Весеннее признание

Елена Савилова

Весеннее признание

Посвящаю всем подросткам нашего поколения -

Тем, кто не сумел дожить до этих дней, и тем, кто выжил.

И нам с тобой. Это наша юность, наши надежды!

Любовь не знает убыли и тлена!

Вильям Шекспир.

Часть I

ПОСЛЕДНИЙ СНЕГ

ГЛАВА 1.

На асфальте снег растаял, лишь под деревьями и фонарями виднелись смёрзшиеся почерневшие кучи. Анатолий взглянул на светящиеся цифры электронных часов и перешёл на другую сторону улицы. Сад сиял нетронутой белизной. Впечатление нарушали лишь копошащиеся на горке малыши, похожие в своих меховых шубках на разноцветных медвежат. Но вот рядом появилась компания подростков. Воздух огласили крики, свист, хохот…

Анатолий нагнулся, отколупнул комок снега с налипшей снизу землёй и приставшим стручком. Быстро вылепил снежок. Руки, по которым бежала грязная вода, покраснели от холода, пальцы заныли…

Из-за поворота вышла девушка. Должно быть, освещённый солнцем снег был непереносим для её зрения. Она закрыла лицо рукой и поспешно отвернулась. Потом пошла, стараясь не глядеть на сад, неловко ступая некрасивыми, старыми сапогами на низком каблуке.

Анатолий прицелился и бросил снежок, попав в самую середину спины большой, слишком длинной и широкой для её фигуры, похожей на колокол, шубы. Она вздрогнула и обернулась в его сторону, близоруко прищуриваясь.

– Который час? – крикнул Анатолий, подходя к ней и стряхивая с пальцев остаток мутной жижи.

Она привычно взглянула на старенькие, утратившие блеск часики на тонком ремешке.

– Половина третьего.

– Спасибо.

Обычно на этом всё и кончалось. Но сегодня (ах, какой чудесный день сегодня; недаром воробьи расчирикались не по-зимнему, прыгая по чёрным сугробам, недаром ночью так ярко сияли холодные застывшие звёзды; парад планет в этом году тоже недаром), сегодня Она вдруг спросила, с любопытством разглядывая его синими глазами:

– Слушай, почему ты уже целую неделю спрашиваешь меня об одном и том же? Не надоело тебе?

– Не надоело, – спокойно сказал Анатолий.

– А мне… – она явно хотела сказать «надоело», но почему-то замолчала.

Анатолий видел, что она сейчас уйдёт. Настала жуткая тишина, которую он заставил себя разорвать отчаянным:

– Подожди! Я хотел узнать, как тебя зовут!

Она странно посмотрела на него и сказала:

– Меня зовут Таня Волконская. Учусь в пятнадцатой школе. Тебя ещё что-то интересует?

– А я из одиннадцатой. Анатолий Шандрик. Можно просто Толик.

– Как-нибудь обойдусь. Пока.

И она решительно двинулась прочь.

«Боже, ведь должно быть какое-то чудо, которое заставит её остановиться, ведь это невозможно, чтобы она уходила, чтобы она ушла от меня, Боже, сделай же чудо!..»

Она поскользнулась на ледяной дорожке. В ту же секунду он был рядом и помогал ей подняться. У неё по-детски беспомощно кривились губы.

– Я боюсь идти…

– Проводить тебя?

Она неуверенно улыбнулась.

– Спасибо, не надо. Я далеко живу.

– Я не тороплюсь.

Она упрямо замотала головой. Из глаз её лился скорбный, чистый свет, в ней была какая-то внутренняя сила, которая передалась и Анатолию. Неожиданно для самого себя он сказал:

– Знаешь, что? Пошли к нам. Отец приедет, и мы отвезём тебя домой.

– Нет, я так не могу…

– Я прошу тебя.

Таня молча решала что-то. Потом взглянула на часы.

– Хорошо, пошли.

