Когда умирают боги

– Может, и нелогично. Потому что тебя даже Шустрый Гера не нашел. Но я, на самом деле, не так уж много сделал. Я просто вычислил квадрат, в котором ты, с наибольшей вероятностью, могла находиться. Кстати, для человека, знакомого со стратегией, это не такая уж проблема. А я, согласись, разбираюсь в стратегии немножко лучше Гермеса, у которого одна бухгалтерия на уме. По поводу квадрата я оказался прав, а уж нашла меня ты, а никак не наоборот.

– А я тебя тоже не искала, – внезапно усмехнулась она. – Я пришла сжечь базу, и вдруг увидела, что там кто-то есть. Вот и решила дождаться утра, чтобы узнать – кто.

– Неплохой поворот, – я тоже усмехнулся. – Ну что – мир?

– Наверное, мир, – она умудрилась сказать это так неуверенно, что я не выдержал и расхохотался. Чем вызвал, ко всему, еще и приступ недоумения. – Ты над чем смеешься?

– Держи, – я протянул ей лук, поднял и передал колчан со стрелами. – Надеюсь, по назначению они нам больше не понадобятся.

– Так о чем ты хотел поговорить?

– Идея, в общем, довольно дурацкая, я с самого начала был против нее. Вернее, я был против того идиотизма, что предложил Шустрый Гера. Но потом Афина немножко модифицировала его мысль, и я, с грехом пополам, согласился.

– А что придумал Гермес?

– Он придумал, что нам нужно пробежаться по планете и предупредить всех, кто так или иначе имеет отношение к Горе, о том, что происходит. Абсолютно бесперспективная затея, ты сама в этом убедилась. Когда мы только встретились, ты уже знала, что Старика, Аполлона и Афродиты больше нет.

– А что предложила Афина?

– Она предложила не просто предупредить, а выработать совместный план, как можно устроить убийце засаду или каким-нибудь другим способом остановить его.

– По-моему, тоже не самая лучшая идея, – скептически заметила Артемида. – Мне вот в голову ничего не приходит. И сомневаюсь, что придет что-нибудь Гефесту, Деметре или Гере. Мы ведь ничего об этом убийце не знаем.

– С этим действительно проблемы, – согласился я и, рассказав ей то, что знал о трех случаях, добавил: – Так что тебя он, скорее всего, постарается утопить. Хотя нет. Утопить – это вернее подойдет дядюшке Посейдону. Тебя он, возможно, зарежет или натравит диких зверей. Этих способов он еще не пробовал.

– Насчет диких зверей – пусть попытается, – Артемида мило улыбнулась, продемонстрировав ямочки на щеках. – И мы посмотрим, кого быстрее сожрут тигры. А что он сделает с тобой?

– Интересный вопрос, я им тоже задавался. Свою городскую квартиру я в меру сил обезопасил. Могу предположить два варианта: отравляющий газ или граната в окно. Но, поскольку на окнах плотные шторы, успешность использования гранаты стремится к нулю. Так что, скорее всего, отравляющий газ. Про остальных сказать ничего не могу. Возможно, крушение поезда, автокатастрофа… Это ведь разные виды гибели? Хотя с такой логикой, как у нашего врага, сказать наверняка невозможно.

– Тебе не кажется, что мы сейчас не способ засады обсуждали, а весьма мило развлекались? – она лукаво посмотрела на меня. Я пожал плечами – так оно и было. – Поэтому я и говорю, что идея Афины яйца выеденного не стоит. На такие вещи, как западня, Зевс был великий мастак. Мы перед ним – детский сад.

– Не забывай про Гермеса. Если мы – детский сад, то он, скорее, выпускной класс средней школы.

– Но он ведь тоже ничего не придумал.

– Не придумал. Тем не менее, я бы не стал сбрасывать идею Афины со счетов. Возможно, у кого-то и мелькнет здравая мысль. Хотя всех, конечно, вряд ли удастся найти. Того же Пана… В любом случае, у нас есть хороший шанс собрать побольше информации.

– Информация не помешает. – Артемида вдруг весело ткнула меня кулачком в бок. – А я в первый раз слышу, чтобы ты предложение Афины отстаивал.

– А я его в первый раз и отстаиваю. Потому, что сам ничего умнее пока не придумал, – признался я. – И от других тоже не услышал. Но кто знает, что будет завтра? Может быть здесь, наедине с природой, именно ты отыщешь решение проблемы. Кстати, на всякий случай, запиши мой телефон. Найдешь, откуда позвонить?

– Пробегусь до поселка, – она так легко произнесла это «пробегусь», словно здесь была пара километров, а не сотня, а то и полторы. – Только куда я его запишу?

