Не жизнь – ерунда

– Да… Нехило он всех нагнул за эти пять лет. Даже смотрящие себе такого не позволяли, – заметил Фомин, намекая собеседнику на некоторые события прошлого, которые серьезно отразились на организации Саныча, и могли сильно расшатать его позиции в области.

– Ну ты жопу с пальцем-то не сравнивай, – пожал плечами Раджа, ставя полупустой стакан на верстак, и никак не отреагировав на намек Фомина. – Все смотрящие из бандюков да жуликов были. Они с властью и не работали никогда. Относительно, конечно. А Саныч всегда метил выше. Вот и поднялся. Потому что, несмотря на все его махинации, с башкой дружит и работает очень и очень грамотно. Тут комар носа не подточит. Бандиты на такое не способны.

– Почему? – Александр посмотрел на Каримова.

– Жадность. Элементарная жадность многих и сгубила. И ощущение собственной безнаказанности.

– А вы что – не бандюки были тогда? – едко поинтересовался Фомин.

– Нет. – Раджа отрицательно качнул головой, глядя на Александра. – Мы решали вопросы, связанные с деятельностью депутата по третьему одномандатному округу.

Глава 3

Паша Золотарев, закрыв глаза, сидел на заднем пассажирском сидении представительной иномарки. Машина на большой скорости неслась по столичным проспектам, лавируя между другими автомобилями. Но Золотареву не было никакого дела до опасного вождения его шофера. Главное было успеть на совещание, которого он так долго ждал.

Павлу было тридцать три года, более пяти лет он жил и работал в столице. Работа была не пыльной, но достаточно прибыльной, хотя он, Золотарев, если можно так выразиться, продавал воздух. То есть был ведущим консультантом агентства по инновациям в сфере развития технологий и связей с общественностью при Совете Федерации. Другими словами, никто понятия не имел, чем занимается это агентство, в том числе и его сотрудники. Но, не все.

Автомобиль припарковался у небольшого трехэтажного офисного здания дореволюционной постройки. Золотарев, прихватив свой кожаный дипломат, вышел из машины и направился ко входу. Миновав охранников, он быстро поднялся по лестнице на третий этаж, и оказался в просторном холле, где, помимо великолепного интерьера, находилась и большая трехметровая дверь, которая вела либо в кабинет, либо в конференц-зал. Этого Павел еще не знал. Неподалеку от двери расположился большой стол, за которым, уставившись в экран ноутбука, сидела миловидная девушка в белой блузе. Юбка у нее по любому черная, решил про себя Паша.

Девушка подняла голову, затем встала и направилась к прибывшему.

– Добрый день. Все уже собрались ждут только вас. Сейчас сообщу о том, что вы прибыли, господин Золотарев.

– Да, конечно, – Паша кивнул в ответ, отметил про себя, что юбка у девушки-секретаря и правда черная, затем принялся изучать интерьер. Секретарша скрылась за трехметровой дверью.

Золотарев любил старину. Все эти старые усадьбы, лепнину, высокие потолки. В плане архитектуры тот же Питер был ему намного ближе, но там он бывал редко, поэтому приходилось довольствоваться тем, что есть в столице. Но, как назло, старинных зданий, тем более их внутренних убранств, становилось все меньше и меньше, что немного угнетало Павла. Как говориться, чего он не видел в небоскребах? Стекло, бетон, сталь и гипсокартон. Почти во всех современных городах в разных частях света одно и то же. Разница только в людях, языках и цвете кожи. Хотя Москва быстро стирает и эту грань.

Размышления Павла прервал звук открывающейся двери.

– Павел Евгеньевич, проходите, – девушка вернулась. Паша улыбнулся в ответ и вошел в открытую дверь.

– Прошу прощения, господа, за ожидание. – Золотарев сразу постарался взять инициативу в свои руки. – Я надеюсь вы смогли изучить весь тот пакет документов и предписаний, которые были подготовлены нашим агентством?

В кабинете находилось трое мужчин. Им всем было явно за пятьдесят, а может быть и за шестьдесят. Все они были одеты в строгие костюмы, как показалось Паше, одного фасона, вот только цвета ткани различались. Двое сидело в мягких креслах, около небольшого журнального столика, на котором стояла початая бутылка ирландского «Джемесона» и три стакана, которые были уже полупусты. Третий мужчина стоял у окна, скрестив ноги и пристально смотрел на Золотарева.

