Пробуждение

Девочка быстро подскочила к Айрис и, потянув её к себе, шепнула:

– Там мотоциклист.

Айрис посмотрела в указанном направлении и действительно увидела парня в чёрном одеянии, на чёрном мотоцикле, занявшего выжидательную позицию на углу школы. Рядом стояла чья-то мама, любопытно оглянувшаяся в том направлении, куда указала девочка из класса её сына.

– Что там? – заинтересованно спросила она у Айрис.

– А вы никого не видите на углу школы? – решила проверить свою догадку девушка.

Женщина пошарила глазами по сторонам и ответила:

– Вижу только кошку, которая из-за угла выходит.

Айрис присмотрелась, вот из-за мотоциклиста вышло животное, грязно серого цвета, с вздыбленной шерстью и шальными глазами. Было не понятно, что видела кошка, но вот то, что она чувствовала неладное рядом – казалось очевидным. Настя уже крепко сжимала руку девушки, видимо, больше не собираясь с ней расставаться. Айрис тоже вся напряглась, решив, что из школы они постараются выбраться незаметно, по возможности.

После линейки малышей отвели по классам, а родителей оставили ждать своих чад в коридоре. Девушка тем временем пошла, поискать возможности отступления. Школа была типовая, стандартная, таких в советское время было построено не мало по всей нашей огромной стране. Айрис сама училась в заведении с подобной планировкой. Пара запасных выходов была открыта. Немного поразмыслив, она выбрала тот, который был справа от парадного входа, оттуда можно было небольшим кружным путём добраться до её дома, исчезнув из поля зрения мотоциклиста. Очень не хотелось, что бы новое жилище девочки выследили.

Правда у Айрис возникала мысль, что может, стоит прижать мотоциклиста к стенке и вызнать, чего он таскается за ребёнком. Но это означало выдать себя, и показать, что она его видит. И где-то внутри себя, всё тем же шестым чувством, невесть откуда появившимся, девушка понимала, что делать этого не стоит.

В итоге она дождалась Настю, и они отправились намеченным путём, через пожарный выход. Прогулка по городу оказалась приятной. Погода в этот день была тёплая и солнечная. Девочка весело щебетала всю дорогу, как-то уж больно спокойно воспринимая происходящее. Айрис казалось, что Настя ничуть не удивлена, хотя конечно может это была такая защитная реакция.

Настенька вела себя скромно, в магазине ничего не просила, ела всё что дают. Может потому, что стеснялась, а может просто такая сама по себе была.

Вечером у Айрис собрались друзья, которые любили песни под гитару и общение в дружеской обстановке на философские темы. Настя во все глаза смотрела на гостей и внимательно слушала песни, девочке очень нравилось в этом необычном новом доме.

Когда гости разошлись, было уже поздно. Настя, которую отправили спать часом раньше, лежала в кровати, прислушиваясь к приглушённым разговорам за дверью. Выпроводив гостей Айрис, пришла в спальню. Стараясь не шуметь, она начала раздеваться при свете ночника, и тут девочка подала голос:

– Айрис, а откуда ты знаешь эльфийский язык?

Девушка ошарашенно уставилась в темноту, в направлении голоса девочки.

– А ты чего не спишь? – вопросом на вопрос ответила она.

– Тебя ждала, одной страшно, – ответила Настя, и повторила свой вопрос.

Присев на кровать Айрис задумалась. Она иногда пела песни, на незнакомом языке, просто так получалось. Слова появлялись сами, из ниоткуда, укладывались в мелодию и звучали вместе с музыкой. От девушки требовалось побыть голосом, явив миру незнакомые, но такие завораживающие звуки.

– Настенька, это не эльфийский язык, это просто набор звуков, которые я пою голосом. Они складываются в замысловатые и не знакомые слова, получаются вот такие песни, – спокойно и дружелюбно объясняла она девочке.

– То есть ты не знаешь, что поёшь по-эльфийски? – настаивала на своём девочка.

Айрис устало вздохнула и ласково сказала:

– Фантазёрка ты у меня, сказок насмотрелась.

Девочка отрицательно замотала в темноте головой и сказала:

– Я знаю язык эльфов и могу тебе перевести, о чём ты пела песню.

Тут уже Айрис открыла рот от удивления и нашарив рукой настольную лампу на тумбочке, включила её.

– Ты считаешь, что моя песня переводима?

