Конунг 4: Королевский тракт

– Кстати, достойная женщина, подскажи мне: а кто сейчас самый лучший из лекарей в городе? К кому жители бегут в первую очередь, если случится… какая-нибудь незадача?

– Кто же может быть лучше тебя, господин? – вполне оправданно удивилась женщина. – Здесь ведь нет других жрецов…

Сказанное не было комплиментом. Просто сухая констатация общеизвестного факта, но здесь был все же один важный нюанс. Вся ахкиярская* медицина строилась на простом принципе: если рядом есть храм, то о чем тут вообще говорить?! В пирамиде пострадавшего вытащат, даже если жизни в нем останется на пол секунды или даже меньше (естественно, за небольшим исключением, вроде того, что случился с Катей). А вот вся остальная – внехрамовая медицина – стремилась обеспечить пациенту возможность дожить до этой «встречи».

Далеко не во всякий большой поход удавалось подрядить кого-то с хоть бы лекарским даром, не говоря уже о целом Жреце. Так что существовала целая прослойка людей, зарабатывающая тем, что можно было бы назвать «военно-полевая помощь». Особенно это было актуально в таких глухих краях, вроде Полуденного нагорья. Всего один озерный храм на территорию, превышающую по размерам какую-нибудь Финляндии*, учил местных старательно заботиться о здоровье.

– В случае с таким ранением, «самый лучший» – это самый опытный! Спасти Катрин не хватило силы даже в озерном храме, так что, сколько бы не было у меня сил, хотелось бы еще поискать и знаний…

Женщина ненадолго задумалась, и тут же просветлела лицом:

– Знаешь, господин, а ведь и тут тебе понадобится именно Вис! В Малете я знаю еще троих, но он и впрямь самый опытный из тех, кто ищет своего прибытка вне тени пирамид…

…За неторопливым разговором дорога незаметно привела нас к условной границе между «Нижним городом» и портом. Не смотря на то, что при захвате я приказал фактически уничтожить этот район, сейчас об этом напоминали только свежие балки калиток, крыш, до пятна явно более светлого раствора, не успевшего потемнеть после закладки брешей и проломов полугодовой давности.

Большинство лавок, домов, складов и вообще вся местной недвижимость, приобрела новых хозяев только после официального заключения мира, но трех месяцев оказалось вполне достаточно, чтобы весь мусор вывезли, а постройки восстановили.

Правда, мало кому из владельцев удалось сменить временные кровли на обязательную черепицу, но тут была не их вина, да и общее впечатление это особо не портило. Действительно, решив подстраховаться от аналогичной манеры штурмовать в будущем, я издал приказ об обязательных черепичных крышах. Дранку, которая покрывала их раньше, было просто невозможно спасти, и именно поэтому героизм и многочисленность защитников им не помогли.

В распущенной после победы армии, среди фризов, нашлись несколько мастеров. Но пока они отыскали подходящую глину, определились с источниками дров для обжига и прочим потребным, пока настроили производство – в общем, сейчас все три черепичные мастерские работали фактически день и ночь, но в ближайшие четыре-пять месяцев не стоило и мечтать справиться с дефицитом…

По дороге, ни какие фривольные мысли меня не одолевали, но смотреть на чуть смугловатое, и довольно миловидное лицо спутницы было приятно. Она не флиртовала, нет, но некая легкая игривость все же висела в воздухе. Было что-то невыносимо милое в ее улыбке, сверкающей на фоне богатого монисто* из многих рядов серебряных монет.

Блестяще начищенные кругляши настолько плотно покрывали ее голову, шею, плечи и область декольте, что по степени защищенности больше напоминали неплохой кольчужный капюшон-койф*.

Заболтавшись, поначалу я не обратил внимания на приближающийся шум. Хотя скандал, без всякого сомнения, разворачивался где-то по соседству с местом, куда мы направлялись. Но для телохранителей такая беспечность было бы просто недопустима. Так что все очарование прогулки пропало, едва стоило одному из них привлечь мое внимание к проблеме.

В тот же момент в разговор неожиданно вмешался гарнизонный десятник:

– Мой ярл, мы пришли, вот здесь и живет Вис Корявый… Аптекарь-Вис, – воин указал на двухэтажный дом через дорогу от нас, украшенный щитом со знаком Древа Жизни в сочетании с какой-то склянкой или небольшим кувшином.

