Лекарство от смерти

– Честно сказать, не припомню, чтобы вообще звонила кому-нибудь кроме Сэма. – Вновь вспоминая последние восемь часов, сомневаясь, отвечаю я.

Адам поморщился.

– Но как же тогда объяснить твой вызов? – вновь глядя на меня, спрашивает он, но, не дождавшись ответа, тут же предполагает, – должно быть, во время череды кувырков, кульбитов и ударов телефон случайно набрал мой номер… Ты однозначно не с нашей планеты, твое везение не поддается никакому логическому трактату…

– Адам, куда мы едем?

– В больницу, тебе нужно срочно ко врачу.

– Стоп, стоп, стоп… Я, конечно, понимаю, ты проявляешь заботу, но я не поеду в больницу…

– Этот вопрос не обсуждается… Посмотри на себя: твоя кожа сплошь усеяна синяками, царапинами и ссадинами, ты перенесла тяжелый удар, подвернула лодыжку и под конец всего этого праздника еще и отключилась…

– Как ты не понимаешь? Я несовершеннолетняя! В больнице тут же оповестят моих родителей о случившемся. И если они еще не в Окленде, в чем я сильно сомневаюсь, то в течение следующих 10 часов непременно тут появятся. Знаешь, что мне грозит в таком случае?

Адам хотел что-то ответить, но я тут же перебила его, продолжив свою мысль:

– Они убьют меня, понимаешь? Может, не физически, но духовно и социально однозначно… Родители заберут телефон, планшет и компьютер, словом, все, что позволяет мне поддерживать коммуникации с друзьями, они посадят меня под домашний арест, а единственной моей прогулкой будет поход с отцом «за ручку» до школы. Вчера я слышала, как мои папочка и мамочка обсуждали мою личную жизнь. Они надеются, что Сэм предаст меня, им хочется нас рассорить. Мне уже не видать свободный жизни ближайшие полгода… Так войди же в положение, дай мне побыть с любящим и дорогим человеком хотя бы последние пару недель, потому что потом…

– Ты рассуждаешь, как глупая девчонка. Сара, я не стану испытывать твое здоровье. Пусть уж лучше тебе запретят видеться с друзьями, но зато я буду уверен в том, что ты здорова… – С этими словами Адам прибавил газу, а на его напряженном лице проступили скулы. Было отчетливо заметно, что мои последние слова сильно подействовали не него.

Глядя на его неоправданную, глупую и безумно навязчивую заботу, я начинаю выходить из себя. Он не является моим родителем, опекуном или парнем, он мне … никто. Как может этот человек распоряжаться так моим «телом», словно я его собственность, пусть даже он и спас мою жизнь.

– Адам, останови машину! – вырывается у меня. – Я не собираюсь никуда ехать.

Но просьба не находит ответа, он просто игнорирует меня и только сильнее сжимает руль. Это было последней каплей наглости. Я срываюсь с места и хватаюсь за руль, забывая о всяких больных надрывах и синяках, сплошь покрывающих мою кожу. Здравый смысл полностью отступает, оставляя дальнейшее управление мною эмоциям.

– Что ты делаешь? – вскрикивает Адам, пытаясь оттолкнуть меня рукой обратно на сиденье, но у него не выходит, и я продолжаю крутить руль.

Фургон на скорости в сто десять километров вылетает на встречную полосу, заставляя всех водителей прижиматься к обочине дороги, чтобы избежать столкновения. Какие-то миллиметрыраз за разом чудом спасают трейлер от жуткой аварии. Скрутив мою руку, Адам толкает меня в сторону, при этом я больно ударяюсь забинтованной ногой о металлическую коробку с инструментами, лежащую возле водительского кресла. В этот же момент машина, круто вывернув, вновь попадает в свой ряд, а после, снижая скорость, приближается к краю дороги и останавливается.

– Ты вообще думаешь, что делаешь? – чуть ли не с криком произносит Адам. – Мы могли погибнуть! Чокнутая!

– По-моему, я ясно дала понять, что ни в какую больницу не поеду, мне уже гораздо лучше. Нога пройдет и сама через пару дней.

– Больная, – все еще старается отойти от произошедшего он.

– Я думала, ты понял это еще в автобусе, – ехидно замечаю я, при этом стараясь не выдавать ту сильнейшую боль, поразившую меня после удара.

Мы сидим еще какое-то время в немой тишине, уставившись друг на друга. На лице Адама читается местами страх и шок, он явно не предвидел последних событий. Его руки сжимаются в кулаках, и по всему видно, что он с трудом сдерживается, чтобы не сорваться, но меня это даже немного забавляет и привлекает.

