Враг моего врага. «Ийон Тихий»

– Бьем! – отдал приказ расчетам Алексей. – Бьем на поражение без команды, по всем целям.

И это тоже – расточительный расход энергии. Той энергии, которую можно было бы дать на дефлекторы. Но экономить на атаке нельзя. Драккары не должны пройти.

И задний дефлектор просел. Крейсер содрогнулся так, что на миг померкло в глазах. Алексей ощутил привкус крови на прокушенном языке.

– Два кормовых ускорителя потеряны, – бесстрастно сообщила система.

Недрожащие руки Алексея забегали по пульту. «Хан Соло», сбившись с траектории, крутанулся вокруг оси, и он включил передние ускорители. Теперь корабль двигался кормой вперед. И настигал, все-таки настигал.

Один из преследуемых драккаров рассыпался на ослепительные брызги. Второй огрызнулся, плюнул зеленой плазмой.

– Черт!

– Кормовые лазерные батареи потеряны.

И два ионных потока сзади сошлись на обшивке «Хана Соло».

– Твою мать!

– Носовые лазерные батареи потеряны. Носовые ускорители потеряны.

Остались еще боковые модули. Алексей торопливо, но без суеты играл рычагами. Уцелевшие орудия били, не переставая. Один из задних драккаров превратился в пылающий шар, второй сбился с хода, и крейсер на трех левых ускорителях выскользнул из прицелов и вновь рванулся к тем, что впереди.

Уверенность адмирала Конга Ну Тоэ в превосходстве восьми над одним почему-то таяла. Только сейчас он до конца понял, что такое ГС-крейсер Земли, дитя конструкторской мысли агрессивных параноиков и кошелька сумасшедших мотов. Это чудовище потеряло больше половины ускорителей и больше половины орудий, внешние средства навигации, часть топливохранилищ, но и того, что осталось, было достаточно, чтобы упорно переть за флагманом Конга, точно на привязи, и продолжать сеять страх и смерть. Монстр горел, но не отставал. Два драккара – флагман и один сопровождающий – мчались впереди, пытаясь сбросить погоню с хвоста, еще один преследовал крейсер сзади. Три корабля против одного. Это же много? Если забыть о том, что недавно их было восемь.

Чтобы осуществить план координатора, достаточно одного. Хотя бы один должен прорваться к Раю и предъявить ультиматум. Это менее эффектно, чем если бы их было восемь, но в принципе возможно.

– Второй – на сближение с крейсером, – приказал Конг. – Свяжите его вместе с шестым. Я выполню задачу.

Второй помедлил. Он прекрасно понимал, что им жертвуют. Не ради спасения адмирала, конечно: репутация Конга Ну Тоэ во флоте была такова, что никто и подумать бы не мог об этаком. Ради того, чтобы закончить операцию и достичь цели. Чтобы все было не зря. Но как же мучительно сознавать, что тебя бросают врагу, как кость хищнику – чтобы отвлекся на пару минут. Осталось немного. Шар планеты придвинулся, стали уже различимы красноватые облака.

– Слушаюсь, – ответил он.

Вспыхнули ускорители, и драккар стал удаляться от флагмана, приближаясь к крейсеру и стреляя. Несколько секунд Конгу казалось, что ему сопутствует удача: по борту землянина разлилось белое пламя, крейсер завибрировал. Но нет, успех был лишь временным: ответный шквал огня зажег на месте драккара новую звезду и – что самое ужасное – захлестнул задние ускорители флагмана.

Пока Конг разворачивался, крейсер был уже совсем рядом. Надвинулся, паля в упор – непонятно из чего, по прикидкам Конга, все орудия с этого борта должны были уже прийти в негодность. Или он успел повернуться другим бортом? Безликие Боги, когда?

