Под натиском Града

Сжав зубы, я смотрю как к нашему столу пробирается та самая официантка, что несколькими часами ранее принесла мне сок, держа в руках бутылку текилы, лайм и соль.

Проклятая текила!

Я внутренне содрогаюсь, когда она резво запрыгивает на стол и смотрит прямо на меня.

– Ты чемпион? – ухмыляясь, спрашивает девушка, выдавливая на шею сок лайма. На вид ей не больше восемнадцати, и по ее уверенным движениям я могу догадаться, что она совершенно точно делает это не впервые.

– Он – лучший, – говорит Ник, закидывая руку мне на плечо, – Так что сделай так, чтобы мой друг остался доволен.

Девушка раздраженно фыркает, вставляя в рот дольку лайма, ложится на деревянную столешницу, и манит меня пальцем. Ник подталкивает меня в спину, и я шагаю вперед. Я даже забываю, что не собирался пить ничего крепче сока, но это уже не имеет значения. Внутри меня вспыхивает непреодолимое желание прикоснуться к ней. Волосы цвета корицы, собранные в косу манят к себе, требуя немедленно пропустить их сквозь пальцы.

Схватив протянутую другом рюмку, я наклоняюсь к ложбинке на шее девушки, вдыхая запах персика, перемешанный с запахом лайма, касаюсь языком ее алебастровой кожи, и, почувствовав, как кристаллики соли заплясали на моих губах, с трудом отрываюсь от внезапно ставшего таким желанным, тела незнакомки. На мгновение я вглядываюсь в ее влекущие глаза. Серые, с поволокой. Еще никогда в жизни я не встречал таких глаз. Девушка тяжело дышит, и я понимаю, что она тоже это почувствовала.

Опрокинув в себя рюмку, я не теряя ни секунды, припадаю к ее губам, заглушая горечь текилы, кислотой лайма и сладостью девичьих губ.

Я пропал.

Я растворился в губах незнакомки. Это был первый раунд, который я проиграл по собственной воле.

Пока я прихожу в себя, девушка спрыгивает со стола и, одарив меня таинственной улыбкой, испаряется. Ребята одобрительно свистят, а я как завороженный смотрю вслед убегающей незнакомки.

В этот вечер я больше не пил.

Это была единственная выпитая мной рюмка, но чертовски сильно опьянившая мой разум.

И текила не имела к этому никакого отношения.

Глава 3

Виктория

Наши дни

« Я все еще сплю?»

Вот первая мысль, возникшая в моей голове, когда утром я выхожу на крыльцо дома и вижу в своем дворе очаровательного кикбоксера, сгребающего граблями прошлогоднюю листву в мусорные пакеты. Прошло всего полчаса с того момента, как я вылезла из постели и пока мне с трудом удается соображать, но даже если я до сих пор не проснулась, то это вне всяких сомнений самый потрясающий сон. Я хлопаю глазами и легонько щипаю себя за руку, на случай если видение вдруг решит исчезнуть, но Виктор по – прежнему продолжает усердно работать граблями, не замечая моего присутствия. Тогда я громко откашливаюсь и он, вскинув голову оборачивается. И улыбается.

Господи, вот оно! Самое, что ни на есть, доброе утро!

Я смотрю на него и испытываю чувства, не поддающиеся никакому логическому объяснению. Внутри меня будто сверкает молния при виде его натренированных рук с грозно выпирающими венами, а голова начинает идти кругом. Внезапно я думаю, а сколько лиц он разбил этими руками? А сколько девичьих сердец?

Как и накануне вечером, Виктор подносит к губам средний и указательный пальцы, и я снова повторяю это движение. Пока я не знаю, что значит, этот жест и является ли он чем – то особенным. За исключением общего имени, это уже вторая вещь, ставшая для нас значимой. Во всяком случае, для меня.

Я спускаюсь с крыльца и иду в его направлении. Виктор стоит, облокотившись на грабли, и притоптывает ногой. Сейчас он выглядит, как парень с карточки маленького мальчишки, что подошел к нам в ресторане. Следы сна еще не окончательно стерлись с его лица, а волосы взъерошены и топорщатся в разные стороны. Градов облачен в белую хлопковую футболку, темные спортивные штаны и кроссовки для бега.

– Ты всегда по утрам приходишь к малознакомым девушкам и убираешь их двор? Или это твой особый вид фетишизма? – спрашиваю я, останавливаясь на расстоянии достаточном, чтобы почувствовать запах шалфея. Похоже, этот парень предпочитает определенный сорт мыла.