Анатолий не поверил своим ушам.

Всю дорогу до дома они шли молча, каждый думал об идущем рядом незнакомом, чужом человеке. Обоим было страшно, словно они сделали первый шаг по тонкому ледяному мосту, протянутому над пропастью…

Когда дверцы лифта раздвинулись, Таня спросила:

– Скоро вернётся твой отец?

– Через полчаса, максимум сорок минут, – тихо ответил он.

На миг его охватило странное ощущение, словно всё это уже было когда-то: и гулкая лестничная клетка с поблёскивающими окошечками «глазков» в дверях, и детские голоса внизу в парадном, и настороженная девушка рядом, и громкий стук сердца в его груди, – всё уже было, всё повторялось под этими звёздами.

Он чуть было не дотронулся до её плеча, чтобы спросить:

– Ты помнишь? Мы уже были. Мы были вместе, Таня!

Но она удивлённо подняла на него глаза, и он, смутившись, достал ключ.

Вводя Таню в свою квартиру, Анатолий испытывал чувство законной гордости. Он знал, что имеет полное право гордиться их с отцом трёхкомнатной, чешского проекта, улучшенной планировки. Ну, и… да что там говорить, он знал цену своему жилищу.

Ему показалось, что во взгляде девушки промелькнуло что-то вроде лёгкой зависти, сменившейся тут же полнейшим равнодушием. Анатолий помог ей снять шубу, она сама расстегнула видавшую виды «молнию» на сапогах; всунула ноги в тапки, сурово сжав губы, словно оказывая хозяину квартиры величайшее одолжение.

Впрочем, Анатолий был слишком занят, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Он впервые видел Таню без верхней одежды и теперь разглядывал её довольно беззастенчиво, чего девушка, по-видимому, не замечала или не желала замечать.

Безразлично глядя в зеркало, Таня сняла скромный, явно самостоятельной вязки шарфик, белую пушистую шапку под марабу, и слегка поправила тёмно-каштановые с едва заметным красноватым отливом, волнистые волосы.

В основном, в так же неладно болтающейся, как и шуба, школьной форме, с бледным, ещё чуть одутловатым по-детски, неправильным личиком, Таня производила невыгодное впечатление. Среди длинных ресниц синели большие задумчивые глаза, но она часто их щурила; красивые волосы были неумело обрезаны; ни следа косметики…

Не замечая, с каким восхищением смотрит её новый знакомый, Таня спросила:

– Ты почему не раздеваешься?

Анатолий опомнился. Избавившись от верхней одежды, раскрыл перед ней дверь большой комнаты.

– Проходи, не стесняйся. Садись.

Смущённая, Таня не села, а стала у полированного столика, с интересом глядя на лежащие на нём небрежной стопой зарубежные рекламные журналы.

– Хочешь посмотреть? Пожалуйста, – ласково сказал ей Анатолий. И немедленно одёрнул себя.

«Что я с ней, как с бедной родственницей, разговариваю?! Журнальчики предложил… Человек, наверное, голодный, а я, как последний идиот…»

– Ты есть хочешь? Я хочу. Ты пока осмотрись здесь, а я разогрею обед.

Таня густо покраснела.

– Спасибо, – прошептала она едва слышно, – честное слово, мне совсем не хочется… Я в школе…

– Ну, пожалуйста, поешь за компанию со мной. Знаешь, я так не люблю есть один… А борщ такой вкусный…

Губы девушки тронула лёгкая улыбка. Ободренный, Анатолий продолжал:

– Иногда я вообще забываю о еде, когда сильно увлекаюсь чем-нибудь. Вот, например, сейчас…

– Ты что, имеешь в виду меня? – тихо спросила Таня.

И Анатолий просто ответил:

– Да.

Снова заговорили они, сидя за столом в кухне и царапая ложками по дну тарелок. Анатолий увидел, что Таня пристально смотрит на него, поправляя прядь волос, и понял, что она сейчас скажет что-то важное.

