Мыслин. Королевство кота Яцыка

– Ну, а у твоего наркошки что? – решил спросить Эдуарда военный. Программист ухмыльнулся и продолжил смотреть в экран, на котором виднелись центры головного мозга наркомана. Мыслительный – с десятками ответвляющихся цепочек. Отдел памяти с воспоминаниями в виде тёмных нитей. Зрительный отдел, почему-то напоминающий калейдоскоп. Слуховой центр, куда пытались вползти извне новые мысли, похожие на маленьких гусениц.

– Нейронные цепочки растут в геометрической прогрессии – ответил Эдуард. Его голос сквозил восхищением. – Представляете, – самозабвенно стал рассказывать программист коллегам. – Ещё несколько дней назад этот метадоновый организм только-только задумывался над тем, почему же плачут матери? А сегодня в его голове уже выстроились небольшие нейронные тропинки! И знаете, после чего?

Нейрохирург с военным внимательно слушали Эдуарда, не обращая внимания на едва уловимые нотки безумства в его речи.

– Он решил помогать брошенным матерям! И сейчас ищет подходящие кандидатуры.

Коллеги, вероятно, не оценили всю прелесть ситуации, которой так восхитился программист.

– Как это, брошенные матери? – спросил военный, в то время как нейрохирург лишь неопределённо хмыкнул, потерев подбородок широкой ладонью. – Я слышал, что в мире есть брошенные дети. Их отправляют в детские дома. А где живут брошенные матери?

Программист задумчиво пожал плечами и сокрушённо произнёс:

– Да где угодно. У таких матерей могут быть свои дома с ухоженными огородами, фруктовые сады или квартиры в лучших районах. Но только какой в этом толк? Ведь они всё равно чувствуют себя бездомными.

– Как можно при наличии дома, и быть бездомным? – недоумевал нейрохирург.

– Можно, – послышался торопливый ответ программиста. – Ведь для матери настоящий дом – в сердце своего ребёнка.

Военный удивлённо вскинул брови:

– Эдик, а тебе точно 28? Кажется, ты нам что-то недоговариваешь о себе. Откуда в столь молодом возрасте такие мудрые мысли?

Программист отвёл в сторону взгляд водянисто-голубых глаз, изображая смущение.

– Жизнь была интересная у меня. Непростая. Вот она и научила.

Нейрохирург Гордей улыбнулся своей привычной, широкой улыбкой.

– Я понял. Получается, наркоман захотел вернуть дом брошенным матерям, о которых забыли их собственные дети?

– Да! – радостно воскликнул Эдуард. Наконец-то коллеги начали что-то понимать. – Именно так! Но интересное даже не в этом. Наркоман так увлёкся идеей помощи бездомным матерям, что напрочь забыл о дозе. Вот уже сутки он живёт без наркотиков!

На лице нейрохирурга снова распласталась улыбка.

– Ну, в этом нет ничего удивительного. Типичное переключение внимания. Мне этот метод хорошо знаком. Я его тоже применял – в лечении людей с онкологическими болезнями.

Гордей любил рассказывать о своей работе всем окружающим людям, причём даже тем, кто в нейрохирургии не понимал ровным счётом ничего. Вот и сейчас он принялся разглагольствовать о психологических уловках в медицинской практике.

– Большинство пациентов делают огромную ошибку, концентрируясь на своей болезни. Люди размышляют о ней целыми днями и постоянно злятся за то, что она не хочет их покидать. А ведь поведение у любого заболевания точно такое же, как и у человека!

Нейрохирург посмотрел на заскучавшего и грызущего колпачок шариковой ручки программиста, а затем спросил:

– Вот, например, ты, Эдуард. – Программист высунул ручку изо рта и насторожился. – Что чувствуешь, узнав, что о тебе кто-то думает?

– Я? – озадаченно спросил тот. – Наверное, радость. Радость оттого, что кому-то я нужен в этом холодном и ненавистном мире.

– Вот-вот, – просиял нейрохирург. – И болезнь ведёт себя точно также. Радуется и думает, что нужна. Поэтому и не уходит. А что придумал я? Отвлекать пациентов от их болезни.

В этих его словах слышалась гордость.

– Ежедневно я старался переключить внимание больных на что-то радостное. Цветы на окне. Пчёл, собирающих нектар на клумбе. Необычные формы облаков на небосводе. Чтобы болезнь обиделась за невнимание своего хозяина, стала слабой и ушла.

