И верь в сей ладан

От горьких мыслей снова захотелось выпить.

«Что такое жопа в сущности? – подумал Данила на манер экзистенциалистов. – Это когда остается только один выход – повеситься. Или не повеситься. Какая, в сущности, разница. Вся жизнь – абсурд».

Потянуло в сон. Данила перешел с лоджии в комнату и следующие три часа проспал.

Потом он уныло переключал каналы телевизора, не видя ничего интересного, а когда и это надоело, решил спуститься за выпивкой и сигаретами, так как больше делать было нечего; успел сходить за пятнадцать минут (магазин удобно располагался в соседнем подъезде), даже не стал переодеваться и вышел в домашней одежде, сменив только тапочки на сандалии. К счастью, никто из знакомых не повстречался, кто мог бы задержать каким-нибудь бесполезным разговором. Впрочем, на такой случай всегда имелось несколько заготовок: в туалет хочу, или дома гости, или бульон варится и так далее. Вернувшись, Данила отложил бутылку до вечера, но сигарету выкурил сразу.

Он налил коньяк в пузатый бокал, когда за окном почти стемнело, и на небе показался острый месяц; к этому времени мерзостное ощущение похмелья прошло. Данила глотнул, закрыл глаза, прислушался к себе. Прекрасно! Изнутри слегка обожгло, и в груди начало расползаться доброе тепло. Отпив побольше, он закусил шоколадкой и вышел на лоджию.

Вкусно пахло рекой вперемешку с доносившимися ароматами костра и жареного мяса – должно быть, на берегу готовили шашлык. Дул теплый ветерок, небо было звездное, в широкой ленте почерневшей реки обильно отражались полосы света береговых фонарей. Тихо шумя, плыл теплоход, похожий в темноте на четырехэтажный дом. Светящиеся каюты напомнили о множестве ярких глаз, появлявшихся на даче Ивана. Эмоции той ночи вспыхнули заново: по большому счету, все галлюцинации и прочие эффекты отходили на второй план по сравнению с впечатляющим тайным присутствием кого-то и странным потеплением в животе. Определенно, пережитое запало в душу и породило два нехитрых вопроса: что это было и что бы это могло значить? Но в голове шумело, а мысли прыгали, как мячик в порожней таре. В итоге, выкурив две сигареты, Данила пришел к выводу, что для ответов и нескольких бутылок будет мало, а там посмотрим.

Глава 3. Работа

Работать Данила не любил. Ему не нравилось вставать рано утром и куда-то там ехать, особенно зимой, не нравились вечерние смены – самое интересное время суток, а также ночные, после которых отсыпаешься чуть ли не весь световой день, а после ходишь с ощущением, будто пропустил что-то важное. Когда Даниле перевалило за тридцать, он успел сменить немало работ и профессий, и почти все они не нравились, а еще через пару лет закончилась трудовая книжка, поэтому пришлось добавлять вкладыш.

По-взрослому все началось с должности повара в армии, по окончании специализированной «учебки», но работа оказалась настолько неинтересной, тяжелой и даже опасной, что к демобилизации сложилось твердое убеждение завязать с кулинарией. Возможно, во всем был виноват дурацкий армейский быт, и при других условиях можно было бы достичь уровня шеф-повара, но созревшая неприязнь к этому виду искусства стала определяющей. На практике в школе от педагогического ВУЗа, куда Данилу занесло после армии, он понял, что учительство тоже ему не нравится, правда, особо он на это и не рассчитывал. Просто хотелось получить высшее образование, причем бесплатно, а попасть в педагогический было относительно легко. Учась на вечернем отделении, за свои студенческие годы он успел побывать курьером, газонокосильщиком, мерчандайзером, разнорабочим, продавцом, грузчиком, оператором на конвейерной линии, сборщиком мебели, кладовщиком, пекарем и еще там и сям по мелочи по два-три месяца. Работа находилась так же легко, как и бросалась, когда приходило понимание, что она не по душе.