– Добрый день, господин Золотарев, – произнес стоящий у окна мужчина. – Да, ознакомились. Однако, у меня и моих партнеров возник ряд вопросов, уточняющих развитие вашего плана.

– Я готов ответить абсолютно на любые вопросы, – улыбнулся Павел, прекрасно понимая, что ему стоит готовиться к допросу с пристрастием.

Он подошел к столу, поставил на него дипломат. Открыв его, достал две папки для документов. Отодвинул стоящее рядом мягкое кресло и сел в него.

– Вы не возражаете? – спросил присутствующих Павел.

Мужчины слегка улыбнулись, кивнули в знак согласия и потянулись за своими стаканами.

– Не желаете? – спросил один из них, указывая на виски.

– Нет, спасибо, – ответил Павел. – Я при исполнении.

– Ну, хорошо, тогда приступим. – Мужчина, стоявший у окна, присоединился к собравшимся. – Мы ознакомились с вашим проектом, Павел. Вы не против, если я и мои партнеры будем вас так называть?

– Не против, – Павел кивнул в ответ. – Так будет намного проще поддерживать диалог.

– Вопросы, конечно же, есть, – продолжил мужчина. – Но, в целом, ваша идея кажется нам интересной и перспективной.

– Рад слышать, – улыбнулся Павел.

– Однако, – продолжил говоривший, – Я так понимаю, что проект подразумевает долгосрочные инвестиции. Это не год, не два, а много-много больше.

– Вы совершенно правы, господин Кретов, – кивнул головой Золотарев. – Но позволю себе заметить, что ваши инвестиции, а также инвестиции ваших партнеров начнут давать свои дивиденды спустя уже шесть месяцев после запуска проекта. Одних только госконтрактов вы будете получать две трети от общей суммы заявок.

– Это при условии, что политический курс не поменяет своего направления, – произнес один из сидящих за столом мужчин.

– Курс не поменяется, даже если место лоцмана займет другой человек. – Павел обернулся к своему собеседнику. – Мы проходили это в двухтысячном году. Изменились только действующие лица, произошла некоторая рокировка, но курс остался без изменений.

– Разделяй и властвуй, – усмехнулся Кретов, глядя на сидящего коллегу. – Вы, Виктор Федорович, совсем забыли историю Российского государства.

– Если честно, Аркадий Васильевич, – улыбнулся Виктор Федорович, – То я не особо ее и знал. Разве что школьную программу, но и сейчас не сказать, чтобы помню. Но мне все-таки хочется уточнить у Павла Евгеньевича тот момент, если нынешняя вертикаль власти поменяется? А мы знаем, что сейчас в Москве не спокойно. Есть индивидуумы, которые хотят взволновать народ. Оппозиция. Левые фракции. Есть же какой-то процент того, что эти люди смогут сделать то, что хотят.

– Господа! – наконец прервал молчание третий мужчина. – На самом деле, я полностью согласен и с господином Золотаревым и с господином Кретовым. Вы оба правы. Кстати, насчет оппозиции. Мне отец рассказывал, что в тот период, когда он работал замминистра авиационной промышленности еще при Горбачеве, в ЦК назрел вопрос о демократизации советских граждан. При однопартийной системе это было просто не реально. Отец рассказывал, что тогда на самом верху было принято решение о создании нескольких дополнительных партий, не коммунистического толка. Не все, правда, смогли долго просуществовать, но одна жива до сих пор.

– Позвольте полюбопытствовать, Антон Серафимович, – Кретов с интересом смотрел на говорившего. – Вы не о лидере коммунистов сейчас говорите? Если да, то это очевидно.

– Нет. Отец рассказывал, что на одном из собраний, ему представляли будущего руководителя партии либерал-демократов.

– Я так и знал, что вы упомянете именно этого политика! – воскликнул Кретов.

– Это я к чему, – продолжил Антон Серафимович. – Я полностью разделяю мнение молодого специалиста. Настоящее инакомыслие невозможно. Есть только искусственно созданное, для управления массами. Как бы не смешно бы это не было, но об этом писал и Ленин, и еще один талантливый, как бы его сейчас назвали, пиарщик. Доктор Геббельс. Не стоит забывать и Даллеса. Все создается целенаправленно. Так что смены курса ждать не приходится. А если и найдется такой Прометей, думаю, ему быстро и доходчиво объяснят. Опять же – примеров предостаточно.

