Полная версия
Враг моего врага. «Ийон Тихий»
– Но мы объявили войну Земле, достойная, – непонимающе возразил длинноусый адмирал в розовом камзоле. – Земле, а не кому-то другому.
– Земля вступила в военный союз с Шшерским Раем, – сухо напомнила старуха, обстоятельно разгладив подол пышного розового платья. Розовый – цвет Чфе Вара, цвет национального флага. – Объявив войну Земле, мы объявили ее и Раю, иначе невозможно. Впрочем, если шшерцы этого не поняли – им же хуже.
– Вы предлагаете напасть на Рай, достойная?
– Я не предлагаю, – прохладно поправила Эл Танг Ри, – я приказываю. Флот Рая мертв, орбитальная оборона тонка. Они не ждут нападения, думая, что их противники будут сражаться с Землей. Вы отправите туда эскадру, адмирал Конг. Пусть ваши корабли окружат планету и приведут в готовность ракеты с ядерными боеголовками. Я полагаюсь на вас в выборе целей. Крупные города, промышленные объекты… вы меня понимаете?
Мужчина нервно облизнул губы.
– Города, достойная? Совет координаторов осудит нас за уничтожение мирного населения.
Старуха цокнула языком.
– Мы не стремимся никого уничтожить, Конг. Ваша задача – вывести корабли на позиции для удара. А затем мы предъявим ультиматум. Либо земляне возвращают Нлакис Гъде, либо Рай станет адом.
– А если… – усы адмирала дрогнули, – если они не согласятся? Если сочтут, что мы блефуем?
Эл Танг Ри покачала головой.
– Шшерцы так не подумают. Ядерные ракеты, зависшие в небе, не располагают недооценивать намерения противника.
– А земляне, достойная? Вдруг земляне не поверят, что мы на это решимся?
Она скривила губы в усмешке.
– Они поверят. Они понимают, что такое война. В отличие от вас, адмирал Конг. Но они могут отвергнуть ультиматум по иной причине. Потому что на самом деле им наплевать на Рай.
– И тогда…
– И тогда ваши ракеты стартуют по целям. На войне как на войне, адмирал Конг. Нам придется это сделать хотя бы для того, чтобы все убедились в серьезности наших слов.
Аддарекх, полулежа в кресле, пялился на голограмму. Пощелкав мышью, он обнаружил развлекательный канал, где передавали бесконечные концерты. Какой-то мужик в блестках пел, вокруг него плясали и подпевали живописно раздетые девушки. Слов не понять, да оно и не надо. Девушки, сверкающие животиками под музыку – в самый раз после трудового дня. На пузе свернулся колобком Мрланк, лениво шевеля хвостом и контролируя обстановку одним глазом. Подопечный расслаблен, но не забывает чесать котенка за ухом – значит, все в порядке.
Стук в дверь заставил Мрланка встрепенуться и спрыгнуть с нагретого места. Это не злоумышленник – такие вещи коту сразу интуитивно ясны, – но и не свой. Аддарекх вопросительно посмотрел на Мрланка, тот ничего не сказал. Хочешь – открывай.
Помедлив, Аддарекх щелкнул замком. Перед ним стоял румяный парень с увесистой сумкой. До того полнокровный, что его так и хотелось укусить – даром что парень, а не девчонка. Он что-то произнес на земном языке, Аддарекх покачал головой и откликнулся по-хантски:
– Не понимаю.
– Курьерская служба, – представился он по-хантски. – Вы Аддарекх Кенцца? Удостоверение личности, будьте добры.
Аддарекх вынул из кармана пластиковую карту с фотографией и надписями по-хантски, протянул курьеру. Тот вдумчиво ее изучил.
– Для вас пакет из донорского центра, – сообщил он. – Заказчик – Такаши Ясудо, оплата получателем. То есть вами, – он уставился выжидательно.
Аддарекх потянулся за бумажником.
– Сколько?
– Три тысячи триста семьдесят две монеты.
Приняв деньги, курьер достал из сумки коробку:
– Это вам.
Аддарекх кивнул. Парень почему-то не спешил прощаться.
– В чем дело? – спросил Аддарекх. – Хочешь посмотреть, что в посылке?
– О нет, это против правил, – открестился курьер. – Но, может быть, вы меня поблагодарите? – он с намеком посмотрел на бумажник в руках шитанн.
Не любил Аддарекх попрошаек.
