Пленники судьбы и истории. Герои и антигерои

Пленники судьбы и истории

Герои и антигерои

Владлен Дорофеев

© Владлен Дорофеев, 2023

ISBN 978-5-0053-4697-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Марина Мнишек: царица, авантюристка, колдунья или жертва?

Историческая миниатюра и расследование

Воцарение на русский престол династии Романовых ознаменовалось казнью малолетнего сына русской царицы Марины Мнишек, венчанной на царство в Успенском соборе Московского кремля. Промёрзший трупик «царевича» Ивана – «ворёнка», сына изменника – «вора» Лжедмитрия II, долго болтался на студёном ветру в петле за Серпуховскими воротами Китай-города.

Царская династия Романовых была уничтожена после вооруженного октябрьского переворота большевиков в 1917 году.

Но была ли семья обречена изначально? В пользу этой версии говорит тот факт, что на протяжении сотен лет представителей семьи Романовых беспощадно убивали. Что же это, как не проклятие?

Проклятие «сороки-воровки» Маринки Мнишек

Маринкина башня в Коломне в начале ХХ в.

Жизнь, словно вспышка звезды – далёкая, короткая, яркая жизнь, покидала Марину. Она увядала постепенно и натужно, как этот день затухал блёклыми всполохами багряного заката на стенах темницы.

Худые черты её лица ещё больше заострились, обнажив неестественно длинный, словно птичий клюв, нос. Тень смерти покрыли тонкие обескровленные губы открытого в безумном и беззвучном вопле рта. Обветшавшая одежда не держала угасающее тепло леденеющего тела. А тяжелая цепь больше не досаждала распухшей омертвлённой ноге. Лишь по-прежнему в темноте красными угольками дьявольского огня горели её глаза, выдавая последние признаки жизни.

В промозглой камере каменной наугольной башни, угрюмым столпом возвышавшейся над Коломенским кремлём, в смрадном угаре нечистот и гниющей соломы не осталось даже крыс. Они ушли от холода и бескормья.

Пьяная стрелецкая стража уже не колотила с гиканьем и проклятиями в кованую дверь каземата. Из-под башни разошлись зеваки, который день потешавшиеся под зарешётчатой щелью-бойницей над радостной для них московской вестью о казни «ворёнка».

– Ивашку-то повесили! И тебе, «воровка», ворожея проклятая, пора сорокою обернуться, и к себе, восвояси!

Один на один она осталась с Богом на смертном одре.

Ксендзы говорили, будто человек рождается и умирает в одиночестве. Это не правда! Даже появившись на свет, новорождённый оберегаем через тонкую нить пуповины живительной связью с матерью. Она не оставляет его до первого глотка воздуха. Вот и умирать добрый христианин должен в окружении родных и близких, держащих за руку до последнего вздоха новопреставленного.

Отчего же она одна?

В чужой стране, не ведающей даже границ на востоке…

Где он, её Imperator Дмитрий Иоаннович? Ждёт ли там, на небесах, Марину свою, царицу московскую? Помазанную на царство в соборе Успенском! Самим Патриархом! А потом венчанную с царем по благословению матери-царицы.

«Вьюжит метель». Худ. А. Васнецов

Иль не ты, народ, не вы, князья да бояре, крест ей на верность целовали?! Али забыли? А-аа? Отрок непутёвый, Михайло Романов! Выскочка! Я – Царица Московская, а не ты, холоп мой, не верноподданный! Змеиное семя филаретово…

Она не видела, но знала, как умирал её сын.

Как долго искали верёвку по разорённым сожжённым дворам московского посада. И не найдя подходящей наскоро сплели из использованного мочала. Верёвка получилась дрянь – широкой, плоской, рыхлой, и петля никак не затягивалась на тонкой ребячьей шее. Так и болтался полуживой четырехлетний Иван на потеху обезумевшей толпе, что собралась за Серпуховскими воротами.