Впрочем, дело было не только в поиске своего места, но и в трудовых отношениях с работодателями. Не раз доводилось соглашаться с учением Карла Маркса об эксплуатации человека человеком и жадности капиталиста, особенно в непростой период эпохи становления предпринимательства и слабой власти. Иногда зарплата оказывалась меньше обещанной, нередко задерживалась, а бывало, вообще не выплачивалась. Так, прогорбатив два месяца за одни обещания, Данила не выдержал и ушел со скандалом за один день, тайком прихватив с собой в качестве компенсации хороший перфоратор. Случалось, начальство, без всякой доплаты, начинало требовать больше, чем было оговорено на собеседовании и прописано в договоре. Все подобные конфликты решались просто и быстро одной письменной фразой: «Прошу уволить меня по собственному желанию».

Больше всего повезло с последним местом, где удалось отработать целых пять лет. Небольшая фирма занималась монтажом и обслуживанием слаботочных систем. Данилу взяли с обучением, и первые три года он разъезжал с бригадой по объектам, на которых, собственно, монтировал и обслуживал. Потом он пошел на повышение, его перевели на постоянную работу в офис, где пришлось общаться с клиентами и заключать договоры, что, кроме периодических денежных бонусов, восторга не вызывало. Коллектив устраивал, руководство было адекватное и дружелюбное, с каждым годом росла зарплата, а благодаря командировкам, хоть и редким, удавалось попутешествовать по стране. И вроде не было никаких проблем, но со временем однообразие начало тяготить, а тут еще жена ушла, и в итоге Данила опять уволился.

С тех пор минуло три с лишним месяца, денежный запас освежающе истощился, и если пройдет еще один подобный квартал, даже при скромных запросах, то придется опять влезать в долги, чего давно уже не было и не хотелось. Все чаще Данила отказывался от пьянок и других мероприятий, где требовалось потратиться. Он даже не пошел на день рождения к одному из своих друзей, сославшись на недомогание. Настала пора искать новую работу. Кроме того, Даниле надоело бездельничать и спиваться в квартире. «Прошлое уничтожено, – думал он, – машины нет, перспектив нет, деньги заканчиваются. Самое время двигаться дальше».

Данила долго не мог определиться, кем стать на этот раз. Возвращаться на прежнее место он запретил себе категорически, даже при наличии такой возможности. Во-первых, те пять лет прочно ассоциировались с Марией, ведь совпало именно так, что он познакомился с ней на своем первом объекте, где монтировал турникеты на проходной завода, женился при переводе в офис и развелся в унисон с увольнением. Во-вторых, офисная должность, скорее всего, была уже занята, а начинать новый круг в бригаде представлялось шагом назад в карьере. Этот этап был пройден, и точка. Природная избыточная честность и невысокая коммуникабельность всегда мешали заняться прибыльными продажами. Трудиться физически не хотелось, так что любое строительство или погрузка-разгрузка (хоть пуховых подушек) не рассматривались совсем, тем более выглядело это даже не шагом назад, а вообще падением. Поначалу привлекали вакансии водителей, но быстро стало понятно, что нужны крепкие нервы для постоянной езды среди многочисленных мудаков. В конце концов, выбор пал перспективную сферу высоких технологий, для чего и пригодился вузовский диплом учителя информатики. Учитывая сомнительность полученного образования с гуманитарным уклоном, Данила выбрал скромную должность системного администратора и не прогадал – на первом же собеседовании его приняли в штат.

Тучный и невысокий руководитель IT-отдела Егоров Семен Аркадьевич, зачем-то сняв очки, внимательно изучал анкету соискателя. На вид он выглядел лет на сорок пять, и, откинувшись в кожаном кресле, смотрелся как классический начальник. Он был гладко выбрит и пах одеколоном, как будто только что вышел из душа, но мешки под глазами и припухшее лицо предательски выдавали вчерашнюю пьянку. Машинально погладив лежащий на выпяченном животе галстук, Семен Аркадьевич неожиданно сказал:

– Думаю, вы нам подходите.

Данила едва сдержал удивление от скорости принятого решения.

– Это хорошо, – проговорил он.

– Хотя подождите.

Данила насторожился. Придвинувшись к столу, руководитель надел очки и снова всмотрелся в анкету.

– Вы много кем поработали, – сказал он. – Почему вдруг решили пойти системным администратором?

Еще во время заполнения анкеты Данила обрадовался, что в ней требовалось указать места работы только за последние десять лет, а они занимали всего три страницы в трудовой книжке, которую увидят только в отделе кадров. Вдруг Семен Аркадьевич был подвержен советскому пережитку с подозрительностью относиться к «прыгающим с места на место».

