А почему бы и нет

Стыдно сейчас признавать за победу то маленькое происшествие, но тогда я гордился собой, что не заробел и смог добиться желаемого.

Эти воспоминания и описанные здесь события я привожу не для того, чтобы представить себя маленьким Дон Жуаном, а только потому, чтобы ещё раз показать, что в любом деле надо ставить цель и упорно её добиваться.

Со своим одноклассником, у которого я отбил девочку, по этому поводу мы не дрались, не враждовали, а, наоборот, ещё больше сдружились. Мы были хорошими друзьями ещё много-много лет и после окончания школы, пока не разъехались в разные места и не потеряли друг друга. А то наше увлечение, как часто бывает в жизни, вскоре исчезло, и мы с улыбкой вспоминали конфликтную ситуацию.

Последние годы, восьмой, девятый, десятый классы не запомнились мне какими-нибудь неординарными событиями, хотя, конечно, три года молодой жизни не могли пройти тихо, безмятежно. Я не буду говорить о тех старых и новых романах с девчонками, которых было достаточно, но все они были для меня значимы и каждый из них в определённый отрезок времени доставляли мне много положительных эмоций.

Восьмой класс. Новая школа, другие учителя, обновление ученического состава. Всё это значительно изменило наше и, в частности, моё отношение к учёбе и другим школьным делам. Все «выборные» должности в классе: староста, главный «выпускник» стенной газеты, организатор художественной самодеятельности остались за мной. Я не хотел этого, но, по привычке, основной, сохранившийся состав учеников считал, что всё это моё и без вопросов выбирал меня. Приходилось смириться с таким положением и продолжать трудиться.

Мой десятый «В» класс

Очень важным и запоминающимся событием в последних трёх классах было знакомство с преподавателем физкультуры. Это был неординарный человек – специалист своего дела. Александр Дмитриевич! Он был уникален тем, что сочетал в себе так необходимые для преподавателя черты: любил детей, умел с ними общаться, свой предмет физкультуру знал досконально, мог рассказать и показать любой приём в каждом школьном виде спорта. При всём этом, он был требователен и строг, не прощал лени, разгильдяйства. Учителя его уважали, а мы – ученики любили, тянулись к нему и с удовольствием с ним занимались. Урок физкультуры был для нас любимым и самым ожидаемым.

Как нашему физруку удавалось создавать команды по разным видам спорта – лёгкая атлетика, плавание, волейбол, баскетбол, лыжный спорт – не знаю, но почти всегда на районных, областных соревнованиях мы занимали призовые места. Он воспитал много мастеров спорта.

Отличники десятых классов

Я особенно любил лыжный спорт, всегда участвовал во всех соревнованиях и в девятом классе уже был мастером спорта. Любимая моя дистанция – десять километров.

У меня был друг Вовик – такой же, как и я, любитель, который предложил в летнее время, на каникулах, сделать в лесу, на Саранцевой горе, примитивный стадион. Мы каждый день ходили с ним в лес, соорудили там легкоатлетическую площадку для прыжков, бега, толкания ядра, метания копья. У нас там был турник, брусья и особенно ценна была трасса для бега на длинные дистанции. Эту же трассу в зимнее время мы использовали, как лыжню на пять километров.

Как-то летом я шёл по улице и, вдруг, увидел улыбающегося, идущего навстречу старого цыгана Романа и Клару.

Прошло несколько лет с тех пор, когда мы расстались, и я, честно говоря, уже подзабыл этих милых цыган. Но, сейчас, видя их, я сразу всё вспомнил, тем более, что они, в отличие от меня, совсем не изменились.

– Ну, здравствуй, сынок – подошла и обняла меня цыганка. – Как ты вырос! Мужчина!

– Те авес бахтало, – протянул ко мне большую, чёрную руку Роман. Я не понял, что он сказал, но с удовольствием ответил на его рукопожатие. – Здравствуй, здравствуй, красавец. Когда придёшь к нам? Твои цыганские друзья часто тебя вспоминают. Они тоже выросли.

– Да, да, – поддержала его Клара. – Они помнят тебя. И после твоего ухода из нашего табора все потребовали от нас сандалетки, такие же, как у тебя. Пришлось искать для них. До сих пор многие носят такую обувку.

