показалась остановка у теплиц. Обширная газонная площадка с пилотирующими примитивными роботами-уборщиками. Некоторые собиратели пытались поймать вышедших из-под контроля роботов.

– А что касается Себастьяна Грэма. Так это была всего лишь прихоть – встретить воочию первого человека, поселившегося на Федеральной Окраине, сбежавшего из-под напора Санрайса. Сейчас же всё… изменилось. Я… изменилась.

Ройс не мог понять, в чем крылся подвох. Кэт полушутливо пояснила:

– Не стоит внимания. Ваша остановка.

***

Батискаф медленно пошел на глубину. Кэт пристегнулась, запустила голограф-окна. Пока всё чисто в радиусе их рифа. Напарник достал из-под панели начатую пачку гвоздичных чипсов, завезенных контрабандой с Санрайса.

– Вторая команда сейчас на площадке 1P. Я посылаю сигнал о «спокойном» режиме, – нарушила методичный хруст чипсов Кэт.

– Отлично! – бодро откликнулся парень, отложив пачку в сторону, и жирными пальцами застучал профессионально по сенсорам.

Кэт тут же переключилась на новости о Плэзэнтвилле, а именно в центре акватории Атлантик-Сити. Вода, всюду вода различных холодных оттенков, темная и мерцающая в искусственном флуоресцентном либо люминисцентном освещении; вода, с подмешанной пигментацией, соленая и пресная, прозрачная и мутная… И накатывающие волны, в зависимости от лунного цикла – приливы и отливы энергии, исходящей от таинственных и страшно красивых дев гомоакватикусов. Она поправила каплю-наушник в ухе, кивнула напарнику, что завершил операцию с сенсорами и откинулась поудобней на спинку кресла.

Всё, что Вачовски успела узнать об этом парне, так это то, что он любил жевать резинистую пиццу с оливками и грибами шиитаке, анимированные приложения – конкурс-батл среди молоденьких айдолов и ни разу за все три недели не снял беспроводных наушников. Это был долговязый, почти безэмоциональный парень с торчащими из-под поношенной футболки лопатками и нерасчесанной, соломенной шевелюрой, смахивающий на падшего ангела, если бы не тяжеловатые черты лица и большой орлиный нос, под которым прятался бледный тонкогубый рот с опущенными уголками.

Их партнерство так бы спокойно и шло, если бы этот самый гик-напарник не скинул за час до конца рабочего дня на почту Кэт буклет с приглашением в клуб-«аквариум» «Бирюза лагун».

– В Плэзэнтвилле? – удивленно вопросила Кэт, перечитав на экране буклет.

Парень моргнул и пожал плечами.

– Я там бывал. «Бирюза лагун», в последние годы, считается колыбелью водного мира. Понимаешь о чем я?

Судьба подкидывала ей шанс увидеть нечто новое. Проникнуть в потаенный мир изысканных и грациозных существ. Почему-то они пленили её с тех пор, как она попала на батискаф, и позже, когда впервые нырнула на глубину с бойфрендом.

– Спасибо, – сказала Кэт.

Парень потянулся за чипсами.

***

– Куда ты? – сидя на своем спальном месте, тревожно спросила Алира.

Кэт спешно собирала в сумку-банан всё необходимое.

– Смотаюсь в анклав Плэзэнтвилль. На шоу гомоакватикусов.

– С тем слащавым парнем-подводником?

В голосе Денмарк Кэт уловила злость.

– Нет. Одна.

Тишина комнаты нарушалась лишь сборами вещей и рокотом волн за окном. Закат горел пожаром. Кто-то ярусом ниже готовил темпуру, поэтому в воздух вплелись аппетитные нотки пряного. Оранжевый квадрат от окна грел босые ноги Алиры, а слова Кэт холодили сердце. Она оставалась одна на острове и ей было не по себе.

– А как же… – продолжила Денмарк.

Вачовски резко обернулась с натянутой улыбкой к подруге.

– Давай выпьем солодового пива и съедим креветок в чесном соусе с латуком. Я там уже всё подготовила. За легкий путь в анклав!

