Комбат. Между мертвым и живым

– Подите к черту! – отрезал Кулагин.

Рублев кивнул на прощанье и вышел из кабинета. Секретарша посмотрела на него с интересом. Наверняка она слышала крики директора. И теперь ей было интересно, что это за человек, сумевший посадить ее босса на коня.

Комбат кивнул и ей.

– До свидания, – улыбнулась секретарша.

* * *

Одним из главных возмутителей спокойствия в гостинице стала администраторша Сикорская. Если бы по жизни она была кем-то дерганым и истеричным, то, наверное, на нее обращали бы поменьше внимания.

Однако Зоя Викторовна была сущим ангелом. Пожалуй, только ей за пятнадцать лет, которые она проработала в гостинице, удалось не переругаться всерьез ни с кем из персонала, а также и с посетителями. Нет, она не была великим психологом, не чувствовала других, не умела находить компромиссы. Она просто старалась всем угодить, и у нее это неплохо получалось. Общее отношение к Зое Викторовне было снисходительно-ласковым.

Именно эта дама начала вдруг сыпать разными мрачными пророчествами. Она прониклась историей о Черном Матросе до глубины души. Кажется, ее это даже возбуждало. Иначе и не объяснить лихорадочного блеска в глазах этой сорокалетней дамы.

Если хорошо вдуматься, то именно она и стала источником слухов. Ведь незадолго до второго происшествия она приволокла из дому толстый сборник исторических статей, посвященный городу Сочи. В этом сборнике была и статья о взорванном транспортном пароходе «Легкий», на котором везли революционных матросов.

Там же в сборнике разместились старые, зернистые фотографии того безымянного кладбища – небольшого погостика, образованного могилами выброшенных на берег матросов.

Автор статьи очень ругал проклятых коммуняк, умудрившихся дойти до святотатства и сровнять это кладбище с землей, чтобы на его месте построить гостиницу.

Зоя Викторовна прочитала эту статью вслух не одному человеку. Реакция поначалу была скептическая. Разве что некоторые качали головой и сетовали на то, что, дескать, у прежнего строя ни стыда, ни совести.

А вот когда разбился столяр, все призадумались.

Как по заказу, Сикорская нашла еще и статьи в уфологической газете, где рассказывалось о странных событиях в гостинице «Арбат» в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году. Якобы там появлялось привидение матроса со страшным черным лицом.

В другое время статью бы осмеяли уже за то, что гостиница названа «Арбатом», а год – восемьдесят пятый. Охотнику за дешевыми сенсациями следовало бы знать, что тогда это был не «Арбат», а «Украина».

Однако восприятие информации напрямую зависит от того, в какой ситуации она получена. В результате статья стала откровением, а в гостинице появилось свое привидение – опасное и жестокое. То есть Черный Матрос, который погубил потом еще двоих людей. Вообще экстремальные обстоятельства очень серьезно меняют сознание людей. И то, что еще недавно воспринялось бы бредом, теперь поедалось с чавканьем.

Этим утром Зоя Викторовна пришла на работу заплаканная. Такое было только один раз, когда ее муж попал в аварию на своей машине и оказался в реанимации на десять дней. Потом, правда, все обошлось.

Так что ее состояние привлекло внимание. Но впечатление было таким, что она не хочет распространяться на тему, что же все-таки случилось.

Зою Викторовну усадили на стул, принесли большую чашку чая с мятой. Она выпила горячий напиток почти залпом, поставила чашку на стол и прошептала:

– Ой, недолго мне осталось!

– Как это? – удивилась вторая администраторша Лиза.

– А вот так. Сердцем чую – Матрос в следующий раз до меня доберется.

Все, кто был в это время в подсобке, невольно отшатнулись при этих страшных словах.

– Что ты говоришь? – испугался грузчик Марков.

– Снилось мне нехорошее. Вроде я ходила по полю, собирала солому. Собирать – это плохо. Это значит, что дни уже сочтены. Ох, как же я теперь?

Присутствующие переглянулись. Среди них не было особо суеверных людей. Но они уже были готовы поверить в марсианский десант на Кремль.

– А может, ерунда это все?

В ответ Зоя Викторовна пустилась в пространное объяснение, что сейчас день особый, что луна на убывании, что год особенный. По ее аргументам получалось, что если даже ее не порешит Матрос, то она и сама прекрасно окочурится.