– Разумеется, поблагодарю, – улыбнулся он аж до ушей, показав клыки, и, шагнув к парню почти вплотную, прошептал на ухо: – Я не стану тебя кусать, сладкий.
Курьер издал неопределенный звук, похожий на взвизг, и испарился мгновенно. Когда только сумку успел подхватить?
Аддарекх вскрыл коробку. Прозрачные пакеты с темно-красным содержимым манили – разорвать, глотать жадно и наспех, пока не отпустит неудовлетворенность, пока мир вокруг не станет ярким, разноцветным и легким… Но сначала он позвонил своим товарищам. Посылку следовало разделить по-честному.
Такаши не подвел. В первый момент, когда Аддарекх сказал ему о проблеме, скривился брезгливо, но быстро стер с лица гримасу. Противно, а что делать? Шитанн есть шитанн, не морить же их теперь. Обещал, скрепя сердце, помочь. И помог, надо отдать ему должное. Несмотря на резкое противодействие вдруг свалившегося, как снег на голову, кардинала.
Джеронимо Натта вошел, когда Такаши делал заказ по телефону: договаривался, сколько и какой крови ему нужно – все равно какой, сказал он, самой невостребованной. Не хватало еще вампиров баловать! Кардинал прислушивался к разговору несколько секунд, а потом решительно выключил телефон.
– Вы – капитан «Максима Каммерера»? – осведомился он.
– Да, – недовольный, что его беседу прервали, он все же изобразил, сидя, неглубокий поклон. – С кем имею честь?
– Я – кардинал Джеронимо Натта, легат папы римского, представитель Церкви на вашем корабле.
– Я не христианин, – вежливо сообщил Такаши и вновь взялся за телефон.
Жилистая ладонь кардинала легла на аппарат, не давая его включить.
– Но вы землянин, и вы – военный. Эту войну ведет Церковь, капитан. И я вправе поинтересоваться: кому предназначена кровь, о которой шла речь?
– Нашим союзникам, – ответил Такаши все еще корректно, но холодно.
– Вы совершаете грех, продавая человеческую кровь вампирам!
Такаши поднял бровь.
– Хотите, чтобы я отдал ее бесплатно? Я не готов пойти на такие расходы.
– Вы не должны поить кровью врагов рода человеческого!
– Это ваше личное мнение, господин Натта.
– Это мнение святой матери Церкви!
– И я это мнение выслушал, – проговорил капитан совсем уже ледяным тоном. – Это самое большее, чего вы могли бы просить у адепта иной веры. А теперь потрудитесь убрать руки от моего телефона. Мне надо решить много вопросов, а вы меня отвлекаете.
Будь на то воля кардинала, он назначил бы на все командные посты христиан. Причем истовых, а не формальных носителей креста, отрицающих приоритет духовного над земным. Но Максимилиансен ни за что не позволит: он ведь и сам из последних. И координатору не пожалуешься: к мусульманке с этим идти – только позориться. Джеронимо Натта вдруг задумался: уж не потому ли эта женщина предпочла воинство Христа, а не Аллаха, что христианские пастыри не имеют над ней духовной власти?
Такаши столь решительно взялся за телефон, что продолжать его удерживать означало бы драться с ним. Позволить себе банальную драку, да не с нечистой силой, а всего-то с иноверцем – потерять лицо. Кардинал отступил. Нахмурившись, вышел, хлопнув дверью чуть сильнее, чем обычно.
На закате небо над Нлакисом еще красивее, чем днем. Низкое солнце, опускаясь за горизонт, заливает поверхность зеленым пожаром, облака переливаются безумными красками. Горящий диск уходит вниз, небо стремительно темнеет, и на нем выступают звезды. Белые, желтые, красные, голубые светящиеся точки, словно россыпь бисера. Захар при всем желании не мог бы отличить одну звезду от другой, но Ортленна показала ему, где находится его родное солнце.
– Солнце Проклятого мира, – сказала она и засмущалась. – Так у нас называют Землю. Называли до сих пор.
Солнце казалось отсюда бледненьким. Так себе, желтая звездочка, недостойная даже того, чтобы иметь у аборигенов, если бы таковые были здесь, собственное имя. Семнадцать световых лет превращают огромный, пышущий жаром шар, источник света и жизни, обожествляемый примитивными религиями, в заурядную желтую точку.
Солнце Рая, впрочем, выглядело еще менее презентабельно. Ортленна ткнула в него в упор, но Захар искал, близоруко сощурившись, и все не мог найти. Пришлось достать из футляра очки – уж на что он не любил надевать очки при дамах, – и только тогда он разглядел светящееся красное пятнышко.