– Куда же ты хочешь отправиться? – пристально глядя мне в глаза, спрашивает Адам.

Я достаю телефон, подключаю его к прикуривателю и, немного погодя, показываю ему адрес. – Только туда, мне, к сожалению, больше некуда, – Адам тяжело вздыхает. – Ты знаешь, где это находится?

– Знаю… – С этими словами Адам разворачивает машину, и мы трогаемся в обратный путь.

Прильнув к окну, я, не переставая, любуюсь видами окружающей природы. Обширные поляны, затянутые зеленеющей травой, массивные своды деревьев, величественные горные вершины – все это создает уникальную ни с чем не сравнимую картину и свою атмосферу. Хочется открыть окно и кричать от разлива эмоций. Солнечные лучи переливаются бликами на редких озерцах, заливая все вокруг своим светом, тут же появляется желание искупаться. Я не так часто выбиралась за город, а потому все эти ландшафты полностью поглощают меня. Подумать только: всю жизнь прожить вблизи такой красоты, но никогда ее не лицезреть. Меня невольно посещает улыбка, подкрепленная мыслью о том, что, сбежав, я поступила ничуть не эгоистично, но при этом я впервые в жизни просто следовала своему сердцу. Знаю, что путешествие могло кончиться совсем по-другому, если бы не череда случайных везений, но сейчас это уже не имеет особого значения…

Я смотрю на Адама, он тоже улыбается, его былая суровость отошла на второй план.

– Чего ты смеешься? – обращаюсь я к нему.

– Да сам не знаю. Наверное, просто непривычно видеть подростка, любующегося видами природы. Это выглядит очень забавно. Такой неподдельный интерес, как будто ты видишь многое впервые?

– Теперь ты понимаешь, почему я сбежала… Да и какая разница, в первый ли раз я вижу эти виды или в десятый? Здесь часы, проведенные за наблюдением, не становятся заурядными и скучными: с каждой новой секундой ты находишь все новые прекрасные детали. Я готова смотреть на всю эту красоту часами…

Адам снова улыбнулся, но ничего не ответил, и лишь утвердительно кивнул головой.

Проведя в пути несколько часов, мы окончательно потеряли след цивилизации. Единственным намеком на бывалое присутствие здесь человеческого духа была бесконечная нить дорожной полосы. Петляя по ней, мы въехали в лес – тот самый, который прошлой ночью казался мне сосредоточением зла. Сейчас же, днем, он был куда более привлекательным, но это только до первых воспоминаний… Как и положено, пропала всякая связь, и мы начали рыскать по трассе обращаясь к указателям. Благо, Адам запомнил приблизительный путь, построенный навигатором, и, спустя какое-то время, нам повезло наткнуться на табличку – «Въезд на территорию озера Мендосино». Свернув с трассы, мы въехали в лес и по проселочной дороге вскоре добрались до озера. Вернее, крохотной его части. Обширная водная площадь пролегала на десятки километров вдаль, так что казалось, будто это море. Вскоре появилась и сеть, и у нас получилось отследить свое местоположение. Исходя из данных навигатора, дом, который сняли мои одноклассники, находился где-то в двадцати километрах от нынешнего нашего положения. Адам предположил, что в одиннадцать часов я уже буду «со своими». От радости мне хотелось сжать его в объятиях, ведь он столько всего для меня сделал…

– Ты не хочешь остаться с нами? – спросила его я. Но тут же прикусила себе язык. Зачем я сейчас об этом заикнулась..? Может, потому что он перестал быть для меня «просто знакомым» и стал мне дорог… Нет, все, Сара, остановись!

Адам внимательно посмотрел на меня, его лицо заиграло совсем новыми красками. Он вдруг показался чертовски привлекательным, его умеренно строгий взгляд буквально пригвоздил меня к сиденью. Он источал спокойствие и шарм.

– Ты этого хочешь? – с умелым хладнокровием спросил он меня.

– Да…

Глава 10. Осколки.

Старая я.