Флагману удалось слегка оторваться, увеличить дистанцию, визжа дефлекторами, теряя один расчет за другим, выжигаемые крейсером. Землянин снова задрожал: драккар стрелял в него сзади. По обшивке зазмеились разряды: видать, что-то замкнуло; в кормовом модуле раздался взрыв, еще один – и вдруг он отделился от корабля, идя навстречу преследующему драккару. Тот не успел отвернуть; столкновение и новый взрыв, охвативший весь экран. А скособоченный крейсер, плавясь и горя со стороны взрыва, приобрел под его действием дополнительное ускорение к тому, что выжимали его двигатели. Всей своей массой, лишь немного потерявшей при отстреле кормового модуля, он врезался в тщетно пытающийся отвернуть флагман.

Переборки сминались, как картонные, со свистом рвался наружу воздух. У Конга оставалось несколько секунд. Можно глупо броситься бежать к спасательной капсуле, чтобы все равно не успеть, а можно попытаться сделать что-то, чтобы погибнуть не зря.

Конг посмотрел на объемный, громадный шар с колышущимися облаками, занявший пол-экрана. В разрывах облачности – синее, красное, оранжевое. Ультиматума не получится, но хоть так.

Он нажал кнопку, выпуская ракету. Неважно, куда. Куда-то да попадет. Хоть в океан – цунами вызовет, и то хорошо. А в следующее мгновение Конг Ну Тоэ умер, раздавленный стенами рубки.

– Нетханк, – позвал Алексей. – Ты жив?

Два уцелевших катера, безнадежно отставшие от скоростных кораблей, плелись по направлению к Раю. «Хан Соло» был для них всего лишь точкой на грани видимости.

– Жив я, жив, – сварливо отозвался шитанн. – Сам-то как?

– Не очень, – Алексей не поддержал подначку. – Чфеварцев больше нет, Нетханк. Но один из них что-то запустил к поверхности. Можешь перехватить?

– Смеешься? Я в мегаметрах от тебя.

– Тогда передай на планету. Может, собьют.

– Сам и передай! – ох уж эти молодые, ничего не хотят делать самостоятельно. – Ты ближе.

– Я уже далеко, – что-то такое прозвучало в голосе землянина, отчего бывалому капитану стало не по себе. – Пока, Нетханк. Скоро свидимся, старик.

И замолчал. Связь оборвалась.

– Эй! – заорал Нетханк. – Землянин, ты чего? Слышишь меня, урод! Ты мне эти дурацкие шуточки прекращай! Эй, щенок! Куда ты пропал? Ты меня до инфаркта доведешь своими приколами! Альксейй!

Нетханк не верил до самого конца. Не хотел верить. Даже когда они подошли к Раю через полчаса и не нашли «Хана Соло», отказывался верить. Вокруг роились спасательные капсулы, и два катера принимали их одну за другой, снимали людей и отстыковывали: это же катера, а не крейсеры и даже не линкоры, у них нет ангаров для капсул.

– «Хан Соло» погиб, – сказали ему люди из первой же капсулы. – Крейсер уничтожил все драккары. С последним столкнулся, стал разваливаться, и капитан приказал эвакуироваться. Через некоторое время сцепившиеся корабли взорвались. Нет, успели уйти не все. Многие, но не все.

Он и тогда не сразу поверил. Лично встречал каждую капсулу и у всех спрашивал:

– Альксейй с вами? Где Альксейй?

Внизу, на поверхности планеты, вспучивался черный нарыв. Нетханк сообщил о ракете, и ее сбили над пустынными территориями Кенцца, но заряд сработал. От одного издыхающего чфеварца такая гадость! А если бы все восемь имели возможность это сделать? И они бы имели, если бы не «Хан Соло»!

У Нетханка разрывалось сердце. Капитан Алексей Смирнов казался ему совсем молодым. Жить бы да жить еще щенку. Мог бы выйти из боя, когда он стал принимать нежелательный оборот. Почему он не ушел? Но если бы он ушел, черных нарывов внизу стало бы больше. От двух до восьми. И он, Нетханк, и все его люди погибли бы: без крейсера чфеварцы вспомнили бы о других целях и не стали бы оставлять их за спиной.

