Наше право на бессмертие

Один за другим Главные вошли в комнату. Я почувствовала мощный удар силой внутри моего тела и поняла, что нас всех отшвырнули к стене. Мы не должны были мешать им.

Главные не были Богами. Бог просто дёргал ими. У них были все возможные силы, но они были куклами, которые диктовали нам правила, разбирались в ссорах семей, читали и организовывали собранья и давали нам выбор. Они были что – то вроде верховного суда. Они назывались Главными, потому что нас Бог, не дёргал за ниточки. Он дал нам жить, как мы хотим, нас Он оставил. А с ними… с ними Он, наверное, прибывал рядом.

Главные стояли около Матвея и молча лицезрели. Они проводили своё расследование. Все такие из себя серьёзные: в чёрных накидках, с закрытыми лицами, одинаковые позы, не отходят далеко друг от друга. Кажется, что они хорошие, но это не так.

Сильный ветер дал о себе знать, одно стекло разбилось и осколки полетели на пол, разбиваясь повторно при соприкосновении с паркетом. Франд вздрогнул, а женщины продолжали плакать. Начался мощнейший ливень, который застилал собой всё за окном. Не было видно, ни города, ни неба. Молния одна за другой ударяли в точки входа на «Седьмое небо». Тело исчезало. Кровь, ошмётки одежды и душа. Все исчезало на наших глазах. За считаные минуты исчезло всё, что напоминало о Матвее. Вот как это произошло с моим знакомым. Главные поклонились нам и смылись. Дождь усилился, хотя казалось, что хуже некуда. Теперь он будет идти, как минимум час. Как минимум. Ливень оплакивал новую душу на «Седьмом небе», это было так сентиментально.

Отчаяние вновь охватило этот мир. Франд сполз по стене на пол, поджал к подбородку колени и уставился в пространство. Ливень продолжал идти, не давая забыть о произошедшем. Это был конец очередной истории юного парня, который, на самом деле, хотел жить.

Матвей открыл дверь и готов был выйти, но, как только всё окончилось, я схватила его за локоть и втянула в квартиру.

Это было видение.

Моя неуправляемая способность: видеть будущее. И плевать какое. Абсолютно. Я бы так хотела от неё избавиться. Притащив Матвея обратно в комнату, я посадила его за стол. Ему не нужны были вопросы и ответы, для того, чтобы понять, что я что – то видела.

Значит, завтра он умрёт. В такой хороший день, он должен умереть. Почему? Что делать? Главное не впадать в крайности, как однажды.

У меня уже могли быть проблемы с Главными из – за того, что я нарушила их планы. Но в тот раз всё обошлось предупреждением на свитке, который они бросили в почтовый ящик Варнии. Нужно что – то делать.

Я посмотрела на его растерянное лицо и ощутила эту нелепую ответственность. Какого чёрта? В любом случае прямо сейчас, я могу отпустить его домой, и он умрёт. А что, если ему суждено умереть и мне его никак не спасти? Ведь, несмотря на мою силу, я не могу рвать нити судьбы. Всё в этом мире равносильно.

– Ты видела что – то плохое, да? Не молчи, ты меня пугаешь! Тебе плохо? Позвонить твоей семье? Ты вообще слышишь меня! Эй!

– Завтра… будет хорошая погода в начале дня. У твоей семьи закрытая вражда с кем – то?

– Ну, Клорки как – то угрожали нам. Это было в прошлом году. Боюсь, что ничего не было. Но чёрт их знает. Один мой отец чего стоит. Скажи, что ты видела, это как – то касается нас?

– Нет. Ничего. Матвей, иди домой. Тебя это не касается.

Я схватила свой телефон и ключи от квартиры, и мы вместе с Матвеем вышли на улицу. Было прохладно, солнце почти не светило, и это была хорошая погода, потому что ветерок так приятно пробегал по улицам. Матвею позвонил его парень, и он убежал, пожав мне руку. Ну, хорошо, что он не считает меня злобной стервой, как всех остальных девочек.

Раньше я не слышала о его семье. То есть я знала про то, сколько их и чем они занимаются. Но я думала, что в их семье одна женщина. Но это не так важно. Скорей всего мы родим обычных детей. Очень редко случилось, что женщины со способностями рождали детей с силой. Примерно, у 85% детей силой обычные матери, неподозревающие о чём – то сверхъестественном.

Погода была такой дивной, что мне захотелось пройтись пешком. Надо было всё обдумать.