– Ты меня раскусила. Я фетишист – неудачник, преследующий одиноких очаровательных писательниц.

– А кто сказал, что я одинока? Вообще – то у меня есть парень, – с вызовом бросаю я, складывая руки на груди. Я не могу не отметить, что мне нравиться бросать ему вызов.

– И как давно вы вместе? – спрашивает Виктор.

– Почти двенадцать часов. И на твоем месте я бы поспешила убраться отсюда. Он кикбоксер и подозреваю безумный ревнивец.

Внезапно улыбка на его лице превращается в болезненную гримасу, будто он вспомнил что – то, что тревожит его душу и мне начинает казаться, что я только что сделала неосторожное движение и ступила на запретную территорию.

– Не повезло тебе, – произносит он, наклоняется и начинает завязывать мусорный мешок.

Я вздыхаю и качаю головой.

– Ну, а если серьезно. Что ты здесь делаешь?

Виктор выпрямляется, запускает руку в карман своих спортивных штанов и достает крошечную медную пуговицу. Я узнаю ее. Это пуговица от моего жакета, в котором я была вчера.

– Вот, – он протягивает мне пуговицу, – Нашел у себя в машине.

Минуточку. Сейчас девять утра. Если судить по состоянию, в котором пребывает мой двор, Градову потребовалось не меньше двух часов, чтобы его убрать, значит, он должен был приехать примерно в семь часов.

– Ты приехал в такую рань просто, чтобы отдать мне пуговицу?

Он несколько секунд сосредоточено смотрит мне в глаза, прежде чем отвечает:

– Я приехал, чтобы увидеть тебя. А пуговица всего лишь повод. Повод вернуться.

Повод вернуться…

Повод вернуться.

Мысль о том, что Виктор приехал для того, чтобы увидеть меня вызывает во мне необъяснимое трепетное ощущение. Мне приходится втянуть щеки, чтобы не выдать глупую улыбку, которая пытается вырваться наружу.

Возьми себя в руки, глупышка! Он не нуждается в очередной сумасбродной фанатке!

Образовывается неловкая пауза, и крепко зажав пуговицу в кулаке, я спрашиваю:

– А где ты взял грабли?

Виктор ловко подхватывает мешок и направляется к мусорному баку.

– В твоем сарае. Кстати, откуда у тебя свадебный баннер?

– Моя сестра организатор свадеб. Она убеждена, что мой сарай идеальное место для подобного барахла.

Избавившись от мусора, Градов возвращает грабли обратно в сарай и осматривает двор. По его довольному виду могу сказать, что ему нравится то, что он видит. Мой дом определенно нуждается в присутствии мужской руки и если это будут сильные руки Виктора, тогда я ничуть не возражаю.

– Полагаю, теперь я должна накормить тебя вкусным завтраком, – заключаю я, разворачиваясь, и не дожидаясь ответа, иду в направлении крыльца.

Виктор заходим в дом следом за мной. Его любопытный взгляд начинает блуждать по моему жилищу, скользя по стенам, увешанным семейными фотографиями, переходя на сувениры с различных книжных фестивалей и останавливаясь на стеклянном журнальном столике, заваленном до дыр исписанными блокнотами, листами бумаги и перьевыми ручками. Я наблюдаю, как Градов проходит через комнату и направляется к столику.

– Так вот, как создаются шедевры, – произносит он и берет в руки наполовину исписанный лист, – А я считал, что писатели уже давно перешли на современные технологии.

Я пожимаю плечами.

– Мне нравится писать от руки. Мне кажется, так текст получается более живым. Он будто проходит сквозь меня, оставаясь на кончике пера. Это удивительное чувство.

Я ловлю на себе обжигающий взгляд Виктора, который рассеивается так же быстро, как и возник. Он кладет лист на стол и подходит к стене.

– Это твоя сестра? – спрашивает Виктор, указывая на один из снимков, на котором мы с сестрой распиваем клубничную «Маргариту» в местном караоке – баре. Это фото было сделано более двух лет назад. С тех пор я не пила клубничную «Маргариту» и не разрывала публику караоке – бара своими отсутствующими вокальными способностями.

Я хочу клубничную «Маргариту».

И, черт возьми, прямо сейчас я хочу петь.

– Да. Она старше меня на три года.

– Вы очень похожи. Как ее зовут?

– Валерия.