Источников шума был не очень-то рослый для фриза, но, без всякого сомнения, крепкий широкоплечий детина на костыле, последними словами кроющий «безрукого мошенника и плута» по имени Вис, который «лишил его ноги». К слову: на самом деле всего лишь стопы, остальная часть конечности благополучно пребывала на своем месте. Фриза для меня уже давно был почти как родной, поэтому я с неприкрытым интересом некоторое время прислушивался к лингвистическим изыскам «скандалиста».

Все это время хозяева никак не комментировали обвинения, и в какой-то момент мои спутники принялись негромко делить выступление на самые удачные пассажи, и наиболее слабые, на их взгляд, реплики. Трактирщица, скорее всего, куда позже меня начала изучать язык, но в силу профессии, как выяснилось, неплохо разбиралась именно в «специфических» областях фризской лексики. В тех, к которым обычно прибегают наемники на отдыхе.

Ну да, понимать, начнется ли драка прямо сейчас, или парни всего лишь пошумят и переключатся на что-то еще – ей, конечно же, и впрямь очень важно…

Как и всякая вкусовщина, попытка оценивать сразу же высветила довольно полярные точки зрения, и тут мне пришлось делить свое внимание уже между несколькими «входящими».

Местный германо-кельтский диалект с сильными вкраплениями янгонского, стал мне почти как родной. И из-за этого «почти», некоторые любопытные нюансы терялись. Именно поэтому, очевидно, мы и пропустили момент, когда одноногий прервался, отложил собственное выступление, и переключил внимание на группу лингвистов.

– Клянусь копьем Одина, не меня ли вы обсуждаете? – взревел воин с явным возмущением, и в два шага переместившись на нашу сторону узкой улочки.

Вопрос был, без всякого сомнения, оправдан, но увлекшись, мы его встретили, надо признать, не без недоумения. Гневливый калека некоторое время наливался злобой под всеобщее молчание, но потом его взгляд сфокусировался на мне, и по его лицо в секунды понеслись все грани изменений от злобы и недоумения, до удивления, переходящего в полное обалдение, и даже испуг.

Тут-то я и сообразил, что остальные молчали не из любопытства, а просто не имели возможности подать голос. Из-за своего прямого или косвенного подчиненного положения (жены и дети, например, при дееспособных мужьях, клятвы верности не давали, хотя и тоже считались подданными).

«Блин, сейчас же и правда, только мне можно говорить за всех…» – мысленно отвесив себе подзатыльник, я поспешил принять участие в беседе.

– Кто нанес тебе обиду, воин? Если это кто-то из жителей или гостей города, то я мог бы рассудить вас…

– Я бился в твоем войске, господин, среди хирда, что прислал ярл скиров (08). В последнем бою этой войны, когда брали тот мелкий городишко – Гаулос*, – один канааней врезал мне по ноге. Большой палец всмятку, но вместо того, чтобы отнять лишь его, этот криворукий неуч, – фриз кивнул в сторону двухэтажной аптеки, – лишил меня куда большего, и теперь я потерял возможность работать. Какой из меня воин…

(08) Скиры (англ. skiren, sciren) – древнегерманское племя родственное готам, жившее первоначально у Балтийского моря и по Висле к северу от Карпат. После переселения с Земли, завладели богатыми землями на левом берегу Западного Рихаса (напротив торговой столицы фризов – города Линкебанка). Считается, что оставшиеся на земле кланы скиров исчезли в борьбе с остготами в 457—471 гг.

Как оказалось, в доме аптекаря было кому прислушиваться к происходящему за окном. Стоило прозвучать обвинению, как на втором этаже распахнулось окно и чей-то, может и не очень старый, но довольно сварливый голос проинформировал, что «болван сам виноват!»

– Вместо того чтобы сразу поле битвы пойти ко мне или еще кому из лекарей, он почти декаду пил за взятие города. А ко мне его принесли, когда палец почернел, начал вонять, и его самого почти добила лихорадка!

– Так ли это? – уточнил я.