Да тут кто-то крикнул, будто Заруцкого на лобном месте на кол посадили, и все ринулись туда.

Три дня висело маленькое тельце в нелепой петле, раскачиваясь на метельном ветру, звеня на морозе жутким высоким тоном. Не было желающих похоронить ребенка.

Да, и то, правда, пускай болтается! Какой он царевич? Так – «вор»! И не «вор» вовсе, а «ворёнок».

Есть теперь царь московский-православный! Правильный царь-батюшка, светлый отрок, Михаил Федорович Романов.

Кончилась смута! Спасена Россия!

Ой, ли?

Она не видела, но знала, как убивали её сына…

Видала Марианна Мнишек и нынешние восторги народа московского.

Ещё в конце 1605 года в замке польского короля Сигизмунда III в Вавеле, она, невеста нового русского царя Дмитрия, любовалась свадебными подарками, присланными из бескрайней Московии. Тут были перстни и кресты с каменьями, огромные жемчужины, шкатулка в виде золотого вола, полная алмазов, золочёный слон с часами, снабжёнными музыкальным устройством и движущимися фигурками, необхватный ворох парчи и диковинных кружев. Один только жемчужный корабль, несущийся по серебряным волнам, оценили в 60000 злотых!

Знала она и про то, что её дражайший отец, сенатор Юрий Мнишек, получил шубу с царского плеча, вороного коня в золотом уборе, драгоценное оружие, дорогие меха и ковры. Да ещё умудрился занять у царских посланцев 14000 злотых и взять в долг у приехавших московских купцов мехов на 12000. Будто запамятовал, что посланцы привозили ему в Самбор 200 000 злотых, а затем 6 000 золотых дублонов.

Московская царица Марина Мнишек

Дыхание перехватило от великолепия щедрых даров! И тогда Марина твёрдо решила про себя – будет она царицей московской!

Уже весной следующего года, 8 апреля, в самую расхлябицу, она с огромной свитой переехала границу.

Тысячи московитов падали ниц в весеннюю распутицу, едва завидев свою будущую царицу. Всюду по дорогам её встречали священники с образами, делегации с хлебом-солью и подношениями.

Лишь 3 мая пышный польский поезд достиг Москвы.

В красной карете с серебряными накладками и позолоченными колёсами, обитой внутри красным бархатом, сидя на подушке, унизанной жемчугом, одетая в белое атласное платье, вся осыпанная драгоценными каменьями, въезжала невеста царя в стольный град. Толпы парадно одетых зрителей под звон колоколов, гром пушечных выстрелов, звуки польской музыки, радостно приветствовали Марину и по-русски, и по-польски, и по-малорусски. Слезы умиления текли по щекам бородатых московитов.

В четверг 8 мая играли свадьбу.

Старики-бояре и духовенство было запротестовали, мол, не по русской традиции накануне постных дней венчаться! Таков был благочестивый обычай.

Да, что там, варварский обычай! Что эти дикари понимают в благочестии! Особенно когда по четвергам мужики вместе с бабами в бане моются…

Она торопилась стать царицей московской.

Въезд М. Мнишек со свитой в Москву 3 мая 1606 г. Неиз. худ. XVII в.

И вот оно – счастье! Под восторженными взглядами московской знати и многочисленных гостей Марина появилась в столовой избе в русском бархатном платье с длинными рукавами, усаженном дорогими каменьями и жемчугом до того густо, что трудно было распознать цвет материи. Её миниатюрные ножки украшали сафьянные сапоги. А вот голову она убрала по-польски – жемчужною повязкою, переплетённой с волосами.

Прежде венчания царь изъявил желание, чтоб его супруга была коронована.

Во время церемонии она целовала изображения святых на иконах в уста, чем приводила в ужас неискушенную московскую публику. После коронования Марина была помазана на царство и причастилась.

Свершилось! Отныне и в веках Марина Мнишек – Царица Московская!