За исключением цвета волос, мы с сестрой действительно очень похожи. Волосы Леры похожи на сочетание ликера «Бакарди» и колы, мои же больше напоминают цвет зрелой пшеницы. А вот наши глаза, форма бровей, пропорции фигуры и размер ноги полностью совпадают.

Предоставив Виктору возможность дальше вторгаться в мою жизнь, я отправляюсь на кухню, где без промедления включаю кофемашину, тостер и плиту. Через пятнадцать минут, когда в сковороде под крышкой томиться омлет с помидорами и зеленью, а из тостера выпрыгивает последний хрустящий ломтик хлеба, я понимаю, что Градова до сих пор нет. Отправившись на поиски гостя, я нахожу его в гостиной, сидящим на диване. На его коленях лежит раскрытая книга, которую он увлеченно читает.

И это не просто книга.

Это один из моих первых романов.

Пока он читает мою книгу, я могу хотя бы попытаться прочитать его. На первый взгляд в нем нет ничего необычного, но стоит лишь немного приглядеться и уже становиться невозможно, отвести глаз. В каждом его движении написана сила. Такая сила, которая способна разрушать стены и сдвигать горы. Но присутствует в нем еще один вид силы. Сила, которая без особых препятствий сумеет проникнуть в мое сердце и надолго остаться там.

Очень надолго.

Возможно, даже навсегда.

Возможно, она уже там.

Пребывая в состоянии невесомости, я не замечаю, как Виктор закрывает книгу и поднимается с дивана.

– Могу я воспользоваться ванной? – спрашивает он, подходя ко мне. Я киваю и неожиданно ощущаю его руки на своей талии. Он легонько отодвигает меня в сторону, но прежде чем отпустить, сжимает мои бока, будто ему тяжело оторвать руки.

Виктор кивает головой в сторону книги, лежащей на диване.

– Мне понравилось. Дочитаю позже.

И пройдя мимо, скрывается в ванной.

Позже.

Значит ли это, что он собирается вернуться?

***

– Ты пьешь слишком много кофе, – замечает Виктор, наблюдая, как я наполняю свою чашку. В третий раз. Он сидит напротив меня и намазывает ломтик хлеба сливочным маслом. На часах уже одиннадцать часов и, похоже, наш завтрак плавно перетекает в обед.

– Я люблю кофе, – беззаботно отвечаю я и пододвигаю к нему баночку джема.

– Это вредно. Я заметил, ты вчера даже не притронулась к чаю.

– У меня аллергия.

– На чай? – в замешательстве спрашивает Градов и нахмуривается.

Я смеюсь.

– Нет. На цитрусовые. Там был лимон.

Он понимающе кивает…и смотрит на часы. Мне совершенно не хочется, чтобы он уходил. Его присутствие словно оживило мой дом. Большинство моих знакомых считают меня затворницей из–за того, что большую часть времени я провожу в одиночестве. В какой-то степени они правы, ведь для работы мне нужна тишина, а добиться ее я могу, лишь находясь наедине с собой. В моменты, когда я работаю, единственными звуками в моем доме остаются шуршание бумаги и шипение кофемашины. Но я чувствую, что рядом с Виктором мне не нужна тишина. Его нахождение здесь намного лучше тишины.

– Не хочешь прогуляться? – внезапно спрашивает Виктор, – Ты бледная. Тебе нужно больше бывать на воздухе.

Слишком много кофе.

Слишком бледная.

Слишком много слишком для одного буднего утра.

И слишком много Виктора.

– Конечно.

Я поднимаюсь со стула и начинаю убирать тарелки в раковину, но Виктор меня останавливает.

– Я приберу здесь. Иди, собирайся.

Уборка никогда не была моей сильной стороной, поэтому меня не приходится просить дважды. Я прибегаю в спальню и смотрю на себя в зеркало. Мои волосы растрепаны и напоминают пучок соломы, но глаза блестят. Побочный эффект от нахождения рядом с Виктором Градовым.

Когда я возвращаюсь на кухню, Виктор стоит ко мне спиной. Его руки сжимают края столешницы и это похоже на борьбу, будто он борется сам с собой. За то непродолжительное время, что мы провели вместе, Виктор всегда улыбался, но очевидно, что внутри него есть то, что терзает его. Мне бы хотелось знать, что это, но полагаю, у меня нет права вмешиваться в его личную жизнь.

Пока.

Я боюсь все испортить, начав задавать вопросы, поэтому просто подожду.

