Астральный медальон. Хроники затомиса

Андрей хоть и не испытывал в этот раз гнетущего чувства тяжести, тем не менее двинулся к окну, желая по обыкновению выпрыгнуть или вылететь (ни тот ни другой термин правильно не описывал этот процесс) во внешний мир. У самого окна он вдруг резко развернулся лицом внутрь комнаты: ему захотелось несколько изменить программу астрального путешествия и испытать, насколько комната соответствует реальной. К тому же он решил рассмотреть свое тело со стороны, поскольку в начале астрального выхода это ему никогда не удавалось, а он читал в одной из оккультных книг, что увидеть свое тело со стороны, особенно лицо, признак духовного продвижения.

Андрей двинулся обратно к кровати, попробовал подвигать стул – он легко поддался, издав неприятный звук – ощущения, были самыми обычными, затем поднял и опустил книгу со стола, передвинул какие-то другие небольшие предметы, но сдвинуть шкаф с места не удалось. Андрей все хотел убедиться, что это не сон, что он передвигается в реальном мире, но сейчас мальчик запутался еще больше. По логике вещей, если он находится в астральном теле, являясь чем-то вроде призрака, и наблюдает вокруг себя реальную комнату, то в этом случае он не сумел бы воздействовать на физические предметы, поскольку должен был через них просто пройти. Значит, он ходит по другой комнате, в другом пространстве, пусть даже сходном с реальным, и передвигает предметы из той же материи, что и его астральное тело. Но в этом случае, кого же он будет рассматривать со стороны? Свое физическое тело? Но ведь оно должно остаться в физическом мире!

Андрей тревожно взглянул на кровать. Там действительно кто-то лежал, но кто, разобрать не удавалось, поскольку фигура была полностью скрыта одеялом.

«Интересно, – подумал Андрей, – я во сне с головой под одеяло залез? Вроде бы за мной этого раньше не водилось, там же дышать нечем. А эти передвижения стульев и книг! Я ведь все равно не помню, как они стояли и лежали перед сном. В следующий раз надо отметить их положение, а вдруг я действительно реальные предметы астральным телом передвигаю! И все же: если эта фигура не мое тело, то, что же это такое? Астральное тело? Так это – я теперь! А это что, еще одно астральное тело, что ли? Но у человека должен быть только один астрал. Может, это эфирное тело, но оно, насколько я понимаю, полностью повторяет физическое и должно находиться в том же пространстве».

Решив, что все равно не сможет понять, кто же это лежит на кровати, Андрей подумал, что стоит подождать, поскольку все его попытки сдвинуть одеяло с лица, не увенчались успехом: мальчик просто не мог захватить ткань рукой. Тогда он решил дождаться, когда лежащий высунется из-под одеяла и покажет свое лицо. Андрей уселся рядом с кроватью и, как ему показалось, задремал.

«Интересно, – подумал Андрей, – а в астральном теле тоже спать можно? Но это же нонсенс».

Действительно, все, что он здесь наблюдал, плохо укладывалось в земную логику и носило печать своего, только ему присущего смысла, а все, что имело смысл в земном мире, теряло смысл здесь.

Вскоре его безрезультатное ожидание было прервано. Вдруг как-то неестественно быстро открылась дверь в комнату, и перед кроватью появилась та, кого он меньше всего ожидал здесь увидеть – его классная руководительница. Это как-то сразу показалось мальчику подозрительным, он вспомнил предупреждение Маркелова о том, что в астрале нельзя доверять внешнему виду, и под личиной твоего знакомого может скрываться кто угодно. А так как для него твои мысли – открытая книга, и форма подчинена, то он легко примет любой образ, который увидит в твоем сознании. Вспомнив все это, Андрей понял, что к учительнице это существо не имеет никакого отношения, и внутренне напрягся, ожидая любого подвоха, вплоть до нападения. Но нападения не произошло, и фантом классной наигранно строго и громко проговорил:

– Ты что это на полу ночью сидишь? Тебя что, из кровати выгнали? Ну-ка отдай мне ключ, тебе он все равно не нужен!

Сказано это было таким беспрекословным тоном, словно, не отдай Андрей ей какой-то ключ (он не имел представления, какой), и она разорвет его на куски. В какой-то момент Андрей не то что испугался, – учительница не выглядела пугающе, ее и в реальной жизни никто из учеников особенно не боялся, – но когда она требовала дневник или подойти к доске, все это механически исполнялось, и знай, Андрей, о каком ключе идет речь, он, несомненно, отдал бы его.