Всю свою долгую жизнь Нетханк считал землян врагами. Эта вражда была унаследована от предков и пронизывала все бытие двух миров, от детских сказок до политики. Когда Криййхан Винт объявил о договоре с Землей, в это верилось с трудом. Умом, но не сердцем. К «Хану Соло», прибывшему для защиты Рая – якобы для защиты, как полагал про себя Нетханк, – он отнесся с подозрением, подсознательно ожидая от землян пакостей. Теперь он поверил – всей душой поверил, как и миллионы шшерцев, которых обошла стороной ядерная смерть. Но кое для чего уже поздно.

Скоро свидимся, сказал ему Алексей. Это вряд ли. Шитанн нерелигиозны. Переходя на иной план бытия, они обращаются в почву и воздух, растения и космическую пыль, журчание ручьев и звездный свет. Это не вера, это – знание. Но Нетханк допускал, что инопланетные религии имеют под собой основание. Не просто так ведь они придуманы? Кто знает, каков иной план бытия в иных мирах? Может, и таков, как рисуют их верования. Может, Алексей и попадет в свой рай – виртуальный мир наслаждений, где земляне с крестами обретают награду за прижизненные дела. Но сомнительно, что это тот Рай, где они могли бы встретиться – тот, чей диск, молочно-кровавый с синевой, занял весь экран обзора. Случайное созвучие, вряд ли что-то большее.

Не притрагиваясь к абсенту, Веранну отвесил сочувственный поклон.

– Тсета скорбит о погибших с «Хана Соло».

Салима кивнула и поправила бежевый головной платок.

– Многие из экипажа спаслись, Веранну. Райские катера их подобрали.

– Крейсер честно выполнил свой долг, – сказал посол Содружества Планет. – На восемьсот процентов без малого. Вся Галактика узнала, что Земля верна своим обязательствам и не отступит, какова бы ни была цена.

Он отпил из рюмки и резюмировал:

– Это может казаться удивительным, но не лишено своей внутренней логики.

Женщина пожала плечами.

– На войне как на войне.

Крейсер было жаль. И она уже знала, что капитана нет в списках выживших. Увы, никакая война без потерь не обходится. Криййхан Винт почти демонстративно заявил в Совете координаторов, что считает Алексея Смирнова достойным Золотого Солнца – высшей награды Рая – и готов выплатить его родным прилагающееся денежное пособие. Но вряд ли им от этого легче.

– Разные цивилизации ведут себя в войне по-разному, – заметил тсетианин. – Защитить союзника – логично и достойно уважения. Пытать пленных – отвратительно, хотя не стану отрицать, логика в этом может присутствовать. Однако бомбардировать населенную планету ядерной ракетой – бессмысленное варварство. Вряд ли этим возможно добиться чего-то для себя. Если бы Чфе Вар лишь пригрозил бомбардировкой, он мог бы выиграть раунд. Но пытаться ее осуществить было неумно. Это лишь укрепит жителей Шшерского Рая в их решимости воевать и победить. Чтобы запугать их, следовало либо обойтись грамотными угрозами, либо нанести более сильный удар, который полностью подорвал бы боевой дух противника и вытравил всякую мысль о сопротивлении.

Соображения гуманизма у тсетиан отнюдь не на первом месте. Если более сильный удар приведет к цели, почему бы его не нанести? Вести войну нужно с умом, а не с жалостью.

Салима была с ним полностью солидарна. Но право на сильный удар надо заслужить, чтобы не оказаться в глазах галактической общественности кровожадными дикарями. И каждый промах врага, каждая мелочь, ложащаяся пятном на его имидж, приближает Землю к обретению этого права.