Зою Викторовну посадили удобнее, принесли еще чаю. Лиза сказала:

– А может, тебе уйти на больничный? Или еще что придумать? И спрятаться. Зоя, ты подумай!

Сикорская покачала головой.

– Да меня же никто не отпустит. Скажет – работай, и все! И буду работать, и никуда не денусь.

Нежелание Кулагина отпускать людей в отпуск было сейчас самой больной темой для персонала. Все прекрасно понимали, что в гостинице надо кому-то работать. Сезон туристов еще не закончился, посетителей много и приезжают новые, и так будет продолжаться еще недели три. После этого в «Арбате», да и в большинстве других гостиниц и пансионатов Сочи, начинается относительное затишье.

Как раз под это затишье людей начинали отправлять на отдых. Но сейчас три недели были непозволительным сроком. Если ничего не поменяется, то это еще три покойника. И кого именно приберет Черный Матрос – неизвестно. Вот у Зои Викторовны видения нехорошие!

Среди пятерых человек, видевших и слышавших администраторшу Сикорскую, поднялся возмущенный ропот. Все они если не пробовали получить от Кулагина отпуск, то, по крайней мере, задумывались о нем. Грузчик Марков даже пытался уволиться. И Кулагин, который раньше неоднократно грозился прогнать его с работы ко всем чертям, чтоб не платить зарплату алкоголику, вдруг кардинально поменял мнение. И наотрез отказался освободить Маркова от обязанностей. Более того, пообещал грузчику, что вообще не будет заикаться об увольнении – пусть тот хоть мебель и лица ломает. Хотя в последнем случае его ждет тюрьма.

Марков ушел, качая головой и твердя про себя, что у директора произошло какое-то сдвижение в мозгах.

– А пошли все к директору, пусть он что-то делает! – воскликнул грузчик. – Мы тут подыхать не намерены за здорово живешь. Матрос это или еще какая зараза, неважно! Мрем как мухи.

Умеренно бессвязная прокламация грузчика была встречена бурной реакцией.

– Я пойду еще народ позову! – воскликнул Марков и выбежал из бытовки.

Наверное, дело могло закончиться революцией, если бы нездоровую активность Маркова не заметил Комбат, отправлявшийся на прогулку. Он остановил рабочего и спросил:

– Что случилось, где пожар?

Марков остановился, подозрительно посмотрел на спрашивающего. Нормальный мужик с виду, не какой-то ботаник. Крепкий, располагающий. Настоящий.

– Нет никакого пожара.

– А что за беготня тут у вас?

– Спросишь тоже! Ты в курсе, что творится в гостинице? Что люди мрут один за другим!

– Слышал. Я вчера вашего монтера из шахты вынимал.

Марков посмотрел на Рублева уже внимательнее. Он, конечно, не был при извлечении тела. Но слышал, что какой-то постоялец помогал вытаскивать несчастного Семена.

– А! Ну так мы сейчас пойдем с директором разбираться!

– В смысле?

– В самом прямом смысле. Мы не намерены тут работать больше. Сам смотри, что делается, а нас держат, как крепостных. Надо сваливать отсюда, пока не поздно.

Рублев покачал головой.

– Это не выход. Надо разбираться, что происходит, а не убегать. Я ходил сегодня к вашему начальнику, хотел, чтобы он мне разрешил поучаствовать в событиях, посмотреть немного по сторонам. Он не подпустил.

Марков выругался. Борис взял его за плечо и придвинул к себе.

– Может, вы мне поможете?

– Мы?

– Ну все, кто тут работает! Я тоже хочу понять, что происходит. Директор на сотрудничество не согласен. Значит, надо действовать помимо директора.

Марков, кажется, колебался. Хотя предложение Бориса явно шло в тему настроения коллектива гостиницы. Людям хотелось, чтобы тем или иным способом все встало на места. Чтобы стало понятно, случайны ли эти убийства. И если все-таки нет, то хотелось бы, чтобы убийца получил по заслугам. И неважно, в общем-то, потусторонний он или настоящий. Если человек, так пусть его посадят. А еще лучше – закопают в землю, как и полагается убийце.

А если все-таки это Черный Матрос. Ну что же, на всяческую нечисть тоже найдется управа при желании. На то есть церковь. Или колдуны, от которых нынче в глазах рябит.