Кого так сильно задел Матвей. Что забыл Франд у него дома. Как он узнал. Вечно мои видения размывчатые и в них я, почему – то ничего не спрашиваю. Зато теперь буду задавать 100.000 вопросов и сомневаюсь, что отвечу хотя бы на пять. Вот так всегда.

Магазин мамы стоял на том же месте. Всё было, как и раньше. Казалось, что мир разрушится, а магазинчик, который я так люблю, не исчезнет. Никогда. Даже на душе теплее становилось.

Мне позвонила родная мама. Моя родная мама, можно сказать, была некой противоположностью Варнии. Во всех смыслах этого слова. Например, у Варнии были длинные каштановые волосы, которые кудрявились, если была влажная погода. Еще Варния была очень высокой и сильной женщиной, её мускулатуре можно было бы завидовать. Так же, еще с детства я знала, что у моей мамы по силе очень много родинок. Они были рассыпаны по всему её телу, кроме лица.

А вот моя родная мама выглядела иначе. Она была миниатюрной, очень худой и с острыми чертами лица. У неё были красивые голубые глаза, которые я кое – как унаследовала и то, наполовину. Её короткие светлые волосы, всегда были идеально уложены и никогда не отрастали. Она их множество раз красила, поэтому их цвет частенько менялся, но только в оттенках. Моя родная мама была суровой женщиной, предпочитала смотреть на мир сквозь призму реальности и жестокости. Конечно, она была добра и ласкова со мной. Любила меня всю мою жизнь, как никого не любила. Она всегда была со мной и многим пожертвовала ради меня, но, из – за всего произошедшего со мной и с ней, она ожесточилась.

– Ты где? – бросила она мне холодное в трубку.

– У магазина Марины.

– Ты не работаешь сегодня. Почему ты там таскаешься?

– Кажется, ты снова повстречалась с чёрной кошкой. Или тебе просто нравится злиться.

– Домой, когда придёшь? Кстати. А что ты ела?

– Что нашла в холодильнике, то и ела. Вернусь ближе к вечеру. Хочу с друзьями посидеть.

– Ладно, не выключай телефон и не засиживайся. И не ешь там ничего, у тебя дом есть.

С этими словами она положила трубку. Всё так привычно. Этот её уставший холод, потому что на работе она выматывается, а я плохая дочь.

Отворив дверь магазинчика, колокольчики забренчали, радуясь мне. Музыка спокойно летала по помещению, Варния опрыскивали цветы и немного пританцовывала. Может быть, у неё есть третья способность, быть радостной? И как будто ничего её не тревожит в окружающем миру.

Она повернулась ко мне, и я моментально ощутила на себе её объятия. Как же в них спокойно. Я даже забыла на мгновение о грядущей смерти одного из нас. Но потом, я отстранила её от себя, и мне показалось, что она погрустнела от этого. Мама вернулась за кассу, не произнося ни слова. Тем временем, я позвонила Франду и попросила его прийти, как можно быстрей. Когда я положила трубку, мама смотрела на меня слегка выпученными глазами.

А с чего, собственно говоря, мне начать? Мы молча смотрели друг на друга, пока Франд не вошёл вместе с покупательницей. Он подошёл к маме и поцеловал её в щёку, а она обняла его, так же крепко, как и меня, а затем ушла к покупательнице. Он прокрутился на её рабочем стуле и уставился на меня.

За последний год он так изменился. Стал более взрослым, умным, привлекательным, но оставался ничтожно одиноким. Он не нравился девчонкам, потому что было молчаливым, занудным, грустным, и иногда они его просто не замечали. Франд имел способность, становиться невидимым и делать такими же вещи, которых он касался. Иногда меня это завораживало, а иногда бесило. Поэтому я и Глумир не любили играть с ним в прятки. Но с нами он был обычным, к нам он уже привык, и общение было терпимым, хотя казалось, будто всё, что он говорит, это всего лишь жалкая пародия на Глумира. Как – будто он старался брать с него пример, это было ужасно нелепо, потому что таким образом он закопал свою личность и полил всё это цементом. В общем – то Глумир и вся семья это знали, но мы ничего не могли с этим поделать. Франд был под колпаком и зависел от старшего брата, но это не мешало им вечно драться, ругаться и спорить. Хотя, всё было не так уж и плохо. Просто я драматизирую.

– Вы с Матвеем Бланком не просто одноклассники, верно?

– С этим… с этим?! Ты думаешь, я голубой? Сестра, как ты можешь так говорить!?