Салима вовсе не думала, что Эл Танг Ри так безнадежно глупа. Старуха наверняка разработала план, который казался беспроигрышным. Скорее всего, она предполагала обойтись словами. Окружить Рай и потребовать чего-нибудь, угрожая поразить наземные цели, потерю которых Рай не мог бы себе позволить. Однако любой план живет лишь до тех пор, пока неучтенный фактор реальности не внесет в него коррективы. Чфеварцы нарвались на «Хана Соло», и он не дал им подойти к планете, а единственная выпущенная – вероятно, случайно – ракета вызвала больше возмущения, чем разрушений, задев самым краем безлюдный север владений Кенцца. Но тсетиане видят все по-своему. Мало ли кто чего хотел, важно, что вышло. А вышла, с их точки зрения, непристойная глупость.

Веранну допил рюмочку, закусил оливками и сыром и пояснил:

– Все это отнюдь не мои личные философствования, Салима. Это позиция Тсеты. Мой мир готов поддержать сторону, которую он считает правой и которая ему близка как по духу, так и территориально.

Салима слегка улыбнулась.

– Тсета собирается вступить в войну? Это хорошее подспорье. Но в чем ваша выгода? Чего вы ждете от победы?

В то, что Тсета будет сражаться за идею, дабы отомстить за обиженных и покарать обидчиков, Салима не верила. Это нелогично, а значит, неприемлемо для тсетиан.

Губы Веранну тоже сложились в улыбку. Он не намеревался пудрить землянке мозги дипломатическими иносказаниями, маскируя свои цели демагогией. Они очень хорошо знали друг друга. Зачем юлить?

– Мы поможем вам справиться с гъдеанами и чфеварцами, а вы пустите нас на Нлакис.

Салима сделала вид, будто размышляет.

– Пустим, – согласилась она. – На тех же условиях, что Шшерский Рай.

В Ебург Аддарекх и его товарищи отправились без майора Райта. Тот уехал к родне, и без него Аддарекху было слегка не по себе в незнакомом городе на чужой планете. Но не просить же о сопровождении! Шесть взрослых людей – не детсадовская группа, обойдутся как-нибудь без няньки.

Мрланк изучил гостиничный номер, одобрил. Ткнул лапой туда, где, по его мнению, следовало поставить лоток, и туда, где должны находиться миски с едой и водой.

– Да не вопрос, – сказал Аддарекх и выполнил все его пожелания.

Коту нравилось, что кошкочеловек не гнет пальцы веером, воображая, будто ему одному известно, как организовать быт. Двуногие боги вообще плохо понимают, что каждой вещи – свое место, и редко слушают котов. Кошкочеловек слушал. Кровать стояла плохо, и под руководством Мрланка он передвинул ее в место, располагающее к сладким, беспечальным снам.

– Теперь тебя все устраивает? – поинтересовался Аддарекх, складывая в холодильник минеральную воду и запасы кошачьего корма.

Мрланк мурлыканьем выразил согласие.

– Я пойду прогуляюсь, – сообщил человек. – Хочешь со мной?

Котенок не захотел. Самолет его утомил, и сейчас он намеревался употребить молоко, предусмотрительно налитое Аддарекхом в миску, и залечь на удачно переставленную кровать. Человек вернется, а постель уже нагрета кошачьим теплом. Он это любит.

Шшагил Хот и Зигленк Арранц решили пройтись с командиром. Погода сухая, отчего бы не погулять по парку? Солнце здесь, в Ебурге, не такое сумасшедшее, как в Байк-паркинге, легкая облачность то и дело загораживает слепящий диск. Впрочем, Аддарекх все равно решил, что долго фланировать они не станут. Хоту, может, без разницы, но у Кенцца кожа слабо пигментированная, цвета едва румяной выпечки. В Байк-паркинге он уже умудрился заработать небольшой солнечный ожог – не рассчитал.

Земная флотская форма была удобна, и Аддарекх продолжал надевать ее на занятия. Но все же, когда у него появились деньги, он купил себе одежду, более привычную для жителя Рая. Хотя, конечно, здесь все было не райским: голубые брюки с множеством карманов и нарочито выделяющейся строчкой узковаты внизу, голубой жилет короток, а синяя футболка с непонятной белой надписью на груди – чересчур свободна и не полностью закрывает руки. Шшагил и Зигленк тоже были в гражданском.