С другой стороны, Комбат был незнакомым человеком. И такое его участие выглядело несколько странно.

Желание справедливости пересилило.

– Так я сейчас народ соберу. – начал было Марков.

– Не надо никого собирать, – остановил его Комбат. – Не надо. Я пока незаметно посмотрю что да как. А потом, если что, скажу.

– А может, все-таки прижать его? Наверняка он что-то знает!

Вот под этим заявлением Комбат и сам мог бы подписаться. При желании даже кровью.

– Знает-то знает. Но можно ли ему про это говорить? Хуже не сделает? Давай-ка я сначала сам пригляжусь, – настаивал на своем Рублев.

– Может, подойдешь со мной, там люди ждут. – предложил Марков.

– Пошли, – ответил Рублев.

Они вернулись в бытовку. Зоя Викторовна уже не плакала. С ней сидела уборщица Дарья – пожилая толстая женщина с патологически добрым характером. Дарья что-то ворковала на ухо администраторше. Со стороны было не понять ни слова, но тональность звуков не вызывала сомнения: это было утешение. Когда в дверях появился Марков с незнакомым мужчиной, Дарья стала говорить еще тише. А Зоя Викторовна очень постаралась придать лицу спокойное выражение.

Марков вкратце объяснил, кто такой Комбат, и сказал, что теперь тот будет помогать разбираться в ситуации. Зоя Викторовна покачала головой и снова стала рассказывать про свои нехорошие сны. Комбату от всей этой эзотерики стало смешно. Но было бы неудобно перед напуганной женщиной устраивать лекцию по научному атеизму. Рублев терпеливо все прослушал и только потом взялся за расспросы.

Его интересовало, не имелось ли каких-то конкретных зацепок, говорящих о реальности Черного Матроса. Например, не появлялись ли вчера в гостинице незнакомые и неуместные люди. Кто-то же подбросил в стиральную машину эту драную тельняшку! Не привидение, это точно.

Но ни Марков, ни Зоя Викторовна никого не видели. Комбат попросил:

– Слышишь, Ваня, аккуратно переговори с остальными. Может, кто из них что-то заметил?

– Поговорю, – кивнул Марков.

Зоя Викторовна возразила:

– Да что толку? Я же говорю – никакой он не человек! И никто его не мог видеть.

– Ну, мы все-таки поищем, – ответил Комбат.

Марков немедленно с ним согласился. Похоже, что ему тоже нравилась идея материального противника, а не выходца с того света. Он пообещал Комбату, что плотненько переговорит с теми, кто нашел тельняшку.

Рублев возразил:

– Нет, друг мой! Разговаривать с ними буду я. Ты просто сделаешь так, чтобы мы смогли пересечься. Понятно?

– Так точно! – подтвердил грузчик.

– Только ты опять-таки сделай так, чтобы никто не заметил, что они ко мне ходили. Особенно директор. Он тогда может все дело испортить.

Разумеется, Марков пообещал, что все будет сделано надлежащим образом. И Комбат полагал, что так оно и будет.

Попытка договориться с Дарьей и Зоей Викторовной сорвалась. Уборщица явно не хотела огорчать свою подругу. А администраторша, уцепившись за версию об инфернальном матросе, не хотела даже думать о прочих объяснениях.

Но в целом Комбат счел цель достигнутой. «Ну что же, посмотрим, что сильнее – армия или флот!» – подумал он.

Глава 3

Очаровательная секретарша Анна, вчера смотревшая на Комбата волком, сегодня налетела на него соколом. Прямо в коридоре. Судя по всему, девушка неслась сломя голову к номеру Рублева, и, как по заказу, Борис вышел оттуда.

Столкновение на таком разгоне, который она взяла, было болезненным для обеих сторон. Секретарша отлетела от Бориса мячиком и плюхнулась на свой миленький задик так, что содрогнулись стены коридора. Борис, потирая рукой отбитые ребра, проворчал:

– Ты чего ломишься? Так и убить недолго.

В ответ она попыталась что-то сказать. Видимо, это было очень важным и значительным. До такой степени, что от волнения и стресса девушка просто потеряла голову.

– Ну, успокойся, – Комбат помог ей встать на ноги.

Анна махала рукой и разевала рот. По ее глазам Рублев понял: девочка напугана, причем нешуточно. Он решил, что надо принимать меры.