– И что, помогало? – с сомнением в голосе спросил собеседника программист.

– Да. По крайней мере, в некоторых случаях.

Гордей внезапно помрачнел, вспомнив о чём-то нехорошем.

– Только маму Мирославы спасти не удалось. Упёртая была женщина. Никак не хотела отвлекаться от своей болезни.

– Значит, наша Мирослава в неё удалась, – сделал вывод военный. – Такая же упрямая и целеустремлённая.

***

Упёртость была для Мирославы Божьим даром. Или проклятием? Иногда это качество характера здорово помогало ей в жизни. Например, в достижении поставленных целей. Но бывало и наоборот. Мирослава часто страдала от собственного упрямства. Поставив перед собой задачу, она уже не могла от неё отказаться, даже ощущая явную опасность задуманного. Сейчас она находилась в кабинете психологических консультаций, где весь интерьер был оформлен в зелёных тонах. Оштукатуренные в нежно-оливковый цвет стены были украшены картинами с изображением природных пейзажей. В северной части комнаты висели изображения заснеженных полей, лесов и курортов. Восточную стену украшал живописный пейзаж восходящего над морским горизонтом солнца. Подсолнухи и полевые цветы радовали буйством солнечных красок на южной стене. Мирослава считала, что обилие природы в интерьере расслабляет и располагает к беседе. Напротив неё за прямоугольным столом сидел очередной клиент. Он нервничал. Очевидно, потому, что стеснялся рассказывать чужому человеку о своих семейных неурядицах с женой. Мирослава слушала вполуха историю о том, как сложно терпеть стареющую и некогда любимую женщину после 20-ти лет брака, размышляя про себя совсем о другом. Мыслин наконец-то работает. Создать его она захотела давно. Ещё в детстве. Было у маленькой Миры одно наивное детское желание. Остановить войны на Земле. Безусловно, электрод стал хорошим помощником для зависимых людей. Он помог им найти новый смысл жизни и навсегда избавиться от разрушающих привычек. Но не для этих людей Мирослава его разрабатывала. Нет, не для них…

Идея с Мыслином появилась после того, как на войне без вести пропал её отец. Где-то посреди горных афганских хребтов он исполнял интернациональный долг. Почему-то все земные войны объясняются каким-то долгом. Долг перед Отечеством. Долг перед нацией. Долг… Долг… Долг…

– Бездушная государственная машина тоже должна отдать долг – размышляла Мирослава, попутно кивая клиенту, продолжавшему жаловаться на свою несчастливую семейную жизнь. – Пришло это время. Правда, что взять с безжизненной железяки? Разве может машина отдавать долги? Очевидно, что нет. Она только требует. То шарнир у неё сломается, то гидроусилитель руля выйдет из строя, то резину с летней на зимнюю менять надо. Ответственность за её работу и поведение несёт водитель. А кто у нас управляет машиной под названием «государство»? Кто постоянно твердит о долге? Кто отправляет солдат на войну? Правильно, Президенты. Это им придётся, наконец, отдать долг. Это они обязаны вспомнить о дипломатии и остановить войны.

– Следующими носителями Мыслина станут Президенты враждующих государств!

С этой мыслью Мирослава спешила в лабораторию после работы и её же озвучила своим коллегам прямо с порога. Мужчины переглянулись, а во взгляде военного тут же появилась тревога.

– Мира – ошарашено воскликнул Тарас Кулян. – Мира…

От новой идеи этой фурии с заплетёнными в две косы рыжими волосами у него перехватило дыхание.

– Это невозможно, – сдавленным шёпотом произнёс военный.

Он как никто другой понимал, насколько опасны всякие секретные операции против первых лиц государства. Слишком опасны. Но Мирослава не собиралась отступать от задуманного.

– Отчего же невозможно? – спокойно спросила она. – Электрод у нас есть? Есть! Бабочки для его подсадки? Сделаем, это не проблема. Да никто и ничего не заподозрит. Тем более, сейчас весна. Бабочки толпами летают.

Военный посмотрел на нейрохирурга, печально качавшего головой, а затем на программиста, который почему-то весело улыбался. Потом он вновь обратил суровый взгляд к Мирославе, с невозмутимым видом стоявшей у стола посреди лаборатории, и он обрушил на неё гневную тираду.

– Как ты не понимаешь, Мира! Нельзя этого делать! Это опасно!