Жизнь удалась. Впереди её ждали пиры и праздники. Она тщательно готовилась к воскресному маскараду и рыцарскому турниру в её честь.

Неделю длилось счастье.

Но странная страна!

Но безбожный народ!

Портреты царя Дмитрия, Марины Мнишек с отцом

16 мая Марину разбудил набат.

Где он, её Imperator?!

Она не видела, но знала, как умирал её возлюбленный венценосный муж.

В простой холщовой рубахе, залитой кровью, с разбитой головой, истерзанной грудью, с вывихнутой ногой, беспомощно и недолго лежал он перед палачами. Дворяне Иван Военков и Григорий Волуев двумя выстрелами прекратили скоротечный бесполезный допрос.

И тогда московский люд остервенело бросился терзать мёртвое тело государя Дмитрия Иоанновича! Его долго били ногами, секли мечами, кололи пиками. Насытившись бессмысленным поруганием, ещё вчера, казалось, всеми возлюбленного царя, его изуродованное тело бросили на стол у лобного места на Красной площади. На изувеченное лицо надели скоморошью маску, на грудь положили дудку, рядом волынку. Так потешались москвичи над любовью государя к иноземной музыке и веселью.

Марину, обобранную дочиста, отослали под стражу к пленённому и не менее обобранному отцу, а на другой день прислали ей, как будто на посмеяние, пустые сундуки.

Да, она не видела, но знала, как убивали её мужа.

Рухнуло счастье…

Как это могло случиться?

Народ православный!

Унижение! День за днем, год за годом. Унижение.

Унижение!

Она не видела и не хотела знать, как умирал лже Дмитрий – ложный муж. Ненавистный двойник, безродный жид, нелепое подобие тени её природного государя Дмитрия Иоанновича.

Она не хотела помнить, как в ночь после его убийства бегала по Калуге с обнаженной грудью с факелом в руке и рвала на себе волосы, взывая к защите и повиновению…

Даже рождение сына не принесло желаемого душевного облегчения. Она уже, и сама хорошо понимала, что он не вернёт ей вожделенный и законный московский трон. Не принёс Иван, этот испуганный маленький «старичок» с печальными глазами, успокоения.

В отчаянии подумалось, быть может, другой Иван приведёт её к трону?

О, Заруцкий! Свирепая любовь!

В смутное время (Лагерь самозванца). Худ. С. Иванов

Занозой в увядающем мозгу царицы сидел тот вечер, 7 августа 1612 года. Очередной вечер её унижения.

Гордый атаман прискакал к ней в Коломну, загнав не одного коня. Разгорячённый недавним боем, раздосадованный бесславным поражением, он велел своим гайдукам привести её, Царицу Московскую, к себе на ложе. Но прежде раздеть и помыть, словно простую русскую бабу, в бане! И пока он тешился с ней, казаки и татары превращали Коломну в огромный костёр, грабили и убивали. А он всё не унимался…

И опять Марина в Коломне. В одиночестве расплачивается в каземате за грехи…

Уходит день.

Уходит жизнь.

Последний всполох заката на мгновение осветил темницу. И она отчетливо увидела незнакомого отрока в белой окровавленной рубахе. Он печально смотрел на неё откуда-то из далека, словно винился.

Открытый рот царицы расплылся в блаженной улыбке и потухли красные угольки в её глазах.

Конечно, это только легенда, а что же было на самом деле? Давайте разберёмся.

Марина Мнишек: московская царица, авантюристка, колдунья или жертва?

Заочное обручение Марины Мнишек с Лжедмитрием I в Кракове. 12 ноября 1605 г.

Именно после жестокой расправы юного царя Михаила Фёдоровича Романова над невинным ребёнком – «ворёнком» и поползли слухи о проклятии «польской колдуньей Маринкой» рода Романовых на три столетия.