– Проксима, – проговорил он.
– Что? – отозвалась Ортленна.
– Проксима. На одном из наших древних языков это значит «Ближайшая». Так мы называем ваше солнце.
– По крайней мере, лучше, чем мы ваше, – засмеялась Ортленна.
Вездеход стоял на гребне. Слева – колючая проволока и карьер, справа – закат, быстро превращающийся в ночь, и дорога – едва заметная гусеничная колея, что успел накатать вездеход за поездки от шшерского рудника к бывшей гъдеанской базе и обратно.
Замерцали падающие звезды. Обломки кораблей, взорванных на орбите, входят в атмосферу и сгорают. Они еще долго будут сыпаться – свидетельство триумфа Земли над Еном Пираном.
Эст Унтли ждала в кабинете. Мало ли, что время нерабочее – а вдруг директору что-то понадобится? Так вышколил свою секретаршу Кан Телевер еще в ту пору, когда был директором. Теперь Кан Телевер всего лишь один из менеджеров, такой же бесправный, как все остальные, работающий за еду и за эфемерную надежду, что его не убьют. Эст Унтли часто видела его. Подневольное положение тяготило бывшего директора. С нынешним он волей-неволей был вежлив и почтителен, срывая свое раздражение на товарищах по несчастью. Утром, выйдя с планерки, он в сердцах обозвал ее, намекая на то, что она спит с новым директором и благодаря этому может бездельничать.
Она не нашлась, что ответить. Обвинение было слишком несправедливым. О каком безделье речь, если она днем и ночью ждет распоряжений, и распоряжения эти сыплются порой одно за другим, так что выполнить не успеваешь? Новый директор с непроизносимой фамилией внушал ей страх. Не потому, что принуждал к сексу – этого он как раз почему-то не делал, словно и не директор вообще. Лучше бы делал, тогда бы она меньше боялась. Мужчина в постели становится близок и понятен. А он держал ее на дистанции и смотрел… смотрел порой даже одобрительно, но не как на женщину, а как на инструмент: с точки зрения удобства и полезности. У нее сжимался желудок, когда она ловила на себе такой взгляд.
И на всех остальных он точно так же смотрел. На Кана Телевера, например, которого это бесило. Люди, с точки зрения нового директора, имеют право на существование лишь до тех пор, пока приносят пользу. Перестают приносить пользу или тем паче доставляют неудобство – это право теряют. За невыполнение приказов – голыми на мороз на всю ночь, хорошо хоть в дыхательных масках. Заподозренных в саботаже он однажды приказал выгнать на улицу без масок. Через три минуты милостиво позволил втащить в помещение, но один из наказанных уже умер. Он отказался принять обратно сбежавших от унизительной зависимости, отдал их на растерзание кровососам. А когда кто-то заикался о милосердии, он сажал несчастного перед проигрывателем и включал один и тот же ролик, после которого выворачивало наизнанку, а потом спрашивал, действительно ли кого-то не устраивают практикуемые им наказания. Еще ни один не ответил, что не устраивают. Каждый старался работать как можно лучше, привлекать внимание как можно меньше и ни в коем случае не перечить ни директору, ни охране.
Когда Захар вошел в кабинет, горничная стояла у окна и смотрела куда-то в ночь. Может, тоже глядела на падающие звезды. Какие, интересно, чувства испытывает она, видя обломки гъдеанских эсминцев? Не то чтобы это интересовало его по-настоящему: и так примерно ясно, какие.
Она быстро обернулась и поклонилась. Молча. Этим она ему нравилась. Говорящая мебель – раздражающее излишество.
– Унтли, сделай кофе, – распорядился он. – И приготовь ванну. Прохладную.
Она опять поклонилась – две каштановые косы упали на грудь – и тихонько захлопотала. Захар сел за стол, отодвинув бумаги, нетерпеливо забарабанил пальцами, ожидая кофе. Горничная метнулась к нему с чашкой – множество юбок всколыхнулись волной. Красиво. Красивая, молчаливая и работящая женщина на своем месте – просто находка. Он отпил кофе, глядя в окно. Зажглись прожектора на карьере, и звездный блеск потускнел, отошел на второй план. Ортленна сейчас на пути домой. Не домой, конечно – на свой рудник, но как еще сказать? Вездеход бодро ползет по колее, а вокруг – безмолвная морозная ночь, а наверху – расписанный звездами медленно вращающийся купол неба. Наверное, она смотрит на него. Она знает толк в наслаждении красотой окружающего мира.
