Пьяная вишня

– Именно из-за этих соображений я и ушла, – ответила Ириска. – Я-то думала, что буду сидеть в офисе, вся такая расфуфыренная со значительным лицом и почетным статусом менеджера и мило общаться с клиентами.

– Но ты же понимаешь, что без обучения в этом деле нельзя, как впрочем, и в любом другом.

– Но триста баксов! – возмутилась она. – А если мне не понравится или я пойму, что не подхожу? И что тогда?

– Прощай, денежки! – улыбнулась я. – Но риск оправдан. А вдруг это твое призвание?

– Нет, пожалуй, поищу что-нибудь другое, – сказала Ириска. – А пока пошли кофе выпьем. А то нервы на взводе.

Мы вышли из дворика и направились по улице, внимательно глядя по сторонам. Скоро увидели кофейню и решительно двинулись туда. Заняв свободный столик у окна, взяли себе по чашке капучино с корицей и по пирожному.

– Но с чего ты вдруг решила заняться поисками работы? – задала я вопрос, после того, как отпила кофе и откинулась на спинку мягкого сидения.

– Сама не знаю, – ответила Ириска. – Это на подсознательном уровне. Ты же видишь, что я похудела, сменила гардероб, прическу, осознала, как была не права, когда годами в миссионерской позе и ни за что по-другому! Этот вопрос я решила. Но почему-то останавливаться не хочется. Чего я столько лет дома сижу? Зойка уже в восьмой класс перешла, взрослая девочка совсем. Ей помощь матери и не особо требуется. Кстати, она тут как-то упомянула о Никите, что его давно не видно, – неожиданно сменила она тему.

Ник был соседом Ириски по даче и частенько общался с ее дочкой.

– Можешь сказать ей, что его призвали в армию, – хмуро ответила я, тут же ощущая, как привычная тоска сжала сердце.

– Олечка…

Ириска замолчала и посмотрела на меня виновато. Я пила кофе, опустив глаза. И с ужасом чувствовала, как наворачиваются непрошеные слезы.

– В общем, я хочу попробовать найти работу, – после паузы продолжила Ириска нарочито равнодушным тоном. – Но знаешь, в моем возрасте это оказалось не так-то просто. Я пересмотрела кучу объявлений и в Сети и в газетах, но ограничения по возрасту сейчас имеют большое значение. Все, что получше, для молодых девушек. А мне, сама знаешь, сколько. К тому же опыта нет.

– Но ведь ты же где-то числишься, – заметила я, справившись с ненужной грустью, и улыбнувшись, – зачем говорить потенциальным работодателям, что у тебя нет опыта?

– Это, кстати, еще одна проблема, – сказала она. – Я не могу устроиться по трудовой. Значит, мне нужна просто подработка. Поэтому я и обратилась в это турбюро. Там трудовую не требовали.

– Может, спросить у Златы? – предложила я. – У них, насколько я знаю, все время кто-нибудь требуется.

Злата работала в охране. Ее пост находился при входе в киношные павильоны. А сами павильоны располагались на территории бывшего, когда-то очень крупного завода. Также там находились и офисы всевозможных фирм. Злата называла их «Рога и копыта» и говорила, что в наше время люди, как и герои Ильфа и Петрова, из всего пытаются извлечь выгоду.

– Вахтером? – удивилась Ириска. – Так это же сутки! Левка ни за что не согласится!

– Необязательно в охрану, – улыбнулась я ее неподдельному негодованию.

– Ладно, позвоню, – кивнула Ириска. – И знаешь, я уже поняла, что в столице вся работа делится на три вида: госпредприятия, где все стабильно, но платят мало, коммерческая деятельность, где платят больше, но нестабильно, да и не очень понятно, отчего зарплата зависит, и собственный бизнес.