– Послушай…почему – я? Ведь мы не знаем друг-друга, совсем-совсем не знаем. Мне кажется, мы очень разные люди. Что у нас общего?.. И я вовсе не такая, чтобы ты с первого взгляда мог… Я некрасивая, – безжалостно произнесла она. – Непонятно… Я вижу, ты говоришь искренне, не смеёшься надо мной. Я ещё никогда не встречала такого… странного, как ты.

– Но это же должно было случиться…

– Что?! – почти с испугом спросила девушка.

– Наша встреча. Я должен был когда-то встретить тебя, а ты – меня. Неужели ты этого не чувствуешь?! Зачем же мы иначе с тобой родились?..

Таня отодвинула тарелку и встала.

– Знаешь… я пойду, – тихо проговорила она. – Мне пора. Спасибо…

– Не надо, сейчас отец приедет.

– Но мне действительно уже пора.

– Пока ты доберёшься, мы десять раз успеем подвезти тебя.

– Ну что тебе от меня надо?! – с отчаянием выкрикнула Таня.

– Я хочу, чтобы тебе было хорошо.

– Я сама о себе позабочусь!

– Я лучше.

– По-моему, ты действительно не совсем нормальный.

– Да. Я не отрицаю. И буду стоять на своём.

Она закусила губу. И вдруг, совершенно неожиданно, весело сказала:

– Хорошо. Раз так, то стой. В этом что-то есть.

Они снова оказались в большой комнате. Вдруг Анатолия осенила блестящая идея. Он принёс фотоаппарат и быстро снял улыбнувшуюся ему навстречу Таню.

– Зачем?

– На память. Тебе подарю.

– Спасибо. Только я не фотогеничная.

Улыбаясь, она смотрела сквозь него – может, из-за близорукости, а может, не хотела его видеть… Анатолий услышал знакомый скрежет ключа.

– Отец вернулся, – тихо сказал он.

Улыбка исчезла с лица Тани, глаза потухли. Она вновь превратилась в непривлекательное, неуклюжее существо… Дверь в комнату распахнулась. Вошёл высокий широкоплечий мужчина в чёрной кожаной куртке, весело блестя тёмными глазами.

– Прости, что задержался, всё время заносило на поворотах… О, у тебя гостья! Здравствуйте. (Таня нервно кивнула.) Вы в одном классе с Толиком?

– Нет, я из другой школы, – хрипло ответила Таня.

– Надо отвезти Таню домой. Я тоже поеду.

– Хорошо, поедем.

– Спасибо, – поблагодарила Таня и вышла в переднюю.

С лица отца сошло доброжелательное выражение, он язвительно усмехнулся.

– Что это за благотворительность? Где ты её подобрал?

Сын холодно взглянул на него и ничего не ответил.

– Ты стал филантропом? Ну-ну. А может, у тебя комплекс неполноценности? Иначе я не могу объяснить твой странный вкус. Впрочем, твоё дело, конечно.

Таня стояла уже одетая, когда они вышли. Анатолий увидел язвительный взгляд отца и покраснел.

Молча они спустились вниз, молча сели в автомобиль. Отец за руль, Анатолий и Таня – на заднее сиденье. Она устало откинулась и закрыла глаза.

Машина двинулась, скользя. Анатолий жадно наблюдал за всеми изменениями этого бледного лица. Машина ныряла из освещённых улиц в переулки, по лицу Тани проносились лёгкие тени. Отец через плечо спросил адрес. Она ответила:

– Заточная, семь.

Заточная! Сколько раз – Анатолий знал – он будет произносить это слово. Маленькая, ничем не приметная улица на окраине города вдруг сделалась для него сияющей звёздной дорогой, потому что там жила Таня.

– Здесь, – сказала девушка.

