Бегство из рая. Сборник рассказов

Владимир Шарик

Бегство из рая. Сборник рассказов

Стройка в чистом поле.

Старший оперуполномоченный Артем Синьков открыл письмо, которое принес ему курьер, и тотчас разразился громкой бранью:

– Как мне надоели эти соседи! Никак не разберутся со своим туалетом.

– Чем ты недоволен? – Удивился оперуполномоченный Кримчак.

– Да сколько ж можно разбираться с этим делом?! Как будь-то, у нас нет никаких других дел, причем намного серьёзней, нежели это.

– Передал бы его участковому. Это ведь его хлеб.

– Передавал ему. Он, вообще-то, парень толковый, только они не прислушиваются к его мнению. Хотя, что может быть тут непонятного – один из соседей должен перенести туалет на нормативное расстояние, что бы ни было жалоб.

– Значит, передавай дело в суд.

– Придется собирать материалы и передавать в суд. Конечно, смеху будет много в суде, но деваться некуда.

В двери постучали, а затем показалась среднего роста женщина лет пятидесяти, с черной повязкой на голове.

– Извините меня, но мне надо видеть следователя Артема Синькова.

– Я Синьков. Что вы хотели?

– Я мать Семена Соколенка. Вы вели его дело?

– Да, я занимался этим делом. Но я его закончил, и дело передал в архив.

– Понимаете, я не согласна с тем, что мой сын покончил жизнь самоубийством.

– Я вас понимаю, как мать, ибо для вас это потеря невосполнима, но факты, которые мы имели там, говорят о том, что ваш сын покончил жизнь самоубийством. Когда мы вытащили его из воды, то эксперты не нашли никаких следов насилия, наоборот, в его крови обнаружили четыре промилле алкоголя.

Лицо женщины стало жестоким, она явно не соглашалась с официальными выводами следствия.

– Я не верю, что мой сын мог покончить жизнь самоубийством.

– Почему вы так думаете?

– Понимаете, мой сын начал новую жизнь. У него появилась цель в жизни. После того, как он несколько месяцев бесполезно ходил по предприятиям, чтобы получить работу. Однако, он получал везде отказ, ибо он был в заключении. Я видела в нем положительные перемены – я видела, что он не лежал бесцельно на диване, смотря телевизор, а занялся делом. Изучал литературу по строительству, по финансах, он даже посещал курсы по обучению работы на компьютере.

– Это ведь мог быть и несчастный случай.

– Что вы такое говорите! Он с детства плавал на речке, причем был очень сильным парнем. Так что, будучи даже выпившим, он хорошо держался на воде. Нет, он не мог покончить жизнь самоубийством, поэтому я хочу, чтобы вы продолжили расследование. – горящие глаза женщины смотрели прямо в глаза Артема. Он не смог выдержать её взгляда, и отвел свои глаза в сторону. Возможно, с его стороны было произведено не совсем тщательное расследование, но его торопило высшее начальство, теперь вот перед лицом матери он чувствовал себя не совсем уютно, но честь мундира надо было держать, и, следовательно, поддерживать официальную точку зрения. Тут на помощь Артему пришел его коллега.

– Женщина, но чего вы добиваетесь? Ведь сына вы уже не вернете.

Лучше б он этого не говорил, потому что женщина, буквально, взорвался от гнева.

– Что вы несете! Как я могу спать, когда я знаю, что убийца моего сына гуляет на свободе. Мой сын сейчас лежит в холодной земле, а этот подонок сейчас развлекается где-нибудь в ресторане или на хате. Как вы можете так говорить, когда должны уничтожать таких подонков, ибо они угрожают жизни другим людям.

– Успокойтесь, пожалуйста, женщина.

– Как я могу успокоиться? Вы когда-либо хоронили своих детей, что бы понять меня.

– Нет, я не хоронил своих детей, но, тем не менее, я понимаю вас, и потому постараюсь что-нибудь сделать по вашему делу. – Артем говорил искренно.

– Вы на самом деле сделаете это или просто говорите мне эти слова, чтобы я отстала от вас?

– Нет. Я свои слова не бросаю на ветер.

– Я посмотрю, как вы держите свое слово.

– Не сомневайтесь. Только вам надо будет написать письмо на имя прокурора, чтобы он дал указание, произвести повторное расследование вашего случая.