Алира скептично подняла бровь. Солнечный квадрат удалялся. Тени делались длиннее. Воздух насыщено пах морской солью и цветами, что раскрывали бутоны в сумерках… Сладкий запах патоки и пряный темпуры пропитывали стены их жилища. Алира опустила голову, силясь сказать что-то еще важное или нет. Оказалось, для кого как.

– И больше никаких вопросов. Я благодарна тебе за всё и ценю твою заботу, но это моя жизнь.

– Ясно! – небрежным движением руки Алира отбросила прядь волос от щеки. – Тем лучше…

В ту ночь они выпили достаточного количества солодового пива и съели приличные порции креветок в чесночном соусе с латуком. Казалось, что время замерло, наполненное весельем, смехом, аппетитными ароматами еды и морского духа. К полуночи Кэт и Алира переместились на общую террасу в плетенные ротанговые кресла, укрывшись клетчатыми пледами.

Кэт заговорила первой:

– Я втянула тебя в эту трясину. Прости меня.

– Глупая Китти-Кэт, – захлебнувшись смехом, откликнулась девушка, ежась от холода. – Ты спасла меня.

– Ты про Найта? Он всё еще тебе нравится.

– Он мне никогда не нравился. Не настолько, чтобы потерять голову от любви, – с грустью сказала Денмарк, подтянув плед на плечах. – Он имел власть надо мной. Обаятельный и опасный Вэйд Найт показал мне иную реальность. Я стояла у края, смотрела зачаровано вниз, словно готовая к прыжку… и лишь чья-то тень не давала мне упасть в огненный обвал.

– Френк? – удивленно выговорила Вачовски.

Алира только кротко улыбнулась в густой звездной темноте, разлившейся по зеленой округе сливовым соком.

Рано утром они прощались у катера. Было ветрено и пасмурно. Алира придерживала капюшон парки. Слезы блестели в глазах. Она чувствовала, что вольная Китти-Кэт уезжает навсегда. Ей не стоило труда обосноваться где бы то ни было, не то, что домашней солнечной девочке по имени Алира.

– Счастливого пути! – яростно махая рукой, крикнула Денмарк.

Кэт впервые за всё их знакомство улыбнулась от души. Ветер рвал на ней черную куртку из сэконд-хенда, трепал волосы и сердце.

– Передай привет Френку. Он спас нас обеих.

Тонкая фигурка кучерявой Алиры в темно-зеленой парке становилась всё меньше и меньше, а затем и вовсе, как и вся Федеральная Окраина исчезла в фиолетово-охровых мазках рассвета.

Впереди было только море.

***

Центральная гавань анклава Плэзэнтвилль встретила Кэт шумом перевозок и яркими снопами восточного света. Она перекинула сумку-банан поудобней, пальцами расчесала челку и двинулась к ближайшей регистрационной будке. Получив разрешение на неделю пребывания в анклаве, Кэт осведомилась, где здесь находится недорогой отель или пансион. Женщина на регистрации молча указала ей на электронные буклеты у сенсорной стены. Все они пестрели предложениями фешенебельного и комфортного ночлега. Кэт отсортировала данные, нашла то, что ей больше всего подходило, и внесла предоплату через терминал. Она также загрузила себе на порт карту Плэзэнтвилля со всеми его транснациональными корпорациями и заповедниками, краткую историю создания и главное экскурс в акваторию Атлантик-Сити. Зелень и вода, закованные в бетон и стекло. Там буйно росли аквилегии и многолетние дельфиниумы, раскинулись заросли гигантских папоротников и леса висячих лишайников. Потаенные чаши озёр с колкой, холодной, светящейся лунным серебром водой обладали целительной силой. Диво дивное.

Когда-то первых дев-гомоакватикусов продавали на черном рынке, как рабынь, в больших стеклянных резервуарах с подкрашенной бирюзовым пигментом водой. Одна из них со звучным именем Аква была перепроданной и заново купленной уже никем иным, как самим Ренаром Дао – влиятельнейшим человеком во всем Плэзэнтвилле – ныне же имеющим статус отшельника и пьяницы-аристократа. Их история стала лейтмотивом для существования иных видов гомоакватикусов, обретших в дальнейшем легальную свободу. И все-таки оставалась исковерканной легендой для романтически настроенных жителей акватории.