Подхватив ее под руку, Рублев открыл дверь номера. Затолкав девчонку внутрь, он открыл дверь ванной. Анна сопротивлялась. Комбат преодолел ее усилия, подвел девушку к раковине и плеснул в личико холодной водой.

Секретарша взвизгнула, но зато в глазах ее наконец-то появился смысл.

– Так что случилось-то? – повторил Комбат.

– Вот, посмотрите! – ответила Анна и вытащила из кармана пиджачка лист бумаги, сложенный в четыре раза. Рублев взял его, развернул, увидел распечатанный текст. Это было электронное письмо – в верхней части листа наличествовали реквизиты почтового ящика.

Текст гласил:

«Аркадий Леонидович!

Каждую неделю в вашей гостинице будет умирать по одному человеку. Не из посетителей, из персонала. Начнем с тех, кто попроще, потом двинемся вверх по служебной лестнице. Наверху – вы. Когда-ни будь придет и ваша очередь.

Что бы этого избежать, а заодно спасти своих подчиненных, соберите нам пять миллионов долларов. Сумма не такая уж и значительная, когда речь идет о человеческих жизнях.

Когда деньги будут готовы, просто напишите нам на этот адрес.

Разумеется, с вашей стороны было бы вопиющей глупостью связываться с милицией или ФСБ. Они вам все равно ничем не помогут.

Итак, ждем вашего решения!»

Комбат пристально посмотрел на секретаршу.

– Это ты где взяла?

– Сегодня директор пустил меня поработать за свой компьютер. Я случайно забралась в папку со служебными письмами. И нашла вот это. Распечатала по-быстрому – и к вам!

– Почему ко мне? Почему не в милицию?

– Там же написано…

– Верьте больше, что пишут в подобных вещах!

– Я слышала, про что вы вчера говорили с директором.

– Как же это ты, позволь поинтересоваться, могла нас слышать? Неужто специально под дверью стояла?

Секретарша покраснела до корней волос.

– Ай, молодец! Настоящая работница, – похвалил Комбат.

Судя по виду Анны, она твердо решила шлепнуться в обморок прямо здесь.

– Ну, успокойся. Пойдем сейчас твою бумажку отнесем кому следует.

– Не надо! – замотала она головой. – Я боюсь. Аркадий Леонидович наверняка узнает, что я заглядывала куда не надо. И уволит меня.

– Правильно сделает, – буркнул Рублев. – Хорошо, а если не относить это никуда, то что ты предлагаешь делать?

– Вы сами разберетесь, – прошептала Анна.

– С какой стати? Я что, похож на частного детектива Майка Хаммера?

– Ну вы все равно собираетесь расследовать это дело самостоятельно. Мне Зоя Викторовна рассказала.

Болтливость администраторши совершенно не радовала Бориса. Но поделать с этим он ничего не мог. Оставалось рассчитывать на то, что информация про самодеятельность Комбата попадет к Кулагину не сразу. Может, хотя бы через несколько дней. И тем более хочется, чтобы пока не догадывался ни о чем лейтенант Крохин. Директор – он мало что может сделать, а вот неприятности с милицией – это неприятности с милицией, и ничего не поделаешь. Тем более тут не Москва и все потенциальные влиятельные друзья остались там.

Короче, ситуация разложилась не в лучшем порядке. Но и пути назад не было. Теперь отступить – это нанести оскорбление и унизить себя в чужих глазах. Как это говорится: «Пацан сказал – пацан сделал!»

– Вы потом придете в милицию и скажете: вот, я нашел вымогателя, который убивает людей и выдает это за случайные смерти.

– И меня погладят по головке? У меня спросят, почему это я молчал до сих пор, если письмо попало ко мне в руки несколько дней назад! И если все пойдет в том же духе, как и сейчас, то есть очень плохо, то мне могут пришить соучастие в преступлении. Спрашивается: как мне этого избежать?

– А давайте попробуем все узнать сначала, а потом я скажу, что письмо только что нашла. Никто ничего и не узнает.

– Может, и так. Тебе это зачем?

– А милиция все равно ничего не сделает. А тут сиди и дрожи – не тебя ли следующей убьют! – она шмыгнула носом, явно подготавливая масштабный слезный потоп.

Комбат покрутил в руках письмо.

– Хорошо. Давай так: еще дней пять мы пытаемся разобраться в том, что происходит. А потом идем в милицию, потому что может случиться новое убийство. Договорились?