– Чем опасно? – недоумевала женщина. – Мы ведь проверили действие Мыслина. Его испытания прошли успешно!

– Проверили! Успешно! – злобно передразнил её Тарас Кулян. – Мы только-только начали эти испытания. Ещё неизвестно, как на работу устройства влияют разные состояния человеческого организма: температура, голод, сон. А если этот электрод зависнет? Ты подумала об этом?

Военный гневно распекал Мирославу, словно не она была его начальницей.

– А вместе с ним зависнут и президенты. Что тогда, а Мира?

Хозяйка лаборатории была непоколебима.

– Я уже всё решила. И точка. Наша цель – исправить мысли враждующих президентов и помочь им остановить войны.

– Ты сумасшедшая, Мира! – грустно заключил военный.

– А мне нравится идея, – раздался звонкий и весёлый голос программиста.

Эдуард сиял, как медный пятак и выделывал танцевальные пируэты, не вставая с кресла.

– Узнать мысли Президентов мечтает каждый! Но такая возможность будет только у нас! Мы – избранные!

– Молодой ты ещё! И Глупый! – прикрикнул на Эдуарда военный. – Многого не понимаешь!

Но Эдуарда такая реакция не остановила. Он продолжал радоваться и приплясывать на офисном кресле. Настоящая причина этой бурной радости была известна только ему одному.

– Ну, а что скажешь ты, Гордей? – тихо спросила нейрохирурга Мирослава.

– Ты же знаешь, Мира – спокойно ответил он. – Я всегда тебя поддержу. Но мне эта идея не по душе. Я согласен с Тарасом. Затея твоя очень дурно пахнет. Случись что – не отмоемся.

– Всё пройдёт хорошо, Гордей. – По-другому просто не может быть.

Мирослава была уверенна в своей правоте, как никогда раньше.

***

Программист, надув свои и без того пухлые губы, уставился в компьютер. Мирослава не позволила ему участвовать в подсадке Мыслина президентам, поэтому его изнутри разрывала обида.

– Ты чересчур молодой, Эдик! – объяснила она своё решение. – И не умеешь контролировать свои эмоции! В том деле, которое мы задумали сделать, нужны опытные, внимательные, хладнокровные люди. Такие, как я, Гордей, Тарас. Уж мы точно не сломаем ход операции бурным проявлением эмоций. А ты будешь так радоваться атаке бабочек на президентские лбы, что тебя сразу же заметят и рассекретят.

Программист делал вид, что работает и не замечает суетливых приготовлений своих коллег к предстоящему мероприятию. Но внутри него всё бурлило от возмущения.

– Значит, для всяких там алкашей с наркоманами я ни разу не подозрительный тип – думал программист. – А как президентам Мыслин внедрять – сразу стал Эдиком, маленьким мальчиком, который только и может, что всё портить. Ну, ничего! В спецоперации с Президентами главным буду всё-таки я! Я!

На его лице появилась кривоватая ухмылка, но никто из присутствующих в лаборатории её не заметил. Остальные сотрудники лаборатории были заняты совсем другим.

Нейрохирург с военным делали бабочек. Подготовленные нейронные нити плавали в колбах со специальным раствором, который поддерживал жизнедеятельность живых нейронов. Металлические иглы с видеокапсулой на острие красиво обрамлялись яркими тканевыми крылышками. У одной из бабочек они были коричневыми. Другая получила лимонно-жёлтые крылья. У третьей, самой огромной из всех, крылья украшал змеиный узор. Наконец, четвёртую бабочку мужчины сделали сине-голубой.

Мирослава пыталась вывести на компьютерный проектор, висевший на стене напротив входной двери в лабораторию, какое-то изображение. На огромном экране то появлялись, то исчезали фотографии мужчин в деловых костюмах. Несколько попыток создать коллаж из 4-х фото с надписями внизу, оказались безуспешными. Наконец, старания Мирославы дали свой результат. Уверенный голос хозяйки лаборатории с характерным стальным оттенком наполнил собой помещение.

– Так-с, коллеги, у меня всё готово. Я могу вам представить тех, с кем нам придётся работать дальше.

Трое мужчин повернулись к ней. На лице программиста запечатлелось учтиво-недовольное выражение. Нейрохирург с военным источали спокойствие и умиротворение. Они почти закончили творческую работу над бабочками. На столе рядом с ними лежали четыре разноцветных красавицы с металлическим туловищем и маленьким ушком для нейронной нити.