Предположение Адама сбывалось. Вскоре мы уже различали музыкальные басы, разносящиеся на сотни метров вокруг, а, выехав из леса, нам открылся вид на дом. Это было белокаменное строение, больше походившее на дворец. Всего в доме четыре этажа и несколько пристроек. Огромные панорамные окна, затянутые изнутри тяжёлыми портьерами, отражали метровых солнечных зайцев на переднюю площадку. На крыльце перед самим зданием стоял музыкальный центр, который, по-видимому, забыли отключить в пьяном бреду, поэтому он «орал» всю ночь. Чем ближе мы приближались, тем отчетливее становилось понятно, что пьянка прошла на славу. Сигаретные бычки, пивные банки, а так же банки от энергетиков и коктейлей, разбросанная одежда. Раскуренные кальяны, дымящиеся угли костра, битое стекло, трава в пакетиках и даже шприцы. Теперь понятно, почему мои одноклассники выбрали столь дикое место для своих развлечений. С каждой секундой мне становилось все беспокойнее, такое ощущение, что произошло что-то ужасное. Машина остановилась, и мы вышли.

– Веселые у тебя одноклассники, – заметил Адам, указывая на органайзер с таблетками под ногами.

По вымощенной плиткой дорожке мы направились прямо к центральному входу. Нога все еще сильно болела, но я старалась не показывать этого. Очередная нравоучительная лекция меня бы точно добила. Дойдя до источника мучительного шума, я поспешила убавить звук, от которого у меня уже стала болеть голова.

– Эй, кто такие..? – раздались едва связываемые и нечленораздельные слова откуда-то слева.

Повернувшись, я увидела Брендана, который с опухшими лицом и залитыми глазами лежал на полу беседки и смотрел прямо на нас, с трудом поднимая веки.

– Хэй, привет, – поздоровалась я с ним. – Ночка была тяжелая, верно? – проговорила я, стараясь максимально замаскировать свое волнение.

– Сара, это ты что ли? – спросил он, прищурившись. – Да, ты права, вчера нам серьезно дало по мозгам, хотя я уже практически ничего не помню…

– Где остальные?

Брендон на секунду задумался, казалось, он выпал из реальности.

– Не знаю, вчера все разбились по парам, пошли спать по двое, по трое. Мне никто не достался, поэтому я здесь один, – закончил свою мысль он, при этом снова задумавшись и вздохнув. От произнесенного им меня вдруг резко передергивает. Я вспоминаю вчерашний звонок Сэму, его выключенный телефон и вот теперь эти слова Брендона…

Видя мое состояние, Адам мгновенно реагирует и кладет руку мне на плечо. – Сара, смотри на меня, это просто слова выпившего человека. Он находится в бреду. Уверен, что все обойдется, – старается заверить меня он, но я уже не могу контролировать себя. Оттолкнув Адама, я бегу к дому и открываю дверь.

Резкий запах табака и разнообразных ароматизирующих добавок для курения ударяет крепко в голову. Становится тяжело дышать. Спотыкаясь о бутылки и распластанные в алкогольном опьянение отупелые тела своих одноклассников, я начинаю всюду искать Сэма. Вот на диване лежит Донна – та отличница из нашего класса, которая до сегодняшнего дня, наверняка, была девственницей. Теперь же она валяется раздетая, скрючившись в позе эмбриона, а сзади нее в таком же обнаженном состоянии расположился в стельку пьяный Пит. Они даже не замечают моего пребывания здесь – настолько пьяны. Гремя битым стеклом и откашливаясь каждые несколько секунд, я продолжаю свои поиски. Проверяю комнату за комнатой: где-то нет вообще никого, где-то все перевернуто с ног на голову так, что кажется, будто было землетрясение. Проверив весь первый и второй этажи, я поднимаюсь на третий. Откуда-то снизу меня окрикивает Адам, но я его игнорирую. Все мои мысли сейчас заняты только Сэмом. Попав на третий этаж, я прохожу мимо уборной и кинозала, о котором мне говорила Ника. И тут меня осеняет: а почему бы не позвонить ей? Достав телефон, набираю номер Ники, но она недоступна. В трубке лишь противный голос оператора. Она, как и Сэм, со вчерашнего дня пропала. Их нет в сети и до них невозможно дозвониться…

Зайдя в первую попавшуюся комнату на третьем этаже, я вижу сидящего на кровати Дина, за ним лежит слегка прикрытая простыней Моника. Мое появление сильно удивляет его, от неожиданности он даже вздрагивает, но после берет над собой контроль.

– Какие люди, – нехотя протягивает он. – А стучаться не учили?

– Дин, прости, мне сейчас не до формальностей. Ты не видел Сэма? Я не могу его найти.

– Твой паренек вчера не кисло отвисал, – с усмешкой на лице произносит он. – Пусть я буду самым нищим человеком на земле, если совру, сказав, что все девчонки его не хотели.

