Наше право на бессмертие

Кролин расстроилась, стала упрашивать маму, чтобы я еще осталась, но я сама уже стояла у порога и зашнуровывала кроссовки, которые успела скинуть, прежде чем Глумир накинулся на меня. Сестра встала и поцеловала меня в щёчку, а потом пошла на второй этаж, к себе. Я закончила с обувью, и ко мне вышла мама, подавленная и с красными глазами. Вытащив платок из кармана, я отправила его ей по воздуху, так как применить силу для меня было проще, чем снимать обувь. Она взяла платок и, подойдя ко мне, начала крепко обнимать. Хотя это больше походило на удушье. Наверное, я её так сильно любила, потому что она нуждалась во мне, это было чрезвычайно важно для меня. Я нуждалась в ней не меньше.

Мы так стояли и обнимались, и я вспоминала, как меня только привели в их дом, как на пороге стояла мама и улыбалась мне изо всех сил. Как сестра сразу же подняла меня на руки и закружила, называя прекрасным созданием. Зем, поправил очки не переносице и присев на корточки пожал мне руку, так по взрослому, что изначально я даже влюбилась в него, Кролин потом призналась мне, что это было заметно, так как глаз я от него вообще почти не отводила и смущала его этим, как никак, я была маленькая. Когда я попробовала его обнять, он отстранился от меня. Брат только через три года первый раз обнял меня, а потом и остальных, это был особенный день. Я была так счастлива, что оказалась в их доме. Там мне все были рады. Мама очень вкусно готовила, а шутки Кролин всегда меня забавляли. Сестра любила меня больше всего на свете. Когда – то ей сказали, что она не может иметь детей. Тогда сестрёнка отчаялась. Мама рассказывала, что та заперлась в комнате не выходила оттуда неделями. Много плакала. Стала бледной, исхудала и совсем перестала быть на себя похожей. Но, когда она узнала, что в их семью отправляют меня, то сразу же ожила. Она ждала меня каждую секунду, и брат даже боялся, что когда я приду, она задушит меня в объятиях. Зем готов был защищать меня в любую секунду, как будто в его глазах я была такой крошечной и слабой. Он даже забирал меня из школы с первого по третий класс, а потом перестал, так как сказал, что я уже стала взрослой, но иногда всё же меня забирала Клара или он сам. Брат стал меня воспитывать, когда я бывала у них, учил быть самостоятельной, серьёзной. Он занимался мной больше, чем мама. Но как бы Варния не считала себя учителем, она понимала, что всё, что мне нужно, мне дадут её дети, в которых она всё еще вкладывает всю себя, без остатка. И она была права.

Послышалось, как по лестнице сбегает Глумир, на мгновение он остановился, а потом я услышала его недовольный стон. Он начал бурчать, какие же мы девочки дуры. Потом накинул ветровку, кроссовки и, схватив меня за руку, вытащил на улицу. Мама помахала нам рукой и одарила своей улыбкой, а затем я захлопнула дверь силой. Вот так закончился очередной вечер в этом доме.

Франда уже не было, ту вообще почти никого не было. Где – то вдалеке какие – то дети куда – то бежали, скорей всего домой. У них комендантский час, если я не ошибаюсь. У меня он тоже есть, но мне осталось совсем недолго ждать, да и если что, я сумею выкарабкаться из затруднительного положения. В конце концов, гипотетически я умею летать, хотя никто не должен знать об этом. Глумир пошёл со мной в одну сторону, он всегда возвращался домой поздно, наверное, он хорошо треплет нервы своим родным. Хотя Франд тоже не подарок, да, кто из нас вообще подарок. Мне кажется, что родителям, было бы скучно иметь слишком правильных детей. Поэтому все мы рождаемся с «придурью» и немного плохим характером. Конечно, можно было бы постараться и стать лучше, но дети считают, что родители их и такими вытерпят, и такими будут любить. Любите нас, какие мы есть или откажитесь, чтобы не издеваться над нами и самими собой. Ведь никому не нужен нелюбимый ребенок. В любом случае, нам бы это было не страшно. И меня, и Глумира, и Франда сразу бы удочерили и усыновили наши родители по силе, а вот других детей мне немного жаль, но там ведь всё равно не убивают, хотя есть процент смертей. В любом случае, против судьбы сложно идти.

На улице была замечательная погода. Мне нравились такие спокойные вечера, когда никто не мешает тебе жить, когда ты остаёшься наедине с самим собой. Или, в конце концов, родным человеком. Если Глумира так можно было назвать.