– Вы убедительны, – сказал Виктор Федорович.

– Спасибо, – кивнул в ответ Антон Серафимович.

– Павел, – Кретов подошел поближе к гостю. – Насколько быстро начнется реализовываться разработанная вами программа?

– А думаю, при самых пессимистичных прогнозах – не раньше, чем через полтора месяца, – сказал Золотарев.

– Вы так уверены?

– Думаю, да. У нас был предварительный мониторинг настроений, общественного мнения. Все данные отражены в проекте, на странице… – Золотарев полистал папку, – На странице семьдесят восемь.

– Стартовый капитал?

– Имеется. – Золотарев кивнул. – Несколько заинтересованных лиц уже подключились к нашей программе. Их инвестиционные портфели составляют порядка полутора миллионов долларов США каждый.

– Не густо, – заметил Виктор Федорович. – Сколько вложилось?

– Это всего один процент от суммы договора, – сказал Павел. – Проект долгосрочный. Сразу вливать колоссальные суммы просто непрофессионально с точки зрения экономиста. Да и рискованно, потому что информация может просочиться в прессу, что создаст совершенно не нужную нам шумиху. Что касаемо количества людей, подключившихся к программе, прошу прощения, но это относится к разряду коммерческой тайны.

– Интересно. Однако, от нас вы просите не менее тридцати процентов первого взноса, – усмехнулся Кретов.

– Это так. – подтвердил Золотарев. – Но кому достанется самый большой и вкусный кусок? Вот в чем вопрос. Чем больше сумма инвестиций, тем больше шансов войти, так сказать, в совет директоров. А абы кто там не нужен.

Кретов посмотрел на своих партнеров, те, в свою очередь, посмотрели на него. На несколько мгновений воцарилась тишина. Паша тоже молчал, вглядываясь в лица своих собеседников, пытаясь прочитать в их мимике то, о чем они думают. Однако, ему это не удалось. Мужчины прекрасно владели своими лицевыми мышцами.

– Один наш общий знакомый, – прервал паузу Антон Серафимович, – очень высоко о вас отзывался, Павел. Он, в качестве вашей рекомендации, рассказал о небольшом, но немаловажном проекте, который вы для него сделали. Результатом он очень доволен до сих пор. Я думаю, что вы поняли, о ком идет речь.

– Конечно, – Паша кивнул. Хотя это воспоминание ему было крайне неприятно.

– Мы поступим вот каким образом. – продолжил Антон Серафимович, окинув взглядом своих коллег. – Для начала, мы хотим посмотреть на начало вашей кампании. С учетом тех инвестиций, которые уже поступили. То есть, пока мы не будем принимать участие в этом финансово. Если в течение одного квартала… Думаю, коллеги, квартала будет достаточно?

Кретов и Виктор Федорович утвердительно покивали головами.

– Если в течение этого первого квартала работы мы увидим положительную динамику, можете не сомневаться – мы сразу же войдем в это дело. И те тридцать процентов стартового взноса, о котором вы просите, сразу же поступят на все счета. Вы согласны с таким решением вопроса?

Павел задумался. Конечно, в его задачу входило, чтобы эти три господина сегодня же поставили все необходимые подписи, чтобы обезопасить финансовую сторону вопроса. А ведь я думал, что тут рулит Кретов, подумал Золотарев. Оказывается, это совсем не так. С другой стороны, это и не удивительно. Он коммерсант, а не политик, пусть и с прицелом на административное кресло. А вот остальные… Особенно Антон Серафимович. До боли похож на моего старого знакомого. Потомственный политик.

А ведь работа уже началась. И, в принципе, их позиция очевидна. Как и то, что за один квартал положительная динамика будет даже не десять-двадцать процентов, а все двести. Общественное мнение поменять не так уж и сложно, особенно в таких регионах, которые считаются дотационными. С низким уровнем жизни. С маргинальным обществом. Им ведь надо хлеба и зрелищ. А сознание поменять в такой период очень просто. В девяносто девятом году мнение целой страны поменяли за три месяца. А тут всего несколько регионов. Прорвемся.

– Я согласен. – Павел встал с кресла. – Ваши условия более чем приемлемы. Я так же понимаю все ваши риски. Поэтому мы готовы пойти на такой шаг.