На экране проектора разместились четыре фотографии. Под каждой из них была сделана подпись. Имя. Фамилия. Должность. Мужчины стали внимательно их разглядывать. Коротко стриженный и светловолосый, с близко посаженными глазами и огромным лбом – Гдемир Ферзин, президент России. Круглолицый, с восточным разрезом карих глаз и мясистым носом – Дин Вейж, президент Китая. С длинной лакированной чёлкой, зачёсанной влево – Дункель Кинг, президент Америки. Щекастый и кудрявый, с огромными миндалевидными глазами – президент Украины, Павел Снеженко.

– Ну вот, наши следующие носители Мыслина, – прокомментировала Мирослава.

– Кто за кем закреплён? – деловито спросил нейрохирург, а военный поспешил выбрать себе Президента самостоятельно:

– Мира, можно я поработаю с Гдемиром Ферзиным?

С этим человеком Тарас Кулян уже встречался однажды. В то время он ещё был не комиссованным солдатом, а действующим военным, передвигался на своих собственных ногах и готовился к командировке в Чечню.

Гдемир Ферзин тогда только вступил на путь президентства и был более открытым, нежели сейчас. Но даже в тот период в нём чувствовалось огромное самообладание. Стоя перед шеренгой солдат, уезжающих в горячую точку, молодой президент уверенным и твёрдым голосом давал им напутствие.

С тех пор прошло 20 лет. Многие друзья и боевые товарищи Тараса остались на полях чеченских сражений. Он сам получил травматическую ампутацию обеих ног. Его списали из армии и выбросили за борт привычной жизни. Хорошо ещё, что на пути раненного военного повстречался нейрохирург Гордей Титов, который волею судьбы присутствовал в той самой горячей точке в составе бригады врачей. Он помогал Тарасу оправиться от травмы, всячески его опекал и стал для раненого военного лучшим другом.

Сколько воды утекло с того времени. Сколько всего поменялось! Неизменным осталось лишь одно. Точнее – один. Президент России, Гдемир Ферзин. Сейчас этот постаревший правитель, наверное, уже и не вспомнит молодого солдата, которому удалось выжить на той войне. Выжить, потеряв добрую половину своего тела. А вот Тарас его хорошо помнил. Уверенный в себе, наглый, дерзкий, себе на уме. Правда, юному военному эти президентские качества представлялись скорее доблестью, чем недостатком. Это сейчас, сквозь призму времени, Гдемир Ферзин для Тараса является закостенелым и совершенно негибким человеком. А в молодые годы он казался лучшей версией правителя, которые когда-либо президентствовали на Земле.

– Хорошо, Тарас, – согласилась Мирослава. – Забирай его себе. Но будь осторожен. Он хитёр и прекрасно умеет владеть собой. Смотри, чтобы без проколов.

Военный только улыбнулся напутствию начальницы. Самообладания у него, как и у Гдемира, было не занимать. Война научила быть хладнокровным и действовать без эмоций. Пожалуй, для подсадки электрода, стоит выбрать самую огромную бабочку. Вот эту, со змеиным рисунком на крыльях. Князя Тьмы. По мнению Тараса, внешность этой красавицы очень напоминала характер президента России.

– Теперь ты, Гордей. – Мирослава рассматривала на экране трёх оставшихся президентов. – Может, украинец?

– Пожалуй, да, – согласился нейрохирург. – Возьму Павла Снеженко.

– Должна тебя предупредить, что он весьма эмоционален. Поэтому веди себя аккуратно.

Гордей кивнул.

– Аккуратность – моё профессиональное качество. Забыла, что ли, кем я работаю?

– Помню-помню, – грустно улыбнулась Мирослава, вспомнив о маме.

Программист в надежде смотрел на начальницу. Президентов осталось двое. Быть может, она передумает и доверит ему кого-нибудь из них? Например, желтокожего и темноволосого президента Китая, Дина Вейжа? Или Мирославе придёт в голову отдать ему двухметрового чудака – американского Президента Дункеля Кинга? Уж Эдуард постарается, чтобы бабочка с электродом не испортила этому дяденьке роскошную лакированную чёлку с левым зачёсом. Он направит её прямо в центр президентского лба. Прямо в центр.

Надеждам программиста было не суждено сбыться. Мирослава решила внедрить Мыслин этим двоим самостоятельно. Об этом она сообщила после вопроса нейрохирурга:

– Ну а чем займёшься ты, Мира?