– Есть сигареты? Шучу, я и так знаю, что есть. Гони. Ну, давай, не жиди.

Я протянула ему сигареты, а он зажёг их нам обоим. Он первым выпустил дым и задышал свободой. Брат вечно тырил у меня сигареты, и никогда, не мог попросить нормально, но в этом и был весь Глумир. Он всегда был таким, и не желал меняться, устраивая самого себя себя, да и все остальные привыкли. Я выпускала дым медленно и затягивалась реже его, когда он уже давно выбрасывал сигарету, моя все еще была со мной. Я не нуждалась в этом, но почему – то иногда позволяла себе это. А куда же без них?

Никто не идеален – вот лучшее оправдание всем нашим грехам. В такие моменты, когда мы с братом не издевались друг над другом или не дурачились, то со стороны, мы выглядели, как обычные друзья. Какой обман.

Вообще ведь не пришло бы никому в голову, что мы родственники. Нас ничего не связывало, кроме силы и общих проблем. Глумир вообще не очень любил нашу семью, он желал вырваться отсюда куда – нибудь подальше. Поэтому чаще всего он обращался в собаку и убегал куда – нибудь и никто не мог его остановить. На самом деле, мы и не пытались. Каждый старался понять его и не тревожил, когда он собирался остаться наедине с самим собой. Брат так же, как и Матвей собирался уходить после 9 класса из школы и стать… а кем он собирался стать?

Мама что – то говорила о его решении, и старалась уважать его выбор, но на самом деле она этого не одобряла. Хотя мама вообще одобряла малый круг профессий. Например, она была против того, что Кролин вообще стала репетитором, хотя могла бы стать замечательным ветеринаром. Варния была за медицину. Считала, что в этом вся сила. Сама же не была способна лечить, да и профессию по жизни так и не выбрала. Она работала нянечкой у богатых детей, которые родились с золотой ложкой во рту. А потом открыла три магазина и кафешку. В общем – то это был совместный бизнес с той самой семьёй, которая когда – то наняла её, как няню. Оказалось, что моя мама ничего такой бизнесмен, то есть бизнес – women. Она получала прибыль от трёх магазинов и кафешки в размере 55%. Но потом ей достался весь цветочный магазин. Она проводила в нём большую часть дня и была вполне довольна своим положением. Денег у нас и в самом деле было так много, что хватало бы на обслугу и прихоти всей семьи. Мама могла бы оплатить учёбу в другой стране, и шопинг в самых дорогих бутиках. Но никто из нас ничего этого не хотел. И обслуга не требовалась. И шопинг не тоже, кроме Кролин. Она любила всё это.

– Так значит, этого паренька замочил его дружок? – вырвали меня из моих мыслей.

– С родинкой на шее и спортивной сумкой носился только один гей – мальчик. Так жаль, что он стал чей – то пешкой. Сам бы он не додумался украсть и убить.

– Я слышал, кто – то раньше специально крал семейные коробки принадлежности. Чтобы вызвать… Бога?

– Сатану. Десять разбитых и омытых кровью коробок принадлежности призывают Дьявола мира сего. Если ты совсем не знаешь нашей истории, то молчи лучше, бестолковый

– Ой, зануда. Зануда. Зануда. Чёрт! – Глумир «споткнулся», удивительно, ведь тут не было и камешка.

– Ты осторожней, братик, а то так и лоб расшибить недолго. Но, в самом деле, кто – то его науськал, чтобы он украл её. У этого парня явно не могло быть такой машины, да и Матвей не говорил ему о своей силе. Значит, это сделал кто – то другой.

– И он точно не один. Это 4 кража коробки за месяц.

– Вот оно как.

На пару минут мы замолчали. Мне оставалось до дома еще минут двадцать или больше. Город был таким огромным, что даже дождь шёл не во всех местах, но не всегда. Иногда весь город оплакивался, потому что кто – то умер из людей с силой. Может быть, завтра будет так же. На улице становилось всё темней и прохладней. Глумир стащил у меня еще одну сигарету и снова задымил, надеюсь, его мама не узнает. Хотя, что ему с того? Он уже давно неуправляемый маленький ребёнок.

– Нам надо убить этого дебила – затушил сигарету брат и выдал гениальное умозаключение.

– Ты знаешь его адрес? Ты знаешь, как его убить? Ты знаешь, как избавиться от тела? Ты знаешь, что у него есть семья? Ах, ну ты, конечно же, знаешь, что лимит у нас на всю жизнь один.