Так кем же на самом деле была Марина Мнишек: колдуньей или авантюристкой, а может пешкой в чужой игре? И могла ли она придать проклятию новую царскую династию?

Вокруг имени Марины (Марианны) Мнишек очень много загадок. Доподлинно не известны ни дата её рождения, ни день смерти.

Родилась будущая московская царица в семье сендомирского воеводы Ежи (Юрия) Мнишека, человека жадного до денег и славы – истинного представителя польской шляхты! Хотя выходец он был из Чехии…

Ежи Мнишек. Худ. Ш. Богуш

О нём рассказывали, что его основной обязанностью при дворе польского короля Сигизмунда-Августа была организация услуг интимного характера. Ежи поставлял его величеству дам для утех, да ещё колдунов и гадалок.

Ходили слухи, что после смерти короля исчезла его казна, а Мнишек вмиг разбогател.

И это именно он в 1604 году сосватал свою дочь за бывшего холопа Романовых, беглого русского монаха Гришку Отрепьева, выдававшего себя за выжившего сына Ивана Грозного.

Присяга самозванца польскому королю Сигизмунду. Худ. Н. Неврев

Действительно, до помолвки самозванец Дмитрий отправил в Самборский замок все вновь приобретённые сбережения от короля и шляхты – 200 000 злотых, а затем 6 000 золотых дублонов, и обещал жадному поляку в подарок невесте не только деньги и бриллианты, но и Новгород со Псковом, разрешал ей исповедовать католичество и в случае неудачи его воцарения давал благословление на замужество за другого.

Лжедмитрий в саду у Мнишек. Гравюра

И именно отец Марины Мнишек, получив щедрые подношения и клятвы, в ноябре 1605 года пошёл на то, что Марину обручили с дьяком Власьевым, изображавшим жениха – московского царя Дмитрия – самозванца Лжедмитрия I.

При этом сенатор получил шубу с «царского плеча», вороного коня в золотом уборе, драгоценное оружие, дорогие меха и ковры. И да, ещё умудрился занять у царских посланцев 14 000 злотых и взять в долг у приехавших московских купцов мехов на 12 000! И это соответствует действительности!

3 мая 1606 года Марина вместе с отцом и многочисленной свитой с большой пышностью въехала в Москву.

Многочисленные толпы москвичей встречали её вполне радушно.

Через пять дней по настоянию поляков состоялось коронование (М. Мнишек – стала единственной женщиной в России, коронованной на престол, следующей станет «мутная» коронация безродной императрицы Екатерины I – прим. автора) и потом только венчание с царём Лжедмитрием I.

Царь Дмитрий с М. Мнишек. Худ. Ш. Богуш

С этого и начались проблемы. Вернее продолжились… Так как месяцы разгула нового царя с друзьями и иноземцами, постоянное поругание традиций предков, уже весьма поднадоели и боярам, и простолюдинам.

А тут ещё венчание в четверг, а свадебный пир назначен на постный Николин день, и это странное целование новой царицей… святых на иконах в уста! Бесовские маскарады и чудные рыцарские турниры в честь коронации иноземки!!!

На своём свадебном пиру в Кремле, царь с царицей шокировали русских гостей тем, что ели не руками, а рогатиной – вилкой! Не иначе как они не русские цари, а порождение дьявола! Облачившись в польское платье, государь танцевал с женой «по-гусарски». Новобрачные отказались и от другого древнерусского обычая – совместного похода в баню.

Да и слухи сразу пошли, что Маринка веры православной так и не приняла. А может и не слухи вовсе? Лжедмитрий «за тем следил, чтобы дочь моя для спасения души от веры своей не отступала. Поэтому хотел бы, чтобы она в назначенных ей владениях капланов в костёлах своих имела, по примеру многих других», – из показаний допроса Ежи Мнишек после убийства самозванца.

Несмотря на тревожную обстановку празднества продолжались. Наглое поведение польских гостей на улицах Москвы с каждым днём вызывало всё больше ропота.

