Склонила Муза лик печальный

«В неведомой глуши, в деревне полудикой…»

(Подражание Лермонтову)

В неведомой глуши, в деревне полудикойЯ рос средь буйных дикарей,И мне дала судьба, по милости великой,В руководители псарей.Вокруг меня кипел разврат волною грязной,Боролись страсти нищеты,И на душу мою той жизни безобразнойЛожились грубые черты.И прежде, чем понять рассудком неразвитым,Ребенок, мог я что-нибудь,Проник уже порок дыханьем ядовитымВ мою младенческую грудь.Застигнутый врасплох, стремительно и шумноЯ в мутный ринулся потокИ молодость мою постыдно и безумноВ разврате безобразном сжег…Шли годы. Оторвав привычные объятьяОт негодующих друзей,Напрасно посылал я поздние проклятьяБезумству юности моей.Не вспыхнули в груди растраченные силы —Мой ропот их не пробудил;Пустынной тишиной и холодом могилыСменился юношеский пыл,И в новый путь, с хандрой, болезненно развитой,Пошел без цели я тогдаИ думал, что душе, довременно убитой,Уж не воскреснуть никогда.Но я тебя узнал… Для жизни и волненийВ груди проснулось сердце вновь:Влиянье ранних бурь и мрачных впечатленийС души изгладила любовь…Во мне опять мечты, надежды и желанья…И пусть меня не любишь ты,Но мне избыток слез и жгучего страданьяОтрадней мертвой пустоты…

«Так, служба! Сам ты в той войне…»

– Так, служба! сам ты в той войнеДрался – тебе и книги в руки,Да дай сказать словцо и мне:Мы сами делывали штуки.Как затесался к нам французДа увидал, что проку мало,Пришел он, помнишь ты, в конфузИ на попятный тотчас драло.Поймали мы одну семью,Отца да мать с тремя щенками.Тотчас ухлопали мусью,Не из фузеи – кулаками!Жена давай вопить, стонать,Рвет волоса, – глядим да тужим!Жаль стало: топорищем хвать —И протянулась рядом с мужем!Глядь: дети! Нет на них лица:Ломают руки, воют, скачут,Лепечут – не поймешь словца —И в голос, бедненькие, плачут.Слеза прошибла нас, ей-ей!Как быть? Мы долго толковали,Пришибли бедных поскорейДа вместе всех и закопали…Так вот что, служба! верь же мне:Мы не сидели сложа руки,И хоть не бились на войне,А сами делывали штуки!

1847

Нравственный человек

1Живя согласно с строгою моралью,Я никому не сделал в жизни зла.Жена моя, закрыв лицо вуалью,Под вечерок к любовнику пошла.Я в дом к нему с полицией прокралсяИ уличил… Он вызвал – я не дрался!Она слегла в постель и умерла,Истерзана позором и печалью…Живя согласно с строгою моралью,Я никому не сделал в жизни зла.2Приятель в срок мне долга не представил.Я, намекнув по-дружески ему,Закону рассудить нас предоставил;Закон приговорил его в тюрьму.В ней умер он, не заплатив алтына,Но я не злюсь, хоть злиться есть причина!Я долг ему простил того ж числа,Почтив его слезами и печалью…Живя согласно с строгою моралью,Я никому не сделал в жизни зла.3Крестьянина я отдал в повара,Он удался; хороший повар – счастье!Но часто отлучался со двораИ званью неприличное пристрастьеИмел: любил читать и рассуждать.Я, утомясь грозить и распекать,Отечески посек его, каналью;Он взял да утопился: дурь нашла!Живя согласно с строгою моралью,Я никому не сделал в жизни зла.4Имел я дочь; в учителя влюбиласьИ с ним бежать хотела сгоряча.Я погрозил проклятьем ей: смириласьИ вышла за седого богача.Их дом блестящ и полон был как чаша;Но стала вдруг бледнеть и гаснуть МашаИ через год в чахотке умерла,Сразив весь дом глубокою печалью…Живя согласно с строгою моралью,Я никому не сделал в жизни зла…