– Ты еще заплачь. Так, что у тебя с ним? Или мне начать пускать сплетни ан последнем году обучения?

– Мам! Она снова надо мной глумится!

– Как ребёнок.

– Дура! – Брат вскочил с места и ударил кулаком по столу, продолжая гневно смотреть на меня.

– Ну вот, вы как обычно. Родные мои, чего вы не поделили на этот раз?

– А где клиентка? – осмотрелась я по сторонам.

– Ушла только что. Подобрала симпатичный фикус и ушла. Хотите и вам фикусы подберём. Чуть не забыла! Франд, завтра с Глумиром к 9 придите и помогите мне с разгрузкой. У нас будет новый товар.

Я замерла на доли секунды, но мам и Франд это заметили. Вся семья знала, что со мной в такие моменты, все они понимали, что я чувствую или пытались понять. И меня это вечно напрягало. Ведь Франд же не рассказывает, что он там подсмотрел, будучи невидимым, или мама не говорит, где пряталась пачка печенья. Сейчас я чувствую себя на арене цирка, или плакатом в кинотеатре. Радовало только то, что у нас в семье не я одна такая.

Я посмотрела на Франда, и стул под ним начал крутиться. Всё быстрей и быстрей. Его дурацкий смех усиливался со скоростью моего кручения стулом, а потом мама попросила, остановиться, и я остановила свои силы. Этого полоумного так просто не заткнуть.

У меня был достаточно хороший телекинез. Я старалась развивать его каждый день. В конце концов, мама хвалила меня, когда я совершала новое достижение. Например, в прошлом году, я подняла всю воду из пруда у нашего дома в воздух и при этом сохранила её форму. А потом вернула всё на место, не потеряв ни капли, ни рыбки, ничего. Мама сказала, что гордится мной.

– Хорошо, давайте посмотрим правде в глаза. Матвей завтра умрёт. Франд прибежит ко мне после того, как я уйду от тебя, и скажет, что нашёл труп в комнате. Убитому прошибли грудь из ружья, но так как я в этом не разбираюсь, то из какого именно ружья, сказать мне могу. Он был голым, и еще много крови. Как обычно, пошёл сильный ливень. Ну, естественно, там была семья Матвея, женщины плакали. Франд был напуган, как ребёнок. А потом короли вечеринки, Главные. Они поклонились нам и отправились восвояси. А ливень всё шел, и я вернулась. И еще была хорошая погода. Вот, что удивительно, у семьи Бланк нет врагов. Они не объявляли вражду. Невинный шестнадцатилетний мальчик не мог кого – то довести до убийства. И вот мы снова стоим перед выбором. Ты понимаешь, о чём я, мам?

– Нет, мы не будем в это вмешиваться, дорогая – она протянула ко мне руку и погладила меня по голове, в знак утешения. – Его убил человек. Сомневаюсь, что мы сможем этому как – то помешать. Если ты спрячешь его завтра, то его убьют послезавтра. Кролин, конечно, может помочь, но стоит ли это того. Убить одного из нас, это очень серьёзный проступок. Тот, кто его убил, наверняка, знал, что он один из нас. Главные всё равно узнают, кто это сделал. Скорей всего преступник будет убит, точнее наказан. А Орлинас, он не из нашей семьи, понимаешь?

– Мама. Я…, то есть мы должны ему помочь. Я ему кое – что должен…

15 минут ушло на рассказ о том, как Матвей подшучивал над моим братом. Он рассказал, что у того есть фотографии, как Франд пробирается в девчачью раздевалку, прячет дневник, курит с Глумиром. И если Глумиру всё это прощалось, и все привыкли к тому, что он ведёт себя отвратительно и плюёт на правила, то для Франда это было непростительно, потому что он «завязал» и «встал на путь истинный».

Всё складывалось таким образом, что у Франда есть поводы убить Матвея. Передо мной сидит потенциальный убийца? Не верилось, что Франд может сорваться, но всё – таки именно он увидел труп первым или вторым. Так, кто захотел убить Матвея? Честно говоря, я не знала, что Матвей может издеваться над кем – то. Сам по себе он был тихим. У Матвея были спокойные способности. Он управлял своей материей, то есть мог проходить сквозь вещи. И он не контролировал свой щит. У убитого был автоматический щит против наших сил. Я не могла поднять его, Варния его бы не обнаружила, Франд не смог бы сделать его невидимым. Это было очень полезной способностью, из которой следовало, что убил его не один из нас. Хотя, наши могли бы застрелить его. Я посмотрела искоса на Франда. Может быть, я плохо знаю своего братишку? Нужно было что – то с этим делать, но нужно ли это было на самом деле? По словам Франда Матвей никогда не был тихоней. Он мог и задеть, и оскорбить. Кто из них мне врал? И врал ли вообще кто – то. Ведь недоговаривать, это не врать.