И тут прорвало…

Ровно неделю была московской царицей Марина Мнишек.

«Венчание Марины Мнишек с Лжедмитрием в Успенском соборе 6 мая». Худ. Ш. Богуш

16 мая по набату в Москве начался бунт, возглавляемый князем Василием Шуйским.

Последние минуты жизни Лжедмитрия I. Худ. К. Вениг. 1879 г.

В поисках самозванца бунтовщики ворвались в покои царицы, застрелили её пажа Матвея Осмольского и фрейлину. Марина успела спрятаться под широкую юбку гофмейстерины пани Хмелевской.

Разгорячённые европейскими открытыми платьями иноземок мятежники принялись насиловать фрейлин со словами: «Мы сойдёмся с ними, один сзади, другой спереди. Мы же знаем, что польские блудницы не удовлетворяются соитием с одним, но услаждаются соложеством со многими… Так что, блудницы, разве мы не лучше ваших поляков? Придите в наши объятия и отведайте нас!».

К счастью для Марины, они не покусились на престарелую гофмейстерину. а только обложили её «матерью всех б….й»!

«Царица Марфа Нагая обличает Лжедмитрия». Раскрашенная литография по эскизу В. Бабушкина

Убитого ночью дворянами Иваном Военковым и Григорием Волуевым самозванца ещё долго били ногами, секли мечами, кололи пиками. Его изуродованное тело бросили на стол у Лобного места на Красной площади, а на изувеченное лицо надели скоморошью маску.

«Смутное время. Лжедмитрий». Худ. С. Кириллов

Чудом спасшуюся Марину отослали под стражу к уже пленённому отцу, а на другой день прислали их пустые сундуки.

Марина Мнишек с отцом под стражей (После погрома). Худ. К. Юргенсбург. 1883 г.

Уже 19 мая на Красной площади при огромном скоплении народа выкрикнули на царство боярина Василия Ивановича Шуйского.

Да, да, того самого, что с радостью встречал Лжедмитрия в Туле, так как возглавлял в своё время следственное дело по смерти малолетнего Димитрия в Угличе и видевший тело покойного мальчика. Но в Туле он признает в самозванце сына Ивана Грозного, живого и здорового! Поэтому, Лжедмитрий, сначала было приговорил Шуйского к смертной казни, заменённой ссылкой, а позже и вовсе простил.

Теперь новоявленный царь Василий Шуйский тоже был милостив к Мнишекам.

Царь Василий Шуйский. Парсуна

9 июня «…прислали за паном воеводой, чтобы ехал в крепость и только сам предстал перед панами думными. Там устроили обсуждение с долгими жалобами, возражениями и репликами с обеих сторон. Всю вину за смуту, происшедшие убийства, кровопролитие они возлагали на пана воеводу, будто бы всё это произошло из-за того, что он привёл в Москву Дмитрия (которого они называли изменником).». А пан воевода объяснял и доказывал свою невиновность. Припомнили и то, «что тебя, пан воевода, Бог чудесно спас (за то его благодари), ибо с тобою то же должно было случиться, что с Расстригою сталось», – из материалов допроса Ежи Мнишек после убийства самозванца.

В августе 1606 года 375 человек свиты и сами Мнишеки были отправлены в Ярославль. Шуйский разрешил им иметь при себе оружие, вдоволь выделял припасы на все четыре поместья, где разместились поляки и их слуги. Еже Мнишек отрастил окладистую бороду и длинные волосы на местный лад, облачился в русское платье.

Местные и стражники относились к ссыльным доброжелательно и даже помогала им пересылать письма в Польшу.

Вскоре царь Шуйский столкнулся с новой проблемой.

В Польше, в известном уже замке в Самборе, объявился якобы выживший царь Дмитрий. Им оказался убийца семьи царя Бориса Годунова и ближайший соратник самозванца Лжедмитрия I – чернокнижник Михалка Молчанов.