– Господин директор, ванна готова, – тихо пробормотала горничная.
Вначале он велел называть себя «господин Зальцштадтер», но она даже не пыталась выговорить его фамилию. Бестолковые гъдеане. Вот Ортленна выговорила с первого раза, как будто всю жизнь учила. Но при второй их встрече он предложил ей называть его Захаром.
– Хорошо, – откликнулся он, не оборачиваясь от окна. – Можешь идти спать, уберешь все завтра до моего прихода.
Ортленна подарила ему кристалл памяти с фотографиями и видеозаписями природы Нлакиса. Сама снимала, когда только приехала сюда. Четыре года назад эта планета была такой же прекрасной, как сейчас.
Он допил кофе, повернулся на крутящемся кресле и увидел, что горничная все еще здесь. Стоит тихо – хочет напомнить о себе, но робеет.
– Что такое, Унтли?
– Господин директор, – прошептала она, – почему вы со мной не спите?
Ну вот, сглазил. Мебель заговорила. Он нахмурился.
– А почему я должен с тобой спать?
– Ну, – она помялась, – вы же мужчина.
Хороший повод. Он окинул горничную оценивающим взглядом. Эстетического протеста не вызывает. Может, правда – завалить ее на стол, вон туда, где бумаг поменьше, задрать юбки, одну за другой, и?.. Нет, Роза убьет. С другой стороны, если она не узнает, то и не убьет, а от кого ей узнать? Он-то хвастаться не будет. Пару секунд он колебался. А каковы перспективы? Трахнуть и забыть – это в стиле Ван Рийна, перепробовавшего абсолютно всех здешних гъдеанок, не потому что все они были ему страсть как желанны, просто он считал, что статус начальника охраны обязывает. Но подобное совершенно не в его, Захара, характере. Ночь, другая, третья, потом она что-нибудь попросит для себя, потом начнет звать его каким-нибудь долбаным зайчиком или котиком, потом примется советовать… С женой он смирился, но от мебели такого не потерпит. Так что лучше и не затевать.
– Тебе нужен мужчина? – холодно переспросил Захар. – Могу позвонить начальнику охраны и попросить его позаботиться о тебе.
Эст Унтли сжалась и быстро проговорила:
– Нет, не надо, господин директор.
– Затронешь эту тему еще раз – так и сделаю, – предупредил он. – А сейчас убирайся спать.
Если бы Ортленна назвала его зайчиком или котиком, он бы не возражал. Пусть бы просила себе, что хочет, пусть учила бы его жизни, если пожелает. И пусть даже Роза его убьет – все равно ведь убьет, не поверит, что у него никого не было за всю командировку. Ортленна – не мебель. Она – деловой партнер, независимая и очень интересная дама. И он все чаще и чаще возвращался к ней мыслями. Если бы она предложила еще раз…
Но отчего-то ему казалось: не предложит.
– Сиди и не квакай, недотепа, – раздраженно буркнул Алексей Смирнов, командир ГС-крейсера «Хан Соло».
– Ты здесь не выступай, урод, – откликнулся вампир с экрана связи. – Тут тебе не дома, тут наша территория.
Сумеречник с бритой головой и длинным чубом был одет в плотный черный сайртак с красной полосой на плече. Капитан Нетханк Винт. Водила одного из латаных досветовых пепелацев, болтающихся вокруг Рая и делающих вид, что его защищают.
– Вся территория, которую ты можешь считать своей, находится у тебя в жопе, – парировал Смирнов. – Да и ту, если захочу, нарушу, – он изобразил красноречивый жест, показывающий, каким именно образом это будет происходить.
– Отросток у тебя еще не вырос, щенок, – процедил Нетханк Винт. Капитан был уже стар и имел все основания сказать так Смирнову. С точки зрения шитанн, этот коротко стриженый пепельный блондин был неприлично юн для своей должности.
Но тот с ним не согласился.
– Для тебя хватит. Территория-то невелика! – он хмыкнул. – Просрали все, что было. И флот просрали вдобавок. Охраняй вас теперь, будто заняться больше нечем!