– Хорошо, я пойду в прокуратуру. Спасибо. До свидания.

– До свидания.

Женщина покинула кабинет. На мгновение неловкая тишина воцарила в кабинете, которую прервал оперуполномоченный.

– И тебе надо браться за это дело? Ведь это верный висяк.

– Ваня, а ведь женщина была права – преступник, который убил её сына, сейчас гуляет на свободе, и он представляет угрозу для других людей.

– Артем, тобой будут там недовольны.

– А если я собой буду недоволен, то, как с этим буду жить?

– Я тебя не понимаю, – сказал Иван.

На этом их разговор закончился. Каждый из них зарылся в своих бумагах или делали вид, что делают это. По крайней мере, у Артема не выходила из головы женщина, мать, потерявшая своего сына. Но что он может сделать, чтобы вернуть ей потерянное спокойствие. Конечно, он успокоил свою совесть, когда посоветовал женщине написать письмо прокурору. А дальше что? Неужели он ничем не сможет уже сейчас чем-то помочь женщине, ведь сопереживание несчастью ближнего есть положительный момент. Так их учили на лекциях. Они, как послушные дети, повторяли эти истины своим преподавателям, получали за это хорошие отметки. А как же в жизни? Почему эти хорошие моральные правила не превращаются в действия? Лишь потому, что это может кому-то не понравится, что это может сказаться на твоем положении в коллективе? Нет, тут не должно быть никаких отговорок, никаких обстоятельств, истина должна быть всегда дороже. То, что ты учил, те клятвы, которые ты давал – должны исполняться. Иначе…

Он не будет ждать, пока придет письмо от прокурора, а займется этим делом немедленно.

Артем полез в свой стол, достал блокнот, в котором он записывал самые важные моменты уголовных дел, которые он вел, этому его научили преподаватели, ибо невозможно в памяти удержать всю информацию об уголовных делах. Он нашел в блокноте дело о самоубийце Соколенко, просмотрел бегло записи, нашел то, что его интересовало – вывод экспертизы, несколько раз перечитал его. Потом взял телефон, набрал номер.

– Алло. Здравствуй. Это ты Григорий?.. Мне с тобой надо переговорить по одному делу… Я тебя надолго не задержу… Встретимся в кафе "Росинка", пиво за мной.

Григорий Полищук работал экспертом, он всего на несколько лет был старше Артема, но уже имел репутацию хорошего работника, которого ценило начальство и уважали коллеги.

– Что тебе надо, говори быстрее, а то мне надо забирать ребенка из садика.

– Давай я тебе сейчас закажу пиво.

– Какое пиво? – возмутился Григорий, – я ведь за рулем.

– Хорошо, тогда выпьем по чашечке хорошего кофе, надо ведь хоть чем-то взбодриться после работы.

Артем позвал официантку, и заказал ей кофе и кекс.

– Так что ты хотел?

– Понимаешь, ко мне пришла сегодня мать Семена Соколенко. Помнишь такого?

– Что-то припоминается. Это тот парень, который утонул в речке?

– Да.

– И чем я могу тебе помочь?

– Ты ведь делал ему экспертизу?

– Я. Он утонул. Никаких следов насильственной смерти не было обнаружено. Наоборот, парень был в сильном алкогольном опьянении. Не помню, сколько в нем было промиллей, то ли четыре, то ли пять.

– Четыре промилле.

– Так в чем же вопрос. Утонул, потому что был пьяный.

– Понимаешь, мать говорит, что не мог он утонуть, так как физически он был очень силен. К тому же, в последнее время он стал очень целеустремленным, много занимался, осваивал компьютер.

Девушка принесла кофе, Артем поблагодарил её и сделал глоток.

– Это еще ничего не доказывает. Из неосторожности на воде, с любым может случиться несчастье.

– А мне вот не верится, что с ним случилось такое. Я еще, когда вел это дело, то имел некоторые сомнения, но ты же знаешь, как нас торопят с оформлением дела.

– Но ведь дело уже закрыто, почему ты вдруг начинаешь вести новое расследование?

– Его мать написала заявление прокурору, чтобы расследование провели повторно. Я думаю, что через пару дней к нам придет письмо от прокурора, поэтому я решил выяснить некоторые факты.

– Я тебе всё рассказал как есть.

– И ничего не можешь добавить?

– А что я должен добавить?