«Еду ли ночью по улице темной…»

Еду ли ночью по улице темной,Бури заслушаюсь в пасмурный день —Друг беззащитный, больной и бездомный,Вдруг предо мной промелькнет твоя тень!Сердце сожмется мучительной думой.С детства судьба невзлюбила тебя:Беден и зол был отец твой угрюмый,Замуж пошла ты – другого любя.Муж тебе выпал недобрый на долю:С бешеным нравом, с тяжелой рукой;Не покорилась – ушла ты на волю,Да не на радость сошлась и со мной…Помнишь ли день, как, больной и голодный,Я унывал, выбивался из сил?В комнате нашей, пустой и холодной,Пар от дыханья волнами ходил.Помнишь ли труб заунывные звуки,Брызги дождя, полусвет, полутьму?Плакал твой сын, и холодные рукиТы согревала дыханьем ему.Он не смолкал – и пронзительно звонокБыл его крик… Становилось темней;Вдоволь поплакал и умер ребенок…Бедная! слез безрассудных не лей!С горя да с голоду завтра мы обаТак же глубоко и сладко заснем;Купит хозяин, с проклятьем, три гроба —Вместе свезут и положат рядком…В разных углах мы сидели угрюмо.Помню, была ты бледна и слаба,Зрела в тебе сокровенная дума,В сердце твоем совершалась борьба.Я задремал. Ты ушла молчаливо,Принарядившись, как будто к венцу,И через час принесла торопливоГробик ребенку и ужин отцу.Голод мучительный мы утолили,В комнате темной зажгли огонек,Сына одели и в гроб положили…Случай нас выручил? Бог ли помог?Ты не спешила печальным признаньем,Я ничего не спросил,Только мы оба глядели с рыданьем,Только угрюм и озлоблен я был…Где ты теперь? С нищетой горемычнойЗлая тебя сокрушила борьба?Или пошла ты дорогой обычнойИ роковая свершится судьба?Кто ж защитит тебя? Все без изъятьяИменем страшным тебя назовут,Только во мне шевельнутся проклятья —И бесполезно замрут!…

«Ты всегда хороша несравненно…»

Ты всегда хороша несравненно,Но когда я уныл и угрюм,Оживляется так вдохновенноТвой веселый, насмешливый ум;Ты хохочешь так бойко и мило,Так врагов моих глупых бранишь,То, понурив головку уныло,Так лукаво меня ты смешишь;Так добра ты, скупая на ласки,Поцалуй твой так полон огня,И твои ненаглядные глазкиТак голубят и гладят меня, —Что с тобой настоящее гореЯ разумно и кротко сношуИ вперед – в это темное море —Без обычного страха гляжу…

1848

«Поражена потерей невозвратной…»

Поражена потерей невозвратной,Душа моя уныла и слаба:Ни гордости, ни веры благодатной —Постыдное бессилие раба!Ей всё равно – холодный сумрак гроба,Позор ли, слава, ненависть, любовь,—Погасла и спасительная злоба,Что долго так разогревала кровь.Я жду… но ночь не близится к рассвету,И мертвый мрак кругом… и та,Которая воззвать могла бы к свету,—Как будто смерть сковала ей уста!Лицо без мысли, полное смятенья,Сухие, напряженные глаза —И, кажется, зарею обновленьяВ них никогда не заблестит слеза.

«Вчерашний день, часу в шестом…»

Вчерашний день, часу в шестомЗашел я на Сенную;Там били женщину кнутом,Крестьянку молодую.Ни звука из ее груди,Лишь бич свистал, играя…И Музе я сказал: «Гляди!Сестра твоя родная!»