Мне стало грустно и смешно, услышав такие слова от цыган. По сути, я ведь мало времени был у них в таборе и вот такую память оставил о себе. С другой стороны, мне стало стыдно за то, что меня до сих пор помнят в цыганском таборе, а я… не часто вспоминал о своём странном, детском поступке и о самих мальчишках с цыганского табора.

– Ты как живёшь, сынок? – спросил Роман.

– Да, как все. Школа, дом, друзья, – скромно ответил я.

– Друзья, это хорошо, – одобрила мою жизнь Клара. – А мы вот всё так же. Бежим, спешим, не знаем своего места.

– Вы интересно живёте, – попытался подбодрить и похвалить их способ существования.

– Ну, ладно, сынок. Счастья тебе и удачи, – опять ласково погладила меня по голове Клара.

– Спасибо.

– Душа у тебя вольная, свободу любит. Новые места, новые впечатления и приключения ждут тебя. Будет тебе временами трудно, но, это твой выбор, и ты всё преодолеешь.

Я не знал, о чём говорит Клара, но мне было приятно слышать такие слова.

– Эта цыганка не ошибается, она не угадывает. Она знает. Что она предскажет, всё сбывается, – как-то небрежно ткнув пальцем Клару, сказал Роман.

– Спасибо, – только и вымолвил я в ответ на слова Клары и Романа.

– Тэ яв Эс бахтало, – сказал Роман и пошёл прочь.

– Что он сказал? – спросил я у Клары.

– Он попрощался с тобой.

– До свиданья, Роман, – прокричал я вдогонку удаляющемуся, чуть сгорбленному, но ещё уверенно шагающему Роману.

Цыгане так же, как и появились передо мной, быстро удалились. Я стоял с грустью, провожая их взглядом.

Слова Клары о вольной душе и свободе запомнились мне и вызывали неоднозначное толкование. Всё-таки я ещё был мал, чтобы правильно расценить их смысл, но, где-то в тайнике моего мозга они сохранились и оттуда управляли моими действиями, поступками всю мою жизнь. Знать, не зря цыгане встретились на моём пути!

У меня были два независимых друг от друга увлечения. Первое и оставшееся на всю жизнь – это книги. Я любил читать и читал много, часто, по ночам, прикрыв полотенцем настольную лампу, чтобы свет её не мешал спать моим родителям. Мама, просыпаясь часа в два-три ночи и, видя мою склонившуюся голову, говорила:

– Ложись, сынок, спать. Уже скоро утро.

– Да, да, мама, скоро ложусь. Осталось ещё немного.

Но, ложиться не всегда удавалось. Дело в том, что чтением книг увлекались многие мои товарищи. И не только товарищи. Хорошую книгу в библиотеке трудно было поймать. Мы записывались в очередь, с нетерпением ожидая того момента, когда такие же любители, как я, насладятся чтением очередного шедевра. Бывало, что библиотекарь, выдавая книгу, говорила:

– У тебя только два дня, чтобы прочитать книгу. Не задерживай. Очередь большая за ней.

Поэтому и приходилось за два дня и две ночи выполнять данное библиотекарю обещание. Если же по какой-то причине не успел прочитать за отведённый срок, надо было прийти в библиотеку, сдать книгу и снова записаться в очередь или ещё на день-два, по милости библиотекаря, продлить себе удовольствие.

У нас с друзьями, помню, были соревнования, кто быстрее прочитает книгу в триста-четыреста страниц. Самым успешным в этом виде спорта был мой друг Вовик. Он за сутки мог прочитать любую книгу и содержание, при этом, знал во всех подробностях.

Вторым увлечением был спорт: детский, не профессиональный. Как я уже отмечал, зимой мы любили лыжи. Однажды, учась в девятом классе, мы, под руководством нашего любимого преподавателя Александра Дмитриевича, поехали на областные соревнования в другой город. Три дня пролетели быстро и удачно. Мы заняли первое место.

Вечером, счастливые, сели в поезд и поехали домой. Был январь месяц, мороз стоял градусов пятнадцать. Что нам, пацанам, надо было! Мы дурачились, веселились. Часов в одиннадцать вечера на одной из станций поезд остановился и мы, как сидели в вагоне в одних спортивных костюмах, так и выбежали на перрон. Мы гурьбой забежали внутрь вокзала, всё, рассматривая и обсуждая. Наше внимание привлёк книжный киоск, и мы окружили его, забыв о времени и о стоянке поезда. А машинист поезда был аккуратнее нас, не забыл о времени и дал гудок отправления.