– Все нормально? – непринужденно спрашиваю я, поправляя на плече ремешок сумки. Виктор с улыбкой оборачивается, и он напряженности в его теле не остается и следа. Неужели, это побочный эффект от моего присутствия?

– Идем?

Я киваю, и Виктор следует к двери. Он пропускает меня вперед, и мы выходим из дома. Грохочет отъезжающий мопед почтальона Вигмана и я опускаю голову вниз. Поздно. Нога Виктора нашла свое место прямо поверх моего журнала.

– Не мог бы ты убрать ногу? – прошу я.

– Что?

– Твоя нога. Ты стоишь на моем журнале.

Градов смотрит себе под ноги и тут же отпрыгивает в сторону.

– Извини. Я не заметил.

Наклонившись, я поднимаю журнал, отряхиваю его и прячу в сумку.

– Угостишь меня кофе, и мы в расчете.

– Чаем. Или соком.

– А вы спортсмены – настойчивые ребята, – раздраженно произношу я и шагаю вперед.

– Точно. Иначе в этом деле нельзя.

Прогулка с Виктором оказывается тем, в чем я нуждалась, даже сама того не подозревая. Мы идем бок о бок и разговариваем. Точнее говорю в основном я, а Градов просто слушает. Я надеюсь, что в следующий раз мы поменяемся ролями и слушать буду я.

За разговорами мы не замечаем, как меняется погода и когда первые капли дождя касаются наших тел, поблизости не оказывается не одного места, где мы могли бы укрыться. Дождь становиться настолько сильным, что спустя несколько мгновений мы становимся мокрыми практически насквозь. Виктор тянет меня за руку в сторону ряда кафе с однотипными вывесками и льняными занавесками в цветочек, но я упираюсь и мотаю головой.

– В чем дело?! – кричит Градов. Его голос заглушает шум дождя. Раскинув руки в стороны, я кружусь, подставляя лицо прохладным каплям дождя, – Ты же простудишься!

– Не будь занудой! – кричу я в ответ, – Ведь ты Градов! Ты не можешь не любить дождь! Просто попробуй!

Он просто стоит и смотрит, пока с его волос скатывается вода, прокладывая дорожки по его лицу и шее, исчезая под футболкой. Мне хочется стать этими каплями. Хочется схватить Виктора за ворот футболки, притянуть к себе и ощутить вкус его губ. Градов неотрывно смотрит мне в глаза, и я чувствую, как теряюсь в них. Мы одни посреди пустынной улицы, окруженные стеной проливного дождя и прямо сейчас, в этот самый момент, в моем сердце разгорается пламя. Пламя, которое, я уверена, сожжет меня, спалит до тла, превратит в пепел, стоит мне только позволить.

Словно очнувшись, Виктор отводит взгляд и поднимает голову к небу. Даже сквозь шум дождя, я могу слышать его тяжелое дыхание. Он что-то бормочет, а потом делает то, что я просила.

Он пробует.

Вот он уже оказывается возле меня, цепляется за мои руки, и мы кружимся вместе. Наша одежда промокает, ноги утопают в образовавшихся лужах, но нам плевать.

Мне нравиться пробовать вместе с ним.

Мимо нас на бешеной скорости проносится автомобиль, заливая нас водопадом дождевой, воды и я вскрикиваю, а Виктор ругается ему вслед.

Невозможно сказать, сколько прошло времени, но когда наши тела становятся настолько тяжелыми от одежды, что нам трудно держаться на ногах, мы спешим укрыться под крышей небольшого кафе. Я со скрипом плюхаюсь на стул, а Виктор приземляется напротив.

– Ты сумасшедшая, – с улыбкой заключает он, проводя рукой по мокрым волосам. Я не отвечаю, потому что в чем-то он действительно прав. Я сумасшедшая хотя бы потому, что позволила этому парню втянуть себя в авантюру с нашими вымышленными отношениями. А еще за эти два дня я провела с ним времени больше чем с кем-либо еще за последний год.

Я сумасшедшая.

Пока Виктор делает заказ, я ухожу в уборную. Из зеркала на меня смотрит мокрая, раскрасневшаяся, но, тем не менее, счастливая девушка. Кажется, это еще один побочный эффект от нахождения рядом с Виктором Градовым.

Я завязываю волосы в хвост и вытираю лицо бумажными полотенцами. Когда я возвращаюсь, меня ждет чашка горячего не кофе. Чая. Без лимона.

– Я подумал на сегодня кофе достаточно.