– Ну, куда тебя занесло! – засмеялась я. – Чтобы организовать собственный бизнес, нужен первичный капитал, команда, которая будет по-настоящему работать, грамотный бизнес-план, лицензия, да много чего еще.

– Нет, Ольга! Я о таком бизнесе и не говорю. Я имею в виду сетевой маркетинг. Ты организуешь свой собственный маленький бизнес и работаешь на себя. Я записала еще один телефон, это медицинская фирма. Нужно завтра съездить на собеседование. Ты как?

– Не знаю, – вяло ответила я и машинально посмотрела на вошедшую в кафе пару.

И тут же поняла, что меня привлекло. Парень был черноволосым и кудрявым и чем-то неуловимым напомнил мне Ника. Сердце сразу заколотилось, ладони вспотели. Ириска проследила за моим взглядом и тихо вздохнула.

– Все-таки подумай, – сказала она. – А вдруг тебе понравится?

– Мне нравится писать, – после паузы сообщила я. – И всегда нравилось. Я в школе за сочинения только пятерки получала, и наша учительница даже предлагала мне поступать в литературный институт.

– Да, знаю, – согласилась Ириска. – Злата говорила, что ты ей даже пару своих рассказов посылала на мейл. И ей необычайно они понравились.

– Златка все-таки пишет неплохие стихи, вот я и решила, что она меня поймет, как никто другой, – пояснила я. – Знаешь, когда тебя распирают эмоции, так хочется все это выплеснуть на бумагу. И потом вы все мне твердите, чтобы я написала книгу для женщин. Так что занятие у меня есть, не волнуйся!

– Как нам не волноваться? – искренне возмутилась Ириска. – Мы ведь твои ближайшие подруги. А тут эта история с Никиткой! Выбрось ты этого юнца из головы! И если уж так приспичило, то познакомься с мужчиной твоего возраста и круга. Не будешь же ты ждать два года, когда Никита из армии вернется. Да и зачем? Неизвестно, каким он оттуда приедет, с какими мыслями, чувствами. А он тебе пишет?

– Пока нет, – ответила я и закусила губу от желания расплакаться.

– Рано еще, – мягко произнесла Ириска. – Он только призвался.

Когда мы вышли из кафе, Ириска начала уговаривать меня пойти с ней в гости.

– Тут недалеко, – сообщила она, умильно заглядывая мне в глаза. – Это мой двоюродный дядя, доктор наук, очень интересный человек. Недавно развелся, вам будет о чем поговорить.

Но я категорически отказалась. Мне хотелось побыть одной.

– И чем займешься? – настороженно спросила она, когда мы подошли к метро. – Опять будешь одна дома сидеть и грустить по своему солдату? Оля! Так дальше продолжаться не может! К тому же не забывай, что завтра мы с тобой едем на следующее собеседование.

– Там видно будет, – уклончиво ответила я, чмокнула ее в щеку и быстро начала спускаться в метро.

Когда я оказалась в вестибюле, мне почему-то расхотелось ехать домой, и я решила просто погулять по городу.

«Доеду до „Третьяковской“, – думала я, – а там пройдусь пешком до „Полянки“».

Я села в вагоне в уголок, хорошо народу было не так много, и закрыла глаза. Сразу вспомнила лицо Ника, его нежный взгляд.

«Милый, где ты? – думала я. – Что ж ты не пишешь? Или уже забыл меня? Действительно, девочки правы! Мне нужно постараться все это выбросить из головы раз и навсегда. Ни к чему хорошему это не приведет».

Я почувствовала, как кто-то сел рядом, и машинально открыла глаза.

Меня в упор разглядывал мужчина, на вид мой ровесник. Его светло-серые глаза, прикрытые очками, непозволительно пристально уставились в мои. Затем он перевел взгляд на мои губы, кашлянул и глухо, но решительно произнес:

– Я вас люблю!

Я опешила, потом строго сказала:

– Прекратите!

Мужчина заулыбался, заерзал и радостно поинтересовался:

– Что прекратить? Любить вас?