– Да ну, блин, я так никогда не исчерпаю его!

– Тебе так не терпится убить человека? По законам, мы должны жить с ними в мире. Мы имеем право убить их только в целях самозащиты, на это нам и дан лимит 100 убийств за жизнь.

– Это и есть защита. Нашего приятеля, он сам же не смог себя защитить.

– Не сможет, Глумир. Это еще только будет.

Мы снова замолчали и в такой тишине дошли до моего дома. Стукнувшись кулаками, брат обратился в собаку и сорвался с места в сторону своего дома, или кто знает, куда он потом свернёт. Я же в это время закрыла глаза, напрягла свои жилки. И стала медленно вытягивать сигаретный дым из себя. Да, я развивала свою способность во всех её направлениях. Мне бы даже удалось убить человека, просто вытянув из него кровь или наоборот, собрав её в одной точке и он бы умер. Я могла убивать. Просто потому что, моя сила должна была быть моей всецело.

Когда я вытянула весь дым, то просто отпустила его в воздух. Его не должно быть со мной. Огорчать сегодня мою родную маму не хотелось.

Я открыла квартиру своим ключом и, бросив его на тумбочку в прихожей, стала озираться. В доме пахло чем – то жаренным и было шумно, значит она на кухне.

Быстро переодевшись, я зашла к ней на кухню. Она ничего не готовила, просто стояла, опершись руками на кухонную тумбочку. Чайник почти кипел и при этом издавал не самые приятные звуки. Ну, это было нормально, просто мне не нравилось кипение воды.

– Ты где была? – повернулась она ко мне. На её лице выражалась усталость и лёгкая раздражённость.

– У друзей. Я же говорила, после работы пойду и посижу у них. Мы поболтали и подурачились. В общем, весело провели время. Отрываюсь, так сказать, на своих каникулах. А тебе была нужна моя помощь или что – то случилось? – я села на стул, и пожав под себя ногу, начала барабанить мелодию по столу. Привычка.

– Да нет, всё в порядке. Просто устала очень сильно. Есть будешь? И я тебе говорила, чтоб ты не сидела у своих друзей. Не надоедай им. Ты, наверное, у них поела?

– Нет, мам. Я им не надоедаю. Они мои друзья, которые не кормили меня сегодня, но есть, я всё равно не буду. А ты чего торчишь на кухне, уже поздно.

– Чай заваривала. Я трюфелей купила, хочешь? – она присела на соседний стул.

– О, трюфели, мои любимые, да? Я прямо чувствую, как слюна набирается во рту, но всё равно я не голодна. У меня почему – то совсем нет аппетита. Прости, мам. Я пойду к себе.

Я поцеловала её в щёку, затем отправилась в свою комнату. Почти сразу же упала на кровать и погрузилась в мечты о скорейшем сне. Но ложиться так рано не в моих правилах. К чёрту режим дня или какое – то расписание с графиком, кому оно надо? Я отправилась в душ, это должно было взбодрить меня. Струи горячей воды могут привести в себя любого человека, только если он еще жив.

Когда на часах стукнуло 00:00, мама уже спала, а тусклый свет от ноутбука озарил всю комнату. Я притянула тёплую кофту и, укутавшись в неё, села удобней в кресло и стала залипать в Интернете. Как обычно не занималась чем – то толковым. Посмотрела пару серий сериала, стала вычитывать новую информацию в сообществах, которые всегда были мне рады, ибо я готова была оспорить любой факт, а им нравились этим мои оживлённые споры.

Мой интернет – собеседник, когда – то говорил, что вся сила в информации. Без информации не было бы этого мира, не было бы нас. Что все мы просто сгустки информации, которые пополняют себя. Есть большие сгустки, есть маленькие. В Интернете ты сам решаешь, кем быть. Тут над тобой не властны общепринятые правила или законы неудачников в школе. Обычно люди тут не являются теми, кем они стали за жизнь, тут они свои собственные мечты или идеалы.

Как обычно у меня началась активная переписка с одной девушкой, чьи убеждения противоречили моим, но вскоре этот спор я окончила так как, на экране высветился звонок от Паши. Ну, Зем сам подписался в скайпе своим человеческим именем, так что официально мне звонил Паша.