Девочка радостно кивнула, потом на минуту задумалась и начала рассказывать содержание песни, которую вечером слышала от Айрис.

– Ты пела о доме, в котором жила с бабушкой. Твои родители погибли, когда ты была совсем малышкой и теперь иногда грустишь. Сейчас бывает грустно от того, что и бабушка покинула тебя. А тебе так хочется, что бы рядом был кто-то родной и близкий, – Настя закончила своё незамысловатое повествование и грустно посмотрела на Айрис. – А ты, правда, осталась маленькой без папы и мамы?

Девушка кивнула и присела на кровать к Насте. Ей было удивительно, что девочка так точно передала историю её детства, хотя ей ничего не рассказывали. Это казалось сказкой, что её пение можно принять за какую-то эльфийскую песню. Очень давно, когда Айрис только училась играть на гитаре, ей сначала снились эти песни, и она начала их петь наяву, с детства считая этот язык своим собственным. Сначала она пела только бабушке, но, уже повзрослев, и в кругу друзей, и была поражена реакцией своих слушателей. Они называли это волшебством, что её необычные песни будоражили в них, что-то глубокое и очень нежное. Некоторые плакали под её песни, хотя конечно не понимали ни слова. И теперь это было визитной карточкой Айрис в кругу её благодарных слушателей.

– Я завтра тебе спою свои другие песни и ты мне скажешь, понимаешь ли ты их или нет, – ласково погладив по русым волосам девочку, сказала Айрис.

Настя радостно согласилась и присев рядом с девушкой погладила её по волосам.

– У тебя такие мягкие волосы, ты их не красишь? – Настя трогала белые локоны Айрис.

– Нет, я с рождения блондинка, – весело ответила девушка. – А ещё у меня белые брови и ресницы, и поэтому их видно на моём лице только когда оно загорелое.

– А почему ты не красишься? Моя мама всегда с утра наносила макияж.

– А я не люблю краситься, и считаю это пустой тратой времени. Хотя конечно бываю ситуации, когда я немного подкрашиваю реснички и губы. Но такое случается крайне редко.

– Ты необычная, – сделала вывод Настя. – И мне с тобой нравится. Можно я останусь с тобой насовсем?

Айрис тяжко вздохнула и ответила:

– Ты очень хорошая девочка, но боюсь я не смогу тебя прокормить. Моей зарплаты едва хватает мне одной. А тебя ведь надо одевать и кормить, а сборы в школу вообще страх божий.

– А мама моя нигде не работала и говорила, что государство ей платит, что бы она со мной занималась. Давай ты тоже так всё оформишь, и я останусь с тобой.

Айрис задумалась. Это было очень странным. Насколько ей было известно – наше государство не платило денег за сидение с детьми школьного возраста. В многодетных семьях существовали какие-то пособия, но тут-то всего одна девочка. Какие деньги и за что. Если только предположить, что Настя не приходилась той женщине родным ребёнком, а была под опекой, но в этом случае на пособие навряд ли можно прокормить ещё и взрослую женщину – которая всё-таки должна работать. Девочка тем временем выжидательно смотрела на Айрис, терпеливо ожидая ответа на свой вопрос.

– Я подумаю, что можно сделать, – пообещала Айрис. – А пока давай спать. Как говорят на Руси: «Утро вечера мудренее».

Уложив девочку, она расстелила свою постель и легла, прокручивая в голове прошедший день. Вопросов возникало всё больше и больше, а вот где на них ответы искать было совершенно не понятно. Что делать с Настей было тоже не ясно. Можно ли оставить девочку у себя и как это всё оформить, она не представляла. Но в любом случае надо было поискать хоть каких-то родных девочки. Если это возможно.

ГЛАВА 3. С чего начать?

Вся следующая неделя пролетела в сплошных заботах на работе Айрис. Готовили помещение для выставки какого-то местного художника, малоизвестного, но очень амбициозного. Каждый день он прибегал в Дом культуры с самого утра, к открытию здания уже переминаясь перед дверями и возмущаясь, что они недобросовестно поздно приходят на работу. При этом учитывая, что его выставка была организована районными властями и ни копейки прибыли самому Дому культуры не приносила.

