Загадка номера 622

– Что поделать, дорогой Синиор, – отозвался Макер. – Человеку свойственно ошибаться.

Как только Тарногол ушел, Макер поспешно забрал почту со стола Левовича и свалил обратно на свой. Затем рухнул в кресло, чувствуя, как его постепенно охватывает эйфория. Он никогда не испытывал такого счастья: он станет президентом Эвезнер-банка. Ему удалось изменить линию своей судьбы, не прибегая ни к каким махинациям. Он с презрением посмотрел на “Двенадцать разгневанных мужчин” – теперь ему не придется читать эту белиберду.

Он окажет Тарноголу пустячную услугу, и место президента будет ему обеспечено. Жизнь прекрасна. Откинувшись в кресле, он посмотрел на часы. Полпятого. Пора домой. Ну и денек!

В то же время в Колоньи, в роскошном доме Эвезнеров, домработница Арма подслушивала под дверью спальни своих хозяев. Анастасия только что ответила на загадочный телефонный звонок.

Как всегда, первой трубку подняла Арма. “Помештье Эвезнеров, здрасте”, – произнесла она вежливо, как ее учили. На том конце провода, не представившись, мужской голос попросил позвать медем. Медем стояла рядом, и Арма передала ей трубку, но, услышав таинственный голос, она немедленно перевела звонок в спальню и заперлась там. Как странно. Медем никогда так не поступала. Заинтригованная Арма решила выяснить, что происходит.

– Лев, ты с ума сошел звонить мне на домашний! – раздраженно воскликнула Анастасия, уверенная, что тут ее никто не услышит.

– Я подумал, что к мобильнику ты не подойдешь, – сказал Лев, оправдываясь.

– Конечно, не подойду, потому что я больше не хочу ни говорить с тобой, ни тебя видеть.

– Я с нетерпением жду нашей встречи сегодня вечером, дорогая.

– Не называй меня дорогой! И не звони мне больше! Ты что, не понял, между нами все кончено!

– Я просто хотел предупредить, что без четверти восемь за тобой заедет мой водитель и отвезет в “Берг”. До скорого.

– Ты вообще меня слушаешь? Не будет никакого ужина. Тем более в твоем отеле! Напрасно мы провели там выходные. Я замужем, в конце концов! Кто угодно мог нас там застать!

– Тебе незачем волноваться.

– Очень даже есть зачем.

– Увидимся вечером.

– Не увидимся никогда!

Анастасия бросила трубку. Услышав щелчок, Арма со всех ног кинулась в маленькую гостиную на первом этаже, где она, по идее, сметала метелкой пыль. Ну и ну! Медем изменяет мисье.

•

В семь часов вечера Макер Эвезнер гордо припарковался на стоянке у “Золотого льва” в Колоньи, надеясь, что его заметят за рулем болида, стоившего небольшое состояние. Он вошел в ресторан с озабоченным видом, важно вышагивая под руку с женой, которая, конечно, привлекла всеобщее внимание. Их посадили за столик с видом на озеро, как он и просил, и они с восхищением посмотрели на пейзаж за окном. Перед ними россыпью алмазов сверкала в ночи Женева.

– Сегодня мы пьем шампанское! – с ходу сообщил Макер сомелье. – Принесите винтажного “Поля Роже”. Его любил Уинстон Черчилль! Эликсир победы!

К изумлению Анастасии, ее муж пребывал в чудном настроении.

– Что празднуем? – спросила она.

– Солнышко, ты ужинаешь с будущим президентом банка, – сказал он с многозначительной улыбкой.

Она изобразила радость:

– О, как здорово! Ты получил подтверждение от Жан-Бенедикта?

– Нет, до субботы ничего официально не объявят. Разумеется, я хотел подождать, пока все будет точно известно, прежде чем тебе говорить, но я так волнуюсь, что не могу удержаться. В общем, победа за нами!

– Не надо делить шкуру неубитого медведя, – умерила его пыл Анастасия.

– Уже все в порядке, но представь себе, что сегодня утром, придя в банк, я узнал, что совет и впрямь собирается выбрать Левовича.

– Левовича? – задохнулась Анастасия.

– Понимаю твое потрясение, солнышко, я сам обалдел. Нет, только вообрази, какой‐то там Левович возглавит Эвезнер-банк! Эвезнер так Эвезнер, чего уж там! Это все Тарногол замутил. У иностранцев свои причуды.

– И что, Тарногол передумал? – спросила Анастасия.