– У меня высшее образование в сфере информационных технологий, к тому же имеется опыт монтажа, программирования и пуско-наладочных работ разных систем безопасности, в том числе собранных на базе серверов. – Эту фразу Данила произнес на одном дыхании, потому что подготовил ее заранее. – Хочу, наконец, начать работать по специальности.

Он подумал, что последние слова были лишними, так как в этом случае место ему в школе, однако Семен Аркадьевич, похоже, утомленный утром, одобрительно кивнул.

– Ну ладно, попробуем.

Компания, куда так быстро удалось устроиться, специализировалась на оптовой продаже автозапчастей, имела склады по всей России и, наверное, поэтому называлась «Рим», позиционируя себя на рынке неким подобием великой империи, доминирующей на огромном пространстве. Головной офис занимал два этажа в высоком, обшитом разноцветным сайдингом бизнес-центре; к нему всего за полчаса доезжала маршрутка без пересадок в другую, а главное – в метро. На верхнем этаже располагались руководство и бухгалтерия, а на нижнем – отделы продаж, снабжения, логистики, информационных технологий и рекламы. Даниле предстояло обеспечивать бесперебойную работу компьютерной техники компании, администрировать локальную сеть, а также настраивать программные приложения.

IT-отдел состоял из руководителя и трех его подчиненных. В курс дела Данилу вводил небритый веб-дизайнер Алексей. Он был помоложе, одевался просто, смеялся чуть ли не над каждой шуткой, сам часто пытался сострить, правда, иногда получалось невпопад. От постоянного сидения перед монитором, чувствительные глаза Алексея быстро краснели, поэтому время от времени он закапывал их прямо на рабочем месте, за что получил прозвище «Накуренный».

– Ты не удивляйся, что тебя взяли так легко, – сказал Алексей. – Здесь сгодится любой с минимальным опытом и пэтэушным образованием. В нашей конторе зарплата сисадмина небольшая, да и мозгов много не надо для такой работы.

Свой комментарий, который можно было принять за хамство, он снабдил наивной улыбкой, но Данила рассудил, что, по сути, это правда, к тому же прозвучало все без издевки. Он непритязательно считал, что для начала новой карьеры должность вполне подходящая, а зарплата, так или иначе, должна расти. Если же нет, то он уволится, какие проблемы?

– В целом шеф нормальный и трезвый, и пьяный. При желании с ним можно договориться о чем угодно, – как-то сказал Алексей в курилке. – Но иногда просто бесит. Бывает, недоговаривает или вообще толком не объясняет, чего хочет. Размажет все, как месячные по простыне, а потом вспылит, выставит нас дураками, типа, чего не понятно? Бывает у него и семь пятниц на неделе. Всякое бывает.

– Он пьет на работе?

– Тоже бывает. Ну а что, живет недалеко, машину не водит, даже права, кажется, не получал.

– Во дает. Семейный?

– В разводе. Детей, похоже, нет.

Еще один сотрудник отдела, пожилой программист Батурин Виталий Анатольевич, откровенностью не выделялся и поначалу искоса посматривал на новичка, но при этом, предупредил сразу:

– Леша парень хороший, добрый, забавный, но трусливый. Вину перекладывает на другого не задумываясь, и о последствиях в том числе. Жениться ему надо.

Последнее было произнесено, как очевидная мудрость, но Данила так и не уловил связи между холостой жизнью и качествами коллеги, зато без труда заметил легкое раздражение голосе. Виталий Анатольевич был мужчиной серьезным, в целом неглупым, но, похоже, сам считал себя умнее, так как всегда уверенно высказывался на любую тему с профессорским выражением лица. Тем не менее некоторые его рассуждения удивляли своей расчетливой узколобостью.

– Помню, моему младшему сыну, в школе, – сказал он как-то во время обеденного перерыва, – на пробном тестировании по обществознанию попался вопрос: «Может ли человек быть счастливым, если он причиняет несчастья другим людям?» Это же непростой философский вопрос, взрослому сложно на него ответить. А тут детям задают! Я ему так и говорю: знаешь, сынок, на этот вопрос не может быть однозначного ответа, все зависит от ситуации.