На всякий случай мальчик обшарил свою астральную одежду, но ничего похожего на карманы не обнаружил, взгляд его окинул пол, затем кровать, и тут на одеяле он увидел знакомый медальон из оникса с естественным рисунком, напоминающим морской пейзаж. Тот самый медальон, который ему подарила Аня в минуту расставания.

– Да-да, этот самый, – раздался за его спиной сердитый голос. – Отдай-ка его мне.

– Какой же это ключ! – мелькнуло в голове Андрея, и тут он вдруг понял, что нашел то, что давно искал, что этот медальон имеет какое-то большое значение для него, что это – действительно ключ от какой-то неведомой двери, и его задача – найти эту дверь. Но тогда, пусть попробует этот оборотень забрать пластинку, он даст ему достойный отпор! Сжав медальон в кулаке, и приготовившись к схватке, Андрей громко закричал:

– А ну, пошла отсюда! – И неожиданно лже классная, тут же потеряв весь свой воинственный вид, совершенно другим голосом пробормотала:

– Извините, я обозналась. – А затем бросилась к окну и вылетела наружу, словно сорока. Андрей побежал за ней, чтобы проследить путь, но за окном никого не было. Сначала мальчик хотел проследовать за учительницей, потом вдруг ему пришла в голову неожиданная мысль. Он подошел к книжному шкафу (вроде бы он ничем не отличался от своего реального прототипа) и начал разыскивать нужную книгу. К его удивлению, ни одной знакомой обложки он на полках не обнаружил и вообще не мог прочитать ни одного названия, словно бы это был какой-то незнакомый язык, к тому же, стоило ему подойти к шкафу, как освещение резко упало. Тем не менее, книга, которую он искал, нашлась на удивление быстро: руки сами потянулись в нужное место, и Андрей вытащил машинописный экземпляр «Розы мира» Даниила Андреева. В следующий момент Андрей задумался: а зачем, собственно, она ему нужна в астральном путешествии?

«Ну, как же! – сам себе ответил он. – Если будет происходить что-то непонятное, в ней я смогу найти объяснение».

Мальчик раскрыл книгу наудачу и попытался прочитать открывшийся ему текст, но буквы тут же начали сливаться, сама книга деформировалась, растеклась между пальцев и вскоре исчезла совсем, оставив впечатление, что астральное тело как бы впитало материю книги, и, несмотря на то, что она пропала, он должен ее кому-то передать.

Больше в комнате делать было нечего. Тело, лежащее под одеялом, так и не показало своего лица, медальон, который он зажал в кулаке, исчез, Андрей без труда добрался до окна, просочился через стекло и медленно опустился на пустырь перед домом, покрытый сухой травой и безлистыми пучками кустов.

Картина теперь была несколько иной, чем при его последнем спуске из окна. Пустырь перед домом оказался совсем маленьким, и его со всех сторон окружал редкий безлистый лес, каким он бывает в конце ноября в пасмурную бесснежную погоду. Кругом преобладали серые тона, от деревьев веяло какой-то вялой осенней тоской предсна и распутицы. В глубь леса вела узкая тропинка вдоль маленького ручейка, еле видимого среди пучков пожухлой травы, и выглядела она так, словно несколько дней шел дождь, но влага впиталась и не оставила после себя луж. Сама же дорожка превратилась в длинную ленту липкой чавкающей грязи, пройти по которой можно только в резиновых сапогах. Тем не менее, идти по тропинке оказалось достаточно легко, и о грязи напоминало только ощущение склизкости. Андрей шел, погруженный в ощущения позднеосеннего леса, ведомый ему самому не ясной целью, и мокрые ветки то и дело не больно хлестали его по лицу.

«Интересно, – думал Андрей, – а время года здесь произвольно меняется, или есть какие-то циклы? Месяц назад, насколько я помню, было лето в разгаре, а сейчас глубокая осень. Или это совсем другое место?»