Вечером мы бухнулись на диван и оживлённо спорили с Глумиром, но долго это не продлилось. Мы начали щекотать друг друга и, скатившись с дивана, начали бой.

С моим братом было трудно сражаться на равных. Он был мускулистым, быстрым, ловким и хитрым. Он занимался плаванием, поэтому мог выплыть из любого моего захвата. У Глумира были тёмные и всё время, торчащие волосы, которые он частенько сбривал. Большие и карие глаза, достались ему от его отца, а вот смуглая кожа от матери. А вот весь его хлам в голове, от чёртовой генетики.

Когда мы оба выбились из сил, то расползлись по разным концам дивана и начали смеяться, при этом обзывая друг друга невинными словами, хотя их трудно назвать невинными, при других условиях, человек мог бы и обидеться, но только не мы. Глумир начал корчить рожицы, и я пнула его.

В комнату вошла мама с Франдом и Кролин. У Кролин текла кровь из носа, значит, она воспользовалась своими силами, но перестаралась. Моя сестра могла подробно описать будущее, но в пределе часа. То есть мы могли сказать ей, скажи, что будет завтра с десяти до одиннадцати, и она подробно описывала событие, которое нас интересовало. Кролин была почти, как я, но я видела всё и не могла этим управлять. Это приходило само, и я не понимала, кто выбирает, когда мне видеть будущее, а когда нет. При этом всём, я поняла, что некоторое будущее невозможно изменить. Как бы ты не старался, если смерти суждено случиться, она произойдёт, во что бы то ни стало. Вот такая вот она, беспощадная. В конце концов, за смерть мы платим смертью. Так что если спасти Матвея умрёт кто – то другой. Но, во – первых, он не наша семья, мы не должны лезть в их дела. Во – вторых, достоин ли Матвей этого шанса на жизнь. И напоследок, тот кто убил Матвея, был нашим?

– Где Лекимочка? – пришла в себя сестра.

– Я на полу. Тут так умиротворяюще. Хочешь ко мне? Или ты уже стара для этого?

– Лекима, встань и посиди со мной. Мне так спокойно, когда ты рядом. По правде говоря, это сила изматывает меня, я так устала.

Я подняла своё тело в воздух с помощью силы и перенесла себя на диван к сестре. Она положила руки мне на голову и начала медленно перебирать мне волосы в ожидании мамы. У моей сестры всю жизнь были холодные руки. Сколько ей помню, всё время были такими ледышками, а вот щёки всегда полыхали румянцем. Кролин была худенькая и очень красивая. В детстве она занималась танцами, поэтому движения её были очень элегантны и точны. А еще она была очень умной, пожалуй, единственный её недостаток – это наивность. Уж слишком она была сентиментальной, а обмануть её, как конфетку у ребёнка отнять. Наверное, большая часть семьи любила её за это, но я любила её за нежность и отсутствие злобы. Она никогда не обижалась и всегда была мне рада, а что ее нужно для счастья в детстве?

Красота Кролин была неоспорима, но вот замуж она, в свои 26 лет, так и не вышла. У неё были красивые серые глаза, которые иногда меняли цвет. Длинные ресницы, аккуратные бровки, волнистые тёмные локоны, которые лезли в лицо. Родинка у уха. А её формы были для меня лишним поводом позавидовать. Вот такая вот у меня была сестра.

Когда пришла Варния, то электричество вырубило во всём доме. Я подняла голову на сестру. Она нервничала, а значит, её неуправляемая сила снова даёт о себе знать. Интересно только в нашем доме она вышибла свет или во всём районе? Ей это было по силам. Я положила голову ей на колени и стала рассматривать свои руки во мраке, пока мама с братом двигали диван, на котором лежал Глумир. Ох уж этот сорванец.

Потом мама зажгла свечи, ведь ей так не хотелось раз занавешивать шторы. Если есть люди, которые не любят солнце, то значит, им бы тут понравилось. Здесь даже по утрам было темно, так как обычно в таких семьях, как моя, шторы всегда были плотно задёрнуты. Когда к нам присоединились близнецы, Зем вечно их пугал, что умершие души подглядывают за нами через окна. Отчасти это было правдой.