Айрис приходилось брать с собой Настю, так как оставлять на целый день девочку одну ей не хотелось. Малышка безропотно рано ложилась спать и так же рано вставала. Ей явно нравилось ходить в Дом культуры. Айрис придумала сказку о родственнице, которая приехала из деревни вместе с дочкой погостить, и попала в больницу. Коллеги верили и лишних вопросов не задавали. Плюс был в том, что все взрослые, привыкшие работать с детьми, жалели девочку и подкармливали. У Айрис на целую неделю, отпала проблема, чем кормить ребёнка в дневное время.

Вечером девушка рада была добраться до кровати и лечь спать. Уставала так сильно она на работе, пожалуй, по вине того, чью выставку они устраивали, а ей приходилось придумывать декорации, оформлять и менять каждый раз придуманную и одобренную накануне экспозицию. Выносить мозг умеют не только женщины, некоторые индивиды в штанах и гордо величающие себя мужчинами, хуже опытной скандалистки в вагоне метро, которой нечаянно в толкучке, наступили на ногу.

Чтобы оградить ребёнка от этого противного мужчины, Айрис оставляла её в своём кабинете, предоставив девочке краски и кисточки, и давая волю рисовать сколько захочется.

Всю эту суматошную неделю Айрис иногда вспоминала, что надо как-то озадачиться поисками родных девочки. В рабочей напряжёнке мыслей по этому поводу не приходило, оставалось ждать когда закончится эта злосчастная выставка, после чего можно будет выдохнуть и спокойно подумать.

Как-то вечером Настя напомнила, что было обещание, спеть на эльфийском языке.

– Прости меня Настёна, – повинилась девушка. – Сил совсем у меня нет, вот пройдёт эта шальная неделя, я отдохну и выполню обещание.

Девочка как-то задумчиво посмотрена на Айрис, залезла ей за спину и положила обе ладошки на виски девушки.

– Что ты делаешь? – полюбопытствовала Айрис.

– Мама моя говорила, что ей очень помогает при головных болях, когда я так руки ложу.

Айрис прислушалась к ощущениям. Голова у неё не болела изначально, но сумбур присутствовал, так как если тебя постоянно тормошат и дёргают, ясности не прибавляет, а только сбивает. Через пару минут она почувствовала, как голова проясняется, и дневная суматоха отходят на дальний план. Мысли становятся более позитивными и лёгкими.

– А ты волшебница, – заметила она девочке. Настя на похвалу скромно опустила руки и присела рядом.

– Ты пока отдохни, а руки я могу тебе каждый вечер прикладывать, усталость снимать.

Айрис задумчиво смотрела на такую, почти взрослую малышку. Девочке было пока ещё семь лет, но она как-то по-взрослому смотрела на мир. За время общения с ней удалось выяснить, что её мать попивала, хоть и старалась держать девочку в чистоте и порядке. Удивляло только, откуда она брала деньги, если со слов Насти не работала. Вещи девочки, которые она успела прихватить из своей квартиры, были добротные и недешёвые. Хотя всё что касалось малышки, было странным и таинственным.

Выставка прошла, на удивление, спокойно. Буквально накануне, когда художник достал уже всех кого мог, Айрис в сердцах сказала:

– Да замолчите вы в конце концов!

И художник замолчал, по-настоящему, он открывал рот, а ни одного звука оттуда не вылетало. Весь «Дом культуры» выдохнул с облегчением, решив, что он от чрезмерно нервного состояния потерял голос. Подумали, что это временное явление и махнули на него рукой, продолжая заниматься своими делами.

Айрис удивилась такому эффекту своих слов, но потом всё-таки решила, что это просто совпадение и тоже перестала обращать внимание на онемевшего художника, творчество которого не вызывала никакого позитива. Хотелось сбежать подальше в лес, где щебечут птички, и зеленеет травка.

Картины художника были достаточно мрачны, он рисовал нашу действительность, правда, только худшую её сторону. Алкоголики валялись по лавкам, в грудах мусора. Раскрасневшаяся тучная тётка уснула мордой в салате. Бомж, роющийся в мусорном баке. Радовало только то, что их Дом культуры был районный и люди сюда шли не толпами. Случайные прохожие, обратившие внимание на рекламный плакат, очень быстро ретировались и благополучно сбегали, на входе натолкнувшись на картину, с изображением городской свалки и людей в лохмотьях на ней. Айрис специально разместила самый противный и омерзительный шедевр на входе, что бы стразу было видно, что тут за творчество.

По окончании мероприятия под названием «Выставка художника Н*», девушке выдали на работе целых три выходных.