– Гриша, я не первый день работаю в органах, и потому знаю, что иногда эксперты упускают некоторые детали, чтобы дело легче было закрыть.

– Артем, ну чего ты такой дотошный. Зачем это тебе нужно?

– Это не мне нужно. Это нужно матери. Это, наконец, нужно другим людям, ибо, если преступник гуляет на свободе, то он представляет им угрозу.

– Ты знаешь, что на тебя итак начальство смотрит косо, а, если ты начнешь расследовать это дело, то оно вообще…

– Ты за меня не волнуйся.

– Артем, я люблю свою жену, я люблю своих детей и родителей. Почему я должен всё это терять из-за твоих необоснованных подозрений. Дело закрыто и забыто. Всё. Точка. Вот ты какой! Недаром говорят, что ты какой-то нелюдимый, какой-то обозленный, чувств нет у тебя. Обязательно лезешь на рожон.

– Это не твоя забота.

– Извини, ты не такой как все, а такие люди всегда подозрительны. Все мне нечего больше сказать. До свиданья.

Григорий ушел, не притронувшись даже к чашке кофе. Артем с досадой ему смотрел вслед – надеялся он всё-таки получить какую-то информацию из уст эксперта. Впрочем, информацию он все-таки получил. Раз эксперт так бурно реагировал на то, что Артем будет повторно вести расследование, то, значит, не всё в порядке в его заключениях.

Инна Федоровна с самого утра поехала к прокурору, где вместе с секретаршей написала заявление прокурору на повторное расследование дело о самоубийстве её сыны Семена.

– Спасибо, дорогая, за то, что помогла мне заявление, а то я ведь ничего не разбираюсь в этих юридических тонкостях.

– Пожалуйста.

– Дай бог тебе здоровья и твоим детям.

– У меня еще нет детей.

– Почему?

– Я еще не замужем.

– А почему же не замужем? Такая красивая и умная.

– Сейчас красивые и умные женщины не востребованы, – попыталась пошутить девушка, но Инна Федоровна восприняла это очень серьёзно.

– Этого не может быть. Такие девушки, как ты всегда очень нравились мужчинам, так что ты надежду не теряй и не упускай момента. Выходи сразу же замуж, как только хороший парень предложит тебе руку и сердце. И сразу же роди ему ребенка, только на одном не останавливайся. Один – это очень мало. Надо два или три. А то вот у меня…

По щеке у женщины пробежала слеза, девушке очень захотелось успокоить её, сказать что-то хорошее, доброе.

– Я постараюсь выйти замуж, что бы родить детей. Мне тоже хочется иметь больше, чем одного ребенка, а то я была одна в родителей. У меня не было с кем поговорить, поиграть, поделится своими горестями и радостями.

– Пускай у тебя всё будет хорошо в жизни, – сказала Инна Федоровна и вышла из кабинета.

После прокуратуры Инна Федоровна зашла в магазин, купила хлеб и немножко голландского сыра и поехала трамваем домой.

– Сеня, Сеня! Ты дома. Нет, – позвала она сына, когда открыла двери. Поставила сумку, разделось, надела комнатные тапочки, и зашла в комнату сына. – Вот снова убежал. Не сидится ему дома. Конечно, ему неинтересно со своей старушкой сидеть дома. Побежал к своим друзьям.

Она подошла к кровати сына, на которой были разложены его сорочка и брюки. Сорочка была заправлена в брюки.

– Вот снова вымазал чистую рубашку. Видно, ремонтировал свой мотоцикл. Сколько раз тебе говорила, чтобы ты одевался в грязную одежду, когда ремонтируешь мотоцикл. Какой же ты непослушный, сынок. Сеня, Сеня, но почему ты никогда не слушал свою мать? Разве я тебе когда-нибудь желала тебя плохого? Я ж старалась все делать для тебя. Я о себе не думала, а думала только о тебе. Все лучшее для тебя делала, чтобы ты никогда ни в чем не нуждался, а ты не оценил это, ты ушел от меня. Оставил меня совсем одну. Зачем мне такая жизнь? Сынок, ну, скажи хоть слово, почему ты молчишь?

Она смотрела на фотографию, которая висела над кроватью. Это была его фотография с выпускного альбома. Сильный, молодой, красивый юноша с улыбкой на лице смотрел на неё, словно, живой.