«Седьмое небо» было не так далеко от нас и раз в месяц, в то самое злосчастное полнолуние мёртвые могли заглянуть к нам в окна, но в такие дни они были распахнуты, и мама радовалась больше обычного. Она считала, что нам нечего скрывать. Варния ведь жила вместе с Кролин, так как Зем уехал, а близнецам еще два года до совершеннолетия, да и я не собираюсь переезжать сюда. Сейчас было восемь вечера, а к 11 я обязательно должна быть дома. Комендантский час. Я должна быть примерной девочкой, которая не огорчает маму, которая не пьёт, не спит с мальчиками, не курит. Зато читает книжки и поправляет локоны в косичке, одёргивая юбку к полу. Ужас, мне такой не стать никогда.

Наконец – то все уселись. Возникла та незабываемая атмосфера, которая воцарялась, когда мы все садились рядом друг с другом.

Это моя семья, которая иногда выводит из равновесия, злится на меня, но которая всегда любит. И я благодарна этой семье. Зема не хватало, потому что его не было в сети, и мы не могли позвонить ему в Skype. Кролин продолжала гладить мои волосы, а я засыпала от этого. Мама каждый раз умилялась, когда видела это, потому что мальчики сестре не давались, а Кролин любила всех гладить. Мама вообще всегда радовалась, когда я с кем – то ладила, потому что я не была душой кампании или особо общительной. У Варнии же было много друзей. Она была общительной и приветливой с людьми, а я вот завела двух друзей за всю жизнь, которые предали меня. А с людьми не общалась, я либо избегала их, либо была слишком груба с ними. «Это всего лишь остроумие», иногда оправдывалась я, но мы понимали, что это просто защитная реакция. И единственный, кто меня в этом поддерживал, был Зем. Он понимал, что значит быть в стороне. Люди говорили мне, что – то вроде, «Ты такая странная», «Не корчи из себя особенную», «Веди себя нормально». Они и понятия не имели, какой я была странной. Но меня радовало, что если я рассержусь, то смогу контролировать свои силы и никого не убью, хотя, стоит мне захотеть, школа будет разбита в щепки. Но не стоит об этом думать. Мысли материальны.

– У Лекимочки такие шелковистые волосы, такой приятный натуральный цвет. Эх, не будь я так беспечна, то рассказала бы всё сразу. Извини, что заставила ждать.

– Начинай уже! – выкрикнул Глумир и обратился в маленького слонёнка, который начал хлопать ушами

– Кажется, кто – то снова использовал свою силу, наплевав на запрет – съязвила я.

– Глумир, вернись в своё обличье, пожалуйста – Попросила мама, и братр обернулся собой. Мелкий гадёныш.

– Я начну, мам. Лекима рассказала, что увидела она. А я увидела всё убийство. Матвея, то есть Орлинаса убил человек. Вот, что я видела.

Убийца быстро поднялся по лестнице, запыхался у двери. Он оперся рукой на дверь и оставил там отпечаток, а потом хотел позвонить, но почему – то отдёрнул руку и постучал в дверь. Ну, знаете эту мелодию, её еще Клара настукивает, когда готовит курицу. Тот мальчик быстро открыл ему дверь и затянул в квартиру. Они оба начали целоваться, причём так страстно, они явно были любовниками. – Тут сестра посмотрела на меня, но я так и не поняла с каким намёком. – Потом убийца разделся и бросил большую чёрную сумку на диван. Потом тот, что пришёл, отправился в ванную и стал мыть руки, и тогда он поднял голову и посмотрел на себя в зеркало. У него были карие глаза и расширенные зрачки, наверное, он был возбужден или под наркотиками. Наказание же не смягчается, если ты в наркотическом состоянии?

– Я бы тоже был возбуждён, если бы собирался убить человека – перебил Кролин Глумир, и истерично засмеялся вместе с Франдом. Мама щёлкнула ему полбу и кивнула в нашу сторону.