Первый выходной начался с долгого сна, отсыпались и Айрис и Настя. Девочка проснулась первой и, прошлёпав босиком в кухню, попросила Прохора приготовить ей завтрак.

– Ну как у вас там дела? – полюбопытствовал домовой.

– Да нормально, – сонно ответила Настя, периодически позёвывая. – Айрис спит, устала. Я немного снимала её усталость, как могла. Но я ещё не очень многое могу, поэтому теперь ей надо поспать.

Прохор понимающе покачал головой и молча принялся за завтрак.

– Вы тут уже без меня хозяйничаете? – раздался тихий голос хозяйки.

– Ура, Айрис проснулась, – радостно воскликнула Настя. – А мне Прохор завтрак приготовил.

– Это хорошо, что вы без меня справляетесь, – одобрительно похвалила их девушка. – Значит, вас можно одних оставлять.

Тут она оглядела свою кухню, и задумчиво произнесла:

– Какой у меня тут порядок, прям, блестит всё. Проша, ты просто клад.

Домовой покраснел от похвалы, и немного приосанившись, довольно выпятил грудь.

После завтрака Айрис задумалась о деле насущном, то есть о том, как же быть с Настей. Ничего не придумав решила сходить к Ромке и всё рассказать. Сосед, был дома и терпеливо выслушал всю историю с девочкой.

– Вот если бы я тебя не знал, решил, что ты всё выдумала, – вынес свой вердикт парень, – совершенно нереальные вещи ты мне рассказываешь.

– Я вообще, когда все события происходили, себя чувствовала, как пыльным мешком прибитая, – задумчиво почёсывая висок, ответила Айрис. – Самой казалось, что это бред какой-то. Квартира Насти меня доконала. Ром, это ведь реально страшно, когда ты в помещении, а оно на глазах уменьшается. Казалось, что вообще сожмётся до точки, вместе с нами.

– Н-да, – протянул Ромка и замолчал, что посоветовать Айрис он даже не представлял.

– Надо как-то родственников начать искать, а я даже не знаю с чего начать, – посетовала девушка.

– О, – Ромка выставил указательный палец вверх. – У тебя же одноклассник есть, ты говорила, закончил школу милиции и в опера подался.

Айрис восхищённо уставилась на соседа:

– Я про него и забыла вовсе. Только у меня нет никаких его координат.

Роман скептически посмотрел на девушку и снисходительно напомнил:

– За, то есть социальные сети, где-нибудь, да он и найдётся.

Искали Глеба Бояринцева не долго.

– Хорошо, что его не Лёша или Серёжа зовут, – заметил Рома. – А-то мы бы его искать замучались. А теперь тебя будем регистрировать в контакте.

– Зачем? – удивилась Айрис, такого поворота событий она совсем не ожидала.

– А ты считаешь, будет нормально, если ему буду писать послания я, от твоего лица.

– Нормально, он не удивится, что не я в компе, я же в школе на уроках информатики немного технику подпортила. Там мы и выяснили эту мою особенность.

– Вот он так тебе, попрошествии стольких лет и помнит, про особенности всех своих одноклассниц.

– Я не все, это – во-первых. А во-вторых – я ему нравилась, и он на той информатике всегда со мной сидел. Думаю, вспомнит.

Ромка считал, что Айрис наивная, но сообщение парню отправил, с номером девушки и просьбой перезвонить.

Глеб позвонил где-то через час. Радостно сообщил, что был бы рад повидаться с одноклассницей, и охотно принял приглашение на вечерний чай.

– Проша, а ты можешь, что-нибудь испечь? – полюбопытствовала Айрис у домового, будучи уже у себя дома и соображая, чем бы гостя угостить.

– Могу хозяюшка, только у нас продуктов почти не осталось, – посетовал Прохор. – В магазин бы сходить.

– Это я мигом. Вчера зарплату выдали, только список составьте, – обрадовалась Айрис и пошла собираться.

Когда она вышла из комнаты, готовая к походу в магазин, застала своих домочадцев за занятием издалека не понятным. Настя сидела за столом, а Прохор склонился рядом и что-то шептал вроде.

– Чего делаете? – задала она вопрос, подойдя поближе.

– Список продуктов составляем, – ответила Настя, поднимая в руке лист в клеточку, исписанный детским крупным почерком, почти полностью.