Его узкое интеллигентное лицо, тонкая линия русых усов и бородки, короткие волосы более светлого оттенка, большие серые глаза в принципе мне понравились. Губы были полными и чувственными, улыбка милой.

– Сударыня, – торопливо начал он, – да вы меня не пугайтесь! Я не маньяк, не извращенец какой-нибудь. Я художник, – с гордостью произнес он. – И привык открыто восхищаться тем, что мне с первого взгляда нравится. А вы сразу, как только я вошел в этот вагон и вас увидел, мне необычайно понравились. Вы сидите тут с таким милым и печальным лицом. И напомнили мне озябшую птичку на осенней ветке. Сергей, – представился он после паузы, во время которой смотрел на меня так, словно я была долгожданной игрушкой, а он ребенком, замершим перед ней в восхищении и не верящим своим глазам, и добавил: – Русаков.

Он торопливо достал из кармана какие-то документы и положил их мне на колени. Его пальцы сильно тряслись. И тут я почувствовала, как от него пахнуло алкоголем.

– Вот паспорт, – говорил он, касаясь пальцами моих колен, – видите, тут пометка, что я разведен. Вот водительское удостоверение, а вот, видите, написано, что я член Союза художников России. Сергей Русаков меня зовут, – вновь представился он.

Я удивленно смотрела на документы. По правде говоря, я сильно растерялась. Сергей мне в принципе понравился, но не могла же я вот так просто познакомиться в метро с совершенно незнакомым мужчиной. Мало ли!

– А вас как звать-величать? – не унимался он.

– Оля, – тихо и отчего-то сильно смутившись, – ответила я.

– О! Это прекрасное имя! И означает «святая». Надеюсь, это касается лишь добрых качеств вашей души, но никак не плотских желаний. А вы необычайно соблазнительно выглядите!

– О, господи, – пробормотала я и попыталась отодвинуться.

Но это мне не удалось, так как я сидела в углу. Сергей чуть ли не навалился на меня.

– Так как? – зашептал он, дыша мне в нос весьма ощутимым перегаром. – Будем считать, что познакомились? И когда увидимся?

– Понятия не имею, – недовольно ответила я и встала. – Извините, мне пора выходить.

Я двинулась к открывшейся двери. Сергей последовал за мной.

Выйдя на улицу, я беспомощно посмотрела на него. Но он и не думал отставать. Я медленно пошла по направлению к Большой Ордынке. Сергей шел рядом и улыбался необычайно довольно.

– А вы куда сейчас? – поинтересовалась я, не зная, как быть дальше.

Не звать же было милиционера!

– Куда вы, туда и я, – ни на секунду не задумавшись, ответил он.

– Я в сторону Полянки, – пробормотала я и перешла дорогу, направляясь в узкий переулок, ведущий к Третьяковской галерее.

– А давайте, Оленька, прогуляемся до набережной, – предложил с жаром Сергей и схватил меня за руку. – Тут совсем рядом. Сейчас перейдем Якиманку, обогнем здание Президент-отеля, пересечем парк, потом мимо Дома художников, и мы на набережной!

– Зачем? – хмуро поинтересовалась я.

– Так там мои полотна продаются, – немного хвастливо сообщил он. – Вот увидите, какой я талантище!

Я искоса глянула на Сергея. Он широко улыбался, но походка была нетвердой.

«Да он, по-моему, прилично пьян, – подумала я, отодвигаясь и пытаясь вырвать руку, за которую он вновь ухватился. – Как бы отвязаться?»

Я ускорила шаг, но Сергей не отставал. К тому же периодически начинал громко на всю улицу читать стихи. Когда он возле перехода через Якиманку с жаром возвестил: «Не смею требовать любви. Быть может, за грехи мои, мой ангел, я любви не стою! Но притворитесь!..», рядом раздался громкий смех. Сергей тут же обернулся с весьма грозным видом. Возле нас стояли парень и девушка, на вид подростки. Парень сплюнул себе под ноги и сказал:

– Ну ты даешь, папаша! Ну любишь эту телку, чего орать на всю улицу?