– Он преувеличивает, господин! – немного помолчав, здоровяк уточнил. – А принесли меня, потому что и правда, перепил накануне!

Последнее уточнение звучало уже не так уверенно.

– Знаешь, воин, его слова звучат убедительнее, без помощи одаренного ты и впрямь мог помереть… – глянув на понурого собеседника, переспросил. – Я так понимаю, ты надеялся, что он оплатит восстановление ноги хотя бы частично?

Ответом мне было обреченное молчание.

– Ну что ты, твои дела не так уж плохи! – улыбнулся я. – Кто-нибудь может поклясться, что рану ты получил именно в бою, и именно находясь в моем войске?

Мужик мгновение взбодрился, задумался, и в этот момент двери аптеки распахнулись, а к нам присоединился, скорее всего, недавний собеседник, точнее – аптекарь Вис Корявый собственной персоной.

– Господин, этот болван распугивает мне клиентов уже не первый день, но я могу подтвердить, что рану он получи все еще будучи на службе! Войско распустили только через шесть дней после того, как я оперировал его.

– Благородно с твоей стороны, – усмехнулся я, и переключил внимание на недотепу. – Скажи воин, есть ли у тебя конь? Ну, или кобыла, это не важно…

– Да… – лаконично сообщил тот, разрываясь между недоверием и надеждой.

– Ну, так шагай пока потихоньку туда, где ты остановился! Потом, собирай вещи, садись на него или на нее, и отправляйся к здешней цитадели! Когда доберешься, вот этот достойный юноша, – я кивнул на оруженосца, – там тебя уже будет ждать с письмом от моего здешнего казначея. Письмо к десятнику, что в Каме* присматривает за такими же бедолагами. Насколько знаю, многие все еще не долечились, так что может, даже встретишь кого из знакомцев. Чтобы не пить свое пиво в одиночестве, – бросив взгляд на культю, я уточнил, – ближайшие дней пятьдесят. Вопросы?

– Мой ярл!!! – с чувством проговорил воин.

– Ну что ты, договоренность была, что если победим, всем будет оплачено восстановление ущерба здоровью, в том числе – глаз и конечностей, – из общей добычи. Ее, правда, уже поделили, но я не позволю, чтобы глупость или гордость помешала тебе получить свое. Отправляйся, раньше уедешь, раньше избавишься от костыля!

Оруженосец рванул в обратную сторону, воодушевленный калека пошкандыбал за вещами, и уже через мгновение улица опустела. Гостеприимный хозяин предложил продолжить разговор в доме.

* * *

Вечер того же дня

Возможно, именно из-за того, что Игорь покинул цитадель до конца обеда и тем нарушил какой-нибудь важный и ответственный ритуал, вернуться у него получилось только к столу. На ужин. Наверное, какой-то местный кулинарный бог защитал его поступок, как неуважение, вот и зациклил день «обнаглевшего» ярла.

Город за половину дня не вырос, поэтому и от аптекаря они тоже отправились пешими. Оно и к лучшему: требовалось немало чего обдумать, а перед этим, желательно немного отвлечься. И где это лучше сделать, как не на переполненных улочках главного торгового порта бывшего протектората?

Правда, по пути назад тут было просто не протолкнуться, и даже статус правителя не сильно-то помогал идти. Если бы, конечно, Игорь не догадался поставить во главу процессии самого рослого из телохранителей, который одним своим видом в боевой броне и зверским выражением лица, гарантированно распугивал всех встречных ходоков и самых прилипчивых мелких торговцев. Солидные негоцианты, предпочитавшие агитировать клиентов с порога, лишь угодливо кланялись и заинтересованно провожали взглядами, догадываясь, что ярл Ингвар Треверский куда-то спешит…

В общем, вот так и получилось, что бывший землянин торопился вернуться к отложенным делам, а оказался опять за столом. С другой стороны – необходимость в этом явно назрела. Наверное, пожилой раб аптекаря был хорош в чем-то еще, потому что потчевать гостей у него получалось из рук вон плохо.