Я ответила, и сразу же передо мной в мониторе появился Зем. Он поправил очки, зажёг настольную лампу, чтобы я лучше видела его. Обычно мне не приходилось включать видеосвязь. Потому что моя родная мама говорит, что я не сижу на стуле, а валяюсь, что очень странно, как я всё еще снизу умудряюсь замечать монитор. Ах да, еще у меня ужасный бардак в комнате, по словам мамы. А мне нравится. Чувствую себя искателем по утрам или вечером, когда нужно что – то отыскать. И мне нравится убираться, когда завал мешает ходить по комнате, разбирать кучу и раскладывать всё по своим местам, а потом в чистейшей комнате снова набросать хламу.

Зем услышал мой придурковатый смех и тоже улыбнулся.

– Привет, братец

– Привет. Вижу, вы без меня и дня прожить спокойно не можете. Надеюсь, ты не собираешься в это ввязываться.

– Уже, братец. Я ответственная за свои видения. И мне даже хочется спасти этого мальчика.

– Врёшь. Я прекрасно тебя знаю. Ты не хочешь его спасти. Тебя тревожит твоё очередное видение, и ты ощущаешь важность всего происходящего, но не собираешься ничего делать.

– Не будь так уверен. Вот увидишь, завтра пойду и прибью этого убийцу, прежде, чем он успеет, что – то сделать.

– Не смей этого делать, Лекима.

Я собиралась ему возразить, но тут пришло сообщение с прикреплённой видеозаписью, оно было от Матвея. Я предупредила Зема, что на пару минут отлучусь. Он немного забеспокоился, но сурово кивнул в знак согласия. Открыв видеозапись, я увидела перед собой драку. Какой – то высокий парень ударил девушку, потом я услышала голос Матвея, который что – то кричал непонятное. Высокий парень подошёл к Матвею и взял его за шиворот, но тут врезался в кадр мальчик Матвея и отшвырнул нападавшего. Потом я услышала крик: «Руслан!». Тот очнулся и нанёс удар Руслану, тогда завязалась драка. Вдруг видео оборвалось. Потом видно, как у парня Матвея, течёт кровь из губы, а девушка сидит и плачет у ног избитого нападавшего. Тут будущий труп целует будущего убийцу, и они начинают обниматься. Видео заканчивает тем, что девушка, которая всё это снимала, поворачивает камеру на себя и пожимает плечами. Я включаю звук и выдыхаю. Просмотр Санта Барбары Закончен. Всем спасибо за внимание.

– Наш убийца получил разбитую губу, которую увидела Кролин. Всё идёт к своему логическому происшествию.

– Я прошу тебя, Лекима, не лезь в это. Нет, я умоляю тебя. Если ты пострадаешь, я не переживу этого.

– А что если следующая наша коробка? Ведь тот, кто надоумил убить Орлинаса, собирает эти коробки. А в нашем городе их всего три. И все три семьи могут стать лёгкими жертвами. Хочешь, чтобы пострадала вся семья? Ты знаешь, что происходит с членами семьи, когда исчезает коробка.

– Одного из членов семьи погружают в сон и приковывают к стене, чтобы его силы оберегали этот дом и были символическим убежищем. Но, как правило, этого хватает только на 50 лет.

– То есть вместо коробки семейной принадлежности, в которой лежит частичка первого из нашей семьи, будет живой труп. Иначе люди будут чувствовать в нас зло и будет, как с ведьмами в книгах. Лучше я просто пострадаю, чем кто – то станет висеть у нас дома, или у Орлинаса.

– Пускай они перепрячут коробку. Пускай спрячут её не у этого юнца! Ты тут не при чём!

– Но ведь если сказать им это, они запаникуют. Они решат, что справятся сами с убийцей и умрёт кто – то другой. Или просто те люди возьмутся за другую коробку. Я не знаю, что мне делать, но хочу это остановить.

Я опустила голову на стол и начала катать её из стороны в сторону. Мне было паршиво от того, что я, в самом деле, не смогу ничем помочь. Если бы всё было иначе. Если бы я этого не видела. Чёрт.

– Я думаю, что ты всё сделаешь правильно. Ты ведь моя сестрёнка. Я верю в победу. Хочешь, поиграем в шахматы?

– Не сегодня. Извини, но я, наверное, всё-таки пойду спать. Скорей всего завтра будет трудный день. Спасибо за поддержку. Давай, до завтра.

– Спокойной ночи.

Мы одновременно выключились. Я не хотела просыпаться завтра. Я просто хотела заснуть на пару дней. Может быть, мне предстоит еще долго и много спать. Ведь если что – то случится, я сама повешу себя на стену. Никому не позволю страдать.