Машина остановилась возле одноэтажного домика из ракушечника, представляющего собой грязноватую смесь сиреневого, белого и голубого цвета. Таня неумело завертела рукоятки на дверце, Анатолий помог ей. Дверца распахнулась.

– Спасибо, – отчаянно покраснев, не поднимая глаз, пробормотала Таня.

Отец засмеялся, показывая ослепительно-белые ровные зубы.

– Не за что! Надеюсь, наше знакомство на этом не прервётся?

Коричневая варежка Тани утонула в его большой руке.

Ещё больше покраснев, девушка замотала головой, неизвестно что выразив этим жестом – согласие или отрицание.

– Я провожу тебя, – сказал Анатолий.

– Ой, нет, что ты! Не надо! Вот же моя дверь.

Она с некоторым трудом вылезла из машины – мешала шуба и, взобравшись на обледеневшее крылечко (Анатолий подумал: «Лёд сколоть некому»), позвонила. Обернувшись, крикнула: «До свиданья!», махнув рукой. Анатолий помахал в ответ. Дверь приоткрылась, Таня скользнула в образовавшуюся щёлочку, машина тронулась.

На обратном пути отец вёл автомобиль медленнее, одной рукой закуривая. Анатолий в зеркальце видел его загорелое лицо, двигающиеся бугры на скулах. Отец о чём-то хмуро и напряжённо думал. Чтобы прервать затянувшееся молчание, сын спросил:

– Мы едем прямо домой?

– Нет, заедем в универмаг… Знаешь, а фигурка у этого ничего. Если её одеть как следует… Или раздеть…

Анатолий побледнел, зрачки его сузились.

– Её зовут Таня, отец! И больше так о ней никогда не говори!

– А вообще, я советую тебе, как старший товарищ: оставь её! Она может тебя затянуть в такое…

– Это уже моё дело, – глухо ответил Анатолий.

Отец пожал широкими плечами.

– Как знаешь.

Стоянка под универмагом была, казалось, забита, но отец ловко втиснул машину на последнее свободное место. Выключил мотор.

– Ты пойдёшь?

– К Кострицыну? Нет.

– Напрасно.

Анатолий молча раскрыл взятый с собой учебник. Краем глаза наблюдал, как высокая фигура отца легко и свободно движется среди толпы, с весёлой бесцеремонностью раздвигая людей. Вот он исчез за стеклянной дверью универмага…

Анатолий вытащил записную книжку и написал: «Волконская Татьяна. Д. а.: Заточная, 7. Школа № 15.»

Удивительное существо получило точные координаты. Теперь он сможет найти её, как только захочет. Даже если вдруг потеряет память…

Анатолий закрыл глаза и прошептал: «Синеглазка моя…» Сердце неровно билось под меховой курткой…

– Ты заснул? – весёлый голос отца вернул его к действительности. Рядом на сиденье отец небрежно бросил свёрток.

– Тебе от Кострицына подарок.

– Я не хочу, – равнодушно ответил Анатолий.

– А ты всё же глянь. По-моему, через неделю это тебе понадобится.

Анатолий неохотно развернул разноцветную бумагу. И у него невольно вырвалось:

– Ой!

В свёртке оказалась стёганая куртка из серебристой плащевой ткани, с множеством карманов, «молний» и клапанов, с маленьким, но всемирно известным «лейблом» … Пальцы Анатолия осторожно погладили блестящий рукав.

– Ты погляди, какая фирма! – искренне радовался отец. – И ведь бесплатно! Только Кострицын услыхал, что послезавтра твой день рождения, сразу достал из сейфа…

– А что ты ему подарил? – поинтересовался сын. Отец смешался.

– Как… что подарил? Ну и вопросики у тебя!

– Нормальные вопросы. Просто так ничего не бывает.

– Ну… ты же знаешь. Я нужный человек для Кострицына, он меня уважает и…

– И дарит твоему сыну куртку за стольник. Хорошо он тебя уважает! Хотел бы я так…

Отец усмехнулся.