– Почти. Скажем так, мы с ним заключили сделку. Осталось уладить один пустячный вопрос. Но это ерунда.

– То есть?

– Потом объясню. Понимаешь, в глубине души папа хотел, чтобы я стал президентом. И выборы он затеял только для того, чтобы укрепить мою легитимность.

Анастасия не знала, что и сказать, – она‐то считала, что все было как раз наоборот. Абель Эвезнер всю жизнь только и делал, что унижал своего сына. Если бы он хотел, чтобы после его смерти Макер возглавил банк, он бы просто завещал ему свою долю. Но она предпочла промолчать и подняла бокал шампанского за его здоровье.

Анастасия встревожилась – из‐за Льва, из‐за выборов. Ей расхотелось есть, она бы с удовольствием вернулась домой. Но она побоялась испортить вечер мужу, который буквально светился счастьем и явно умирал от голода. Макер заказал тальятелле с белыми трюфелями и каре ягненка. Она взяла тартар из тунца и лангустины. Макер попросил поставить в ведерко со льдом вторую бутылку “Поля Роже”.

– У нас романтический ужин с шампанским, следите, чтобы оно было ледяное! – велел он сомелье.

Но когда в полвосьмого подали закуски, к Макеру подошел метрдотель:

– Простите, месье Эвезнер, вас к телефону.

– Меня? – удивился Макер. – Но никто же не знает, что я здесь.

Он был заинтригован. Выйдя в гардеробную, он взял трубку. Для пущей солидности он представился властным тоном главнокомандующего:

– Макер Эвезнер у телефона!

Внимательно выслушав своего собеседника, который изложил ему подробные инструкции, он гаркнул в ответ на сей раз скорее как солдат, стоящий навытяжку:

– Я выезжаю!

Макер бросился к жене и, даже не присев, объявил ей:

– Солнышко, прости, мне надо бежать. Чрезвычайная ситуация. Это касается того, о чем мы сейчас говорили. Заканчивай спокойно ужин и возвращайся на такси, ладно? Мне нельзя опаздывать. Я позже тебе все объясню.

И ушел, не дождавшись ответа.

Анастасия осталась за столиком одна, озадаченно уставившись на Женевское озеро, искрившееся в лунном свете. Кончиком вилки разворошила тартар. Другие посетители не могли отвести от нее глаз. Все в этой женщине источало красоту, тем более волнующую, что от нее веяло изысканной меланхолией.

Анастасия допила шампанское, не прикоснувшись к еде. Она ненавидела ужинать в одиночестве. Она вообще ненавидела одиночество. Достав из сумочки телефон, она долго раздумывала, не позвонить ли Льву. Но не решилась. Лучше пойти домой. Она попросила вызвать такси и вышла на улицу. Немного свежего воздуха ей не повредит. Было без четверти восемь. На стоянке ее ждал черный лимузин. Альфред Агостинелли, водитель Левовича, стоял рядом, придерживая открытую дверцу. Он вручил ей огромный букет белых роз.

– Добрый вечер, мадам, – улыбнулся Агостинелли. – Как поживаете?

– Хорошо, Альфред, – смущенно ответила Анастасия и машинально забралась на заднее сиденье. Потом, взглянув на любезного водителя, уже севшего за руль, спросила: – И как ему это удается?

Глава 9

Расследование начинается

Утром в среду, 27 июня 2018 года, придя к заключению, что разгадку номера 622 следует искать в Женеве, мы со Скарлетт отправились в столицу мира. По дороге она сказала:

– Я нашла в вашем номере заметки о Бернаре.

– Вы рылись в моих вещах?

– Нет, они лежали на столе. Я думала, что это наброски романа, и решила их разобрать…

– Вы их прочли?

– Да. Какие трогательные у вас были отношения. Хотелось бы узнать подробности.

– Что именно вас интересует?

– Все! Расскажите мне, каким он был.

– Не знаю даже, с чего начать.

– Начните сначала, – предложила она. – Как правило, это проще всего. С того, как вы познакомились. Как неизвестный молодой автор подружился со старым издателем.

– Это долгая история, – предупредил я.

– Я не тороплюсь. И вообще нам еще ехать и ехать.

Я улыбнулся.