Легкое кисловатое пиво и корзина популярной у местных соленой «тараньки» (ну или как там называлась эта мелкая не больше 20 см рыба, в изобилии встречающаяся в заливе Чиурон на некотором удалении от берега, и похожая на вполне обычные земные анчоусы). Угощение – скорее разжигало аппетит, чем удовлетворяло его, так что ужин, при зрелом размышлении, был и правда, кстати…

Уже на месте выяснилось, что помимо казначея и нескольких человек со сравнительно срочными делами из его собственной свиты, встречи с Игорем искал и кто-то из приезжих.

Оруженосец с видом заправского фокусника достал из поясной сумки плоскую, довольно интересную фигурку черепахи с внешностью ольмекского идола. Симпатичную и недешевую. Неизвестный мастер пустил на всю эту красоту почти полкило серебра. Получается, что один только материал – если его переплавить, – это почти 300 монет. Не такая уж и маленькая сумма, для одной только вежливости.

Приняв ее, Игорь с любопытством принялся изучать подношение.

Сразу же стало понятно, что это не скульптура. По крайней мере, не из тех, что выставляют на полки для некой условной «красоты». Судя по подвижной петле во рту у животного, это скорее некая символичная бляха-кулон, чтобы носить ее на шее …или на поясе.

«Нет, куда проще представить ее посреди груди у какого-нибудь мелкого, но гонористого, как император, вождя…» – пришел Игорь к окончательному выводу, задумчиво повертев изделие.

– И кто это …посчитал нужным одарить меня?

– Патриарх не очень большого клана из Людей Равнины. Какие-то Черепахи. То ли Синие, то ли – Небесные. Их люди участвовали в недавней войне. Думаю, он будет просить покровительства и земли…

– Хм, – Игорь снова задумчиво переключился на подношение. – Черепаха от Черепах – это, конечно, символично, но что-то слишком недорого, для такого множества просьб. Может ты что-то напутал?

– Нет, господин, – парень, в последнее время ставший скорее доверенным секретарем-помощником, чем просто боевым слугой, уверенно замотал головой. – Их прибыло человек пятьдесят, и там только молодые, но хорошо снаряженные воины! А все остальные получается, вроде как на той стороне Митаньи вместе семьями и скотом, ждут разрешения на переправу. Ну и помощи, если я правильно понял его уклончивые речи. Им нужно несколько галер, чтобы перевезти жен, детей, мелкий скот и прочее имущество.

– Тогда, получается и впрямь недорого, – подытожил он.

Конечно же, дело было не в жадности, а в нарушении естественного порядка вещей.

– Или мы с тобой смотрим на вещь, но не видим чего-то важного…

Игорь снова попытался найти что-то особенное в серебряной поделке, и вдруг рассмеялся от совершенно очевидной и логичной догадки. Черепаха принимала в себя жизненную силу! Притом, не как единый артефакт, а как множество небольших батарей, совершенно привычного объема.

Стоило более внимательно присмотреть к выпуклому спинному щиту животного, как тут же пропали все сомнения. Мастер, оказывается, составил его из совершенно одинаковых серебристых прямоугольников не потому что «он так видит», а потому что задача состояла в необходимости художественно закрепить в серебре восемь пластин-батареек совершенно привычного вида. Как и те, из которых был собран его собственный браслет «отложенной жизни».

«Блин, это ведь так очевидно! Вот же позорная инерция сознания…»

– Ну что, зови его разделить с нами пищу. За почетный гостевой стол, – обозначил Игорь статус приглашения.

Он, конечно же, не помнил всех своих союзников в недавней войне поименно или по кланам. Одни только Люди Равнины привели тогда почти 900 отборных легких всадников. Но даже если за стариком идут только приведенные с собой пятьдесят хорошо снаряженных юношей, то он именно тот, из-за кого бывший журналист все не бросил, и не рванул на помощь Треверской марке.

Игорь просто не мог позволить себе оставить завоеванный Протекторат беззащитным, а для этого нужно было сначала привлечь на свою сторону новых подданных, и создать из рыхлой разобщенной массы нечто более-менее боеспособное. А чтобы все это происходило полегче, приходилось дожидаться, когда они сами попросятся под его руку.

В итоге все эти политесы растягивали сроки, сердце у Игоря было не на месте, но иначе поступить все равно не получалось. Чтобы иметь возможность изначально ставить всех этих горделивых вождей «в стойло», приучать их к совсем другому уровню обязанностей, чем привычная родоплеменная вольница, они изначально должны были оказывать в положении просителей.