Выбежав на перрон, мы с открытыми ртами и растерянными физиономиями, смотрели вслед уходящему поезду. Через пять-семь минут мы все замёрзли и заскочили обратно внутрь вокзала. Спрашивая у дежурного, что теперь нам делать, мы услышали исчерпывающий ответ:

– Ждать следующего проходящего поезда, но он будет только утром.

– Но, там же наши вещи. Как же мы теперь?

– Не знаю. Единственное, что я могу сделать – позвонить начальнику вашего поезда, чтобы ваши вещи сняли на вашей станции.

– А мы как? Здесь же холодно.

– Вам ехать до вашей станции два часа. А вот через десять минут будет проходить товарняк. Он здесь остановится на полчаса, и вы можете в тамбуре одного из вагонов – на ваш выбор – доехать до дома.

– Там холодно. Тамбуры открытые.

– Да уж, там не жарко, – съёжившись от предполагаемого удовольствия, равнодушно оценил ситуацию дежурный.

Действительно, товарняк пришёл вовремя и мы – пятеро полураздетых спортсменов – пошли выбирать себе «купе», то есть тамбур для комфортной поездки.

Все они были без дверей и могли спасти только от встречного ветра. Никакого другого выхода у нас не было. Мы забрались на открытую площадку с таким расчётом, чтобы при езде встречный ветер не обдувал нас «свежачком».

Поезд тронулся, и наши расчёты о безветренной поездке моментально были опровергнуты. Поезд набирал скорость, и ветер всё сильнее выдувал из нас оставшееся тепло и надежду на благополучное окончание зимней прогулки. Через несколько минут мы, прижавшись, друг к другу, дрожали, как осенние листочки на ветру. Почти замёрзшие, еле ворочающие языками, но, все живые, доползли мы до своей станции, где нас уже ожидал наш тренер с дежурным по вокзалу. Они быстро отвели нас в тёплое помещение, чтобы, хоть как-то отогреть и предотвратить серьёзное заболевание. Удивительно, но молодость и наша спортивная закалка не позволили простуде и другим болезням захватить наши организмы. Вспоминая позже об этом инциденте, я удивлялся такому завершению нашей тамбурной поездке, а также тому бездушному и безответственному решению дежурного по станции, который со спокойной совестью разрешил и даже посоветовал нам ехать зимой в открытом тамбуре товарного поезда.

Ещё очень важное событие в моей жизни, о котором я пока не упоминал, произошло в то время, когда послевоенная жизнь налаживалась. Тотальный голод прекратился, острая боль от потери родных и близких притуплялась, хотя и не исчезла до конца.

Нашему третьему, уже послевоенному, братишке было уже почти пять лет, когда наша семья пополнилась ещё одним маленьким человечком. Родители захотели завести ещё одного ребёнка. Они мечтали и ждали девочку, но…не получилось. Снова мальчик, ещё один брат! Это удивительно! Это чудесно! Родился Володя, Вовочка. Четвёртый, младший, самый любимый сын и брат. Теперь нас четверо! Четверо родных братьев! Все живы и здоровы! Думаю, кроме приятных, но не лёгких забот, мы не доставили родителям ничего.

Мы, двое довоенных братьев подрастали и уже кое-кто, я имею в виду Славика, готовился вылететь из родного гнезда. Поэтому, чтобы жизнь в семье не замирала, родители правильно решили её подкрепить новым членом, четвёртым ребёнком.

Мы со Славиком любили своих младших братьев, но, будучи уже повзрослевшими и, живя своими, юношескими заботами, меньше стали уделять им времени и внимания.

В далёком пятьдесят четвёртом Слава закончил обучение в школе и уехал в другой город учиться. Не знаю, сам или по чьему-то совету, он решил поступить в ремесленное училище. В то время таких образовательных заведений было много, а рабочие профессии ценились и приветствовались. Надо было восстанавливать разрушенную страну, возрождать жизнь.