– Мы познакомились с Бернаром семь лет назад. Я помню, что все началось в знойный летний день в конце июля. Париж задыхался от жары. В то утро я приехал из Женевы. Мне очень хотелось выглядеть подобающим образом, и я надел рубашку и блейзер, словно собрался на собеседование с работодателем. Я вознамерился убедить Бернара, что я человек серьезный. Он назначил мне встречу в книжном магазине издательства “Л’Аж д’Ом” на улице Феру, сейчас там открыли кафе-мороженое. Я приехал весь в поту, изнемогая от парижского пекла. Он уже ждал меня в маленьком подвальном зале для собраний.

Мне было двадцать шесть лет, к тому моменту я с горем пополам все же закончил юрфак, хотя не столько учился, сколько писал романы. Каждый день, вместо университета, я отправлялся к бабушке, которая освободила мне у себя одну комнату, и я превратил ее в рабочий кабинет. Бабушка первая поверила в меня и отнеслась ко мне серьезно. Благодаря ей за пять лет учебы я написал пять романов, один за другим, рассылая их веером всем издателям подряд и от всех получая отказ. Было от чего прийти в отчаяние. А потом неожиданно, в январе 2011 года, мою пятую книгу, исторический роман, посвященный Special Operations Executive, спецподразделению британских секретных служб, успешно действовавшему во время Второй мировой войны, выудил Владимир Дмитриевич, основатель издательства “Л’Аж д’Ом” в Лозанне, и решил его опубликовать. Но он погиб в автокатастрофе, не успев довести дело до конца. На похоронах Дмитриевича меня представили Лидуин Элли, его парижской приятельнице, от которой я узнал, что он говорил о моем романе с Бернаром де Фаллуа, предлагая ему совместное издание. “Вам обязательно надо познакомиться с Бернаром, – сказала Лидуин после панихиды. – Возможно, он захочет вас издать”.

Лидуин стала моей благодетельницей. Она взяла меня под свое покровительство и организовала встречу с Бернаром. Вот я и поехал к нему в Париж в тот жаркий июльский день. И как это часто бывает, наша великая дружба началась очень плохо.

•

Париж, семь лет назад

– Вряд ли я опубликую ваш роман.

Человек, произнесший эти слова, был похож на генерала: элегантный, барственный, с живым взглядом.

Легендарный французский издатель Бернар де Фаллуа.

Увы, я сознавал, что между восьмидесятипятилетним издателем и начинающим автором двадцати шести лет от роду простирается поколенческая пропасть.

– Отчего же? – рискнул я спросить.

– Вы представляете свою книгу как исторический роман, но я не думаю, что вы пишете правду. Англичане на такое не способны.

– Тем не менее это правда, уверяю вас.

– И потом, почему вас так занимает война? – спросил Бернар подозрительно. – Вы ведь ее не пережили.

– Ну и что?

Он скорчил скептическую гримасу:

– Вы же не будете уверять меня, что французское Сопротивление победило немцев благодаря англичанам?

– Я могу вам это доказать, – упорствовал я. – Это малоизвестный сюжет, поэтому мой роман и может вызвать интерес.

– Простите, но вряд ли я возьму его.

Выйдя от Бернара в расстроенных чувствах, я бесцельно брел по Сен-Жермену. Какой ужас. Зачем вообще писать, если меня никто никогда не издаст. Не суждено мне стать писателем. Мои самые радужные надежды не оправдались. Я подумывал, не броситься ли в Сену, но вместо этого поплелся в книжный магазин “Жибер Жозеф” на бульваре Сен-Мишель, где принялся изучать раздел исторических книг. Я нашел несколько изданий, посвященных работе британских спецслужб в период с 1939 по 1945 год. Я записал выходные данные, составил небольшую библиографию, добавил к ней источники, которыми пользовался, когда писал роман, и заслал все Бернару.

Ответа я не получил. До пятницы 26 августа 2011 года. В конце дня мне позвонила Лидуин Элли. “Бернар опубликует вашу книгу!” – сообщила она. Ей все‐таки удалось его уломать. Мой первый роман вышел в свет в январе 2012 года.

– И его ждал огромный успех! – прервала меня Скарлетт в порыве энтузиазма.

– Как же! Его ждал полный провал.

Она расхохоталась:

– Правда?

– Правда. Бернар держался со мной неприветливо, я его возненавидел, и это было взаимно. Роман продавался очень плохо. Несколько сотен экземпляров, и все. Я поклялся себе, что никогда больше не буду с ним работать.

– А что потом?

– Продолжение следует – мы уже почти в Женеве.

Съехав с автострады, я направился к центру города, минуя здания международных организаций. Вскоре показался берег озера и фонтан на заднем плане.