Вот как сейчас, например.

____________

* Ахкияр (янгон. «другой») – полное название материка, на котором происходят события серии «Конунг» – Северный Ахкияр. Юго-западнее расположен еще один, как минимум втрое больший по размерам континент, составлявший в далеком прошлом единое целое со своим северно-восточным собратом. О нем мало что известно. Сохранились лишь знания, что разделение было вызвано некой катастрофой искусственного происхождения. Кстати, учитывая, что слово используется так же для обозначения всего мира в целом, это дает возможность предположить неместное происхождение авторов названия. Означает, что этот мир был не «свой», а «другой».

* Финляндия – площадь страны превышает 337 тыс. кв. км.

* Монисто – традиционное женское нашейное украшение из жемчуга, монет, бляшек, бисера, бус, обработанных разноцветных камней, кораллов и так далее, которое указывало на социальный статус его носительницы.

* Кольчужный капюшон или «койф» (англ. mail coif) – капюшон из кольчуги, защищавший голову; первоначально составлял с кольчугой единое целое, во второй половине XIII в. (а по другим данным, еще в середине XII в.) стал выполняться отдельно. Мог включать откидной кольчужный клапан для защиты рта. Поверх него обычно надевался конический «норманнский» шлем, который к концу XII века сменил топфхельм (ведрообразный шлем). В XIV в. на смену капюшону пришёл бацинет с бармицей.

* Кам (янгон. «берег») – самое крупное поселение на территории Полуденного нагорья; по сути – единственный местный город с храмом-пирамидой, куда любой может прийти, и за плату получить настоящее лечение. Город стоит на берегу озера Чанду и относится к владениям одного из шести Озерных кланов.

Глава 3. Головы, чтобы по ним стучать

Воинский лагерь в окрестностях Малета, полдень

(27 января)

Оба лагеря, созданные перед второй осадой Малета, уцелели и после роспуска армии победителей. Сначала другого жилья просто не было, а народ нужно было хоть где-то компактно утрамбовать, желательно под крышей (из-за жары, да и на случай дождя). И тут навесы из пальмовых листьев, окруженные частоколом – оказались штукой достаточно надежной и долговечной.

Потом, число жильцов, конечно, стремительно уменьшилось, но и не думало сходить на нет.

Кто-то подзадержался, меняя часть добычи на более нужные именно ему товары, а кто-то уже отдал свою прежнюю вольность за новые земли, и стал ждать своей очереди их получить. Так получилось, что Игорь просто не смог сформировать больше трех групп землемеров. Слишком уж специфические знания и опыт нужны были для этого, да и доверие, скажем так, несоизмеримое с обычными требованиями на этот счет…

Потом, стали подтягиваться обратно те из недавних вояк, кто просто не имел права решать за свою родню, но когда вернулся домой с невиданной прежде добычей и славой, старейшины согласились: да, такое окно возможностей открывается нечасто, и будет непростительно упускать шанс.

Род Небесной Черепахи, кстати, тоже получил все что хотел.

Правда, по-иному и быть не могло. Тем более, когда выяснилось, что они могут выставить почти полторы сотни всадников, пятьдесят из которых – хорошо снаряженную и мотивированную молодежь – старейшина сразу и привел, чтобы доказать серьезность и обоснованность своих надежд.

К тому времени уже ни для кого в Полуденном нагорье не было секретом, что Игорь спешно собирает армию для новой компании против двух фризских племен, напавших на его собственные владения за хребтом, и поэтому ушлый старикан прекрасно представлял, чем именно можно склонить ярла на свою сторону…

Правда, к январю свободных пахотных земель на такую прорву народу просто не осталось, и Игорь уже мысленно смирился, что придется «отрезать» кусок владений, оставленных лично для себя (были изрядные сомнения, что властный и явно стремящийся держать родню в кулаке старик согласится их расселить), но вопрос решился куда проще.

Оказалось, что в земледелии те не разбираются, да и не планируют, рассчитывая по-прежнему пасти скот. Поэтому незаселенные предгорья на северо-запад от замка Ахот*, бывшее ничейное пограничье между Золотым протекторатом и чиуру, подошли, как нельзя лучше.