Вскоре я закончил школу и готовился поступать в высшее учебное заведение. Имея неплохие знания, я решил идти в химико-технологический институт. Подготовив все необходимые документы, я однажды, тёплым июльским днём пошёл на почту, чтобы отправить их в приёмную комиссию института.

Не дойдя до почтового отделения, со мной произошёл случай, который в корне изменил мои планы и всю последующую жизнь. Этот случай является одним из тех многих, происходящих в жизни со мною, и о которых я потом могу уверенно говорить, что такое может произойти только раз в тысячу лет.

Я встретил своего троюродного брата Витю Шкирдова, с которым в начальных классах мы учились вместе, потом он куда-то исчез, и больше нам общаться не приходилось.

Мы обнялись, похлопали друг друга по спине и провели небольшой экскурс в наше прошлое.

– Куда же ты теперь идёшь? – спросил он у меня.

– Иду на почту, подаю документы для поступления в институт.

– Если не секрет, в какой?

– В химико-технологический институт, – без тени секретности и гордости за выбранное мною направление, – ответил я ему.

Секунда молчания, и мой собеседник воскликнул:

– Как скучно. Ты готов сидеть целыми днями с пробирками?

– Там видно будет, – ещё не подозревая, чем закончится наш разговор, неопределённо ответил я.

– Я тебе предлагаю кое-что более интересное, – загадочно произнёс братишка, – правда, не высшее образование, но специальность достойная.

Я ещё не проявлял никакого интереса к его словам и, с определённой долей уверенности в правильности моего выбора, сказал:

– Да я решил, и вот моё заявление готово.

– Послушай, я три года жил на Урале. Там есть геологический техникум. Видел я студентов, потом общался с выпускниками. Вот у них житуха! Интереснейшая работа, жизнь полна приключений. Путешествия! Всё время новые места. Это тебе не в лаборатории с пробирками сидеть. У меня там был друг, студент-геолог старшего курса, я с ним ходил в поход по Уралу. Это что-то необъяснимое. Кругом природа, горы, реки, озёра. Ночлег в палатке! С друзьями! Костёр, песни. В общем, не жизнь, а сплошное удовольствие.

Я, молча, слушал, пока не зная, как реагировать на только что услышанные слова.

– И я бы тоже хотел там учиться, но пока не получается. Моя попытка поступить в техникум была неудачной.

Не получив никакого ответа на свои слова, брат продолжал что-то говорить. Я стоял рядом, слышал его слова, но до моего сознания их смысл уже не доходил. Он как-то благополучно скрестился в моей голове с давно уже мною забытыми словами старой цыганки Клары и вызрел в виде уже готового решения о своей будущей учёбе, свободной и интересной жизни, путешествиях, о новых городах и странах.

– Ну, ты чего? Остолбенел? – толкнув меня в бок, спросил брат.– Поступай, советую. А потом, может быть, и я к тебе подвалю.

– Но, я вот, – промямлил, показав на папку с бумагами, подготовленными для подачи в химико-технологический институт.

– Да, плюнь ты. У тебя сейчас единственный шанс сделать первый шаг к свободной, интересной, счастливой жизни.

Те же слова, которые говорила цыганка, предсказывая моё будущее! Ещё минута и я принял решение, кардинально изменившее мою жизнь по сравнению с тем, о которой я размышлял сегодня утром.

– У тебя есть адрес, телефон приёмной комиссии геологического техникума? – уверенным голосом спросил я у брата.

– Я помню его наизусть, так как там бывал не раз. Записывай, – и он продиктовал мне адрес техникума. Я быстро записал его и, ударив брата по плечу, сказал:

– Спасибо. Тебя сегодня судьба послала ко мне. Пока.

Не заходя домой, я побежал не на почту, а к своим друзьям, которые вместе со мной размышляли над вопросом, куда пойти учиться. Никто из них не выразил желания ехать со мной в химико-технологический институт. Каждый думал над своим будущим, но решения до сих пор ещё никто не принял.

Прибежав к лучшему другу Геннадию, я с ходу выстрелил в него одной фразой:

– Я придумал. Мы с тобой поедем вместе в геологический техникум.

Он оторопел от моих слов и от решительности, с которой их я произнёс. Помолчав минуту, он, наконец, сказал:

– В какой ещё техникум? Ты что, с дуба свалился?