– К вашему сведению, – сказал я, – ровно три дня назад я ехал по этой дороге в противоположную сторону.

– Не занудствуйте, писатель, вам это не к лицу! И потом, вы всегда можете заскочить домой за носками, если они у вас закончились.

– Я могу вообще вернуться домой, посадив вас на поезд в Вербье.

Она рассмеялась:

– Как же! Вы хотите остаться со мной в Вербье.

Я сдержал улыбку, и это от нее не укрылось.

– Не пытайтесь постоянно сохранять серьезный вид, писатель. У вас это плохо получается.

Проехав по мосту Монблан, мы двинулись в Колоньи, богатый пригород Женевы. В то время, когда было совершено убийство, там жил Макер Эвезнер. Должен признаться, Скарлетт меня поразила: облазив все закоулки интернета, она добыла массу важной информации. В том числе статью о Макере Эвезнере, опубликованную в “Иллюстрэ”, одной из крупнейших еженедельных газет французской Швейцарии, за несколько месяцев до убийства. Тексту была предпослана фотография Макера с женой, позирующих на фоне своего особняка.

Точного адреса мы не знали, но название улицы там было упомянуто – шоссе Рют. Туда мы и отправились.

Я ехал очень медленно, и мы внимательно изучали дома по обе стороны дороги. Внезапно Скарлетт воскликнула:

– Вот оно!

Перед нами, за высокими железными воротами, посреди большого парка стоял дом, похожий на тот, что виднелся на снимке в газете: великолепный белокаменный особняк с видом на озеро.

Глава 10

Разгневанный мужчина

Вторник, 11 декабря, за 5 дней до убийства

Великолепный белокаменный особняк Эвезнеров в Колоньи с видом на Женевское озеро возвышался посреди большого заснеженного парка.

Анастасия, в халате, одиноко сидя за кухонным столом, на котором был накрыт завтрак, теребила хлебные крошки, но ей кусок в горло не лез. Она думала о том, что произошло накануне. Она прекрасно провела вечер, завершившийся в люксе Левовича в “Отеле де Берг”. Там ее ждали изысканные блюда и потрясающее вино. Лев в смокинге был, как всегда, неотразим.

Они ужинали при свечах и, кажется, никогда еще не были так влюблены. Рядом с ним она чувствовала себя живой. Потом они кинулись друг другу в объятия и занялись любовью.

Вот только около полуночи зазвонил гостиничный телефон. Анастасия запаниковала, наверняка Макер ее выследил, все узнал и пришел устроить скандал. Но она тут же вздохнула с облегчением: это был не Макер, а президент Франции, приехавший в Женеву на конференцию ООН. Президент страдал бессонницей, и ему хотелось поболтать. Он попросил Льва заехать к нему во французское постпредство при ООН, располагавшееся в огромном поместье в Шанбези, где он остановился.

Лев сначала вежливо послал его под предлогом любовного свидания, но Анастасия, усовестившись, попрекнула его – президент Франции как-никак!

Тогда Лев перезвонил великому командору французов и сказал, что придет. Они оделись, и он усадил ее в черный “феррари” уникальной модели. Потом они сидели втроем в пышном парадном салоне, где президент принимал их в халате. Он пил чай, курил сигару и трепался с ними как со старыми друзьями, походя консультируясь со Львом по поводу своей завтрашней речи в ООН.

В два часа ночи Лев отвез Анастасию домой. Он высадил ее у ворот Эвезнеров на шоссе Рют и под покровом ночи еще раз поцеловал нескончаемым влюбленным поцелуем, не желая расставаться с ней.

Войдя в ворота, она на мгновение встревожилась – что скажет ее муж, увидев, что она возвращается домой под утро? Наверное, Макер переволновался. Интересно, он уже позвонил в полицию? Или что‐то заподозрил и теперь подстерегает ее в гостиной. Он потребует объяснений. Главное, держаться естественно. Она скажет, что в итоге решила повидаться с друзьями, они пошли выпить в “Отель де Берг” и она даже не заметила, как время пролетело, вот и все. Ей что, развлечься нельзя? К тому же он сам бросил ее одну в ресторане! Но, подойдя к дому, Анастасия поняла, что машины Макера нет на месте. То есть он до сих пор не вернулся со своей таинственной встречи. Куда он запропастился? Впрочем, не важно – она сразу легла, обрадовавшись, что ей хотя бы не придется придумывать оправданий. Как же ей было хорошо после долгих часов, проведенных со Львом, она чувствовала близость его тела и легкое прикосновение пальцев. Ощущение счастья, которое она испытывала с ним, еще долго не покидало ее. Закрыв на мгновение глаза, она представила, как он приникает к ней, целует и шепчет на ухо: “Ещо апелсинного сока, медем?” О нет, черт, это Арма прервала ее грезы.