Осторожные расспросы среди других выходцев из Людей Равнин позволили выяснить, что Черепахи в последние десятилетия и впрямь заметно расплодились. Вырос род, увеличились и стада, но не пастбища. А учитывая, что с тех пор как авары перестали стричь Полуденное нагорье, у других родов были схожие проблемы с перенаселенностью…

Так что Небесные Черепахи были просто вынуждены откочевывать, иначе все бы закончилось междоусобной резней. Не из-за некой особой злобы или кровожадности, а просто из-за отсутствия других вариантов прокормиться.

Во время той, первой встречи, Игорь решил подчеркнуть свое благородство и расположение, поэтому поинтересовался у старшины, не будет ли ошибкой, если он примет их родовую реликвию? На что получил заверения в том, что все происходящее знак богов, и не им споить с этим.

В подкрепление версии, старый пройдоха поведал занимательную историю.

В самом начале вторжения в Протекторат, когда Союзная армия только переправилась через Митанью и основная ее часть осадила приграничный Маханат, почти всю конницу и даже часть пехоты Игорь тогда натравил на ничего не подозревающих жителей долины. Пограбить и, самое главное, не дать им собраться с силами. Решение, как оказалось правильное, ведь именно это в итоге безнадежно ослабило местное ополчение.

Почти сразу достиг цели и тайный удар по Малету, из-за чего немалое число канаанеев, поначалу умудрившихся уцелеть, оказались между наступающими рейдерами и захваченной столицей Протектората. Добраться до Гаулоса в итоге удалось лишь единицам.

Но то, дела минувшие.

В общем, участвуя в разграблении долины Митаньи, сыновья старого фантазера приобрели немало чего ценного, а заодно умудрились «узнать и волю богов». Со слов старейшины выходило, что стоило им добыть в очередном богатом поместью реликвию, вне всякого сомнения, указывающую на их род, как они сразу уверовали, что судьба Небесных Черепах – в служении под рукой ярла Ингвара.

Просто им для начала нужно было посоветоваться со старшими, или подождать других знаков. Тем более что покинуть армию они и впрямь не могли, чтобы не опорочить свою честь. А потом, была победа и богатейшая добыча. Ну и какие тут еще нужны знаки?!

Глядя в лукавые глаза старика Игорь в глубине души, конечно, сомневался в такой складной версии, но остальные, в том числе и фризы, восприняли рассказ, как простой набор разумных и однозначных фактов…

* * *

Последние два месяца бывшие осадные лагеря перестали служить бесплатными гостиницами, и их снова наполнило войско. Далеко не столь впечатляющее, как раньше, но все-таки внушающее некоторый оптимизм. Полсотни юных сыновей Небесной Черепахи, кстати, еще неделю назад растворились где-то здесь.

Сам Игорь прискакал сюда, конечно же, не для того, чтобы убедиться, что его небольшая армия не развеялась, как дым. И не ради контроля: назначенные командиры вполне справлялись со своими обязанностями. Дело было в Рудольфе, точнее – в новостях, которые он привез из Батавии, и в желании сохранить их в секрете, как можно дольше.

Всего лишь осторожность.

Каждый из канаанских купцов, безусловно, был глазами, ушами, а возможно – руками и кошельком, – неизвестного числа любопытствующих. Поэтому нельзя было с уверенностью утверждать, взял ли кто-то из рабов, слуг, воинов или даже их командиров серебро, за то чтобы держать гостей в курсе новостей, или нет. Мир, особенно накануне ухода, следовало беречь. Поэтому давать поводов канаанским городам, из-за одних только догадок и подозрений преследуя их купцов, не хотелось.

В общем, по-настоящему важные вещи было просто невозможно бесконечно удерживать в тайне, но сделать так, чтобы они стали известны потенциальным недоброжелателям, как можно позже – стоило хотя бы попытаться. Позже узнают враги, позже закутится Колесо Неприятностей. А там – одно, другое, третье – и глядишь, все случится, когда Игорь уже вернется…

– Я, так понимаю, новости хорошие, – скорее подытожил, чем спросил Игорь, после взаимного дружеского похлопывания по плечам. – Для начала самое главное: батавы выполнят мою просьбу?