– Не в какой, а конкретно, в геологический.

– Но, мы же хотели поступать в институт, а не в техникум.

– Тебе что важнее, название учебного заведения или полученная специальность, будущая жизнь и интересная работа?

Гена задумался, переваривая в голове полученную от меня эмоциональную информацию.

– Я не знаю. А где это?

Всё, что я услышал от брата и, добавив кое-что от себя, я без остановки, чтобы добиться положительного эффекта, выпалил ему.

– Откуда у тебя эта информация?

– Это неважно. Главное – какая информация! Ты согласен?

– Надо подумать, – ещё не приняв, в отличие от меня, решение, уклонился Гена от прямого ответа.

– Пошли к Вовке и Саше, – предложил я Геннадию в нашу компанию ещё двух друзей, которые тоже до сих пор не выбрали себе будущую жизнь.

До вечера этого дня мы с Геной нашли ещё не определившихся в своей судьбе одноклассников и предложили им подумать насчёт геологического техникума. Сами мы с Геннадием уже на сто процентов были уверены в правильности нашего выбора и написали заявление в приёмную комиссию геологического техникума.

У меня где-то внутри свербело, словно свежая полученная рана. В голове была полная каша, а тело всю ночь не знало покоя. Я крутился в кровати, искал удобное положение для сна, но сон не шёл. Ночь казалась бесконечной, хотя было лето, сезон коротких ночей. Эта ночь была коротка для тех, кто мирно спал, но не для меня.

Я уже представлял, что я – геолог и у меня каждый день новые геологические маршруты, бесконечные удовольствия и великие открытия.

Только появились в окне первые проблески дня, как я вскочил с постели – измученный и полный надежд на прекрасное будущее. Мама, которая обычно вставала раньше всех, чтобы приготовить завтрак, увидев меня на ногах, удивилась.

– Ты что, сынок, заболел?

– Нет, мама, я здоров. У меня сегодня много дел. Важных дел!

– Чем же ты планируешь сегодня заняться?

– Я нынче сделаю первый шаг в свою будущую счастливую жизнь.

– Судя по тому, что ты встал спозаранку, шаг этот будет очень большой.

– Не большой, мама, а решительный!

– И всё-таки, что ты собираешься делать?

– Я сегодня отошлю документы в приёмную комиссию.

– Но, ты же вчера отсылал документы.

– Нет, мамочка. Вчера у меня получился промах.

– Я не понимаю. Отец, ты что-нибудь знаешь об этом? – попросила мама отца, который уже собирался на работу, расшифровать мои загадочные слова.

Так как, я вчера сам принял решение, ни с кем не советуясь, то и папа об этом ничего не знал.

– Я еду в геологический техникум. На Урал,– ошарашил я родителей неожиданным сообщением.

Они не очень представляли, что такое геология и геологический техникум, поэтому и реакции на мои слова никакой не было. Родители уже давно не давали мне жизненных советов, а полагались на правильные мои решения и поступки.

– Но, ты же хотел стать химиком, – вспомнил отец о моём намерении поступать в химико-технологический институт. Надо отметить, что он не имел специального химического образования, но был в этой области неплохим специалистом. Он всю войну воевал в составе взвода химиков и, после возвращения с фронта, работал на фабрике красильным мастером, работа которого связана непосредственно с химией. Высшее образование по химической специальности казалось ему достойным мужчины, и он с одобрением признавал моё решение поступать в химико-технологический институт.

– Ты хотел… – что-то ещё пытался отец сказать по поводу моего нового решения.

– Я уже всё переиграл, – перебил я его мысль, – я еду учиться в геологический техникум.

Мама, молча, смотрела на меня, потом на папу, но вмешиваться в разговор не стала.

– Ну, тебе виднее, – сделал заключение папа, видимо не желая за неимением времени, больше обсуждать эту тему. – Геологический, так геологический. Ты уже взрослый – сам решаешь.

Такие слова в последние годы я часто слышал от родителей. Меня это, с одной стороны, не всегда устраивало: хотелось услышать совет взрослого, а с другой – приучило самому думать и принимать решения.

Вот и сегодня я сообщил родителям о радикальном изменении своих планов на будущее не для того, чтобы услышать от них совета, а только потому, что они об этом спросили.