– Интересно, девчонки тут есть? – спросил Зигленк.

– Девчонки везде есть, – проворчал Аддарекх. – Но не факт, что они захотят с тобой знакомиться.

Сказать по правде, девчонок в парке было немного. Все больше веселые компании нетрезвых мужиков, многие из которых одеты в камуфляж, словно прямо здесь собрались воевать.

– Может, это парк для гомосексуалистов? – предположил Шшагил.

– Странные тут гомосексуалисты, – отозвался Зигленк. – Ни одного милого мальчика, сплошь мордовороты.

– Ну, это ж земляне, – хмыкнул Шшагил.

Они шли по тенистой аллее, разглядывая компании подвыпивших гомосексуалистов с нездоровым любопытством. Кое-где играли на музыкальных инструментах и пели. Кое-кто жарил на углях мясо. Где-то просто пили, чокаясь или не чокаясь. Аддарекха поражала способность землян принимать внутрь крепкие спиртовые растворы. Пиво – еще туда-сюда, но водка – совсем уж отрава.

Впереди была площадь с фонтаном. Аддарекх заприметил прилавок с мороженым. Впервые он попробовал мороженое в Байк-паркинге. Пристрастию землян к этому продукту он не удивлялся: самому понравилось.

– Я за мороженым, – сообщил он товарищам.

– Возьмешь нам? Мы тут на лавочке посидим.

Они присели в тени на свободную скамейку. Аддарекх двинулся к прилавку, выгребая мелочь. Улыбнулся продавщице, не разжимая губ, и молча ткнул пальцем в выбранные стаканчики, не особенно надеясь, что она понимает по-хантски.

Расплатившись, он повернулся и чуть не наткнулся на молодого гомосексуалиста в камуфляже. Парень был сильно пьян. Он недовольно толкнул Аддарекха кулаком в грудь, не разойдясь с ним, и грубо сказал что-то на своем языке.

– Не понимаю, – ответил Аддарекх по-хантски, пытаясь обойти пацана.

– Слышь, урод! – гомосексуалист перешел на хантский. – Ты что, гомосексуалист?

Аддарекх слегка изумился. И даже немного растерялся.

– Я?! Почему ты так подумал?

– Потому что ты выглядишь, как гомосексуалист! – припечатал парень и снова ткнул Аддарекха кулаком – на этот раз в живот. – Очки напялил, ишь ты, профессор! И что это за патлы? – пацан совершенно неуважительно и нерасчетливо сильно дернул его за хвост; Аддарекху пришлось повернуть голову, чтобы не лишиться части волос.

– Лапы убери, – посоветовал шитанн, отводя его руку.

И получил тычок в плечо.

– И ведешь ты себя, как типичный гомосексуалист! – агрессивно заявил собеседник. – Шляешься тут, отдыхать мешаешь! Аппетит людям портишь, урод! Ты вообще знаешь, какой сегодня день? День десантника, понял? – Кулак чуть не заехал Аддарекху в челюсть, спасла мгновенная реакция: шитанн подался в сторону.

– И что? – Аддарекх начал раздражаться.

– А то! – рявкнул пьяный. – Ты, хвостатый пассивный гомосексуалист, должен взаперти сидеть и трястись от страха и благоговения, когда десантники гуляют!

Шитанн скептически фыркнул.

– Это ты, что ли, десантник?

– Да! – парень снова выбросил кулак, метя в скулу; Аддарекху это надоело, он перехватил бьющую руку и провел болевой прием. Вместо того чтобы успокоиться или вывернуться, идиот стал орать и ругаться.

– Какой ты десантник? – Аддарекх презрительно сплюнул. – Салага ты, – подхватил пацана за шкирку и швырнул в фонтан. – Это я – десантник.

Большой плюх, брызги во все стороны, барахтанье и вопли привлекли всеобщее внимание.