– Ого, сколько вы всего понаписали, – Айрис глянула на исписанный лист, гадая, хватит ли денег, на всё необходимое. – Боюсь я по вашим запросам, сгину под весом продуктов по пути.

– Тут не много, – начал оправдываться домовой, – просто у Настеньки почерк крупный очень. Хотя пару пачек муки купить бы не помешало, а это уже четыре килограмма.

– Так, друзья мои, надо разделить наши покупки на несколько дней, – командным тоном произнесла девушка и забрала листок с записями. Пробежала его глазами и поняла, что, пожалуй, по деньгам тут всё очень даже нормально, а вот вес как-то надо уменьшить. – Вот сегодня я возьму картошку, гречу… Прохор, а у нас, что все крупы кончились?

Айрис поймала себя на мысли, что с появлением домового, вернее, с его явным проявлением, она совсем не следила за запасами. Всё-таки наличие помощника на кухне расслабляет.

– Да, хозяюшка, кончились, – Прохор виновато опустил глаза, будто это его вина была закупать продукты.

– Надо составить график покупок и повесить его на холодильник, – Айрис задумалась, – Прош, а ты писать умеешь?

– Никак нет, не грамотный я, – и снова виноватый взгляд, опушенный к полу. Не хватало только шарканья ножкой, для полноты картины.

– Ну, – протянула Айрис, – тогда надо пока подумать, я запишу, составлю табличку, и мы впишем, что когда покупать. Это в первую очередь касается того, что тяжело нести.

Прохор соглашался. Настя внимательно слушала, потом предложила:

– Я могу с тобой в магазин сходить, в мой школьный рюкзак много влезет продуктов.

Девушка посмотрела на малышку и вспомнила, как видела первоклашку в прошлом году, у той ранец за спиной был больше самой хозяйки. Одевала она его только с помощью взрослого человека. Поэтому предложение девочки Айрис приняла, решив сложить в рюкзак не очень тяжёлые, но ёмкие продукты.

Поход в магазин прошёл благополучно, и куплено было всё по списку, плюс шоколадка маленькой помощнице и новый веник Проше.

Глеба ждали, как дорого гостя. Одноклассник не особо изменился за прошедшие годы. Немного возмужал, и чуть-чуть похорошел. В школе он был любимчиком девчонок, засматривались на симпатичного парня многие, сейчас, наверное, не меньше.

– Ты не изменился совсем, Бояринцев, – заметила она, улыбаясь и впуская гостя в квартиру.

– А ты похорошела, – с улыбкой заметил Глеб, – Айрис Лассен… – протяжно, будто смакуя имя девушки, протянул он, – я тебя вспоминал на днях, а тут и ты написала, вернее твой Роман. Он тебе кто, кстати?

Айрис рассмеялась:

– Ты как всегда, в своём репертуаре. Бесцеремонно спрашиваешь.

– А зачем церемонии разводить? Я ещё рассчитываю на свидание тебя пригласить, и мне совсем не хочется, что бы какой-то Ромка мне в глаз зарядил из-за тебя.

– Не зарядит, – усмехнувшись, успокоила одноклассника Айрис, – он просто мой сосед, и просто хороший друг. Хотя, если ты меня обидишь, может и вступиться.

Глеб балагурил, на каждом шагу отвешивая комплименты, но уже за чашкой чая и вкусным пирогом, испечённым домовым, посерьёзнел и спросил:

– У тебя, наверное, ко мне есть какое-то дело?

– Как ты догадался? – Айрис удивлённо вскинула брови.

– Ну, я как-никак опер, хоть и молодой, вижу людей немного.

– Тут такое дело, – Айрис немного замялась, глядя на шевелюру вьющихся каштановых волос Глеба, которой завидовали многие девчонки их класса. – Моя подопечная Настя, попала ко мне очень странным путём.

Выложив всё как на духу, девушка уставилась на ошарашенного одноклассника.

– Айрис…, – он вкрадчиво и тихо позвал, – ты веришь, в то, что ты только что мне рассказала?

Девушка горестно вздохнула и, кивнув, ответила:

– Если бы всё это не случилось со мной, я бы, наверное, тебя и разыскивать не стала.

Глеб взялся за голову, вся его напускная весёлость слетела, как туман под первыми лучами солнца.

– Да, я как опер просто не могу в это поверить. Это же бред какой-то, – он вскочил и нервно заходил по комнате.