Его однообразное путешествие среди то ли умершего, то ли заснувшего лиственного леса (ни одной елочки или сосны он не заметил), где не встречалось никакой живности, продолжалось довольно долго, и за все время ничто не нарушило стоявшей кругом тишины, и даже звуки шагов отсутствовали. Если бы Андрея попросили передать каким-то образом самую суть глубокой осени, то лучшей картины он бы не смог найти. Другое понятие, с которым он мог бы связать окружающий ландшафт, – это тихая спокойная печаль.

Однако все когда-нибудь кончается, закончился и этот печальный лес. Деревья еще больше поредели, и вскоре он оказался у невысокого холма, на котором также не было никакой растительности: его склон был усеян всевозможным хламом – рваной обувью, пришедшими в полную негодность предметами незамысловатого сельского быта и сгнившим тряпьем, словно бы этот холм навалили бульдозером посреди городской свалки, а затем присыпали землей. Вершина холма была плоской, наверх вели ступени и венчали его несколько темных покосившихся избушек. И тут у Андрея возникла уверенность, что он должен здесь разыскать какой-то дом, кому-то что-то передать и что-то разъяснить.

«Откуда такая уверенность? – мелькнуло в голове Андрея. – Словно из глубины памяти что-то поднимается, а до конца высветлится, не может».

Мальчик поднялся на вершину холма, там его взору открылась небольшая деревенька, состоящая из впритык расположившихся ветхих избушек, причем если в обычной деревне около каждой избы расположен приусадебный участок, то здесь таковые отсутствовали.

Словно бы разыскивая неведомо что, мальчик двинулся по проселочной дороге, разделявшей дома на два одинаковых ряда, всматриваясь в каждый, и ощущал, что это все не то. Довольно долго он бродил среди этих серых изб, не подававших никаких признаков жизни, как вдруг где-то на окраине странной деревни увидел домик, практически ничем не отличавшийся от остальных. Тем не менее, у Андрея возникла ясная уверенность, что именно сюда ему необходимо зайти, что он тут же и сделал. Войдя в покосившуюся дверь, мальчик очутился в темных сенях, поднялся по ступеням, оказавшимся почему-то земляными, и вошел в достаточно просторную, плохо освещенную горницу. Все здесь носило печать нищеты и затхлости, мебель была старой и полу развалившейся, рядом со столом у окна стоял пожилой наголо обритый человек в выцветшей телогрейке, и без особого интереса вопросительно смотрел на мальчика. Вид его очень напоминал одного из обитателей жестяного гаража, с которыми Андрей столкнулся во время своего первого астрального путешествия, но только глаза его не были такими тусклыми, в них светился ум и тихая, давно ставшая привычной тоска. Посмотрев в глаза незнакомца, Андрей неожиданно понял цель своего визита. Он шагнул к человеку и протянул ему «Розу мира», непонятно каким образом оказавшуюся в руке. Без всякого приветствия, так, словно бы продолжая прерванный разговор, Андрей сказал:

– Я к вам по поручению… – «По какому поручению?» – мелькнуло в голове. – Я должен передать вам книгу, написанную человеком, с которым вы сидели, и он обещал, что когда-нибудь, если книга увидит свет, обязательно даст вам ее прочитать. Но обещание не исполнил. Его звали Даниил Андреев.

В глазах у человека засветилось удивление. Он словно бы что-то пытался припомнить.

– Андреев, Андреев… – произнес человек. – Что-то припоминаю: это такой высокий, худой, с орлиным носом… Поэт, – вдруг окончательно припомнил человек. – Да, да, вспоминаю! – Лицо его изобразило непривычную радость. – Странно, почему я до сего момента этого не помнил.… А ведь, правда, я сидел. И Данька Андреев… Он странные стихи писал и нас еще обучал искусству стихосложения. Я с ним ближе других зэков сошелся, и он почему-то мне поверил и сказал, хоть это и было рискованно, что какую-то грандиозную книгу пишет о том, как мир устроен, и даже мне какие-то отрывки читал. Я мало что понял, но впечатление осталось сильнейшее.

Человек словно бы смаковал свое воспоминание и саму принципиальную возможность вспомнить какой-то эпизод из своей прошлой жизни.

– Правда, что потом было с ним – не знаю. Кажется, его выпустили раньше меня. А я после тюряги в свою деревню вернулся и запил… Его больше никогда не встречал и о нем ничего не слышал…

Человек замолчал. Было видно, что он дошел до какой-то черты своих воспоминаний, за которую его сознанию никак не удавалось переступить.