По утрам у меня всегда ломит кости. Это не значит, что видение начало сбываться, это значит, что по утрам у меня абсолютно всегда ломит кости. Я называю это: «Ощути себя старушкой». В самом деле, я привыкла к этому чувству по утрам. Привыкла к тому, что: несмотря на солнцепёк, на боль в теле, на хроническое недосыпание, на лень, на всё в мире, нужно вставать и идти делать дела. И что мне теперь сегодня, делать всё – никак в сновидении. Наверное, всё-таки не стоило вчера отпускать Матвея.

Да, в такие дни, как вчера или сегодня, кажется, что слово «вчера» имеет какое – то вековое значение. То есть: «вчера было 500 лет назад». «Вот это было вчера, вот это были времена!».

Я смотрела на рыбок, которые плавно плыли у меня над головой. Видимо мама, прежде, чем уйти на работу, осмелилась зайти в мои трущобы мусора и открыть окно, чтобы я не задохнулась. Мама знала, как я отношусь к солнцепёку и вообще дневному времени суток, поэтому стала реже кричать на тему того, что я почти не сплю ночами. Да и вообще, она стала реже кричать, может быть, потому что скоро мне предстоит поступать в университет. Может быть, потому что я не буду с ней жить.

Кролин говорила, что сразу после совершеннолетия переехала в наш дом. Тогда еще была жива бабушка, а отец не спился и не проиграл собственную жизнь людям. Сестра помнила те времена, которые мы не застали, когда Зем был таким же маленьким, как я, когда меня только привели в дом. То есть Кролин ощутимо была старше нас. Зему же было всего лишь 21 лет.

Я медленно натянула джинсы и майку поверх всего этого бейсболку. Сегодня я встала раньше обычного. То есть, всё уже пошло не так, как вчера. Я села на кровать и стала вспоминать. Минуты, секунды, часы обвили меня цепочкой и стали сковывать мои глаза пеленой будущего.

Значит так, когда я проснулась, то лежала и смотрела на рыбки. Таким образом, прошло минут 15, а я затем начала одевать другую одежду и чуть не споткнулась на шарике. Значит, время сдвинулось на 45 минут. Я успею добежать до мамы.

Я одела свои кроссовки, захватила ранец и побежала к маме. Честно говоря, до звания бегуна мне далеко. Я любитель медленной прогулки под луной, то есть очень медленной. Бегать сегодня, не входило в мои планы, но конструкция дня медленно выстраивалась у меня в голове. Если я дам ему умереть, это будет не моя вина, поэтому надо бежать к маме. Забег продолжался недолго, минут 20, а потом я выбилась из сил и пошла пешком. Я старалась всё равно ступать быстрее, так как интервал времени сокращался. Даже если просто считать, то у меня еще в запасе есть полчаса, так как встала я раньше, и не делала того, что было в видении.

Тогда ноги перестали меня слушать, и я подумала использовать силу, но людей на улицах было полно. Плохая идея. Я смотрела по сторонам, будто ждала помощи откуда – то, но потом я выдохнула и несмотря на бешеное сердцебиение у меня в груди, пошла дальше, потому что мозг говорил моим ногам, идти. Жестокие расчёты убивали мои драгоценные минуты.

И тут. О, чудо!

Я увидела машину Варнии, значит в ней либо есть Клара, либо она где – то рядом. Я присела на корточки, потому что от радости сил стало еще меньше. Подняла камешек и отправила его по воздуху в окно машины. Потом стала двигать его взад и вперед, тем самым стучась в переднее правое окно. Клара вышли из машины и, осмотревшись по сторонам, наконец – то заметила меня. Булочка, чтобы была у неё во рту, выпала и она побежала ко мне. До меня доносилось, как она постукивала каблучками по асфальту и громко охала, называя меня госпожой.

Потом я залезла в машину и попросила отвести меня к маме. Она ответила, что та уже на работе и повезёт меня туда только после выполнения обещания, то есть купить новые шторы. Я стала проваливаться в сон. Всё – таки солнечные лучи убивают меня. Поэтому люди не встречают нас на улицах. Все мы плохо реагируем на солнце, некоторые так вообще его терпеть не могу.