Программист совсем поник. Теплившаяся в нём надежда лопнула, как мыльный пузырь. Но вскоре зловещая ухмылка вновь заиграла на его лице.

***

Военный Тарас Кулян уселся на свободный стул в третьем ряду огромного актового зала. Совсем скоро здесь начнётся Ялтинская конференция по вопросам гонки вооружений. С трибуны на мероприятии выступит и российский президент Гдемир Ферзин. Уж он-то знает о вооружении многое.

Тарасу было хорошо известно о пристрастии Гдемира к оружию и всему, что связано с армией. Поэтому он решил прийти на конференцию в военно-полевой одежде, надев на себя пятнисто-зелёные штаны и майку такой же окраски. Лёгкая весенняя куртка дополняла этот наряд.

Весна уже перевалила за половину марта, но на улице по-прежнему чувствовалась прохлада. Погода словно сомневалась, стоит ли отдавать бразды правления летнему теплу, или же позволить зимним холодам ещё чуть-чуть похозяйничать на Земле.

Сомнения копошились и в голове военного. Вроде бы их команда всё делает правильно. Президенты забыли об искусстве компромисса – а Мыслин направит их на правильную тропу. Но… Военного изнутри всё равно точил червячок сомнений. Имеют ли они право вклиниваться в мысли правителей? Не станет ли такая самодеятельность причиной всемирной политической катастрофы? Не будет ли Землянам хуже от их секретных экспериментов? И ещё множество разных «не», появляющихся у каждого сомневающегося человека.

– Как только мы даём слабину, всё начинается заново!

Военный очнулся от глубоких раздумий, услышав голос российского президента. Гдемир Ферзин уже находился на трибуне, а зал был полон журналистов и других выступающих, которые ждали своего часа, сидя на аккуратных чёрных стульчиках, расставленных в аудитории стройными рядами. В самом первом ряду стульев Тарас заметил президента Китая.

– Интересно, – размышлял военный, – Мирослава уже внедрила ему Мыслин? Наверняка, да. Она уехала в Москву ещё вчера, чтобы не прозевать приезд Дина Вейжа на Московский вокзал. Вероятно, президент Китая прибыл на конференцию в Ялту прямо оттуда, потому что вид у него был усталый и грустный. Он периодически потирал свой лоб ладонью.

– Ну, точно, Мыслин уже у него в голове – заключил военный. – А лоб чешется от укола иглы.

– Нас пугают, нами пренебрегают! – продолжал разглагольствовать с трибуны Гдемир Ферзин. – Но Россию на испуг не возьмёшь! Мы и сами – с усами!

Военный усмехнулся. Усов-то у Гдемира отродясь не было. Но эту фразу он почему-то использовал при любом удобном случае. В понимании российского президента она означала только одно – его страна имеет огромный арсенал оружия. И в этом – её главное преимущество. Тарас предполагал, что выступление россиянина будет закручено вокруг темы «нас будут бояться». И эти предположения были недалеки от истины.

– Сила современной России – в профессиональной армии. Сила российской армии – в качественном оружии.

Оратор увлечённо рассказывал присутствующим в зале о преимуществах вооружения и тех возможностях, которое оно даёт. Военный же готовился выпустить в зал бабочку. Он держал её в левой руке, а в правой у Тараса находился небольшой джойстик для управления переносчицей Мыслина. Он старался подбодрить сам себя, мысленно отвечая на речь россиянина.

– Слабость президента России – в его мыслях. Скоро мы узнаем, о чём ты думаешь, Гдемир Ферзин. Пора!

Огромная бабочка выпорхнула откуда-то из-за низеньких сидений и, закружившись в воздухе, устремилась к трибуне. Российский Президент продолжал свой рассказ об оружии, искоса наблюдая, как прямо к нему летит пятнистая, коричнево-красная громадина. Гдемир очень любил природу. Но таких роскошных экземпляров бабочки он ещё не видывал. Откуда она взялась здесь, в этом закрытом зале? Полёт красавицы со змеевидным узором на крыльях был завораживающим. Взгляды гостей и выступающих скользили вслед за ней. То тут, то там сверкали вспышки фотоаппаратов и смартфонов. Журналисты хотели запечатлеть для истории вторжение наглой бабочки, которая осмелилась прервать речь одного из главных людей планеты. Сам Гдемир замолчал, пытаясь распознать траекторию движения непрошенной гостьи.