– Я рад, что мы поняли друг друга. – Антон Серафимович тоже поднялся с кресла. За ним последовали и остальные. Он застегнул пиджак, подошел к Павлу и протянул ему руку. – Это было очень приятное знакомство. Очень надеюсь на сотрудничество с вами в этом вопросе, и, надеюсь, в дальнейших делах.

– Благодарю, – Павел пожал протянутую руку, затем пожал и другую пару протянутых ладоней. – Не смею больше вас отвлекать.

– Скажите, Павел, – Виктор Федорович взял со столика стакан. – Когда планируется начало реализации проекта?

– Первый этап начнется в течение пары недель. Это независимо от любых форс-мажорных обстоятельств.

– Они подразумеваются?

– Конечно, – Паша пожал плечами. – Было бы неразумно не учитывать все обстоятельства. Даже вероятные природные катаклизмы. Опять же, это все достаточно точно изложено в документах.

– Понимаю, – Виктор Федорович поджал губы. – Тогда у меня больше к вам нет никаких вопросов.

– Аналогично, – добавил Кретов.

– Тогда не смеем вас больше задерживать, Павел, – подытожил Антон Серафимович.

– Да, конечно, – Паша подхватил свой дипломат и направился к выходу.

Как только он вышел, и дверь закрылась, Антон Серафимович повернулся к своим товарищам.

– Ну, что, мужики, скажете?

Мужчины молчали. Виктор Федорович вертел в пальцах стакан с виски, Кретов смотрел на дверь.

– Анатолич, – Антон Серафимович посмотрел на Кретова. – Ну ты чего думаешь?

Кретов повернулся к спрашивающему мужчине, затем молча подошел к столику, поднял бокал и сделал один большой глоток.

– Не знаю, Антон. Я давно не в том возрасте, чтобы верить в сказки. Идея хороша, даже очень… Сомнения есть. Не получилось бы так же, как с нашим юристом.

– Тут другое дело, – возразил Виктор Федорович, поставил свой стакан на стол. – Юрист делает совершенно другое дело. А эти ребята предлагают нам проект, при котором то же государство будет вынуждено субсидировать именно наши наработки, заключать контракты на поставки, исследования. Финансирование вашей, Антон Серафимович, военной компании. Мне кажется, если внимательно взвесить все за и против, в перспективе мы останемся в большой прибыли. Которая будет все расти и расти. Если я правильно понимаю, эти молодые люди предлагают нам аналог Вьетнама в американском понимании. Для бизнеса, я имею ввиду.

– Хочу напомнить, Виктор Федорович, – Кретов улыбнулся. – Война во Въетнаме очень сильно стагнировала экономику США.

– Общую экономику, что привело к отказу от золотого стандарта для доллара. – парировал Виктор Федорович. – Но, если взглянуть на список страховых компаний, компаний, занимающихся поставкой вооружения? Таких как Локхид. Боинг. Кольт. Бушмастер. Вы же не станете отрицать очевидного?

– Виктор Федорович прав, – Алексей Серафимович поддержал говорившего. – В данной перспективе – динамика окажется положительной при любом исходе.

– Меня еще смущает идея сепаратизма. Случись какая оказия, и нас может ожидать участь тех товарищей, о которых вы прекрасно помните, – Кретов пожал плечами. – Нашему президенту может не понравиться то, что происходит без его ведома. И без его доли.

– Анатоличь, ты же прекрасно понимаешь, что без его ведома и муха пернуть не может. Я более чем уверен, что наш внутренний валовый продукт уже прекрасно осведомлен по проекте, о его первых инвесторах, и даже о том, что мы сейчас сидим в этом офисе и рассуждаем об этом, – рассмеялся Алексей Серафимович. Партнеры дружно поддержали его раскатистым гоготом.

Мужчина подошел к столику, взял в руки бутылку «Джемесона» и разлил содержимое по трем стаканам. Поставив уже пустую бутылку на стол, он раздал стаканы своим коллегам.

– Предлагаю вот что: мы действительно посмотрим, как пойдут дела у наших молодых гениев. Затем, если все будет хорошо, войдем в долю. А потом, как добропорядочные граждане и патриоты своей страны, просигнализируем.

Раздался звон чокающихся стаканов.