"Цветы в зеркале, луна в воде", "видимое, но не реальное". Данная китайская идиома (чэнъюй) говорит об иллюзиях, о прекрасных, но недостижимых мечтах. Цветок отражается в зеркале, луна в воде – что можно увидеть, но нельзя потрогать. Человек желает то, чего нельзя так просто ухватить руками. Мораль учит избегать искушений.

Кэт погасила экран порта одним щелчком, подложила руки под голову на мягкой кушетке. За узким квадратным оконцем носились, будто медоносные пчелы автофлаи. Воздух гудел и плавился от жара двигателей и турбин. Ей вспомнился парк скатинга на Федеральной Окраине и легкий призрак-воспоминание Себастьяна Грэма, который, скорее всего, уже вернулся в лоно Санрайса и приступил к делам наследства. Нет, она всё правильно сделала, что не стала завязывать знакомства. Пускай для Алиры – это будет еще одним шансом исполнить свою мечту с симуляциями и визуал-кинестетическими роликами. Она чувствовала, что Денмарк связывала с Себастьяном не просто дружба… Кэт потянулась всем телом на кушетке и встала, чтобы привести себя в порядок перед посещением шоу.

Пансион, где она остановилась, был в двух пересадках на скоростном поезде от Атлантик-Сити. Кэт успела прикупить наряд, перекусить традиционным блюдом Плэзэнтвилля – пастой с беконом из биолаборатории, грушей и острым сыром, прикончить баночку диет-колы. Плэзэнтвилль привлек её несуразностью и пестротой, толерантностью и сочетанием несочетаемого. Но это была пока только одна грань, и в ней отразилось всё ослепительное и завораживающее. Кэт была в восторге. Призраки прошлого отступили, развеялись позади дымом и туманом. Впереди же была бесконечная Фабрика Грёз…

***

Широкие двустворчатые двери в клуб-«аквариум» «Бирюза лагун» распахнулись перед толпой гостей. Зал был наполнен лазурным светом и регулируемой влажностью. Все заняли свои места. Кэт глядела во все глаза на хрустальную водную стену, мерцающую жемчужными капельками и нитяными полосками. Она боялась выдать свое перевозбуждение. Вдруг остальные решат, что она чокнутая, помешанная на рыбьих девках. Однако пришедшие сюда люди были переполнены таким же чувством. Диво дивное…

По залу поплыл густой ароматический туман, вслед за ним электронная музыка, а через короткое мгновение за хрустальными стенами показались сами гомоакватикусы. Танец их был исполнен трюков, и при этом эротизма. Перед Кэт распахнулся ящик Пандоры. Она была охвачена восторгом, смежным с адреналином, и легкой завистью. Девы вод двигались так, словно плыли в воображаемом течение собственной холодной крови. Их слегка выпученные глаза были поразительно живыми, просчитывающими реакцию зрителей до мелочей. Тончайшие сатиновые и шелковые одеяния обтекали гибкие пластичные фигуры. Кто-то был выше, кто-то ниже, кто-то костлявей, а кто-то в самом расцвете сил. Все они представляли собой фабрику грёз, ту её сторону, о которой мечтала Алира, и которой восхищалась на подсознательном уровне Кэт. Когда же музыка прекратила свой бег, сказка кончилась, погас свет, Вачовски осознала, чего стоила им вся эта модификация, а главное свобода к существованию…

После выступления гомоакватикусов был банкет в Хрустальной Зале. Алюминиевые барные стойки, кованые стулья, крашенные под серебро, узкие бокалы с шипящими лазурными и бирюзовыми коктейлями. Изображения морских цветов на стенах. Мраморные фонтаны со статуями нереид, наяд и сирен. Сладкий лед с мятой и лаймом, соленый шоколадный мусс, звезды, вырезанные из киви и дыни. Задрапированные нитями жемчугов проходы. Девушки в платьях с пайетками-чешуей, напоминающими русалочьи хвосты. Парни в жилетках из акульей кожи и ирокезами, крашенными в густо-синий и пепельно-серый. Блеск в полумраке. Свежесть прохлады. Меланхолические мелодии, убаюкивающие, качающие толпу гостей на волнах.