– Ещо апелсинного сока, медем? – спросила Арма, показав ей кувшинчик.

Вот пристала. Анастасия заставила себя улыбнуться.

– Вы прекрасно выглядите, медем, – сказала Арма, наливая ей сок.

Анастасия не ответила, подумав, что напрасно она так сияет, Макер может насторожиться. В этот момент он как раз вошел на кухню с гневным возгласом:

– Вот же сука этот Левович!

Анастасия чуть в обморок не упала – ей конец, он все знает!

– Сука Левович, – повторил Макер, размахивая свежим номером “Трибюн де Женев”.

– Что… что такое? – пробормотала Анастасия.

Макер развернул перед ней газету.

– Ты только посмотри, солнышко! – прохрипел он, и в его голоcе сквозило раздражение, смешанное с восхищением.

На первой полосе, под анонсом большого интервью с президентом Франции, красовался снимок вышеупомянутого президента вместе с Левовичем, сделанный накануне во время их прогулки по берегу Женевского озера, поблизости от здания ООН. Макер прочел вслух:

Мировые лидеры собрались вчера в Организации Объединенных Наций на конференции по делам беженцев. Сегодня с долгожданной речью должен выступить президент Франции. Каково же было удивление посетителей парка “Перль дю Лак”, когда они неожиданно встретили его вчера – президент в сопровождении телохранителей прогуливался с известным женевским банкиром Львом Левовичем…

Арма перебила его:

– Будете апелсинный сок, мисье?

– Да, спасибо.

Он отложил газету и, схватив ломоть поджаренного хлеба, густо намазал его маслом.

– Вот же фрукт! – не успокаивался он. – Подумать только, прошелся под ручку с президентом Франции, и раз – на первую полосу! А знаешь, что хуже всего? Лев не просто так нос задрал. Вчера он не пришел в офис, никому не сообщив, что у него дела в ООН. Кристине пришлось отслеживать его передвижения, чтобы понять наконец, чем он занят.

Анастасия растерянно посмотрела на мужа, восторгавшегося Левовичем, с которым она наставляла ему рога, – в сущности, и он и она были влюблены в одного и того же человека. Ей стало неловко, и она поспешила сменить тему.

– Как прошел вечер? Ты ведь поздно вернулся, да? – спросила она, изображая святую невинность.

– В полчетвертого, – ответил он. – Еле живой.

– Чем ты занимался до полчетвертого?

– Не могу сказать. Ну ладно, тебе могу. Представляешь, вчера Синиор Тарногол попросил меня об услуге. Что‐то страшно важное. Это тот самый пустячный вопрос, о котором я говорил тебе в ресторане.

– И что за услуга? – поинтересовалась Анастасия, с тревогой спрашивая себя, на что готов пойти ее муж, чтобы повлиять на решение Тарногола.

– Да ерунда, я забрал для него письмо и отвез ему.

– Письмо? Ты что, теперь почтальоном заделался!

Макер мрачно взглянул на нее:

– Ты ничего не понимаешь. Лучше бы я и правда промолчал! Это очень важное письмо, и Тарногол не мог получить его напрямую. Поэтому он хотел послать за ним своего человека.

– Он послал своего почтальона! – повторила Анастасия.

– Своего человека! – разозлился Макер. – Я ездил за конвертом в Базель, если уж ты хочешь знать все подробности.

– Ты ночью смотался туда-сюда в Базель? Теперь понятно, почему ты вернулся под утро.

– Ну, для хорошего водителя это не так уж и далеко. Я забрал этот чертов конверт около одиннадцати вечера в одном роскошном отеле Базеля, выпил кофе и поехал обратно. В полтретьего вручил его Тарноголу лично в руки. Представляешь, он позвал меня к себе, хотя никогда никого домой не приглашает! Он живет в шикарном особняке на улице Сен-Леже, напротив парка Бастионов. Верх роскоши. Он принял меня с надлежащим уважением, да что там, просто по‐царски. И воскликнул: “Брат мой!” “Брат мой!” – это он мне! Представь! Тут же предложил что‐нибудь перекусить. Ну, перекусить – это слабо сказано, там жратвы хватило бы, чтобы прокормить голодающую деревню! Обалденная иранская икра, копченый дикий лосось с Аляски, я такого в жизни не ел, поджаренная сдобная булка, пальчики оближешь, блюдо с сырами, тонкие пироги с фруктами и всякие сладости. Умереть не встать, жаль, ты этого не видела! И еще, по такому торжественному случаю он открыл бутылку “Белуги”. И заявил со своим ужасным акцентом: “«Белуга» – вкус победы!” Мы долго с ним просидели – болтали, смеялись, как закадычные друзья. Провожая меня, он сказал по‐английски: Thank you, Mister President.