Глава 4

Квартира деловой одинокой девушки – это всегда кот в мешке. Либо все чисто, аккуратно и пахнет цветами, либо же полный раздрай. Жилье Ани Масинской относилось именно ко второму типу. Можно было сказать, что она – человек занятой, вся загружена работой и заниматься собственным бытом ей просто некогда, но это было бы неправдой. Аня любила порядок, но в делах. В бытовом плане ей было абсолютно начхать на то, что постель не заправлена, в раковине горы грязной посуды, а предметы одежды попадаются лежащими в коридоре. То есть – начхать совсем и бесповоротно.

Масинская сидела в удобном кресле времен Леонида Ильича Брежнева и активно перебирала пальцами по клавиатуре. Рядом примостился небольшой журнальный столик, на котором стояла большая кружка с чаем, несколько записных книжек, блокнот и планшет известной марки, на котором, создавая атмосферный шум, воспроизводились различные ролики с Ютуба. Девушка, периодически, не отрывая взгляда от экрана монитора, брала кружку, делала несколько глотков и ставила последнюю назад. Точно так же она доставала то блокнот, то записную книжку, но уже взгляд ее перемещался на исписанные страницы, но потом все повторялось вновь. А Ютуб продолжал транслировать, воспроизводя последующие ролики автоматически.

– Мы продолжаем. Прошлое видео просмотрело более полумиллиона человек, что говорит о том, что я не одинок в своих мыслях. Поэтому продолжаем.

Аня продолжала набирать текст. В какой-то момент мысль, которую она излагала с помощью текстового редактора, исчезла. Девушка замерла. Потом снова потянулась за кружкой, переведя свой взгляд на экран планшета. А он продолжал вещать:

– На сегодняшний день территория Сибирского федерального округа является дотационной. И это при всех тех богатствах, которые у нас с вами есть. То есть, при наличии таких гигантских предприятий, крупнейших месторождений полезных ископаемых, возобновляемых источников энергии и, наконец, человеческих ресурсов, Сибирь – дотационный регион. А ведь мы кормим всех тех полупокеров, которые за Уралом! Москву с их педофилами и прочими Педо и мигрантами. Питер с его завышенным эго северной и культурной столицы. Не забывайте, кстати, уважаемые зрители, что в Питере можно только пить. Бухать то есть. И при этом – мы дотационные. Смешно? Мне – нисколько. То, что есть у нас просто обязано принадлежать нам.

Аня присмотрелась. На экране планшета, на бело-зеленом фоне, находился молодой парень, худощав на вид, с очень странной прической. Отдаленно напоминающей ирокез панков. Вообще Аня отметила специфический вид молодого человека. Помимо вышеописанных деталей, девушка отметила клетчатую рубашку с коротким рукавом, большое количество татуировок, тоннели в ушах и, вроде бы, пирсинг.

– Михайло Васильевич Ломоносов как-то сказал, что Россия Сибирью прирастать будет. Тогда это было очень актуально: империя росла, развивалась. А сейчас, как мне кажется, нашей Сибири пора послать к такой-то матери великий рынок под названием «Москва», поставить вдоль границы нынешнего СФО высоченную бетонную стену и зажить счастливо.

Аня с недоумением смотрела на дисплей планшета. В какой-то момент ей показалось, что с этими тезисами она сталкивалась совершенно недавно.

Девушка пошарила глазами по комнате в поисках своей сумки. Затем поставила ролик на паузу, сняла ноутбук с колен и положила его рядом на столик. Затем встала и вышла в коридор. Вернулась она уже с сумкой, из которой торчала небольшая пластиковая папка, в которой находились бумаги, присланные ей Ваней и распечатанные ею же в редакции.

Аня достала папку, кинула сумку в противоположную сторону и снова уселась в свое кресло. Достав несколько листов, она потянулась к планшету и сняла паузу с воспроизведения видео.

– Вы только представьте себе: Красноярский край, Новосибирская область, Кузбасс, Республика Алтай, Дальний Восток, Хабаровский край, Приморье, Камчатка – это все наши территории, которые, для начала огромны и богаты, а во-вторых – вымирают благодаря центральной власти.

Масинская прожала глазами несколько страниц, затем снова перевела свой взгляд на видеоролик.

– Наша цель – возродить то, что погубили большевики и Красная армия – Сибирскую республику, – продолжал ведущий.

– Так это не байда? – удивленно произнесла Аня. – Это и правда реально?