Слова Дина заставляют сердце "биться головой о стену". Я чувствую, что сейчас сорвусь. Чувствуя это, он продолжает:

– Ты, уверена, что вообще знала своего парня? Он вчера вытворял такое…

– Заткнись, – кричу я. Слезы наворачиваются на глаза, а в сердце будто втыкают сотню иголок, отчего я испытываю сильнейшую боль.Схватив с тумбочки наполовину осушенную бутылку, я выливаю ее содержимое на пол и замахиваюсь над Дином, – где он сейчас? – в глазах Дина читается страх, его губы дрожат.

Мой крик проносится по всему третьему этажу, услышав его, просыпается Моника. Заметив меня с бутылкой и шарахающегося Дина, она мгновенно трезвеет и прячется за спину своего «самца». От неожиданности и паники у нее пропадает голос.

– В последний раз я видел его на четвертом этаже, он был там с Никой. Запершись в одной из комнат, они играли в Xbox. Что было дальше, я не помню. Отчитываться перед тобой не собираюсь, – прошипел Дин, отползая все дальше, одновременно прикрываясь рукой.

Спирает дыхание. Я смотрю еще какое-то время на Дина, потом на Монику, постоянно переводя свой взгляд с одного на другого, как бы желая услышать, что все это ложь, но они только молчат и смотрят на меня, как трусливые овцы. Я отпускаю бутылку, и она с шумом разбивается. Осколки разлетаются по всему полу. Медленно разворачиваясь, я выхожу из комнаты. Держась рукой за перила, ступаю на лестницу и поднимаюсь на четвертый этаж. В голове полнейшая неразбериха. Все вокруг становится похоже на фрагмент из фильма с замедленной съемкой. Эхом где-то сзади раздаются голоса, среди них и голос Адама, кто-то хватает меня за руку, но я вырываюсь и иду дальше. Стук сердца все сильнее и болезненнее. Ноги подкашиваются и уже с трудом держат меня. Распахивая двери одну за другой, я продолжаю натыкаться на своих одноклассников и плоды их стараний в снятом доме, но ни Ники, ни Сэма не удается обнаружить. Последняя дверь… Подойдя вплотную, я кладу руку на ручку и с трудом делаю вдох. Попытка повернуть ее оказывается безуспешной: заблокирована изнутри. Я бью плечом в дверь, но только доставляю себе новую порцию боли, теперь ещё и рука отнялась. Обернувшись назад, я замечаю Адама. Приблизившись на расстояние нескольких сантиметров, он просит меня отойти в сторону. Дальше сильным ударом ноги парень выбивает замок, дверь распахивается. – Я останусь снаружи, – произносит Адам и уходит.

Медленными, неуверенными шагами прохожу в центр комнаты. Передо мной открывается огромное, панорамное окно, какие я видела еще на подъезде. Оно наполовину распахнуто. Утренний ветерок бережно развевает волосы, слезы постепенно высыхают. Шторы, подхваченные его дуновением, приподнимаются с пола и зависают в воздухе, закрывая собой всяческий обзор. Я замечаю арку, которая служит проходом из этого помещения в другое, и все такими же робкими шажками прохожу через нее с застывшими от страха «увидеть» глазами. Когда мне удается пробиться через растянувшиеся по всему периметру комнаты шторы, я различаю чей-то смех. Сначала тихий, но потом все более уверенный. Он доносится из-за двери. Слышен плеск воды, ее бурление и голос. Я узнаю его из тысячи – это голос Сэма. Помещение, в котором я оказалась, было, своего рода, предбанником. На вешалке я замечаю вещи. Джинсы Сэма и футболка, которую я подарила ему на день рождения. На синем ее фоне крупными буквами отливала надпись «Вместе навсегда». Сейчас они висели рядом с нижним бельем Ники. Помню, как она хвасталась мне им после того, как очередной парень подарил ей его. И вот теперь в этом же самом белье она забрала моего…

Через деревянную дверь я легко могу различить каждый звук, каждое слово, что они говорят. Я слышу звуки поцелуев, их смех, признания и вздохи, отчего мне хочется покончить с собой, ведь становилось настолько больно, что казалось, будто по венам пускали расплавленный металл. Минута, проведенная за дверью, для меня тянулась целую вечность. И вот, когда терпение окончательно покинуло меня, я решилась зайти.