– Вот, видно от водки с головой что-то случилось, – каким-то извиняющимся тоном продолжил человек. – Помню, как из тюрьмы вышел, как в деревню свою вернулся, как пил, а дальше, словно все обрывается. Как здесь очутился, и что это за место, и что я здесь делаю, – никак не могу вспомнить. Вот водки здесь нет, – это точно. Вернее как: почти каждый день кто-то из соседей приглашает выпить, но почему-то, – наверное, память отшибло – я никак не могу нужного дома найти. Зайдешь, – а меня там не ждут. И магазина никак найти не удается. Что за деревня такая! А впрочем, может, оно и к лучшему… – Глаза его потускнели. – А ты что, его знакомый? Как он поживает, неужто его книгу напечатали? Насколько я помню, его за эти самые книги и посадили. И как он меня здесь нашел?

И тут Андрей, наконец, окончательно понял цель своего визита и чью волю выполняет.

– Как вам сказать… – начал он. – В вашем понимании он никак не поживает, и знакомым его я быть никак не могу, потому что был совсем маленьким, когда он умер. И книга его пока не издана, это астральный экземпляр.

– Так он умер? Ну, царство небесное! – с явным огорчением ответил человек, затем на лице его появилось недоумение. – Тогда как он мог передать тебе просьбу меня найти? Ты уже взрослый парень, сколько лет прошло с его смерти, если ты в то время совсем маленьким был. И потом, что это за астральная книга? Что-то в голове все путается. – Его лицо снова приняло равнодушное выражение. – Хотя я, честно говоря, сам не знаю, сколько здесь нахожусь, и до встречи с тобой мне не казалось это странным. И толком кто тут живет, я тоже не знаю: одни появляются, другие исчезают. Появляются какие-то военные, нескольких куда-то увозят, затем приходят другие – и приводят других. Меня пока не трогают.

– Не, нас пока не трогают, – раздался голос сзади Андрея, и только сейчас он заметил, что сзади него на печке примостились два человека, обритые наголо и одетые так же, как его собеседник, то есть типичные лагерные зэки, но оба помоложе. Казалось, они внимательно прислушиваются к их разговору.

– Здесь вообще много странных вещей происходит, – не обращая внимания на реплику, продолжал пожилой человек. – Я на это последнее время и внимания не обращаю. Может быть, поэтому у меня что-то в башке перевернулось. Например, когда ты появился, я вспомнил, что сидел в тюряге, Даньку Андреева вспомнил, а что было до этого, никак вспомнить не могу. И сколько лет я здесь живу, как я здесь очутился – тоже никак не припомню. Может, ты объяснишь? Ты вроде парень ученый.

– Даже не знаю, как вам сказать. Дело в том, что вы уже давно умерли, и этим все объясняется, – произнес Андрей давно заготовленную фразу.

– Подожди, подожди, – вид мужчины был несколько ошарашен. – Что значит умерли? А я тогда кто?

– Умерло ваше физическое тело. – «Достаточно ли понятно я объясняю?» – мелькнуло в голове Андрея. – А вы – это ваша душа… Вернее, ваше астральное тело, шельт, если быть точным, поскольку душа еще не освободилась от своих оболочек. И находитесь вы не на Земле, а в астральном мире.

– Выходит, попы правы, – мужчина, похоже, очень быстро свыкался с новой для него мыслью. Видимо, она объясняла все то, чему он не мог найти объяснения. – Я-то думал, что все это выдумки попов, думал, умереть – это раз и все. И что же теперь делать? – Он посмотрел на Андрея с тоской. – Как же теперь жить? Тьфу ты, что я говорю, я же теперь, выходит, и не живу!

– Эй, парень, – раздался голос с печки. – Что ты такое говоришь! Это выходит, что мы тоже… Того?

– Выходит, что так, – уже спокойно ответил Андрей.

– А тогда где же черти, где Сатана, где сковородки и котлы с грешниками? Мы ведь в той жизни много нагрешили, нам ведь, по всем законам, наверное, положено в Аду на сковородке жариться!

«Как им объяснить? – мучительно подумал Андрей. – У них ведь только два представления, либо что загробной жизни не существует, либо что она существует, но такой, как им рассказывали их неграмотные бабушки. Да, странное это дело проводить ликбез покойникам».