«Какой же это философский вопрос? Это вопрос скорее риторический, если не провокационный. Любой нормальный человек, тем более верующий, ответит – нет. Все великие умы, мировые религии, философские системы на протяжении вот уже нескольких тысячелетий учат нас добру и состраданию. Вся нравственность и мораль на этом построена. Интересно вы воспитываете своих детей. Неприятно думать кем они вырастут», – примерно так хотел ответить Данила, но промолчал. В конце концов, вряд ли это что-то изменит, а ввязываться в дурацкий спор об очевидных вещах и обижать коллегу не хотелось. Черт с ним и с его детьми.

Освоиться на новом месте не составило труда, и вскоре оформилось более-менее внятное представление о коллективе. Поначалу все казались милыми, но это и настораживало. Часто некоторые люди сперва дружелюбно присматриваются друг к другу, чтобы понять, кого можно игнорировать, на кого свалить часть своей работы, у кого взять взаймы и не отдавать или как-нибудь по-другому приспособить к себе. К тому же эти хитрые и наглые сослуживцы одновременно могут быть придурковатыми с разными видами проявлений своей индивидуальности. Нередко среди коллектива есть люди просто со сдвигом в голове, без примесей порочности, однако от этого с ними не легче. Подлинно бескорыстных и разумных Данила встречал редко, и даже в дружбе сталкивался с бесчестием.

Наверное, во Вселенной что-то пошло не так, раз неведомые силы собрали в одном месте многообразие характеров с душком и психическими отклонениями. Через месяц работы Данила впервые столкнулся со странным поведением одной сотрудницы. Трижды он приходил в отдел рекламы, которым руководила Алина Евгеньевна, чтобы привести в порядок ее компьютер. Эта высокая несимпатичная женщина лет сорока, с кудрявой прической и пробивающимися усиками, имела лишь одно достоинство – огромный бюст не менее шестого размера. При виде Алины Евгеньевны, попадавшейся на глаза и в столовой и в коридорах, Данила невольно косился на большую грудь.

– Да, это наша секс-бомба, – однажды бегло сказал Алексей, но, куда-то торопясь, не стал уточнять деталей.

Видимо, от скуки Алина Евгеньевна часто переставляла вещи на своем столе, и при этом умудрялась задевать провода, подключенные к системному блоку. То у нее «отваливался» интернет, то пропадал звук из колонок, или же переставали «отзываться» клавиатура и мышь. После очередного осмотра, вылезая из-под стола, Данила естественным образом глянул вверх, и в поле зрения сразу попался бюст Алины Евгеньевны, напоминающий два мощных фугаса, готовых сорваться и бомбануть. Поднявшись, он смущенно буркнул, что все в порядке, и удалился. На следующий день в пустом коридоре ему снова повстречалась Алина Евгеньевна. Она вдруг уверенно шагнула к Даниле и буквально зажала его в углу.

– Послушай, мальчик, – сказала она сурово. – Ни на что не надейся! Я замужем!

Данила ошарашенно посмотрел на нее, не зная, что ответить.

– Думаешь, я не замечаю, как ты пялишься? Прекращай.

– Вы меня поняли не так совсем, – сбивчиво произнес Данила.

Он улучил момент и скользнул в сторону.

– Что за бред? Не придумывайте.

Алина Евгеньевна фыркнула и ушла.

Услышав рассказ Данилы, Алексей рассмеялся и предположил:

– Может, она хочет тебя?

– Не каркай, – хмуро ответил Данила. – Я, наверное, тоже не прав, но… Ай, ладно…

Теперь при встрече с Алиной Евгеньевной он демонстративно отворачивался, а ее проблемы с проводами просил решить Алексея.

Через полторы недели Данила снова испытал замешательство. На этот раз ему предстояло переустановить операционную систему на компьютере сотрудницы отдела логистики. Эта толстая Екатерина так и не смогла толком объяснить, как и что произошло, но теперь при каждой перезагрузке на мониторе отображался «синий экран смерти». Жесткий диск пришлось отформатировать. Во время инсталляции Windows Данила в шутку предложил Екатерине также установить интернет-фильтр, чтобы она не посещала подозрительные сайты с вирусами. Сидящий поодаль щуплый начальник отдела Станислав Викторович улыбнулся, кивнул, но не успел произнести и звука. Екатерина психанула так, что ее маленькие глаза на треть выкатились из орбит, едва не испугав Данилу.