Нажав на ручку, я легким движением толкаю дверь, и она распахивается. Мягко и без шума, так что влюбленные ничего не замечают. Все мое внимание устремляется на две фигуры, страстно спаянные одним поцелуем. Они занимаются любовью прямо на моих глазах. Как прекрасно… Слезы градом накатывают на глаза, но я их старательно стираю – обязана запомнить каждую секунду этого ублюдского момента, чтобы потом всю жизнь ненавидеть людей, которые только что растоптали все мое настоящее и, возможно, будущее. Кровь пульсирует в висках, вызывая очередную порцию мук, хочется кричать, орать от боли не то физической, не то эмоциональной. Ногти с силой впиваются в кожу, оставляя на ней кровавые отметины. Гляжу на губы, которые еще несколько дней назад целовали меня, говорили, что созданы только для меня одной, а теперь они без малейшего зазрения отдают себя другим… От уколов сердца тянет согнуться и присесть, а лучше – упасть, но я нахожу силы стоять ровно. Не имею права позволить себе потерять пусть даже секунду из этого мерзкого отрезка моей жизни. Рукав кофты окончательно мокнет от нескончаемого града слез, становится сложно дышать, и я всхлипываю. Попытка сдерживать себя становится рудиментальной.

Вот Сэм что-то почувствовал, он стал замедляться и, наконец, открыл глаза, а после мы встретились взглядами. Он замер, но Ника все еще ничего не понимала и продолжала ласкать его.

Сэм было попытался что-то сказать, но оступился и замолчал.

– Не нужно ничего говорить, я тебя ненавижу… – чуть слышно произнесла я.

Наконец и Ника заметила меня, тогда ее лицо побледнело.

– Сара… это…

– Заткнись, иначе я расшибу твою голову вазой, – резко прервала я.

Она моментально замолчала, а на коже ее выступили мурашки.

– Сэм, – обратилась я к теперь уже чужому для меня человеку, – если хоть когда-нибудь ты полюбишь так же сильно как я, то желаю тебе потерять разом все. Я хочу, чтобы она сдохла, надеюсь, ты будешь мучиться, как раненая скотина, свалившаяся в канаву… И что самое важное: советую тебе никогда оттуда не вылезать, потому что такие твари, как ты, не достойны жизни и человеческого счастья! – с этими словами я выхожу из ванной и закрываю за собой дверь. Слышится всплеск, Сэм вылезает и бежит за мной, но, поскользнувшись на плитке, падает на спину. Меня это только забавляет.

Очутившись в коридоре, я быстро спускаюсь по лестнице на третий этаж, при этом стараясь придать себе обычный, спокойный вид и не показывать того, что творится внутри. Я чувствую каждой клеткой своего организма боль и ненависть к месту, в которое так стремилась попасть. Тяжелые удары на дне груди усиливаются с каждым новым шагом, но я решаю игнорировать сигналы тела и иду дальше. В глазах теряется былая четкость картины, а воздуха вдруг становится чертовски мало. Жадно хватая его «последние» крупицы, как рыба, я пытаюсь удержаться на деревенеющих ногах. Балансируя на лестничной площадке, мне с трудом удается избежать падения с третьего этажа. Опершись о стену в полусознательном состоянии, я соскальзываю вниз.

Раскрывая из последних сил глаза как можно шире, в мутном пятне своего обзора я вижу Адама, он старается приподнять меня с пола. Его горячие руки остаются приятными ожогами на холодной коже. Легкая улыбка в полнейшем бреду на секунду посещает мои губы, я задерживаю ладонь на его теплой руке. – Не нужно всех этих сентиментальных позывов, давайте будем хоть раз честны, люди. Я не хочу жить в черством, пропитом мире предательства, где красивые сказки о любви являются только утопической мыслью полнейшего дурака, над которым в приличном обществе не раз посмеются… – так я, наверное, подумала, а сил, чтобы сказать все это, у меня не нашлось. В последний раз окинув коридор и собравшихся в нем зрителей своим взором, я окончательно слабею и теряюсь.

Хочется верить, что я не проснусь. Последняя светлая частица моей жизни навсегда останется в прошлом – опутанной позорной ложью близких людей глупой овцой наивности.

Переломный

момент

. Воспоминания. Второй отрывок.

Старая я.

Вот и подошел момент, заинтригованный читатель, заполнитель пробел в собственном повествовании оставшейся частью истории. Она придется очень кстати, потому что ее корни уходят в проблему, аналогичную той, ввиду которой я упала в обморок. Узнав о том, что я пережила и какие эмоции испытала, надеюсь, вы поймете, почему я стала тем человеком, каким являюсь сейчас. Моя нерешительная натура, недоверчивость, брезгливое отношение к людям, а также частичная мизантропия родом отсюда.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.