– Ах, вот что тебя интересует! Конечно, и у тебя так будет. Если только ты, впрочем, не будешь общаться с такими Танями…

Анатолий завернул куртку в бумагу и протянул отцу.

– Отдай её Кострицыну. Я не возьму.

– Толик, ты что?

– Верни куртку Кострицыну, – жёстче произнёс Анатолий.

– Ты что, спятил?! – повысил голос отец.

Но, взглянув на сына, понял: не переубедить.

– Хорошо, я верну её, – сказал мягче.

– Верни сейчас.

– Он уже уехал домой.

– Тогда завтра утром.

– Верну, раз ты этого требуешь. Но представь, как ты в ней выглядел бы на мопеде…

Отец попал в точку. При слове «мопед» Анатолий вздрогнул и задумался. Потом покачал головой.

– Нормально будет и в старой.

– Ты бы мог кататься с Таней. Ей бы эта куртка понравилась, – вкрадчиво продолжал отец. – И шлем я подобрал бы подходящий.

Анатолий сдвинул брови. Не зная сам, он в этот момент необыкновенно походил на отца…

– Тогда уж два шлема, – сказал сердито.

– Замётано, сын!

Заводя машину в гараж, отец небрежно спросил:

– Так что, вернуть куртку?

– Ладно… оставь уже, – неохотно пробурчал Анатолий. Он действительно представлял себя в новой куртке вместе с Таней на мопеде… которого у него пока ещё нет, но скоро будет.

Поздно вечером, сделав уроки, он занялся проявлением фотографий. И вот, наконец, всё отчётливее проступили чудесные глаза, чуть заметная улыбка на сжатых полных губах…

За всё время она улыбнулась лишь один раз. Но каким прекрасным стало её бледное лицо! Словно внутри его зажегся волшебный фонарь…

«Она должна улыбаться ещё, – подумал он. – Она должна улыбаться всё время! Не знаю, как я это сделаю, хоть вылезу из кожи, но я этого добьюсь!..»

ГЛАВА 2.

В субботу, едва прозвенел последний звонок, Анатолий уже ждал Таню, сидя на заборе из жёлтых и красных труб возле пятнадцатой школы. Для этого ему пришлось сорваться с биологии, которую вела сама директор школы Тамара Сергеевна. Впереди маячило неприятное объяснение. Но до понедельника оставалась уйма времени…

Таню он увидел издали. Она осторожно спускалась со школьного крыльца среди толпы поднимающихся подростков. Пятнадцатая школа была двухсменной.

Когда Таня заметила его, в глазах её промелькнуло непонятное выражение, похожее на страх. Она сделала шаг в сторону. Но Анатолий уже подходил к ней, протягивая руку:

– Привет, Таня!

– Привет, – ответила она. – Что случилось?

– Ничего. Хотел тебя видеть. Вчера я не мог – масса дел.

– Да? Интересно…

Нет, ей это было явно неинтересно. Анатолий подумал даже, что она просто не расслышала его ответа.

– Вообще-то ты угадала. Случилось…

Только обветренные губы её чуть дрогнули и снова сурово сжались.

– Случилось… только моё рождение.

– Поздравляю, – очень серьёзно сказала Таня.

– Танечка! Я пришёл… чтобы… пригласить тебя на сегодня… на вечер… я…

Он запнулся. Сине-фиолетовые глаза смотрели сквозь него с холодным недоумением.

– Я приглашаю тебя!!! – отчаянно выкрикнул Анатолий. – Я очень прошу… приди!!!

Наконец до него дошло, что она улыбается. И даже вроде пытается его успокоить.

– Я приду, Толик. Конечно, я приду! Только ты не волнуйся.

Анатолий снял шапку, зачерпнул горсть снега, приложил к пылающему лбу.

– Голова болит, да? – Таня полезла в портфель. – Возьми таблетку.