Правда была обидной, и по сути не возразишь. Рай потерял флот и фактически проиграл войну Гъде. Надежда была лишь на то, что земляне зададут Гъде трепку и помогут тем самым Раю сохранить хотя бы собственную систему. Потому-то и торчал вблизи Рая земной крейсер – на тот случай, если кто решит обидеть союзника. Всерьез в это не верилось. Какой смысл добивать ослабленный Рай, коли Нлакиса у него уже нет? Сражаться надо с тем, кто теперь владеет Нлакисом – то есть с Землей. Но командующий приказал занять позицию у Рая, а приказы не обсуждаются. Вот и скучал Алексей, заполняя досуг вялым переругиванием с союзниками.
– Так охраняй, а не наезжай! – рявкнул Нетханк.
– А ты на меня не ори, старое чучело. Если впрямь наеду – мало не покажется.
– Не больно воображай о себе, землянин! Думаешь, круче тебя только кипяток? Ты один, а нас много! Зажмем в уголок и доберемся до твоего горла… а там и до жопы.
– Мама родная! – Алексей даже рассмеялся. – Ну вот что ты городишь, некрофил шизанутый?
– Сам ты чокнутый извращенец! Я твою маму в гробу видел.
– А я твою маму…
И в этот момент, прервав фразу на полуслове, запищал сигнал тревоги – и у шшерцев, и у землян.
– Чужие корабли!
– Восемь ГС-переходов!
– Восемь?!
Восемь – это чересчур. Это больше кораблей, чем осталось в эскадре Ена Пирана.
– Кто это?
Корабли показались из-за радужной занавеси, и аналитический отдел отозвался:
– Чфеварские драккары.
Нетханк выстрелил первым. Все-таки там, за заслоном, была его родина. Выстрелил, но не попал. Алексей присоединился чуть позже. «Хан Соло», слегка повернувшись, дал залп, сметающий все на своем пути. Шустрые драккары, небольшие, но маневренные, брызнули прочь с траектории выстрелов. Успели не все. Один из кораблей взорвался огненным цветком.
Адмирал Конг Ну Тоэ не ждал трудностей. Ему доподлинно было известно, что у системы Шшерского Рая нет блокирующей сети, наличие которой у Земли заставило отказаться от прямой атаки на эту планету. Земляне – параноики, но паранойя сыграла в их пользу. Земле не грозит неожиданная орбитальная бомбардировка. Рай более разумен и сдержан в своих расходах: поддержание блокирующей сети съедает бюджет средней страны. Нынче Рай поплатится за свою скупость.
Умом Конг понимал: не в скупости дело. Мало кому по карману такие дорогостоящие вещи. Это богатые ханты могут позволить себе подобное баловство. А родной Чфе Вар, к примеру – нет. И не то чтобы Чфе Вар беднее Земли… Просто расстановка приоритетов в разных мирах происходит по-разному. Земля тратит деньги, не считая, на вооружения и оборону, а в космопортах полно попрошаек, проституток и мошенников. Чфе Вар предпочитал вкладывать средства в социальную защиту граждан. Но и флот, конечно, держал, а как же. Флот – руки и ноги мира.
Раю руки и ноги практически оторвали. Ен Пиран постарался. Адмирал Конг заочно уважал своего гъдеанского коллегу. В последнее время о нем не было слышно, но Конг не сомневался: Ен Пиран еще даст жару землянам. Может быть, они с ним проведут и совместную операцию. Почему нет?
Сейчас дело за малым: вывести эскадру на орбиту беззащитного Рая и предъявить шшерцам ультиматум. Восемь драккаров вышли из прокола внутри райской системы, не ожидая сопротивления. Нет, к встрече с легкими досветовыми катерами, дрейфующими в окрестностях планеты, Конг был готов. Что несколько жалких тихоходов его эскадре? На один зуб.
Но жизнь полна фатальных неожиданностей. Первое, что увидел адмирал Конг, сориентировавшись после прокола – это грозно разворачивающийся навстречу ГС-крейсер Земли. Камзол моментально вымок от холодного пота.
Трусом он не был и панике не поддался. Но эта неожиданность относилась к разряду очень, очень неприятных. Райские тихоходы ни за что не смогли бы взорвать драккар с одного выстрела. Мощность у катеров не та: сколько дает их лазер, и сколько – турболазеры крейсера? Не сравнить.
– Рассыпаться! – приказал Конг Ну Тоэ, сохранив ясность ума и твердость голоса. – Не паниковать! Нас восемь, а он один.
Нас уже семь. Но об этом – нельзя. Надо поддержать капитанов, а не уронить их боевой дух.
– Мы должны его уничтожить, – только так, иначе он уничтожит драккары. – Не отвлекаться на побочные цели. Расходимся вокруг землянина и берем его в клещи!