– Ага, – закивала головой секретарша.

Рублев положил распечатку в тумбочку.

– Значит, нет никакого Черного Матроса. Ну что ж, уже приятно. Если нам мешает человек, то справиться с ним можно обычными методами. Потому что на каждого хитреца найдется кто-то хитрее его.

Они вышли из ванной в номер. Комбат достал сигарету, закурил. Предложил Анне, но та отрицательно покачала головой.

– Правильно делаешь, – кивнул Борис.

Она пожала плечами.

– А чего это, извини за нескромность, ты вчера была такая взвинченная? – спросил Борис.

– Да потому же, почему и все у нас. Мы боимся. И директор боится. Теперь понятно, чего именно.

– Ну, хоть в одном есть плюс: никакой мертвечины не наблюдается!

Анна поежилась.

– А плюс ли это? Черный Матрос – он хоть и страшная, но все-таки выдумка. То, что написано в письме, – это дело людей. Люди настоящие. И неприятностей в любом случае будет больше.

– Зато как раз у меня нет никакого опыта в борьбе с привидениями и демонами. А вот с людьми – есть, – засмеялся Комбат.

Секретарша невольно улыбнулась.

* * *

По меркам обыкновенной гостиницы «Арбат» мог блистать насыщенностью биографии.

Построили его в 1979 году и подчинили Министерству сельского хозяйства УССР. Ну, и в честь республики назвали новостройку «Украиной». Гостиница, как и полагается ведомственному заведению, была достаточно роскошной, чтобы принимать чиновников высшего звена. Там было все – отличные номера, прекрасный ресторан, в котором работал повар, не уступающий выпускнику какого-нибудь швейцарского кулинарного института.

И все было просто замечательно до злополучного девяносто первого года. Союз с треском развалился, начался шумный дележ наследства умершей Империи. Часть наследства, как это всегда бывает, оказалась никому не нужна. Одной из крупиц ненужного стала «Украина». В декабре девяносто первого года ее передали на баланс Минсельхозпрода России.

В каком-то смысле это было лучшим исходом для гостиницы. Серьезное ведомство могло себе позволить не допустить развала, содержать заведение в надлежащем порядке.

К девяносто четвертому году все снова пошло наперекосяк. Страну слишком тщательно разворовывали, сельское хозяйство приходило в упадок и запустение. В конечном итоге Минсельхозпроду оказалось накладно содержать одну-единственную гостиницу на побережье Черного моря.

В результате гостиница оказалась на балансе московской мэрии. Как раз эта структура и могла позволить себе игрушку такого уровня.

В девяносто четвертом году гостиницу переименовали в «Арбат». Что было неудивительно: как-то не слишком правильно называть именем чужого государства то, что принадлежит столице родного. Так что с именем не мудрили: раз уж Арбат – это одна из визитных карточек Москвы, так почему не присутствовать этой карточке у моря?

И вот грянул дефолт. От него пошатнулось буквально все, что могло. Родилась грустная шутка, что если бы Великая пирамида стояла в России, то от дефолта развалилась бы и она.

Теперь «Арбат» стал обузой и для российской столицы.

Тем не менее некоторое время за него еще держались. Только подрезали финансирование, что и вызвало определенное обветшание гостиницы, замеченное Комбатом. Но вполне серьезно посматривали по сторонам, прикидывая, кому бы ее повыгодней сбросить.

И нашли-таки, правда уже в году две тысячи пятом.

Теоретически уже к декабрю компания «Меридиан» могла приступать к строительству своего четырехзвездочного комплекса. Общую архитектуру здания планировалось оставить прежней. Ну, естественно, со всеми надлежащими обновлениями. А вот внутренности предстояло изменить буквально до неузнаваемости.

Вот такова была биография гостиницы, в которой сейчас проживал Борис Рублев.

* * *

Все это он узнал от Анны. Девочка была достаточно интересующейся, не просто декоративно-прикладной частью кабинета. И кажется, ей приглянулся Рублев. Во всяком случае после разговора с письмом она не торопилась уходить. Более того, именно она предложила Рублеву прогуляться по набережной после окончания рабочего дня.

Несколько удивленный Борис согласился. Ну в самом деле, что такого в приглашении от симпатичной девчонки? Он вполне может себе позволить курортный роман. Причем без малейшего зазрения совести, как и полагается неженатому мужику.