Конечно, вдаваться во все детали научной теологии было бессмысленно, тем более Андрей и не считал себя достаточно компетентным в этих вопросах.

– Кое-что из этого вам еще предстоит, – уклончиво ответил он. – Здесь вы находитесь временно, чтобы привыкнуть к новому состоянию. Это место что-то вроде первичного распределителя или карантина. Вроде бы и похоже на Землю, да не Земля. Истечет срок, – каждого переведут туда, куда он заслужил. Это не в моей компетенции, я здесь мимоходом.

– Послушай, парень, – вновь подал голос пожилой мужчина. – Выходит, и ты покойник? Как тебя угораздило? Такой молодой! И почему ты все это знаешь, если помер, а мы – нет?

– Да нет, мужики, я еще не помер, я тут путешествую, я астральный путешественник, – пояснил, как мог, Андрей. – Я йогой занимаюсь, – добавил он уже совсем не к месту.

– Заладил: астральный, астральный… Что за слово такое, никогда не слышал. Хотя нет, вроде Андреев что-то такое говорил. Ты объясни, как тебе живым сюда попасть удалось?

– Это удается не многим, – с некоторой напыщенностью произнес Андрей. – Как вам объяснить… это что-то вроде управления своими снами, хотя, конечно, не совсем так. Короче, мое тело на Земле спит, а я, то есть мое астральное тело, здесь путешествует. Эту способность позволяют развить специальные упражнения. А астральный мир состоит из той же материи, из которой состоят наши чувства, желания, ощущения. Точнее я не могу объяснить, – добавил Андрей, засомневавшись, что его поймут.

– Что-то я не припомню, чтобы сюда кто-нибудь во сне прилетал! – проворчал пожилой мужчина. – Ну, ладно, ты лучше объясни, что теперь нам делать?

– За этим я сюда и пришел, – ответил Андрей, он вновь почувствовал, что его пронизывают какие-то токи и слова начинают кем-то внушаться. – Я уже говорил, что исполняю волю Даниила Андреева, который находится в мире просветления, где царствует красота, мудрость и любовь, или в Раю, чтобы вам было понятнее. Его душа озабочена печальной участью ваших душ, но поскольку к себе он вас взять не может – таков закон посмертного воздаяния, то хочет помочь вашим душам хоть в чем-то. – Андрей положил на стол «Розу мира», которая вновь материализовалась с момента посещения странной избы, и сейчас светилась голубоватым светом.

– Это частица его души, его вдохновения, она поможет вам понять, как устроен мир, и что с вами произошло. Наверное, подошел срок перехода в следующий мир, мир воздаяния за вашу земную жизнь. Чтобы кара и отработка грехов была не столь тяжелой, он послал эту книгу, которую не смог дать вам почитать при жизни, но сейчас она должна просветлить ваши души и помочь побыстрее преодолеть нисходящие ряды посмертия. Понятнее я объяснить не могу, обо всем вы узнаете из этой книги.

Пожилой мужчина у стола и два зэка помоложе, свесившись с печки, как зачарованные глядели на диковинную книгу, на которой уже явственно проступали золотые буквы «Роза мира», и, казалось, забыли про Андрея. В этот момент мальчик понял, что свое задание выполнил, и, не прощаясь, незаметно покинул избу. Выходя, он опустил глаза вниз и только сейчас увидел, что на шее его висит уже знакомый нам медальон-пластинка, которая перевернулась противоположной стороной, и на ней, вместо надписи «Навна», Андрей прочел «астральный вестник».

Выйти из избы на этот раз оказалось не так просто, как он думал вначале, и как только за ним закрылась дверь в горницу, вместо сеней он очутился в длинном коридоре с тускло мерцающей дверью в конце.

Дальше повторились события, схожие с событиями в котельной пять лет назад, правда, теперь, пройдя несколько дверей, ему удалось гораздо быстрее выбраться наружу без посторонней помощи. Просто в какой-то момент он вспомнил о медальоне и положил на него руку. Тотчас же он почувствовал откуда-то извне идущую помощь, после чего следующая дверь коридора оказалась выходом.

Теперь окружающая картина выглядела совершенно иной, словно, блуждая по лабиринту, он переместился в иную часть астрального мира. Андрей оказался среди развалин большого города, будто бы уничтоженного бомбежкой. Его окружали разрушенные остовы больших домов, горы кирпича, обломки бетонных свай с торчащими ото всюду искореженными штырями стальной арматуры.