– Я не ору, как вы изволили выразиться, – с достоинством ответил Сергей, – а декламирую. Почитайте Пушкина вашей девушке и увидите, как ей будет приятно.

– Ага, разбежался! – ухмыльнулся парень.

В этот момент, на мое счастье, зажегся зеленый свет, и мы быстро перешли на другую сторону улицы. Парочка двинулась за нами, посмеиваясь и о чем-то весело переговариваясь.

– Ну никакой культуры, – неожиданно ворчливо заметил Сергей. – Ужасное поколение растет!

Я глянула на его огорченное лицо. У Сергея даже слезы на глазах выступили. Такая чувствительность меня удивила.

«Хотя, – тут же подумала я, – он ведь художник, творческая натура, а значит, тонко чувствует и все воспринимает близко к сердцу. К тому же в настоящий момент точно пьян».

Это меня как раз смущало больше всего. И я не знала, что предпринять. Но то, что я перестала думать о Нике, а мою грусть вытеснило любопытство, являлось хорошим признаком. И я пока ничего не предпринимала. К тому же Сергей мне нравился.

Мы обогнули Президент – отель и направились по узкому переулку. Там находилась древняя живописная церквушка. Ее купола напоминали разноцветные шишки, и Сергей остановился и поднял голову.

– Интересное сочетание цветов, – бормотал он, изучая церковь. – И очень контрастно на фоне такого чистого неба. Все-таки старые мастера понимали гармонию цвета. Эти оттенки охры и темного малахита…

Я не стала дослушивать и начала удаляться. Решила отчего-то, что самое время сбежать. Но Сергей скоро очнулся и догнал меня. Он вдруг грохнулся передо мной на колени и истерично закричал:

– Не уходи, надежда! Не покидай, любовь!

– Меня вообще-то Ольгой зовут, – заметила я и быстро пошла прочь.

Сергей вскочил, пошатнулся, но удержался на ногах. Догнав меня, пристроился рядом, крепко вцепившись в мой локоть.

На набережной он сразу потащил меня между рядами выставленных картин. Многие продавцы с ним здоровались и с любопытством смотрели на меня. Я чувствовала себя все более неловко. Скоро Сергей резко остановился, развернул меня и показал рукой на две картины, находившиеся на подставке прямо перед нами.

– Вот, это я! – гордо сказал он.

– Серега, здорово! – услышала я за спиной и обернулась.

К нам спешил молодой улыбающийся парень.

– Привет, Стас, – ответил Сергей и нахмурился. – Ты же вчера сказал, что этот натюрморт какой-то японец берет.

– Да-да, это точно. Сегодня машину подошлет и сразу расплатится.

– А ты, это… сам видишь, я же с дамой, – тихо начал Сергей и отвел парня в сторону, что-то зашептав ему на ухо.

Парень глянул на меня, ухмыльнулся и закивал. Я увидела, как он достает из бумажника деньги, отчего-то разозлилась и быстро зашла за картины. И бросилась прочь, ловко лавируя между выставленных полотен. Добежав до палатки, где продавались багеты, я спряталась за нее и перевела дух. Скоро появился Сергей. Он нервно оглядывался по сторонам и расспрашивал у всех подряд обо мне. Когда он скрылся из виду, я вышла и быстро направилась к ближайшему метро.

Вечером все произошедшее стало казаться мне смешным. Я вспоминала растерянное лицо Сергея, когда он искал меня, то, как он снимал очки и протирал их, его обиженно надутые губы и вновь начинала улыбаться.

«Даже картины его толком не успела рассмотреть», – с запоздалым сожалением подумала я.