– Я тебе!.. – отплевываясь и откашливаясь, сипел парень. – Да я тебя!..

– Наших бьют!

У окунутого в фонтан были товарищи. Такие же сопляки в такой же форме, решительно, хотя и не вполне устойчиво направляющиеся к Аддарекху. Один из них, самый здоровенный, замахивался на бегу железной мусорной урной. Аддарекх пригнулся, урна пролетела мимо. Продавщица мороженого завизжала. Он встретил первого из набегающих подножкой, которая круто изменила его траекторию и привела его физиономией прямо в колючую клумбу. Второго поймал за плечо и бросил всей массой в третьего, четвертого пропустил, отойдя с его пути, и аккуратно придушил сзади за шею. Тем временем зачинщик безобразия выбрался из фонтана и, исподлобья хмурясь на Аддарекха, зашлепал к нему, обтекая. Вряд ли мириться.

– Тебе помощь нужна? – Шшагил и Зигленк уже были здесь.

– Мороженое подержите.

Аддарекх сунул им стаканчики и, от греха подальше, взял мокрого «десантника» за ворот и кинул обратно в фонтан. За ним – двоих, что столкнулись друг с дружкой и копошились на асфальте, не в состоянии подняться. Пусть охладятся в воде, день-то жаркий. Следующим был здоровяк с исцарапанной рожей. Аддарекх вопросительно посмотрел на молодого человека, жадно хватающего воздух ртом, отходя от его захвата; тот замотал головой и попятился, и Аддарекх передумал отправлять его к товарищам. И так еле дышит, еще захлебнется, чего доброго.

– Та-ак, – на горизонте нарисовалась парочка толстых мужиков в форме. Не в камуфляже, как эти, якобы десантники, а в фуражках, бледно-голубых рубашках и даже галстуках. На поясе – кобура. Местные стражи порядка. – Кто тут безобразничает?

Они тоже были пьяны, но лишь слегка. Это не сказывалось ни на координации движений, ни на разуме: так, они сразу сообразили, что перед ними инопланетяне, и начали разговор по-хантски.

– Документы, – потребовал страж.

Аддарекх протянул свое удостоверение, товарищи последовали его примеру. Стражи изучили визы, тщательно сличили фотографии с оригиналом. К чему придраться – не нашли.

– Чужаки не виноваты, – вмешалась продавщица мороженого. – Эти пьянчуги первые до них докопались. Молодежь, и так надирается!

Мокрые «десантники» сидели в фонтане, не решаясь вылезти. Страж фыркнул. Осведомился:

– Это вы их туда закинули? Или эти герои сами залезли?

– Я, – неохотно признался Аддарекх. Смысл врать? Все видели, как он их бросал, только брызги летели.

Будь нынче какой-нибудь другой день, сержант полиции Трифонов нашел бы повод выгородить своих и наказать шитанн. Что он, не землянин разве? Но, сдернутый на дежурство в свой законный выходной – потому что в городе праздник и мэр приказал усилить патрули, – целый день топча опостылевший парк из конца в конец по жаре и разнимая пьяных, Трифонов постепенно возненавидел десантников. Нет, даже не так. Настоящие десантники, ветераны, умели и пить, и вести себя. Если дрались между собой, то в шутку; если били кого-то другого, то за дело. А вот от молодых курсантов, которых в городе пруд пруди из-за Академии, никакого житья нет. Десантники, блин! Откуда и куда они десантировались, спросить бы!

А не хрен, подумал Трифонов, и вынес свой вердикт:

– Хулиганство, – он укоризненно покачал головой. И тут же, поправляя фуражку, подмигнул: – Мелкое. Можете заплатить штраф на месте.

Шитанн со вздохом потащил из кармана деньги:

– Сколько?

Вампир, а понятливый, одобрил про себя Трифонов. Не стал рот разевать, пререкаться. Штраф – так штраф. В приступе противоестественного доброжелательства Трифонов даже запросил в полтора раза меньше, чем собирался. Ничего, на курсантах, что сегодня уже поперек горла встали, они с напарником оторвутся по полной.