«Куда идти?» – мелькнула в голове растерянная мысль. Город казался настолько разрушенным, что ни шоссе, ни каких-либо дорожек под обломками не было видно. Андрей двинулся прочь от лабиринта, последняя дверь которого оказалась дверью бункера – единственного целого сооружения на всем обозримом пространстве. Поскольку никакие ориентиры на глаза не попадались, он выбрал путь, менее заваленный обломками домов, постоянно лавируя между нагромождениями. Сколько он блуждал среди гор кирпича и бетона, Андрей затруднился бы сказать, но тут его внимание привлекло что-то вроде памятника, выглядевшего на удивление целым, среди бетонного хаоса. Подойдя к сооружению, Андрей понял, что это не совсем памятник: на бетонном постаменте высотой метра в два был установлен грузовик-полуторка с деревянным кузовом, которые использовались во время войны. Грузовик выглядел совсем новеньким, а около постамента Андрей увидел нечто странное. Это был вросший в землю фаллической формы камень, утыканный прозрачными кристаллами, которые тускло поблескивали, словно под лучами невидимого солнца. Этот нелепый камень почему-то излучал покой и такую тихую светлую радость, что впервые за время астрального путешествия Андрей почувствовал, что освободился от какого-то томления, и уселся около камня под открытым небом. (Напомним, что за исключением тех эпизодов, когда мальчик заходил в помещение, его одолевала непреодолимая потребность все время идти вперед, и просто так усесться на землю было невозможно).

«Интересно, что меня в этом камне привлекает? – подумал он, глядя на камень чуть ли не с любовью, и поглаживая шероховатую верхушку. – Обычный гранит. А эти кристаллы, кажется, это горный хрусталь или раухтопаз, если не ошибаюсь. Странно, этот камень, – словно островок покоя среди безумия разрушения».

Он обратил внимание на то, что руки, лежащие на камне, хорошо фиксировались зрением и не меняли своей формы. Хорошо ощущалась шероховатость и температурная инертность камня, правда, при фиксации зрения, он словно бы увеличивался в размерах и взгляд начинал бесцельно блуждать по ненужным подробностям его фактуры, а кристаллы затевали игру формы, непонятным образом превращаясь в какие-то занятные фигурки, напоминающие детские игрушки – мишки, машинки, куколки.

– Дядя, ты что наши игрушки трогаешь? – вдруг услышал Андрей детский голосок у себя за спиной. «Я – дядя? – мелькнула в голове Андрея удивленная мысль. – А впрочем, кто знает, как я могу со стороны выглядеть, форма здесь меняется как угодно, вон с руками что происходит».

Андрей обернулся и увидел четырех детей: двух мальчиков лет десяти, девочку помладше и 4—5-летнего мальчика, причем мальчик и девочка выглядели как брат и сестра. Одеты они были по-летнему, старшие ребята в белых рубашках и хлопковых штанишках, девочка в пестром ситцевом платьице, а ее брат в майке и трусиках.

– Что вы здесь делаете? – спросил Андрей первое, что ему пришло в голову. Он внимательно оглядел незнакомцев и отметил, что выглядят они очень правдоподобно, и лица их не меняют форму при пристальном взгляде.

– Мы здесь уже давно, – ответила за всех девочка. – Нас с братом везли на машине за город к бабушке. А потом что-то произошло, я никак не могу вспомнить, что именно, и мы очутились здесь, среди этих развалин. Мы искали папу и маму, но их здесь нет. Потом мы нашли этот камень, он хороший, он нам разные вещи показывает, кушать дает и игрушки здесь можно взять. А потом мы встретили Сашу и Сережу, они тоже не знают, что произошло, и родителей не могут найти. Дядя, а что случилось? Война, что ли, началась? Почему этот город разрушен?

Так же, как в случае с зэками, Андрей сразу понял, что произошло и кто эти дети.

– Как тебя зовут? – обратился он к девочке.

– Лена, – вдруг произнес чей-то голос в его голове.

– Лена, – словно эхо ответила девочка.

– А тебя? – спросил он маленького мальчика, и точно так же имя «Алеша» прозвучало дважды, сначала в его сознании, затем из уст ребенка.

– Вам здесь нравится? – задал он новый вопрос, словно их ответ мог что-то объяснить.