Потом достала из сумочки визитку, которую он сунул мне еще в метро, и задумчиво посмотрела на номер телефона. Возникло вполне определенное желание позвонить. И я набрала номер. Сергей ответил сразу и довольно бодрым голосом.

– Добрый вечер! – официальным тоном произнесла я. – Это Ольга. Мы сегодня в метро познакомились.

– Куда же вы пропали? – грустно поинтересовался он. – Я потом по набережной час бегал, но так вас и не нашел! Ужасно! «Я вас любил, любовь еще, быть может, в душе моей угасла не совсем. Но пусть она вас больше не тревожит. Я не хочу печалить вас ничем!» – без перехода начал он декламировать.

– А моя подруга тоже пишет стихи, – зачем-то сообщила я.

– И лучше Пушкина? – с легким сарказмом поинтересовался Сергей.

– Нет, конечно, что вы! – рассмеялась я.

– Я люблю Пушкина и Моцарта, – сказал он после паузы. – Их гении равноценны, только в разных областях. Хотя…. из чего проистекают поэзия и музыка? Мне кажется, из одного источника.

– А живопись? – спросила я. – К сожалению, не успела оценить ваши картины.

– Так приезжай! – с жаром воскликнул Сергей. – Я немедленно такси закажу, и тебя привезут прямо ко мне в мастерскую. Я сейчас здесь, кое-какую работу доделываю.

– На ночь глядя? – засмеялась я. – К незнакомому мужчине? Да за кого вы меня принимаете?

– Почему незнакомому? – искренне удивился Сергей. – Я же тебя люблю!

– Как-нибудь в другой раз, – неуверенно ответила я.

– Тогда жду завтра, – спокойно сказал он. – Запиши адрес. Это на Кутузовском, совсем рядом с метро. Можешь приехать в любое время. Я буду весь день здесь. Взял халтуру на «Мультфильме». Рисую фон для полнометражной сказки, всякие там березки, теремки. Ох, Русаков, Русаков, как ты измельчал! – пробормотал он. – Но кушать хочется всегда.

Я невольно заулыбалась и начала записывать адрес.

В записную книжку.

Человек приходит в этот мир совершенно один, и один уходит из этого мира. И может, человек обречен на одиночество? Но это не так. Свое одиночество, как и все в этом мире, мы создаем себе сами. Ведь это ощущение не приходит откуда-то извне, это наше внутреннее состояние. И мы создаем его мыслями, поступками, эмоциями. Мы чувствуем себя одинокими, когда нам не хватает любви, когда мы никому не нужны, когда нам не о ком заботиться, и некому заботиться о нас, когда в душе постоянные тревоги и страхи, или одна пустота. Но ведь мы сами впустили одиночество в свою жизнь и закрыли дорогу людям, которые могли бы стать нашими партнерами, спутниками жизни, нашими любимыми. И для начала необходимо поработать с самим собой.

На следующее утро я первым делом спустилась вниз и заглянула в почтовый ящик. Но кроме рекламных листовок и какой-то тощей местной газетенки, которую я никогда не читала, там ничего не было. Я вздохнула, вернулась в квартиру и решила, что сегодня же увижусь с Сергеем. Мне было любопытно побывать в настоящей студии, да и сам он вызывал вполне определенный интерес.

Когда я выпила кофе, позвонила Ириска.

– Через час встречаемся у меня в метро у первого вагона, – безапелляционным тоном заявила она. – У нас сегодня снова собеседование, я тебя вчера предупреждала.

– Так ты же вроде говорила, что во второй половине дня, – заметила я.

– Это хорошо, что ты уже не вопишь и не возмущаешься, – довольно сказала она. – Сама понимаешь, что сидя дома ничего позитивного в своей жизни не добьешься. Под лежачий камень, как говорится. Осознала?

– Типа того, – нехотя ответила я, раздумывая, говорить ей о Сергее или пока не стоит.