Как же, будет он стоять и ждать, пока его возьмут в клещи. Крейсер сманеврировал, поливая огнем чфеварские корабли. На одном из них вспыхнул пожар, и тут же райские катера яростно налетели на подранка, принялись обстреливать. Он еще огрызался в ответ… Нет, пренебречь второстепенными целями не получится.
– Огонь по шшерцам, – распорядился он.
Драккары перенесли прицелы лазеров и пушек на катера. Один тихоход, не успев увернуться, развалился на части, второй… А крейсер, угрожающе приблизившись, нанес еще несколько ударов – как бы наобум. Флагман затрясся, дефлекторы жалобно загудели, но выдержали. А у кого-то – нет.
– Нетханк, уходи! – крикнул Алексей Смирнов, видя, как чфеварцы выкашивают катера. – Прячься за меня!
Старый шитанн вряд ли дожил бы до старости, если бы не понимал, когда геройствовать неуместно. Не было бы здесь «Хана Соло» – стояли бы насмерть, уничтожили бы один, а может, и два драккара, заплатив собственными жизнями. Но крейсер справится лучше. Для того Смирнов и торчал тут неделю, маясь скукой, от нечего делать дразня райских капитанов. Он прикроет отход уцелевших катеров и расправится с чфеварцами. Может быть. Потому что восемь драккаров, даже семь – это слишком много и для крейсера.
Три драккара, сверкая дефлекторами, слегка мерцающими от избытка энергии, окружили «Хана Соло», отражая его огонь. Хотят связать боем, понял Алексей, в то время как еще три корабля пойдут… куда? К Раю, можно и к гадалке не обращаться. А пускать их туда нельзя. Неизвестно, что эти бестии задумали, но уж точно не с цветами и не со словами любви они прутся. Алексей медлил. Сейчас он держит этих троих, у него выгодная позиция, он не дает им снять защиту, но если он погонится за теми – неминуемо подставится. А перехватить уходящих к Раю необходимо – кровь из носу.
Ни на секунду его не посетила мысль предоставить Рай своей судьбе и отступить перед превосходящими силами противника. Да, он не питал к шшерцам большой любви – не испытывать ненависти уже довольно для союзника. Ему было бы жаль, если бы с мирными жителями Рая случилось дурное, но и только. Сердце не щемило, кулаки не сжимались, хрустя и оставляя следы ногтей на ладонях. Это не его родина. Но у него имелась боевая задача, и он ее выполнит. Он не может подвести. Если он не сделает того, ради чего прохлаждался тут, то покроет позором весь ГС-флот Земли. Что это за хваленый флот, пойдут толки в Галактике, который не смог исполнить обязательства перед союзником, дорого заплатившим за помощь? Лучше смерть, чем стыд.
Алексей вывел три правых ускорителя на форсаж. На какое-то время ему удалось сбросить с хвоста троих ошарашенных чфеварцев.
Ускорители у крейсера хороши – если сравнивать с теми же гъдеанскими эсминцами или линкорами Рая, которых уж и не осталось. Но драккары тоже быстры. И они не собирались останавливаться и принимать бой. Они рвались к планете. А сзади гнались опомнившиеся, перебросив энергию с дефлекторов на двигатели. Алексей не преминул этим воспользоваться. Залп из кормовых пушек – и ближайший преследователь получил удар, от которого не смог оправиться. Но два других ударили в ответ, а «Хан Соло», вложив почти все в скорость, тоже не мог держать достаточно мощные щиты. Корабль тряхнуло, затем еще раз. Запахло горелой изоляцией.
– Ускорители? – коротко потребовал отчета Алексей.
– В норме.
«Хан Соло», мчась левым боком вперед, догонял троих чфеварцев, стремящихся к Раю. Но очень медленно. А два корабля сзади не отставали, поливая его из орудий. Чаще – промахивались, но и попадания были. Горелым тянуло все сильнее, корпус дрожал: то ли от ускорения, то ли попадания повредили несущие конструкции.
Алексей включил еще два ускорителя – задние, решительным поворотом рычага вывел мощность на максимум. Теперь корабль несся по диагонали, но какая разница? Главное – быстрее. Светлая точка планеты уже превратилась в диск.
– Мы тратим слишком много топлива, – заметил старший помощник.
Алексей стиснул зубы. Жан прав. В этой погоне они сожгут все топливо, а потом… Он мотнул головой, словно сбрасывая сомнения. Будет ли это «потом» – еще вопрос.
– Дистанция огня, – сообщил компьютер.