– Зачем мне такая жизнь? – Инна Федоровна наклонилась над кроватью, обняла сорочку, утопила свое лицо в ней. – Я совсем одна, как мне быть? Я так хотела нянчить твоих детей, своих внуков. Как мне жить?

Женщина разрыдалось, застыла над кроватью, и никакая сила казалось, не могла её оторвать от дорогих сердцу вещей.

Она не помнит, сколько времени провела в таком положении, и сколько бы еще прошло времени, потому как ей ничего не хотелось делать, ибо жизнь её закончилась после смерти сына.

В двери позвонили. Она не пошевелилась. Позвонили еще раз, потом еще. Кто-то настойчиво к ней звонил. Она слышала, что мужчина затем позвонил соседке Вале. Та вышла, Он спрашивал у неё об Инне Федоровне. Потом снова позвонил ей. На это раз она оторвалась от кровати, медленным старческим шагом подошла к двери и открыла её.

Перед ней стоял тот следователь, у которого она была накануне.

– Здравствуйте, – сказал он.

– Здравствуй, – безразлично поздоровалась она.

– Мне б хотелось поговорить с вами.

– Проходите.

Пропустила она его в комнату и закрыла за ним двери.

– Я только сегодня написала заявление прокурору, – сказала она.

– Ничего, – ответил следователь. – Я просто решил задать вам несколько вопросов, ибо я не сомневаюсь в том, что прокурор даст указание провести повторное расследование.

– Я готова отвечать на ваши вопросы, если они будут способствовать расследованию.

– Инна Федоровна, я б хотел узнать, каким человеком был ваш сын?

– У меня был хороший сын.

– Я это понимаю, но я б хотел знать, каким он был человеком в обществе. Он был добрым ли человеком, уважал ли других людей, общительным ли он был, как он вел себя в школе, и как к нему относились преподаватели?

– Вы задали мне много вопросов, но я постараюсь ответить на них. Во-первых, он был хорошим сыном. У меня не было мужа, и Сеня всегда помогал мне в домашних делах: делал уборку в квартире, ходил за покупками в магазин, причем тратил деньги очень экономно, потому что знал, что живем на одну мою зарплату.

– Извините, а его отец ничем не помогал вам?

– Понимаете, он был человек женатый, имел свою семью. Он несколько раз приходил ко мне, предлагал некоторую помощь, но я отказалась от этого. Потом мы вообще перебрались в другой район, чтобы он не беспокоил нас. Я сама заботилась о воспитании своего сына, и старалась ему ни в чем не отказывать, хотя для этого мне приходилось подрабатывать на другой работе. В школе он учился не совсем хорошо, вернее, сказать поведение его было не совсем примерное – он устраивал драки, он иногда дерзил преподавателям, когда те поступали несправедливо, поэтому и учеба у него не совсем получалась гладкая. Вы ведь знаете, что там любят детей, которые ведут себя безропотно. А мой сын был не такой. Но вот дома, с соседями он вел себя очень хорошо. Можете спросить любого жильца нашего двора, и он плохого слова не скажет о нем. Наоборот, вот у меня в соседнем подъезде живет подруга – она инвалид, передвигается только по квартире, так Сеня делал и ей покупки, когда ходил в магазин. Она очень плакала, когда узнала о смерти моего сына.

– А какие увлечения были у вашего сына?

– Музыкой он увлекался, сам научился играть на гитаре, но главным его увлечением была техника. Вот у Петровны, моей подруги, в гараже стоял старый разбитый мотоцикл "Ява", так он летом заработал денег на каникулах, и купил у неё этот мотоцикл, отремонтировал его – запчасти собирал по всему городу. Мне даже не верилось, что он отремонтирует его, просила бросить это дело, а собирать деньги на новый мотоцикл, обещала помочь ему с деньгами, но он был упорным, и отремонтировал его. Конечно, радости у него не было предела. Я тоже рада была, ибо думала, что, если у человека есть увлечение, то он найдет свое место в жизни. Видно, я ошибалась в этом.

– Почему?

Женщина тяжело вздохнула, вероятно, уже много раз женщина в себе с разных сторон оценивала эту ситуацию, но к окончательному решению так и не пришла.