Необычная бабочка привнесла яркости в скучную и серую программу конференции.

– Хорошо, что она такая большая и пёстрая, – подумал военный. – Иначе кто-то из присутствующих точно заметил бы, что её полётом управляю я.

Он держал джойстик низко, положив руки с ним на спинку стоящего впереди стула и управляя переносчицей Мыслина из-за широкой спины блондинистого мужчины.

– Шмяк!

Бабочка с размаху ударилась прямо в центр лба российского президента. Её роскошные крылья полностью закрыли лицо выступающего, ещё пару раз взмахнули и плюхнулись куда-то вниз. Из аудитории раздался испуганно-радостный возглас. Российский президент тут же принялся потирать лоб, пытаясь, очевидно, избавиться от неприятных ощущений, вызванных уколом иглы. Его китайский коллега, сидя на переднем ряду, что-то возмущённо лопотал на своём языке. Наверное, вспомнил, как давеча на вокзале тоже был атакован бабочкой и теперь пытался сказать всем, что таких совпадений не бывает. Но его никто не понимал. Да и не слушал.

В зале царила невообразимая суматоха. Журналисты уставились в свои телефоны, пересматривая записанный короткий ролик, закончившийся ударом бабочки о президентский лоб. Кто-то поднялся с места и пытался разглядеть, куда же делась гостья. Военный понял, что нужно поспешить к трибуне и скорее забрать оттуда безжизненные крылья искусственной бабочки. Иначе вопросов и проблем не оберёшься.

Тарас пробрался через весь третий ряд стульев, постоянно наступая на ноги сидящим людям и попутно извиняясь перед ними. Выбравшись на свободную территорию, военный, прихрамывая, широким маршевым шагом направился к трибуне, где у микрофона переминался с ноги на ногу Гдемир Ферзин.

– Где же они, где?

На красноватом полу Тарас не сразу разглядел тканевую имитацию крыльев.

– Ага, вот лежат. На самом краю возвышенной сцены.

Он быстро подошёл к ним, поднял и аккуратно спрятал в ладонях. Выпрямив тело, он взглядом встретился с российским Президентом. Тот выглядел растерянно и продолжал потирать лоб, ожидая, когда закончится суматоха.

– Князь Тьмы, – произнёс Тарас, глядя прямо в глаза Гдемиру и улыбаясь.

– Что-о-о?

Россиянин был возмущён и несколько испуган. Наверное, он ещё не успел отойти от атаки бабочки, а тут ещё этот дерзкий незнакомец в форме цвета хаки со своим видением мира.

– Ой, простите.

Военный смутился.

– Вы меня не так поняли. Не Вы Князь Тьмы. Бабочка, которая ударилась о вашу голову, называется Князь Тьмы. Я, знаете ли, коллекционирую этих красавиц – торопливо начал объяснять он, увидев настороженность и свирепые взгляды охранников, которые уже спешили к нему навстречу. – Можно мне забрать эту бабочку для моей коллекции? Я же за ней охотился годами и никак не мог поймать! Очень редкий экземпляр. Очень! И надо же, такая удача!

Тарас изобразил на лице умоляющее выражение и старался тарахтеть без умолку, чтобы усыпить бдительность Гдемира. Президент недовольно выдохнул:

– Да, конечно, забирайте.

Напряжённое выражение исчезло с лица правителя, и военный понял, что ему удалось отвести от себя подозрения. Кто-то настойчиво схватил его за плечи. Охранники. Они, наконец, пробрались к наглецу, посмевшему находиться менее чем в одном метре от Президента, да ещё и напялившему военно-полевой наряд. Гдемир со сцены сделал отмашку рукой:

– Всё в порядке, не трогайте его.

Охранники ослабили хватку, но не отпустили Тараса, решив на всякий случай проверить его документы. Он с облегчённым вздохом достал из кармана бланк аккредитованного журналиста. Хорошо, что Мирослава заранее всё продумала и по каким-то своим каналам смогла оформить этот документ для бывшего военного и нынешнего безногого инвалида. Иначе ему бы сейчас не поздоровилось. Убедившись, что бесцеремонный любитель бабочек находится в зале на законных основаниях, охранники отпустили его восвояси.

Тарас, прихрамывая, поплёлся обратно в свой ряд. Искусственные крылья, сжимаемые им в ладони, приятно щекотали кожу. Всё получилось!