Агенты Дмитрия Самозванца убивают сына Бориса Годунова. Худ. К. Маковский

Ходили слухи, что сразу после смерти Лжедмитрия I, Молчанов вступил в связь с московской царицей Мариной. На это указывает и место его дальнейшего укрытия в родовом замке Мнишеков. Но, думается, за этим заговором, как всегда, стоял отец – Ежи Мнишек.

О похождениях Молчанова в компании с Лжедмитрием ещё до приезда Марины в Москву рассказал очевидец событий голландский купец, путешественник и дипломат, Посланник Генеральных штатов к Русскому государству Исаак Масса: «…в Москве его (Лжедмитрия I – прим. автора) самыми близкими и надёжными друзьями были Пётр Басманов, которого он поставил главным воеводою над всеми войсками, и Михаил Молчанов, который всегда оказывал ему помощь и содействие… это был большой плут и льстец, не боявшийся ни бога, ни людей; эти трое сообща творили бесчестные дела и распутничали, ибо Молчанов был сводником и повсюду с помощью своих слуг выискивал красивых и пригожих девиц, добывал их деньгами или силою и тайно приводил через потаённые ходы в баню к царю; и после того как царь вдосталь натешится с ними, они ещё оказывались довольно хороши для Басманова и Молчанова… Едва только его, Димитрия, убили, как Михаил Молчанов, который был его тайным пособником во всех жестокостях и распутствах, бежал в Польшу, и пропали скипетр и корона… не сомневались, что он взял их с собою». Прихватил Молчанов и золотую печать, заменявшую тогда царскую подпись.

Беглец объявил себя законным царём Дмитрием и рассылал грамоты по всей Московии.

Царь Дмитрий Иванович (Лжедмитрий I). Прижизненная гравюра

Однако Молчанову было трудно выдать себя за Лжедмитрия I. Вот какой словесный портрет давал ему посол в Речь Посполитую князь Г. К. Волконский: «самборский вор» не кто иной, как Михалко Молчанов «возрастом не мал, рожеем смугол, нос немного покляп (горбатый), брови черны, не малы, нависли, глаза невелики, волосы на голове черны курчевавы, ото лба вверх взглаживает, ус чорн, а бороду стрижет, на щеке бородавка с волосы… По полски говорить и грамоте полской горазд, и по латыне говорити умеет…». Ну, никак не вязался этот портрет с известным образом Лжедмитрия I.

Но вскоре в Самборе за царя его признал «крестьянский царь» Иван Болотников, пробиравшийся из турецкого плена на родину. Молчанов пожаловал земляку 30 дукатов, саблю, бурку и письмо, по которому поручил командование войсками против Шуйского.

Сам же Молчанов в 1608 году объявился в Москве в числе заговорщиков против царя Василия. Его схватили и секли кнутом, но оставили в живых!

А уже в 1609 году Молчанов оказался в отряде польского гетмана Яна-Петра Сапега, откуда перешёл в Тушинский лагерь Лжедмитрия II, который жаловал его окольничим. Но Молчанов придаст и его. В составе посольства тушинских бояр он отправился под Смоленск на встречу с польским королём Сигизмундом III. Там посольство предложило российскую корону королевичу Владиславу, о чём заключило договор 4 февраля 1610 года.

При польской оккупации Молчанов получил должность управляющего Панским приказом, занимавшимся материальным обеспечением пребывания поляков в Москве.

Изгнание польских интервентов из московского кремля в 1612 году. Худ. Э. Лисснер

Впоследствии патриарх Гермоген лично проклянёт его, а убит Молчанов будет во время восстания москвичей против поляков на Страстной неделе 1611 года.

А что же Марина Мнишек? Может она надеялась на спокойное возвращение на Родину, обещанное ей по договору о перемирии России с Польшей, в случае её отказа впредь называться московской царицей.