– Понимаете, он так увлекся этим мотоциклом, он посвятил всего себя ему. Он ездил на нем в различные места, знакомился с такими же ребятами – у них там был своего рода клуб. Они ездили на различные слеты, фестивали. По несколько дней он не ночевал дома, но он приезжал такой счастливый, такой целеустремленный, что я успокаивалась, ничего не подозревала и не предполагала, что может случиться несчастье. А оно обрушилось на меня, как снег на голову. Пришла милиция и забрала моего сына, ничего мне не объяснив. Уже потом я узнала, что сын мой вместе с одним товарищем попытался обокрасть банкомат. Они разрезали корпус банкомата автогеном, вытянули кассу из внутри и уехали на автомашине того приятеля. Только милиция быстро вычислила их, потому как мой сын потерял на месте преступления свой мобильныйтелефон.

– Зачем он это сделал? Неужели у него не было совсем денег?

– Я его тоже спрашивала, а он мне ответил, что он очень хотел купить хороший новый мотоцикл, которые были у настоящих рокеров. Я ему говорила, почему он мне не сказал о своем желании купить новый мотоцикл, мы б могли постепенно накопить нужную сумму. На что он мне так улыбнулся снисходительно и сказал: "Мама, чтобы купить такой мотоцикл, ты должна всю жизнь копить деньги, при этом ничего ни есть, и не делать никаких покупок". Ему дали четыре года, а я ничем не могла ему помочь, потому что была одна, и не к кому, было обратиться за помощью. Мне ведь сказали тогда в милиции, платите пятьдесят тысяч долларов, и сын ваш не сядет в тюрьму. Но где мне было взять этих денег? Я была совсем одна, вокруг меня были такие же нищие люди. Я даже нашла его отца, только поздно – он умер несколько лет назад. Вот так и получил мой Сеня срок, а его приятель остался на свободе, у него были богатые родители. Разве это справедливо?

– Я не вел это дело, – следователь опустил свои глаза, ибо ему была знакома такая практика, в чем-то порочная, а в чем-то и оправданная, ибо никакая тюрьма не может исправить человека, и, когда люди из последних сил стараются удержать преступившего закон от наказания, то почему не дать им такой возможности. Всё так запутанно в этом мире, особенно, в правосудии.

– Сеня отсидел три года, и вышел по амнистии. Сначала он бесцельно шлялся по городу, лежал на диване целыми днями, ходил по объявлениям, чтобы устроится на работу. Понятное дело, сына с его уголовным прошлым никто не брал. Иногда он подрабатывал у какого-то хозяина, получал копейки, и снова целые дни проводил лежа в постели, смотря в потолок. У меня сердце разрывалось от такой сцены, но ничем не могла помочь, хотя пыталась. Я ходила на свое бывшее предприятие, просить у начальника принять его на работу, но там тоже были сокращения, предприятие было банкротом.

И вот однажды он приходит домой такой веселый, вытягивает пачку денег, и говорит: "Все , мама, у меня кончились черные дни. Начинаю жить по-другому".

Я испугалась, подумала, что он опять пошел воровать, но он успокоил меня, и сказал, что он честно заработал эти деньги, а потом заработает еще больше.

– Чем же вы будете заниматься? – спросила я его.

Вам может показаться, что я слишком опекала меня, но поймите меня – мой сын уже однажды оступился, и мне не хотелось, чтобы с ним произошло еще что-то подобное. Вернее сказать, я бы не пережила, если бы сын снова оступился. Я очень переживала, я не могла заснуть, когда он долго не приходил домой. Мне хотелось знать каждый его шаг, но, к сожалению, я была занята на работе – утром уходила, а вечером приходила. Утром я уходила, он спал, а когда приходила домой, то его не было дома.

– Мама, не переживай, мы будем работать в согласии с законом.

– Но, почему ты не хочешь мне сказать?

– Мама, мы только оформляем документы. Вот, когда мы всё оформим, тогда я тебя введу в курс дела.

Мне ничего не оставалось, как только согласится с таким расплывчатым объяснением, ибо по опыту знала, что больше с него я и клещами не вытяну. Такой он у нас был немного скрытный. Конечно, если бы был отец, то с ним бы были более откровенные взаимоотношения. Вот тогда, я впервые и подумала, что была, не совсем права, когда разошлась с мужем, откровенно скажу, поступила эгоистично. Это, во-первых, а во-вторых, не разрешала мужу встречаться с сыном, и материально помогать нам.