– Глеб, мне надо найти родственников девочки, – напомнила свою просьбу Айрис.

Одноклассник сел обратно и хмуро посмотрев на собеседницу, вздохнул.

– Зови свою подопечную сюда, будем пытать, – упавшим голосом произнёс Глеб.

– В смысле – пытать? – смутилась Айрис.

– Да, расспрошу я ребёнка, прям вот подумала, что я тут пытки устрою над семилетней девочкой, – обречённо глянув на свою одноклассницу, пояснил молодой опер.

Айрис привела Настю, которая смирно читала в комнате.

– Расскажи мне, пожалуйста, Настенька, как звали твою маму, и если помнишь, когда у неё было день рождения? Помнишь, что-нибудь?

Девочка неуверенно кивнула и начала говорить:

– Мою маму зовут Громова Марина Сергеевна, день рождения у неё в мужской праздник, мы в школе в этот день мальчиков поздравляли.

– Двадцать третьего февраля? – подсказал Глеб, девочка кивнула. – А вы всегда жили в Питере?

– Нет, переехали недавно, я ещё в садик ходила, мама говорила, что от какой-то двоюродной бабушки осталась квартира в наследство, – девочка во все глаза смотрела на допрашивавшего её мужчину.

– В каком городе вы жили, помнишь?

Настя задумалась, очень старательно вспоминая.

– Вы жила далеко отсюда, надо было ехать на поезде, или лететь на самолёте? – задавал наводящие вопросы Глеб.

Девочка рассмеялась, и ответила:

– Мы приехали на автобусе. Город у нас был маленький и как-то он назывался, помню только слово село.

– Красное село? – догадалась Айрис.

– Да, – радостно подтвердила Настя, – точно. Красное село.

– А сколько лет твоей маме, было – знаешь? – задал последний вопрос Глеб.

Настя нахмурилась и, пожав плечами, ответила:

– То ли тридцать три, то ли тридцать четыре. Я не помню, точно.

– Хорошо, можешь идти – заниматься своими делами, – отпустил девочку Глеб.

Та радостно ускакала читать, хотя, наверное, девочка бы предпочла посидеть с взрослыми, но дяденька так серьёзно задавал вопросы, что захотелось спрятаться.

– Что будешь делать? – полюбопытствовала Айрис.

– Пока поищу по базе по данным матери. Если она с милицией-полицией не пересекалась за свою жизнь, то это трудно, а если побухивала, как ты говоришь, так может чего по своим каналам и нарою.

– Спасибо тебе Глеб, – Айрис немного виновато глянула насвоего одноклассника.

– Я рассчитываю на свидание, – лукаво подмигнув, напомнил Глеб.

Девушка промолчала, и схватилась за кружку, с уже почти остывшим чаем.

– Что это? – глухим осипшим голосом, совершенно неожиданно спросил одноклассник, который тоже успел уже взяться за кружку.

Айрис подняла глаза и обернулась, в том направлении, куда уставился Глеб.

– До-мо-вой…, – медленно и протяжно ответила девушка, понимая на кого, так ошарашено смотрит одноклассник, поистине у него сегодня оказался просто умопомрачительный вечер.

Откинувшись на спинку дивана, Глеб закрыл глаза. Потом открыл, картина не изменилась. Проша стоял в той же позе, почти не шевелясь.

– Да он же не живой, – подскочив с дивана, парень подошёл к домовому. Зря он это сделал, ох, зря. Прохор, изображавший статую, испугался и шмыгнул за шкаф, стоящий справа от окна.

Глеб остановился как вкопанный, потом медленно опустился на стоящую рядом табуретку.

– Айрис, ты меня с ума решила свести? Я тебе чем-то в школе насолил, что ты теперь отыгрываешься?

– Нет, если честно, я не предполагала, что ты его увидишь, – девушка немного виновато посмотрела на парня. – Все кто у меня в гостях бывал, за это время, Прошу не видели. Только я и Настя.

– И что это означает? – устало спросил Глеб.

Девушка пожала плечами, а домовой выглянул из-за шкафа и сказал:

– Это означает, что ты не человек.

– О, боже. Он ещё и разговаривает, – Глеб закатил глаза, громко вздохнув.

– А чего мне молчать, что ли? – Прохор сделал вид, что обиделся.

Молодой опер, не верящий ни в бога, ни в беса сделала три глубоких вдоха, а потом спросил:

– Что значит – я не человек?