– Мы сначала к Златке заедем, – продолжила Ириска. – Она сегодня на посту, как она любит выражаться. Она мне сообщила, что на какую-то фирму требуется менеджер по работе с товаром.

– О, господи! – вздохнула я. – Ты никак не успокоишься.

Закончив разговор, я задумчиво посмотрела в окно и отчего-то начала раздражаться. Выходить никуда не хотелось, хотя погода была хорошей. Но снова нужно было выбирать подходящий наряд, размышлять, в чем я буду лучше выглядеть. А меня сейчас все это напрягало. К тому же я не знала, на сколько наш поход затянется по времени, а мысль все же встретиться с Сергеем меня не оставляла. И я выбрала простое светло-серое льняное платье полуприлегающего силуэта. Он было без рукавов, чуть прикрывало мне колени, и нравилось мне тем, что подходящий аксессуар мгновенно менял его с повседневного на нарядное. Это был словно чистый холст. На встречу с подругой я повязала разноцветную шелковую косынку вокруг ворота, создав некий небрежный воротник, а для вечера решила взять комплект из бирюзовых бус и серег, и уложила его в сумочку.

Ириска опоздала. Когда она наконец-то появилась, то выглядела крайне раздраженной.

– Вот же свинья! – начала она быстро говорить, заходя следом за мной в вагон.

– Кто? – усмехнулась я.

– Хорошо, что народу уже не так много, – не понижая голоса, заметила она и продолжила: – Муж мой, кто еще? Сам живет полноценной жизнью, а меня засадил дома и сейчас в ужасе, что я решила пойти трудиться на благо общества.

– Чего? – засмеялась я.

– А что? – повернулась она ко мне. – Не на благо же этого эгоиста, моего мужа! Я на него и так лучшие годы потратила!

– Ты ж сама говорила, что это любовь, – попыталась я ее урезонить.

Но Ириска и не слышала. Она увидела, что освобождается местечко в углу вагона, и направилась туда. Усевшись, машинально взяла сумочку из моих рук и устроила ее на своей, лежащей у нее на коленях.

– Вообще-то мне не тяжело, – заметила я и улыбнулась.

Ириска подняла раскрасневшееся лицо и вопросительно на меня посмотрела. Ее голубые глаза казались яркими из-за сильного румянца.

– Что ты сказала? – спросила она, вытягивая шею.

– Ничего, – отмахнулась я.

Разговаривать нам было неудобно, поэтому я закрыла глаза.

И сразу вспомнила Ника. Но тут же усилием воли переключила мысли на Сергея.

«Поехать или не стоит? – размышляла я, старательно взвешивая все „за“ и „против“. – А что я, собственно, теряю? Мужчина он интересный, к тому же разведен, так что с этой стороны никаких проблем не будет. Кто знает? Мы так странно познакомились. А вдруг это судьба? Все-таки он примерно моих лет, так что перспективы вполне могут быть радужные. А то, что он был сильно пьян, неудивительно. Мало ли! Может, отмечал что-нибудь с друзьями. На алкоголика он не очень-то похож».

– Садитесь, бабушка, – услышала я голос Ириски и открыла глаза.

Она усаживала на свое место какую-то сгорбленную старушку в ситцевом платье и белом платочке.

– Могла бы и молодого человека поднять, – громко заметила я и тронула за плечо парня, сидевшего с закрытыми глазами и слушающего плеер.

Он глянул на меня и мгновенно ощетинился.

– А чего сразу я? – раздраженно поинтересовался парень. – Сижу себе, никого не трогаю.

– Кажется, Задорнов сказал, что мужчины сидят в транспорте с закрытыми глазами, потому что им стыдно смотреть на стоящих перед ними женщин, – отчетливо проговорила Ириска.

– Да пошла ты, – вяло ответил парень и вновь закрыл глаза.