Когда солнце было уже на горизонте, мы встретились с Геннадием и пошли к своим друзьям, чтобы окончательно договориться с ними о совместной поездке. Мы, как могли, рекламировали будущую счастливую жизнь геолога, хотя сами, кроме романтизма, ничего не знали, и многое на ходу придумывали, чтобы рассеять все сомнения.

Ровно в три часа двадцать пятого июля пятьдесят седьмого года – не знаю, почему это время и дата врезались в мою память – мы, четверо друзей, молодых, красивых, надеюсь, ещё не оперившихся, завалились с пачками бумаг в почтовое отделение. Так много молодых людей вместе здесь почти никогда не собиралось, поэтому девушка – почтовая работница – уделила нам много внимания. Все бумаги были проверены, надёжно и правильно упакованы и приняты для отправки по назначению.

А мы – четверо друзей – почувствовали, что сбросили гору со своих плеч и, весело балагуря, стали обсуждать только что свершившееся событие. Главным его пропагандистом и защитником был, конечно, я. Можно сказать, что Гена тоже встал на мою позицию, а вот Саша с Володей до сих пор были в растерянности, хотя пути назад уже не было.

Дни пролетали в ожидании вызова на экзамен и подготовки нашего отъезда. Волнение с каждым днём нарастало. Вот уже конец июля, потом первое, второе августа – приёмные экзамены начались, а вызова для нас всё нет и нет. Мы опаздываем, а это грозит крахом наших и, особенно моих, планов.

Четвёртого августа моё терпение кончилось, и я предложил друзьям ехать на экзамены без вызова. Гена и Вова согласились с моим предложением, а Саша категорически отказался.

– А ты уверен, что есть смысл ехать без вызова? – всё снова и снова возникали у Гены сомнения в правильности такого решения.

– Я уверен, смысл будет, если мы все вместе будем добиваться. Надо пробовать. А почему бы и нет!

Через день мы втроём предстали перед приёмной комиссией, которая отказала нам в рассмотрении документов по причине опоздания на несколько дней.

Нам ничего не оставалось делать, как пойти на приём к директрисе техникума и, апеллируя к ней с доказательством того, что мы вызова не получали, просим принять у нас экзамен. Надежды на положительное решение было мало, но, наша настойчивость, честность и справедливость директрисы сделали своё доброе дело. Нас допустили до вступительных экзаменов, но сказали, что мы уже не сможем влиться в общий поток и будем без подготовки по сокращённому графику сдавать все экзамены. Это трудно, но у нас не было другого выхода. Мы после десятого класса поступали сразу на третий курс, а экзамены пришлось сдавать вместе с группой после седьмого класса. Мы с Геной и Вовой быстро, задолго, до окончания, отведённого для письменной математики времени, всё решили и, чтобы не скучать, тайно помогали семиклассникам.

Не размусоливая дальнейший ход экзаменов, скажу сразу, что мы с Геной успешно преодолели все препятствия вступительной экзаменационной сессии и стали студентами геологоразведочного техникума. Володя не смог преодолеть представшую перед ним преграду и, расстроившись, поехал домой.

Я так подробно описал процесс нашего с Геной поступления в техникум не потому, что мне захотелось похвалить себя, а лишь для того, чтобы показать, что от его положительного или отрицательного исхода зависела вся наша дальнейшая жизнь.

Глава 4. Начало свободы – сомнительное счастье

Начало нашей свободной и счастливой жизни оказалось совсем не таким безмятежным. Из-за того, что мы, как опоздавшие абитуриенты, всё же были приняты в техникум, мы, по мнению руководства, каким-то образом должны быть наказаны. Эта карательная мера была применена к нам в виде отказа места в общежитии. Мы с Геной возмущались таким отношением, но, всё-таки были вынуждены искать съёмную квартиру. Не удалось нам найти подходящую квартиру, и сняли только уголок в маленьком частном доме.

Хозяйка дома тётя Нюра – милейшая женщина и двое её детей, одинакового с нами возраста, стали нашей новой семьёй. Символическая плата за проживание, получаемая тётей Нюрой от нас с Геной, не была равноценной той доброте, заботе, вниманию и обслуживанию, которые мы получали от новой семьи.