Рассматривая в окне пролетающие мимо картины, я видела перед собой только цепи времени, которые состояли из цифр, и моя уже, как фитиль, сгорала. Я боялась, что если она догорит, всё взорвётся. Тут я увидела знакомую улицу, и немного постаравшись, остановила машину. Это всего лишь – то нужно было разбираться, где педаль газа, а где тормоз. Выскочив из машины, я помахала рукой Кларе и убежала прочь. Пробежав за 3 минуты два двора, я оказалась у дороги. По ней так и неслись машины, одна за другой, не давая проходу воздуху. Но тут загорелся красный свет, и я побежала дальше. Преодолев дорогу и обогнув пару киосков, я оказалась у маминого магазина.

За доли секунды, я заскочила в магазин, метнулась к проигрывателю и вставила диск с какой – то кантри музыкой. В магазине упали часы. У меня на глазах, разорвалась цепь из секунд, которая была окрашена в кроваво – красный цвет. За ней тянулись еще сотни, но они замерли. Теперь им не суждено было попасть в мой промежуток видения, я изменила своё будущее. Но только своё. Это значит, что теперь я не упаду, когда Франд схватит меня за руку. И не буду поднимать тело сестры покойного. Это значит, что сегодня я снова непредсказуема. А смерть – нет.

– Мама. Мам, я пришла. Мама!

– А, что? Лекима? Почему… Часы упали… ты сменила свой путь на будущее. Значит, ты решила так. Ну что ж! Я готова поучаствовать в твоём плане. Не беспокойся, я поддержу тебя в любом случае! – она радостно потёрла ладоши и посмотрела на меня с задорной искоркой в глазах.

– Я так люблю тебя. А теперь нужно позвонить Франду и Глумиру, пускай приходят сейчас. Клара поехала за шторами, но после этого она тоже должна быть тут. Неплохо бы было и Кролин здесь оказаться.

– Слушаюсь! – она отдала честь и пошла за телефоном.

Я же села за кассу и стала выписывать минуты и часы происходящего. Затем, притянула метлу и начала подметать магазин. В любом случае, нужно помнить свои обязанности, так как посетителям наплевать на нас. Они даже и не думают о «магии».

Вскоре прибежали мальчики, смеясь, и перекрикивая друг друга, они рассказывали о том, как кто – то смешно упал в воду, и Глумиру пришлось спасать бедолагу. Потом мы пошли в подвал, но мама осталась наверху. Мальчики могли быть серьёзными, например, когда я их просила об этом, немного повысив голос. Мы сидели у стены и кидали камешки в никуда, соревнуясь, кто дальше кинет.

– Франд – начала я – сделай камешек невидимым

– Да, пожалуйста – камень в его руках испарился

– А теперь меня – он прикоснулся ко мне, и мурашки пробежали у меня по телу. – Леким, я не вижу тебя. Брат подтвердит.

– Ага – кивнул Глумир, даже не смотря на нас.

– Отлично. Франд, мне нужно, чтобы ты сделал невидимым то, что я попрошу и когда я попрошу. А, Глумир, когда я скажу, обернёшься котом или собакой. Но лучше собакой. Только давай без показов, просто в дворнягу какую – нибудь. Чтобы не привлекать внимания. Договорились?

Они оба одновременно кивнули и кинули камешки в стену. В комнату вбежала Кролин и разрушила всю нашу серьёзную атмосферу. На ней было голубое платьем в пол и шляпка с широкими полями, солнцезащитные очки повисли на сумочке. Она радостно улыбалась, когда бросилась ко мне обниматься. Мальчики сразу отползли от нас подальше, а я обняла её и поцеловала в щёку.

– Я всё знаю. Я знаю, о чём вы тут говорили, и будете говорить. Хорошо, я поведу машину. Кстати, а почему я? Клара тоже хорошо водит

– Так надо. Клара всё равно прил. Пускай останется с хозяйкой. Да и её повадки с последнего перевоплощения не прошли. А у нас уже есть одна «псина».

– Здорово, здорово!

– Агнесия, да прекрати ты уже прыгать на месте и вести себя, как ребёнок. Мужчинам не очень – то нравится такое поведение – заныл брат, называя сестру по – человеческому имени, делая тем самым акцент, что ему действительно противно.

– А где ты тут увидел мужчину? – съязвила я, в ответ Глумиру.

Кролин с мальчиками пошли наверх, а я еще собиралась кое – что сделать. Мне нужна Казира. Я сосредоточилась на мысли о ней, и мысленно стала её звать. Но потом сразу же залилась смехом. Как – будто у меня есть супер – способности и есть магическое животное, которое я могу призвать, когда мне вздумается. Сама придёт, когда ей надо будет. Она такая независимая.