Анна упорхнула, Рублев остался один. Он вытащил письмо, принесенное девушкой, еще раз внимательно его просмотрел. Нет, налицо типичное вымогательство. Только очень хорошо подготовленное. Настолько, чтобы организовать серию смертей, ни одна из которых не квалифицируется как предумышленная, порожденная чьим-то преступным умыслом.

Собственно, эта вот бумажка – единственное, что можно при желании предъявить следствию. А для следствия она даже меньше, чем обрывок пипифакса. Потому что настучать ее мог кто угодно, когда угодно и с совершенно не преступной целью. Вот, к примеру, почему бы этому письму не быть первоапрельским розыгрышем? И чрезмерно любопытная секретарша Аннушка наткнулась на эту шуточку. А ее на самом деле организовал старый приятель директора Вася Пупкин.

Нет, конечно, такая версия не выдерживает критики. Но вполне возможна в наш век высоких технологий, когда уже не проследить и не остановить потоков информации, кочующих через почтовые серверы.

Но директор-то! Каково терпение у человека. Уже месяц умирают люди в его гостинице, а он все ни мычит ни телится. Почему деньги до сих пор не отдал – понятно: где он возьмет пять миллионов долларов. Но нежелание обращаться в милицию – не объяснить.

Или объяснить? Если не идет в милицию, а люди умирают – значит, скорее всего соучастник. Или настолько придурковатый трус, что просто не способен действовать адекватно в экстремальной ситуации.

На труса не похож. Что же, значит, соучастник…

Теперь понятно, почему так резко было воспринято желание Комбата поучаствовать в выяснении обстоятельств дела.

И тут в дверь номера постучали.

– Открыто! – крикнул Рублев.

Хлопнула дверь. В комнату вошел лейтенант Крохин.

– Здравствуй! – кивнул ему Борис.

Лейтенант поздоровался в ответ, сел напротив Бориса на стул и спросил:

– Не интересно, почему я пришел?

– Интересно… – насторожился Рублев.

– Сейчас расскажу. У тебя курят?

– Кури, – разрешил Борис, готовый уже к чему угодно, вплоть до предъявления обвинения во всех убийствах скопом.

– Слушай, чего ты лезешь в расследование? Мне сегодня звонил Кулагин, жаловался, что ты суешь свой нос куда не следует.

– Я предложил помощь, – ответил Рублев.

– Это хорошо. Только скажи мне, пожалуйста, какие у тебя есть на это права? Ты ведь даже не официальное лицо, ты просто жилец этой гостиницы на время отдыха. И знаешь, вообще-то, твое участие противозаконно. Знаешь, что вбил себе в голову Кулагин? Он на полном серьезе стал утверждать, что ты осведомлен обо всем, что здесь происходит! Понимаешь? Это ведь означает, что ты автоматически попадаешь под подозрение.

– Ну, так ты сразу меня и заберешь? – усмехнулся Рублев.

– А ты не кривляйся! Сделай одолжение, пожалуйста. Я тебя никуда не заберу. На хрен ты мне нужен? Другой разговор, что надо бы у тебя поинтересоваться – с какого такого ушиба ты, простой отдыхающий, влез в эту мишуру?

– А если я не простой отдыхающий?

– Я это понял. Но попробуй только сказать, что у тебя есть какие-нибудь волшебные «корочки»!

– Даже пробовать не буду. И корочек нету. Но как-то оно неприятно, когда там, где ты живешь, творится безобразие.

– То есть лезешь ты исключительно потому, что весь из себя благородный и возвышенный духом?

– Ну, выходит, что так. Ну, плюс – имеется несколько соображений относительно творящегося.

Крохин загасил в пепельнице докуренную сигарету. Дернулся в пачку за второй, но остановился. Спросил:

– Ну а поделиться этими соображениями ты можешь?

– Запросто. Чтоб не было впечатления, будто бы я что-то скрываю от следствия.

– Следствие это примет во внимание! – саркастически заявил Крохин.

– Не сомневаюсь. А еще я не сомневаюсь в трех вещах. Первое: все эти смерти напрямую связаны с будущей покупкой гостиницы заморскими купцами. Второе: они нисколько не случайны. Это – убийства. И третье: директор тоже прекрасно это знает, но молчит.