1850

«Так это шутка? Милая моя…»

Так это шутка? Милая моя,Как боязлив, как недогадлив я!Я плакал над твоим рассчитанно суровым,Коротким и сухим письмом;Ни лаской дружеской, ни откровенным словомТы сердца не порадовала в нем.Я спрашивал: не демон ли раздораТвоей рукой насмешливо водил?Я говорил: «Когда б нас разлучила ссора —Но так тяжел, так горек, так уныл,Так нежен был последний час разлуки…Еще твой друг забыть его не мог,И вновь ему ты посылаешь мукиСомнения, догадок и тревог,—Скажи, зачем?.. Не ложью ли пустою,Рассеянной досужей клеветою,Возмущена душа твоя была?И, мучима томительным недугом,Ты над своим отсутствующим другомБез оправданья суд произнесла?Или то был один каприз случайный,Иль давний гнев?..» Неразрешимой тайнойЯ мучился: я плакал и страдал,В догадках ум испуганный блуждал,Я жалок был в отчаянье суровом…Всему конец! Своим единым словомДуше моей ты возвратила вновьИ прежний мир, и прежнюю любовь;И сердце шлет тебе благословенья,Как вестнице нежданного спасенья…Так няня в лес ребенка заведетИ спрячется сама за куст высокой;Встревоженный, он ищет и зовет,И мечется в тоске жестокой,И падает, бессильный, на траву…А няня вдруг: ау! ау!В нем радостью внезапной сердце бьется,Он всё забыл: он плачет и смеется,И прыгает, и весело бежит,И падает – и няню не бранит,Но к сердцу жмет виновницу испуга,Как от беды избавившего друга…

«Да, наша жизнь текла мятежно…»

Да, наша жизнь текла мятежно,Полна тревог, полна утрат,Расстаться было неизбежно —И за тебя теперь я рад!Но с той поры как всё кругом меня пустынно!Отдаться не могу с любовью ничему,И жизнь скучна, и время длинно,И холоден я к делу своему.Не знал бы я, зачем встаю с постели,Когда б не мысль: авось и прилетелиСегодня наконец заветные листы,В которых мне расскажешь ты:Здорова ли? что думаешь? легко лиПод дальним небом дышится тебе,Грустишь ли ты, жалея прежней доли,Охотно ль повинуешься судьбе?Желал бы я, чтоб сонное забвеньеНа долгий срок мне на душу сошло,Когда б мое воображеньеБлуждать в прошедшем не могло…Прошедшее! его волшебной властиПокорствуя, переживаю вновьИ первое движенье страсти,Так бурно взволновавшей кровь,И долгую борьбу с самим собою,И не убитую борьбою,Но с каждым днем сильней кипевшую любовьКак долго ты была сурова,Как ты хотела верить мне,И как и верила, и колебалась снова,И как поверила вполне!(Счастливый день! Его я отличаюВ семье обыкновенных дней;С него я жизнь мою считаю,Я праздную его в душе моей!)Я вспомнил всё… одним воспоминаньем,Одним прошедшим я живу —И то, что в нем казалось нам страданьем,—И то теперь я счастием зову…А ты?.. ты так же ли печали предана?..И так же ли в одни воспоминаньяСредь добровольного изгнаньяТвоя душа погружена?Иль новая роскошная природа,И жизнь кипящая, и полная свободаТебя невольно увлекли?И позабыла ты вдалиВсё, чем мучительно и сладко так пороюМы были счастливы с тобою?Скажи! я должен знать… Как странно я люблю!Я счастия тебе желаю и молю,Но мысль, что и тебя гнетет тоска разлуки,Души моей смягчает муки…

«Я не люблю иронии твоей…»

Я не люблю иронии твоей.Оставь ее отжившим и нежившим,А нам с тобой, так горячо любившим,Еще остаток чувства сохранившим,—Нам рано предаваться ей!Пока еще застенчиво и нежноСвидание продлить желаешь ты,Пока еще кипят во мне мятежноРевнивые тревоги и мечты —Не торопи развязки неизбежной!И без того она недалека:Кипим сильней, последней жаждой полны,Но в сердце тайный холод и тоска…Так осенью бурливее река,Но холодней бушующие волны…

1851

«Мы с тобой бестолковые люди…»

Мы с тобой бестолковые люди:Что минута, то вспышка готова!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.