«А ведь из её рук я бы спокойно принял и отраву, – подумал Анатолий. – Интересно, догадывается ли она об этом?..»

Догадывалась ли Таня или нет, неизвестно, но её лицо из бесстрастного и холодного стало нежным и участливым, смотрела она теперь с вниманием и теплотой.

Проглотив таблетку, Анатолий обеими руками сжал тёплую маленькую руку в колючей варежке.

– Так ты придёшь, Танечка? Придёшь, да? Я жду тебя в шесть часов.

– Надень перчатки, обморозишь руки, – строго сказала Таня. – И шапку надень. Я приду. Напомни адрес.

Анатолий вытащил подготовленную карточку.

– Проспект Дзержинского, десять, квартира сто восемьдесят девять, – поднеся её близко к глазам, прочитала Таня. – Хорошо. Вот только не знаю, успею ли в шесть. До вечера, Толик. Сейчас подойдёт мой автобус.

– Тогда ты должна успеть! – решительно заявил Анатолий.

Она глянула на свои часики.

– Постараюсь.

– Я провожу тебя до автобуса… чтобы ты опять не упала.

В её взгляде промелькнули смущение, благодарность и лёгкая насмешка.

– Ну, пошли.

Когда переполненный автобус отъехал, Анатолий помчался домой и лихорадочно занялся приготовлениями…

До половины шестого все дела были закончены. Анатолий надел белую сорочку, парадный костюм и подошёл к зеркалу – завязать галстук. В трюмо отразился мрачный акселерат с тёмно-серыми глазами и очень короткой стрижкой.

– Панк, – хмуро усмехнувшись, бросил своему отражению Анатолий и стал завязывать галстук со старательностью, выдававшей его недавний опыт в этом деле. Пару раз провёл расчёской по голове, слегка надушился и вздохнул…

«Лицо детское и глаза какие-то глупые… Уши торчат. Зубы, правда, красивые, как у отца, а что толку? Не нравлюсь я ей…»

Анатолий знал, что девочки считают его самым красивым парнем в классе. Раньше это ему весьма льстило, но теперь вдруг потеряло всю привлекательность, ведь Таня не относилась к нему всерьёз…

Он сердито бросился на диван. Тут же вскочил, стал рыться в кассетах, включил магнитофон. Квартиру наполнил страстный хриплый голос Челентано. Снова сел, заложив ногу за ногу. И тут же раздался мелодичный звонок.

Анатолий вскочил, опрокинул журнальный столик, быстро поставил его на место и кинулся открывать. По дороге бросил взгляд в зеркало. Промелькнуло нечто бледное, встрёпанное, с горящими глазами. Открывая, старался дышать глубже, чтобы успокоиться.

– Здравствуй, Таня! – выдохнул, увидев на площадке знакомую фигурку, утопающую в колокольной шубе.

– Привет, – сказала Таня. – Можно?

– Да, да, конечно! Заходи! – потащил её за рукав, словно боялся, что она уйдёт.

В передней снял с неё шубу, стащил с ног сапоги. Сняв старенькую вязанку, Таня осталась в синем шерстяном платье, заколотом у воротника большой старинной жемчужной брошью. Вынула расчёску.

– Дай мне, – попросил Анатолий.

Она с лёгким удивлением подняла на него глаза, но сразу же протянула.

Анатолий бережно пригладил пушистые тёмные волосы девушки, от которых чуть пахло ароматным шампунем. Таня стояла, опустив длинные ресницы, на бледных её щеках горели два красных пятна…

Слегка обняв её за талию, Анатолий повёл девушку в большую комнату. При виде большого накрытого стола Таня чуть попятилась.

– А что… будет много народа? – дрожащим голосом спросила она.

– Да нет, всего несколько человек, мои друзья. Шестнадцать лет всё-таки…

Таня с ужасом глянула на своё скромное платьице, зашитые кое-где колготки. Анатолий решил, что она сейчас захочет уйти, и быстро сказал:

– Я хочу тебе показать свою комнату. В прошлый раз ты её не видела. Интересно, тебе понравится?..