Она снова осмотрела некоторые бумаги, затем еще раз на дисплей планшета. Количество просмотров было свыше ста тысяч, более половины из этого числа оставили свои лайки. Аня перешла на страницу канала и посмотрела сколько людей подписалось. Несмотря на то, что было всего три ролика, количество подписчиков все равно впечатляло – чуть больше пятидесяти тысяч человек.

Автора канала звали Игорь. Об этом прямо было сказано в аннотации. Аня решила просмотреть все ролики, чтобы понять – ошиблась она в своем выводе или нет. На все это у нее ушло не больше десяти минут, заодно она бегло ознакомилась с комментариями, которые, по старой доброй русской традиции, не отличались умом и сообразительностью. Однако, Масинская теперь была твердо уверена в своей правоте – именно подобные тезисы она читала в присланных Ваней материалах. Там четко было ясно, что медийное пространство русскоязычного Ютуба будет наводнено подобными видеороликами.

– А энтузиазма им не отнять, – ухмыльнулась Аня. – Как и этому дебилу. Хотя, стопудово, канал накручен. За три ролика столько юзеров и просмотров? Да ну!

Журналистка понимала, о чем говорила. Ведь она владела собственным порталом, а значит, не понаслышке знала о способах раскрутки того или иного ресурса в Интернете. Но все же, надо было начинать работу по присланным материалам. А тут еще и этот Ютуб-канал впору попался. С чего бы начать? Наверное, с того, чтобы получить как можно больше информации об этом канале и этом мальчике по имени Игорь. Аня нажала на кнопку «Подписаться».

***

Раджа вылез из салона большого «универсала», захлопнул дверь и с наслаждением потянулся. Он заехал в свою автомастерскую, которая уже очень давно принадлежала ему, перейдя в собственность после того, как один из коммерсантов несколько лет назад на форуме Союза промышленников и предпринимателей осмелился покритиковать некоторых чиновников. Некоторые чиновники критики не поняли. И без лишних разговоров отжали весь бизнес нерадивого предпринимателя.

Каримов огляделся. Надо бы ремонт сделать, а то стены до сих пор в этой ужасной синей краске от предыдущих хозяев. Хотя… На бизнес не влияет, деньги приносит, расходы на приемлемом уровне. Можно, конечно, вместе с ремонтом, начать расширение, благо площадь позволяет.

Его размышления прервал молодой парень, который вышел из бытовки, вытирая руки грязным полотенцем, пропитанным машинным маслом. Его звали Саша, он был тут вроде управляющего, который, заодно, занимался ремонтом и мытьем автомашин.

– Здравствуй, Раджа! – поприветствовал он прибывшего владельца. – Такой серьезный человек и на такой несерьезной машине!

– А чего плохо-то? – удивился Каримов. – Нормальный пепелац. Посуди сам: большая, вместительная, мощная. На шашлыки удобно ездить.

Саша хмыкнул, обошел автомобиль со всех сторон, открыл все двери и багажник и нырнул внурть.

– Ну-ну. Химчистку после шашлыков сделать, – спросил он, вылезая из салона.

– Угу, – Раджа кивнул в ответ. – И в порядок все потроха привести.

– Понятно. Даже не спрашиваю, откуда ты эту ванну достал, – Саша принялся доставать из салона резиновые коврики.

– Где достал, там уже нет, – ответил Раджа, проходя в бытовку, и стукнувшись головой о дверной ригель.

Нет, ремонт точно надо сделать, – подумал он, потирая ушибленный лоб. Потолки низкие, а вот в бытовке надо бы пол выровнять, усадку дал, так и стены трещинами пойдут.

В этот момент у Каримова зазвонил телефон. Он достал аппарат из внутреннего кармана пиджака и только собирался нажать на кнопку ответа, как в этот момент Саша включил пылесос. Раджа тихо выругался, закрыл дверь в помещение и ответил на звонок.

– Каримов слушает.

– Радион Сулимович, это Анна Масинская вас беспокоит. Удобно говорить?

– Неожиданный звонок, Ань, – Раджа удивленно вытянул лицо. – Откуда у тебя этот номер?

– Я же журналист. Очень надо было найти.

– Допустим. Чем обязан?

– Есть повод встретиться. Это не телефонный разговор.

– Опять компромат на старших товарищей собираешь? – Каримов взял со стола стакан, осмотрел его со всех сторон и поставил его назад. – Если так, то я не в теме.