– Mister President?

– Ну! Меня изберут в эту субботу! В общем, вечер удался, ха-ха!

Макер с любовью посмотрел на жену. В последнее время что‐то в ней изменилось. Ее лицо просветлело. Она стала более жизнерадостной, изумляла его своим замечательным настроением. Он просто диву давался. Похоже, она счастлива. Да, он сделал ее счастливой. Всякое у них бывало, и взлеты, и падения, но он нашел к ней подход. Достаточно на нее взглянуть – ведь чудо как хороша.

В то утро Макер, который обычно долго просиживал за завтраком, в спешке доел тосты, очевидно куда‐то торопясь.

– А теперь за дело, – провозгласил он, вставая.

– Ты в банк? – удивилась Анастасия.

– Нет, – ответил он загадочно. – Я в будуар. Мне надо поработать над одним проектом.

Он явно ее заинтриговал. Макер был доволен произведенным эффектом. Вольно ж ей потешаться над ним, обзывая почтальоном, вот бы она ахнула, узнав, кто ее муж на самом деле. Его слишком часто недооценивали. Иногда он страдал от этого, но потом понял, что, в сущности, в этом и заключается его сила – как известно, в тихом омуте черти водятся.

У него мелькнула мысль, что эта пословица могла бы стать прекрасным названием для мемуаров.

Запершись в будуаре, Макер для начала полюбовался шелковым носовым платком, который он стащил у Тарногола. На нем было вышито: “Синиор Тарногол. Совет Эвезнер-банка”. Платок лежал в гостиной на маленьком столике, и Макер не удержался. Какой изыск! Он тоже закажет себе носовые платки с вышивкой “Макер Эвезнер, президент”.

Он убрал драгоценную тряпочку в ящик стола, заодно вытащив оттуда бутылку лимонного сока. Налив немного в медную мисочку, он развел его водой – получились симпатические чернила. Затем он вытащил из сейфа тетрадь, сел за стол, заваленный всякими безделушками, и продолжил свое повествование.

Мои многочисленные отчеты, отосланные в Федеральный совет, не прошли незамеченными: швейцарскому финансовому центру – легким нашей экономики, так сказать, – грозила опасность, и нам необходимо было встать на его защиту. Учитывая, что европейские страны предпринимали определенные шаги не только чтобы воспрепятствовать утечке капиталов в Швейцарию, но также и для идентификации счетов своих граждан в швейцарских банках, приходилось руководствоваться известным крылатым выражением: хочешь мира – готовься к войне.

Вследствие этого швейцарское правительство поручило своим спецслужбам организовать широкомасштабный мониторинг министерств экономики европейских стран с целью предотвратить ответные меры с их стороны.

Поскольку внедрение агентов разведки в дружественные союзные государства представляет собой опасное предприятие с точки зрения имиджа страны и дипломатических осложнений, в авангарде выступило подразделение P-30, чтобы подготовить почву. Экономический отдел, сотрудником которого я являлся, активизировал свою деятельность. Лондон, Париж, Лиссабон, Вена, Афины, Мюнхен, Милан, Мадрид, Стокгольм – в поле нашего зрения попали все крупные европейские города. В каждом из них надо было локализовать соответствующие ведомственные здания, например министерства и налоговые органы, и, оценив возможность проникновения в них, собрать исчерпывающее досье с планировкой помещений и указанием наличия камер слежения и пропускной системы. Иногда для создания базы данных мы записывали номера всех машин, въезжающих или выезжающих со служебной стоянки. Либо составляли список ресторанов в округе, куда часто заходят служащие данного учреждения. Этот кропотливый труд, утомительный и неблагодарный, был, однако, необходим, чтобы расчистить дорогу секретным агентам, которые впоследствии займутся на месте установкой подслушивающих устройств, похищением или уничтожением документов, а также вербовкой сотрудников, которые за небольшую мзду согласятся предоставить нам нужную информацию.