И распахнул дверь. Таня замерла на пороге. Стояла долго… Потом тихо спросила:

– А это… твои друзья тоже увидят?

Всю стену над постелью занимал цветной фотопортрет Тани, увеличенный до размера зарубежных реклам кинозвёзд…

– У меня один близкий друг – Костя Сарычев. Ты его увидишь… Я от него ничего не скрываю. А остальные – это не их дело, – твёрдо ответил Анатолий.

– Но это же… – Таня не договорила. Словно пытаясь укрыться от огромных глаз своего двойника, она стала осматривать комнату.

Топчан, письменный стол, тахта. Небольшая застеклённая «стенка» с книгами, кассетами, дисками. Над тахтой и на полу ковры. Стены завешаны цветными фотографиями мотоциклов, мопедов, мотороллеров. Над столом висит большой календарь с яркими лаковыми страницами. Новая страница – новый месяц – новый автомобиль. Рядом полка с учебниками и тетрадями. Тут же телефонный аппарат цвета слоновой кости.

– Сколько у вас телефонов? – удивилась Таня.

– Три аппарата. Один в передней, один у отца и один у меня. Так гораздо удобнее. А у тебя есть телефон?

Таня покачала головой.

– Нет, нам ещё пока не провели…

– Я тебе дам мой номер. Звони, когда захочешь.

Он стал искать листок бумаги, а Таня тем временем досматривала детали: пара боксёрских перчаток и две скрещённые шпаги, висящие на ковре, уголок с инструментами и столом-верстаком, электрогитара, стереосистема…

– Хорошая у тебя комната, – похвалила Таня.

– Да уж не жалуюсь, – скромно ответил именинник.

Подойдя к «стенке», девушка стала разглядывать корешки книг. Технические, спортивные, масса художественных, с преобладанием научной фантастики… Вдруг взгляд её упал на стоящую за стеклом чёрно-белую фотографию. На фотографии была снята смеющаяся молодая женщина, настолько красивая, что Тане на миг почему-то стало страшно…

Сзади подошёл Анатолий.

– Возьми номер.

– Толик, кто это? – её голос прозвучал неестественно.

– Это моя мать, – спокойно сказал он.

– Она… – Таня хотела сказать «умерла», – не живёт с вами?

– Она уехала за границу. Её муж – известный мотогонщик, а она иногда снимается в кино. – Анатолий помедлил. – Красивая, правда?

Таня внимательно-внимательно посмотрела на Анатолия.

«Сын этой женщины… Да, он похож на неё. Сейчас не очень, больше похож на своего отца, а вот когда он бледнеет, лицо его застывает, он становится точно мраморный и очень красивый. Почему же она бросила их? Анатолий так спокоен, похоже, не очень переживает, но его отец… Теперь понятно, почему он такой циничный… и такой несчастный…»

– Что смотришь? Любуешься, какой я красавец? – натянуто усмехнулся Анатолий, которому было очень не по себе под её пристальным взглядом.

– Толик, а кем работает твой отец? – внезапно спросила Таня.

Она не ошиблась. Он побледнел, и лицо его застыло. Застыли и глаза – две мёртвые серые льдинки…

– Он… шофёр и механик – всё вместе. Работает дни и ночи, дома бывает редко…

– Значит, ты ночуешь один? – сочувственно удивилась девушка.

– Когда как. Иногда с друзьями. – Анатолий слегка улыбнулся, будто оживая. – Пошли в залу?

Они вышли из комнаты, провожаемые тоскующим взглядом фото-Тани.

Песня закончилась. Анатолий снял кассету.

– Зачем? Такая хорошая музыка! – запротестовала девушка.

– Это хорошо, что у нас похожие вкусы, – серьёзно заметил Анатолий. – Но я хочу, чтобы ты послушала другое.