– Не связывайся, дочка, – немного испуганно проговорила старушка и слегка отодвинулась от парня. – Они нынче шибко ершистые стали. Боязно даже. А ведь это наша надёжа и опора.

Я смотрела на парня и думала, что Ник практически его ровесник, что, по всей видимости, только со мной он был таким милым и воспитанным, а в компании таких же, как он, ребят вел себя соответственно и наверняка употреблял мат.

«Встречусь, пожалуй, с Сергеем, – решила я и внутренне успокоилась. – Съезжу с Ириской на собеседование, а потом отправлюсь в студию. Только вот ей об этом говорить не стоит. А то представляю реакцию!»

Когда мы вышли из метро, Ириска решила зайти в магазин и купить шоколадных конфет.

– А то Златка там, бедная, сутки, – заметила она, – все радость! Чаек с конфетками то, что нужно.

– А ты уверена, что она сейчас не сидит на какой-нибудь очередной диете? – улыбнулась я, наблюдая, как Ириска наморщила лоб, изучая витрину.

– Ничего, от шоколада еще никому вреда не было! – уверенно ответила Ириска. – А лучше куплю-ка я ей коробку ее любимого зефира в шоколаде. Точно!

Приобретя зефир, мы вышли из магазина и направились в нужный нам переулок.

Скоро оказались возле проходной завода. Пост Златы находился внутри территории при входе в киношные павильоны. Но на этой проходной контролеры нас уже знали и пропустили. Мы отправились между старыми, краснокирпичными, огромными цехами бывшего завода.

– А еще говорят, что капиталисты угнетали рабочих, – проворчала Ириска, подняв голову и изучая монументальное здание бывшего кузнечного цеха. – Ты посмотри, какие корпуса строили для работы, прямо дворцы. И высокие и просторные, на кирпиче уж точно не экономили. А все для того, чтобы рабочим было удобно и не душно.

– Это спорный вопрос, – ответила я, огибая здание и направляясь ко входу в корпуса.

– А сейчас наделали внутри клетушек, обозвали их офисными помещениями и думают, что достигли всеобщего счастья, – не унималась Ириска, идя за мной.

– Так здесь офисов-то и немного, насколько я помню, – ответила я. – А съемочные павильоны как раз очень просторные.

– А не один хрен? – туманно ответила она и вдруг остановилась. – А это что за песни?

Мы обогнули здание и пошли в ту сторону, откуда доносилась музыка. Это был трек какой-то очень знакомой группы.

– Стоп! Перерыв и снимаем крупные планы, – раздался в этот момент голос, усиленный громкоговорителем. – Сергей, к гримеру, а то лицо блестит!

Мы переглянулись и замедлили шаг.

– Давай, все-таки вначале к Златке на пост зайдем, – неуверенно предложила Ириска, хотя ее глаза блестели от едва сдерживаемого любопытства. – А голос знакомый, не находишь? Кажется, это моя любимая группа «Моральный кодекс».

– Посмотрим, что там, а уж потом к Злате, – сказала я.

И мы двинулись к полуразрушенному кирпичному корпусу какого-то цеха.

Погода стояла жаркая, солнце палило, хотя еще было рано. Пыльный нагретый асфальт, высокие стены из древнего красного кирпича, безлюдье, ленивая полосатая кошка, развалившаяся в теньке под деревянной покосившейся скамейкой, притулившейся возле входа в один из корпусов, создавали странное ощущение. Казалось, что мы каким-то непостижимым образом перенеслись в провинциальный промышленный городок конца XIX века. Но в этот момент из-за угла здания вывернули две женщины в брюках защитного цвета, кепках и совершенно несоответствующих им цветастых футболках, и ощущение нереальности мгновенно исчезло. Они прошли мимо, о чем-то оживленно переговариваясь и не обращая на нас никакого внимания. Я задержала взгляд на их объемных фигурах, колышущихся при ходьбе, и неприметно вздохнула, машинально втянув живот.