– Наверное, ты прав, – мне слишком хорошо, чтобы спорить.

– Похоже, я тебя утомил. Ты выглядишь уставшей.

– Дело не в тебе. Я спала всего пару часов.

– Почему? – спрашивает он, высыпает в мою чашку пакетик сахара и размешивает. Я благодарно ему улыбаюсь.

– Во время работы над книгой, я всегда мало сплю. В основном поэтому, я и полюбила кофе.

– Но ведь это неправильно. Тебе необходим полноценный отдых. Неужели нельзя…

– Виктор, писательство не поддается режиму, – перебиваю я, – Я могу не спать сутками, просто потому что боюсь прервать поток нужных мыслей и упустить их. Могу подскочить с постели в четыре утра от того, что звук пролетающего самолета навеял нужный сюжет. Это невозможно объяснить. Это можно только принять.

Градов улыбается и качает головой.

– Ты не сумасшедшая, Виктория. Ты – удивительная.

К тому времени, как мы допиваем чай, я немного согреваюсь, а дождь прекращается. Виктор провожает меня домой, но отказывается от предложения зайти, чем немало огорчает меня.

Мы стоим на крыльце, и Виктор разворачивается, чтобы уйти.

– Постой, – останавливаю я. Мне нужна гарантия. Чертова гарантия, что я вновь увижу его, поэтому я открываю сумочку и достаю маникюрные ножницы.

– Что ты делаешь? – недоуменно спрашивает Градов, когда я отрезаю пуговицу от своего пиджака и протягиваю ему.

– Хочу, чтобы у тебя был еще один повод вернуться.

И он, не раздумывая принимает пуговицу.

Глава 4

Виктор

Пять лет назад.

– Градов, спустись на землю! Где ты витаешь?! Сконцентрируйся! – голос тренера грохотал по всему спортивному залу, отскакивая от стен, но проскальзывая сквозь меня. Несмотря на то, что мое тело присутствовало на тренировке, мысленно я все еще находился в клубе, намертво прикованный к губам незнакомой официантки. Работая в спаринге, я пропустил уйму ударов и мой тренер пребывал в бешенстве.

– Градов, мать твою! – тренер остановил спаринг и схватил меня за плечи, – Кто бы она ни была, выкинь из головы все мысли. Ты – чемпион. Сейчас у тебя нет времени для девиц – однодневок. Расставь приоритеты. Если ты планируешь и дальше так тренироваться, можешь искать другого тренера. Я не шучу – и, швырнув в меня полотенце, человек, которого я с шести лет считал своим вторым отцом, объявил о продолжении тренировки.

Я попытался собраться и перестать думать о девушке из клуба. Черт, ведь я даже не успел познакомиться с ней. Все, что мне удалось сделать – это облизать ложбинку ее шеи и закусить текилу ее губами. Но я запомнил их вкус. Я бы мог подумать, что для нее это тоже что-то значило, но полагаю, за каждую ночную смену у нее случаются десятки подобных «знакомств» и было бы глупо надеяться, что она запомнила именно меня. Планировал ли я вернуться в клуб, чтобы вновь увидеть ее? Безусловно. Я планировал сделать это как можно скорее. Точнее, сегодня ночью.

Хмурое выражение лица тренера вывело меня из состояния забвения, и я начал свою тренировку. Спустя примерно полчаса тренеру позвонили, он ответил на звонок, и, приказав продолжать тренировку, вышел из зала. Я работал в полную силу, предвкушая момент, когда зайду в клуб, закажу текилу и увижу ее. Я представлял, как она скажет мне свое имя, и я смогу узнать, как зовут мою мечту.

Мой партнер по спарингу посмотрел в сторону входа и восхищенно присвистнул. Я проследил за его взглядом и понял, что поход в клуб отменяется. Текила тоже отменяется. Но еще до того мгновения, как зайдет солнце, я узнаю имя своей мечты.

В зал вошел мой тренер, обнимая за плечи мою официантку. Только теперь на ней не было униформы официантки. Вместо этого на ней был ярко – желтый свитер и синие джинсы. Она смотрела по сторонам, а я смотрел на нее. Мои глаза словно приклеились к приближающейся девушке, и очнулся я лишь тогда, когда почувствовал удар локтем в бок.

– Ребята, это моя дочь Майя, – сказал тренер и все рухнуло.

Дочь?

Дочь.

Я знал, что у моего тренера есть дочь. Но она должна быть не здесь. Она должна быть в Венгрии со своей матерью.