– А больше ничего установить не хочешь? Может, мне вообще уволиться? Самый умный, что ли? Шутник. Ваш отдел ни хрена не делает, только все портит! Я еще узнаю у Семена Аркадьевича, почему вы не проводите регулярную профилактику процессоров!

Екатерина замахнулась ногой на системный блок, но развернулась и, тряся задом, вышла из кабинета. С тех пор Данила в душе презирал эту дуру и не всегда здоровался с ней при встрече.

Не сложились отношения и с бухгалтерией: в первую же зарплату Данилу обсчитали. Он уже бывал на верхнем этаже при оформлении на работу и по своим профессиональным делам и оценил качество отделки помещений на порядок выше. Пол всюду устилал светло-коричневый ковролин, а на стенах с бежевой венецианской штукатуркой висели репродукции великих художников: попадая из лифтового холла в коридор, так и хотелось надеть бахилы и купить входной билет. Бухгалтерия выглядела скромнее, но также смотрелась небедно благодаря дорогим обоям с красивыми цветами и лепнине на потолке. За столом возле входа сидела Олеся – молодая симпатичная блондинка с признаками стервозности, но уже с обручальным кольцом. Когда Данила открыл дверь, девушка недовольно посмотрела на него и сразу же опустила взгляд на лежащие перед ней документы.

– Вы к кому? – спросила женщина средних лет с темными вьющимися волосами.

Она сидела поодаль за стопками папок.

– Добрый день. К Анастасии Григорьевне, по поводу зарплаты. Она ведь начисляет?

Не дожидаясь ответа, Данила прошел вглубь кабинета к массивному столу из темного дерева.

Главный бухгалтер носила большие очки с толстыми линзами, отчего напоминала стрекозу. Анастасия Григорьевна выглядела типичной стареющей серой мышкой с тихим голосом, но по характеру была надменной, высокомерной сволочью, за что многие хотели ее если не ударить, то отчетливо послать между ног.

Анастасия Григорьевна моргнула увеличенными за линзами глазами.

– Странно, – сказала она.

– Вот, посмотрите. – Данила протянул зарплатный листок. – Не хватает порядка шести тысяч, а я отработал месяц целиком. Шести! Семен Аркадьевич сказал, что произошла ошибка, и отправил к вам.

Поджав губы, Анастасия Григорьевна мельком взглянула на листок, затем кивнула на стол.

– Положите. Я разберусь, и если ошибка есть, то остаток перечислю в аванс, через две недели.

– Давайте разберемся сейчас.

– Сейчас у меня много работы, – сказала главный бухгалтер и повернулась к монитору, давая понять, что разговор окончен.

Выходя из кабинета, Данила сказал «До свидания», но Олеся, видимо, ослышалась и посмотрела на него так, будто ей предложили что-то непристойное.

«Ни хрена себе остаток, – идя по коридору, подумал Данила. – Ну, кому как».

В отделе он пересказал, как в бухгалтерии ему быстро указали на дверь. Виталий Анатольевич сочувственно покачал головой и констатировал:

– Уязвлена.

Семен Аркадьевич хохотнул, сказал «мда» и ушел к себе, а Алексей, пожав плечами, закапал глаза.

– Она мнит себя незаменимой и еще приходится генеральному какой-то там дальней родственницей, – пояснил он в курилке. – Поэтому выделывается. Она часто косячит с зарплатой, ты не первый и не последний.

Ошибка нашлась, но аванс оказался без остатка. Анастасия Григорьевна заявила вдруг, что все расчеты могут быть только в зарплату. Но и через следующие две недели долг не вернули. На этот раз главный бухгалтер сухо извинилась, сослалась на большую загруженность и пообещала все исправить в следующий раз.

В курилке Данила возмутился:

– Еще раз через месяц! Я рассчитывал на эти деньги! Может, эта сука мстит мне за что-то?

– Не знаю, – сказал Алексей. – Вряд ли, с чего вдруг? Скорее, она просто тупая. Или невнимательная. Недотягивает до главбуха. Зато сразу все не потратишь. Представляешь, потом кааак придет тебе большая сумма!..

– Мне надо сейчас! «Потом» может вообще не наступить!

– В смысле?

– Ай, – отмахнулся Данила. – А Егорову плевать, что ли, на своих сотрудников?

– Есть немного. Пока сам не зашевелишься, он не шелохнется.