– У него была разбита нижняя губа. А еще у него была родинка на шее, такая маленькая совсем. Как у Лекимы на груди в детстве – конечно, куда же без упоминаний моих особенностей тела. – Потом он умыл лицо и улыбнулся, будто сожалел о том, что ему предстоит сделать или о чём – то другом, но это была грустная улыбка. Потом вышел из уборной и вошёл в спальню. А там, извиняюсь, конечно, но стоял этот парень, совсем голый и держал в руках наручники, как бы зазывая его поиграть. – сестра зажмурилась и встряхнула головой, ей и правда было неприятно об этом говорить. – Убийца сбросил с себя майку и подошёл к Орлинасу, но тут он что – то прошептал ему на ухо, и голый парень оживился, залез на кровать, а убийца стал что – то искать. И когда он нашёл спортивную сумку, то медленно расстегнул её и достал ружье. Парень моментально повернулся к Орлинасу, и кровь яркой вспышкой ударила мне глаза. Потом убийца стащил труп на пол и еще пару раз воткнул ему нож в сердце, и… он плакал. Ему было больно. Я слышала его сердце, оно бешено колотилось в груди, как будто сопротивлялось происходящему. Потом этот парень переоделся, одежда была у него в сумке, и одел перчатки. Тогда он начал суматошно бегать по дому, но тут зазвонил телефон. Он даже не переживал на этот счёт, взял трубку, и – она отвела от меня взгляд и подняла голову на близнецов. – это был Франд, убийца кивал и улыбался, Франд тоже. Потом он положил трубку и продолжил бегать по дому, тогда он выпотрошил все шкафчики в большой комнате и взял маленькую коробку. Он забрал семейную коробку принадлежности. И быстро убежал из дома. Сбежал вниз по лестнице и тут же напоролся на чёрную машину. Парень осмотрелся по сторонам и заскочил в неё, когда машина отъехала, то к дому подошёл Франд. Брат постоял внизу немного и пошёл наверх. …О, а его мысли, он проклинал убитого и в то же время радовался. Убийца не закрыл дверь, поэтому Франд легко вошёл внутрь. Он замялся на пороге. Я видела, как он открывал рот и не мог пройти дальше, я не слышала, что он говорил, потому что все мы знаем, что обычно мои видения немые. Как печально всё – таки. Я так и не знаю, сделает мне предложение Максим. Ой, извините. В общем Франд вошёл в комнату и сразу же упал у стены, он смотрел на труп пару минут, а потом у него перед глазами вспыхнула наша Лекимочка и он сорвался с места. Я никогда и не думала, что братец может так быстро бегать. Он моментально домчался до её дома, а там неловко схватил её за руку, а она, когда пыталась повернуться, не так поставила ногу и упала. Моя милая, надеюсь, ты не ушиблась, но ничего, я бы подумала на твою болячку.

– Фу! Мама, она снова свои нежности Лекиме говорит. Меня сейчас вырвет – начал свои вопли Глумир от нетерпения.

Я поправила прядь волос, а он грохнулся с дивана на пол, а потом протащился по нему пару метров и уткнулся головой в стену. Как хорошо обладать телекинезом. Мне нравилось применять свою силу против него, особенно когда он был слишком противным. Вся семья считала, что мы с Глумиром переваривать друг друга не можем.

Я погладила Кролин по коленке, чтобы она не беспокоилась, будто её сестра против нежности в свой адрес. Я понимала, что ей это необходимо.

– Глумир, если ты хочешь, то можешь идти. Так. Франд, что ты забыл у Орлинаса. Я не ошибаюсь, когда говорю, что в нашем городе только 13 дарований и больше 1.000.000 обычных людей, но тебе что – то понадобилось именно от Орлинаса из бланков.

– Мам, не злись, он ничего не сделал. Просто зашёл к своему однокласснику. Чего ты сразу серьёзной такой стала? – никчёмная попытка заступиться за брата провалилась.

– Лекима, помолчи, пожалуйста – отвернувшись от всех, я стала смотреть в потолок.

– Ну, мам, понимаешь. У этого придурка были мои фотки, я же говорил. Он сказал, что покажет их моей родне. Я запаниковал, но он требовал денег. И я как раз завтра… ну, ты сказал, что завтра я отработаю, и ты дашь мне денег. Мам, ну я, короче не могу этого допустить. Пойми, мне нужно было забрать эти фотки любой ценой, как можно раньше. Просто, блин, мам, моя родня не должна была узнать, что я курил. Я уже бросил! Клянусь, мам. Прости, пожалуйста.

Это было жалкое зрелище, которое я всегда избегала, но, сожалению, это не всегда удавалось.

Варния отвесила ему хороший подзатыльник, и ушла в другую комнату. Наверное, он мог сейчас заплакать, но вместо этого выбежал на улицу. Мама крикнула, что мне уже пора, иначе и у меня тоже будут проблемы. Тоже?