Господи, я несколько часов назад, облизывал дочь своего тренера. С ума сойти! Интересно, как отреагирует мой тренер, если узнает, что полчаса назад назвал свою дочь «девицей – однодневкой»?

Майя. Мою мечту зовут Майя.

Она обвела зал равнодушным взглядом, пытаясь показать, что перспектива нахождения в душном зале, переполненном потными телами, не кажется ей такой уж привлекательной. Ее волосы покрывал тонкий слой февральских снежинок, которые сегодня рассыпались по плечам свободными завитками. Но больше всего меня влекли ее глаза.

Глаза цвета моря после сильного шторма.

Майя посмотрела на меня и взгляд, который еще секунду назад был равнодушным, изменился. Когда ее глаза в испуге расширились, я понял, что девочка тоже узнала меня. А еще я понял, что ее папа не знает, чем ночами занимается его дочурка.

– Приятно познакомиться, Майя, – сказал я, поочередно освобождая руки от бинта, – Меня зовут Виктор.

Мои глаза медленно опустились вниз, останавливаясь там, где уже успели побывать мои губы. На ее шее. Но опасаясь быть замеченным тренером за откровенным разглядыванием его дочери, я решил не играть с огнем и вернулся к ее глазам. Майя не осталась в долгу и ее глаза начали путешествие по моему телу. Я был рад, что не надел ничего, что скрыло бы от нее мой торс. Мне нравилось, что она откровенно оценивала меня, не стесняясь своего отца. На самом деле, все происходило довольно быстро, но в моей голове был включен режим замедленной съемки, что безумно обострило ощущения.

– Хорошо, Градов, на сегодня с тебя хватит, – обратился ко мне тренер, – Мне нужно отвезти Майю домой, а тебе не помешало бы выспаться. Через месяц у тебя серьезный бой, а ты летаешь, черт знает где.

Мне хотелось возразить, что я больше не летаю. Только что была совершена экстренная посадка и теперь я точно, знал, что мне нужно. Но я промолчал, и выразительно посмотрев на девушку, ушел.

Оказавшись в раздевалке, я схватил телефон и написал Нику.

«Я нашел девушку из клуба».

«Официантку? И кто она?»

«Дочь тренера. Ее зовут Майя».

«Ты спятил? Он убьет тебя, если узнает, что ты положил свой похотливый глаз на его дочурку. Она вообще совершеннолетняя?»

«Без разницы».

«Идиот».

Я принял душ, переоделся, попрощался с ребятами, и на ходу натягивая на голову шапку, вышел на улицу. Уже стемнело, и сегодня было не так морозно, как накануне. Лишь небольшой снегопад поблескивал в ярком свете уличных фонарей. Вдыхая носом холодный воздух, я повернул голову и увидел Майю, стоящую у автомобиля тренера.

Она смотрела на меня.

Я подошел к ней.

– Привет – тихо сказала девушка. Мое сердце подпрыгнуло, и я с нетерпением ожидал, что последует за этим «привет». Это был мой шанс. Я бы мог узнать номер ее телефона, пригласить выпить кофе или погулять по городу. Я даже мог бы попросить повторить тот незабываемый трюк с текилой, а если она откажет, использовать шантаж. Но я просто ждал, предоставив ей право хода.

– Ты расскажешь ему?

– А должен? – спросил я, выгнув бровь.

Майя пожала плечами.

– Как хочешь.

Я засунул руки в карманы и, нащупав несколько монет, начал перекатывать между пальцами.

– Сколько тебе лет?

– Семнадцать.

Тренер точно меня убьет.

В моей голове перемкнуло. Я захотел эту девочку. Захотел сделать ее своей, даже не смотря на то, чем это может закончиться.

– Давай ты больше не будешь там работать, а я пообещаю ничего не говорить твоему отцу?

– Я не работаю в клубе, – возразила она, бросая взгляд в сторону входа в зал, – Я просто помогала подруге.

Облегчение. Вот, что я испытал, услышав, что она там не работает. Было бы сложно совладать с собой, зная, сколько парней в течение ночи слизывали с нее соль.

На ее нос опустилась снежинка и тут же растаяла. Я протянул руку и пальцем смахнул каплю. Она улыбнулась. Я вернул улыбку. Наверное, мы выглядели, как влюбленная пара с афиши французской мелодрамы. Она казалась такой хрупкой, что мне моментально захотелось защитить ее от всего, что грозит причинить ей боль.