Скажу вам, что очень поволновалась я, когда он принес домой те деньги, происхождение которых мне было неизвестно. После того он приходил домой тоже с деньгами, заработанными, как он говорил, честным трудом. Уж лучше б он лежал на диване, и смотрел телевизор, чем приносил не совсем честные деньги. Они мне были неприятны, я к ним не прикасалась, а когда Сеня делал на них покупки, то откровенно скажу, что кусок хлеба мне в рот не лез.

Но вот однажды он пришел такой счастливый.

– Всё, мама, мы заключили договор, и теперь приступаем к работе.

– Какой договор? Что вы будете делать?

– Мама, мы с друзьями создали фирму, которая будет строить престижные коттеджи. Нам уже выделили участок.

– Какие друзья?

У меня были тяжелые предчувствия, ибо я не была знакома с его новыми друзьями. Со старыми друзьями, с которыми он учился в школе, или играл по-соседски во дворе, он потерял всякие контакты, после того, как он попал в тюрьму. То были простые хорошие ребята, которые не могли бы увести его на скользкую дорожку правонарушений. А с нынешними друзьями я не была знакома, может, он стеснялся своей слишком простой мамы, либо тут была какая-то тайная конспирация.

– Нормальные друзья, мама. Я с ними тут такие дела будем делать, что очень скоро станем очень уважительными людьми в нашем городе. Да, мама, ты можешь нам помочь.

– Чем это я смогу помочь? – удивилась я.

– Мама, нам надо составить сметы на строительство коттеджи. Ты ведь в этом хорошо разбираешься, а у нас таких специалистов нет.

– Конечно, я разбираюсь в сметах.

Должна вам сказать, что я работаю в строительно-монтажном управлении в плановом отделе.

– Только мне надо принести чертежи этих коттеджей и спецификацию оборудования.

– Хорошо, я принесу тебе чертежи и прочую документацию.

Я занялась составлением сметы, правда, меня смущали суммы строительства, они были намного больше тех сумм, которые мы закладывали при строительстве подобных строений. Но сын успокаивал меня тем, что так надо, и это согласовано с заказчиками, ибо по окончании строительства он должн был, часть полученных денег вернуть заказчику. Конечно, такой ответ меня совсем не удовлетворил, но я подумала, что живем мы сейчас в другое время, где не придерживаются никаких принципов. Всё можно делать, если это приносит деньги.

Теперь сын пропадал целыми днями на стройке, приходил домой поздно и грязный. Он мылся в ванной, ел шницель с картошкой или плов из баранины и падал в кровать. У нас появились деньги. Мы купили новый телевизор и холодильник фирмы "Самсунг". Жизнь наша налаживалась, страхи мои понемногу улеглись. Но вот однажды не пришел домой с работы. Не пришел он и на другой день, и не позвонил. На мои звонки он не отвечал, был вне зоны досягаемости.

Я пошла в милицию, что бы сделать заявление. Меня уговаривали там не торопиться, говорили, что он, небось, с какой-то красавицей отдыхает у моря. Но я была настойчива и мое заявление приняли. А потом, потом… – Инна Федоровна расплакалась. Артем понял, что больше информации он не получит от несчастной матери, потому попрощался с ней, пообещав найти настоящего убийцу.

Утром Артема вызвал начальник отдела подполковник Шмырев. Оперуполномоченный догадывался о причине своего вызова, потому отложил все свои дела, чтобы переговорить с начальником.

– Разрешите, войти, товарищ подполковник?

– Заходи, – коротко бросил начальник. Это был среднего роста мужчина, плотного телосложения. Волосы аккуратно уложены, мундир очень хорошо сидел на нем. – Садись.

Шмырев показал на стул, который стоял рядом со столом начальника.

– Ты сколько у нас работаешь? – вдруг задал неожиданный вопрос подполковник.

– Да, много уже.

– А конкретно. – Шмырев пронзил Артема своим командирским взглядом, который требовал четкости в ответах подчиненных.

– Скоро будет десять лет.

– Да, солидный срок. Пора бы тебе и очередное звание получить.

– Это не от меня зависит. – Артем играл простодушного человека, но начальник поверил ему, и потому принялся дальше обрабатывать опера.

– Очень даже зависит. Надо стараться лучше работать.

– Кажется, стараюсь.

– Плохо стараешься.

– Почему это?

– Да, потому что дела долго ведешь.

– Но тут важно ведь не скорость, а найти преступника.