Блокирующей сети у Чфе Вара нет. До сих пор Эл Танг Ри считала, что это – неоправданно дорогое излишество. Ныне она остро жалела о своей былой прижимистости. Знать бы, где упадет – не поскупилась бы на мягкий коврик.

Поверх розового платья старухи струилась мертвенно-белая траурная шаль. Вся планета скорбела о погибших в неравном бою у Шшерского Рая. Лишь координатор знала, что неравенство сил было в пользу Чфе Вара. Всем остальным было объявлено, что эскадра Конга Ну Тоэ встретилась с превосходящим противником. Не присовокуплять же к горечи поражения еще и горечь позора! Однако Эл Танг Ри знала – и была не рада этому знанию, – что восемь ее прекрасных драккаров уничтожил один-единственный корабль. «Хан Соло». Разумеется, она была наслышана о земных крейсерах, но даже не предполагала, каковы они на самом деле. Одно сражение – и восемь ГС-кораблей размазаны по вакууму. Ужасно жаль принявших смерть людей, и все же старуха вынуждена была мыслить, как координатор. Подрастут дети, родятся новые младенцы – гибкость человеческого воспроизводства затянет прорехи даже от самой долгой и суровой войны. Совсем другое дело – корабли. Годами, высчитывая каждый грошик, Эл Танг Ри строила флот. Двадцать драккаров за десять лет. Один день – и их уже двенадцать. Двенадцать ГС-кораблей – это много, большинство миров располагает куда меньшими силами. Но когда их только что было двадцать, почва начинает шататься под ногами.

Одному из драккаров удалось нанести по Шшерскому Раю ядерный удар. И лучше бы он этого не делал. Большинство координаторов осудили применение ядерного оружия. К этому Эл Танг Ри была готова, осуждение – не более чем слова, бессильно стекающие с победителя. Но победителем Чфе Вар не стал. Для этого нужно было восемь ракет, а не одна. И осуждение тсетиан вылилось в объявление войны.

Криййхан молчал. Чего стоят слова, если их нельзя подкрепить ни одним ГС-кораблем? Зато вместо него высказалась Салима, резко и нелицеприятно. Сухая выжимка из ее выступления была такова: кто сделал зло нам или нашим друзьям – получит ввосьмеро. И координатор Тсеты ее поддержал: мол, изъяна в этой логике не видит.

И теперь к Чфе Вару явилась объединенная эскадра Земли и Тсеты. Четыре земных крейсера, восемь тсетианских эсминцев, всего двенадцать против двенадцати драккаров. Равные силы? Как бы не так! После чудовищного поражения у Шшерского Рая у Эл Танг Ри не осталось иллюзий на эту тему. Она лихорадочно рассылала сообщения по ква-девайсу во все миры-партнеры, хоть как-то связанные с Чфе Варом. Сообщения, разные по форме и стилю, требования, просьбы, намеки и посулы, суть которых сводилась к одному: помогите!

Румяный старичок побарабанил пальцами по высокому подлокотнику кресла.

– Ясудо, что вы можете сказать о соотношении сил?

Такаши обернулся от пульта через плечо.

– Разумеется, мы превосходим чфеварцев, командующий. Эсминцы Тсеты одного класса с чфеварскими драккарами, но каждый крейсер стоит трех, не меньше.

Ларс покивал. Ответ верный. Вот только неполный.

– А я полагаю, Ясудо, что силы равны. Вы совершенно напрасно забываете, что у нас не поединок: ГС-корабль против ГС-корабля. Это не дальний космос, это система Чфе Вара. Мы пришли играть на чужое поле. У Чфе Вара есть досветовые сторожевики, имеются и боевые орбитальные станции. И там, – он указал скрюченным пальцем на зелено-голубой кружочек в углу экрана, – те, кто болеет не за нас.