В кабинете руководителя Данила аккуратно обозначил свое негодование.

– Может, мне написать жалобу в трудовую инспекцию? – спросил он.

Семен Аркадьевич засмеялся, но тут же посерьезнел.

– Не надо, зачем же так, – сказал он. – Я поговорю с ней.

– Ведь там не шестьсот рублей, а шесть целых тысяч! Понимаете?

– Да, конечно, понимаю. Все будет хорошо. Я проконтролирую.

Спустя месяц задолженность, наконец, вернули, но за это время Даниле, впервые за несколько лет испытавшего нужду, пришлось взять взаймы, за что он возненавидел Анастасию Григорьевну еще больше, чем толстозадую Екатерину.

В общем и целом, атмосфера в «Риме» была далека от идеальной. Сотрудники, как правило, кучковались по три-четыре-пять человек, причем принадлежность к отделу или половой признак при объединении значения не имели. Обычно это происходило на фоне личной неприязни к кому-нибудь, реже в противовес группе инакомыслящих, но иногда против тех, кто добросовестно относился к своим обязанностям. Даниле странно было узнать, как некоторые «надулись» на него за выполнение им приказа генерального директора заблокировать на всех компьютерах социальные сети. Другие нахмурились на одного штатного водителя, когда тот решительно отказался сворачивать с маршрута по каким-то там их частным просьбам из-за введенной с нового квартала строгой отчетности за топливом и установки в ГАЗель тахографа; похоже, торговлю автозапчастями «налево» пришлось прекратить. Иногда кучки тасовались, как карты в колоде, в том числе из-за бытовых ссор. Не то чтобы постоянно происходили какие-нибудь коллизии, но всякие сплетни, дрязги, интриги и наговоры время от времени всплывали, как дохлая рыба в мутной воде подозрительного водоема. И при всем этом процветало лицемерие.

Данила не удивился происходящим в «Риме», сталкивался с подобным раньше, имел разный опыт участия в конфликтах малых групп и испытывал от них внутреннюю тяжесть, особенно когда начинался моббинг – выживание человека с работы коллективом или начальством. Все это напоминало некий детский сад для взрослых, потому как такие патологические отношения между людьми, еще и с высшим образованием, выглядели, мягко говоря, неразумными. Данила «присоединился» к тем, кто ни в какие союзы не вступал, то есть придерживался одинокой позиции: пришел, отработал, ушел, и гори оно все в аду, лишь бы вовремя платили. Таким был, например, Виталий Анатольевич, что, несомненно, вызывало к нему уважение, в отличие от Алексея, который старался быть везде своим парнем, но именно поэтому подозревался некоторыми в шпионаже. Данила давно понял, что попасть в идеальный коллектив можно только в небольшой фирме, и то, если повезет.

«И так почти везде, – думал Данила субботним вечером. – Во всей стране, да что там – повсюду. Люди, люди… с каждым годом все наглее и тупее. В двадцать первом веке все окончательно превратятся в нахальных идиотов. Что за планета?»

Он стоял на лоджии и курил в приоткрытое окно, за которым моросила осень. Теперь уже не развалишься в кресле с голым торсом, как летом. Темнеть стало раньше, навигация закрылась, похолодало, и даже один раз ночью выпал первый снег, правда, к полудню весь растаял. Но коньяк согревал и успокаивал, а выходные расслабляли.

«Не может общество жить дружно. Не способно. – Данила глубоко затянулся и выдохнул в сторону кусочка звездного неба, показавшегося среди туч. – Все начинания заканчивались крахом. Утопия невозможна, увы. Обязательно появится зараза, распространится и все загубит. Лишь одному можно прыгнуть выше головы. Другие будут мешать, цепляться, вероятно, даже не замечая этого. Недоразвитые».

Данила вздохнул, потушил недокуренную сигарету и вернулся в комнату. Он выпил коньяка, закусил долькой апельсина и снова задумался.

Единственным по-настоящему приятным человеком на работе была пожилая уборщица Светлана Андреевна. Она сразу понравилась тем, что, ловко орудуя швабрами и тряпками, очень аккуратно обращалась с проводами: после ее уборки техника работала всегда. Светлана Андреевна и лицом была приятна, носила длинные темные волосы, собранные на затылке в пучок, а между бровями чернело родимое пятнышко. Должно быть, в молодости она была красивой.