– Стрелой на луке нацарапай, – предложил я. – Дождем не смоет, а лук ты ни за что не потеряешь. Кстати, я бы на твоем месте из леса пока не выходил. Здесь тебя каждое дерево защищает, сама понимаешь.

– Не каждое, – возразила она. – Этот дуб на твоей стороне был.

– Ты не ругай его. Он хорошему делу послужил. Ты лучше скажи – до конца сентября в тайге протянешь?

– Я здесь круглый год жить могу, – Артемида фыркнула.

– А зимой? Здесь, все-таки, не Греция.

– А зимнюю одежду уже обратно раздумали? И лыжи тоже?

Геракл

1

Мы слегка покусались с маленьким воришкой перед тем, как мне отправиться в Африку. В Африку хотел он, потому что шарахаться по Южной Америке ему не улыбалось. Ведь там – разные Колумбии, Перу и Эквадоры. Там дикие индейцы, длинные анаконды и много других страшных вещей. Гермес же всегда был трусоват – свои дела предпочитал делать исподтишка. Я отрыгнул пиво и хохотнул ему в лицо – мол, в Африке тоже есть Судан, Конго, Сомали и другие места, где человек с автоматом выглядит сильно умнее человека без автомата. А еще есть львы и крокодилы, а диких негров даже побольше, чем диких индейцев. Шустрый Крысеныш совсем перетрусил и предложил мне взять на себя и Африку, и Южную Америку.

Это было наглостью. Я разозлился и хлопнул по столу – ладошкой, а не кулаком, потому что стол выглядел довольно хлипко, и я боялся, что он развалится. Платить же за него штраф мне почему-то не хотелось. Но стукнуть Гермеса по башке я собирался именно кулаком – кто за такое говно будет штраф требовать? Только вмешалась Афина.

– Гермес, – сказала она, – ты представляешь, сколько времени нужно Гераклу, чтобы обойти и Африку, и Южную Америку?

– А мне – что, легче? – прохныкал он. – Обе Америки и Австралия – аж три континента на одного!

– Тогда отдай сандалики, – предложил я и еще подзаправился пивом.

– Ага, сейчас! – Шустрый окрысился. – Я их честно выменял!

Я заржал. Честность Гермеса – это как летающий слон. И смешно, и грустно. И никто никогда о таком не слышал.

– А раз честно, то тебе и карты в руки, – заключила Афина. – Северная Америка, Южная Америка и Австралия. Тем более что на своих сандалиях ты легко упорхнешь и от повстанцев, и от бандитов.

– Бандитов я не боюсь! – нахохлился Гермес.

Ясное дело, с чего бы он их боялся? В свое время их богом побывал. Общий язык быстро найдут. Этой фразе мелкого воришки усмехнулся даже Прометей. Собственно, сам спор на этом и закончился. Африка досталась мне.

Там я изрядно почудил еще в старые добрые времена, когда все мы числились обитателями Горы. Пески, варвары, верблюды – в общем, мне понравилось. Хотя тогда я не стал заходить вглубь континента. Я это сделал немного позже, добравшись с португальцами до побережья Анголы и пешком сбежав от них в Египет. Потому что повздорил с капитаном и слегка убил его. Большая часть команды обиделась на меня, и их было слишком много, чтобы надеяться на благоприятный исход в случае схватки. А перспектива быть привязанным к пушке и потом продырявиться ядром как-то не грела. С дыркой в полтуловища смертны даже боги.

Черная Африка мне тоже понравилась, хоть и не так сильно. Джунгли, слоны и жадные негры. Слоны бывали даже миленькими, хотя иногда подкрадывались и трубили над ухом так, что голова готова была лопнуть. Жадные негры тоже показались неплохими ребятами – возможно, потому, что взять им с меня было нечего, кроме изодранных тряпок. А если кто-то все-таки клал глаз на эти лохмотья, его всегда можно было стукнуть по голове и пойти дальше. Но впечатление портили джунгли. Продираться сквозь заросли лиан и прочего кустарника было весьма утомительно. Кстати, именно из-за этого моя одежда за неделю превратилась в лохмотья. И большей частью из-за джунглей путь до Египта отнял целых пять лет.

Но – дело прошлое. Сейчас, отправляясь туда, я рассчитывал обойтись парой месяцев. Максимум – полугодом. Как-никак, а прогресс сделал изрядный прыжок вперед. Негры стали более цивилизованными и местами менее жадными, слонов поубавилось, а в джунглях кое-где появились дороги. Прогресс – великое дело, хотя слонов жалко. Мне нравились их уши. И хоботы.

Экипировка у меня была самая немудрящая – зачем лишний раз искушать черных братьев? Нож перочинный, нож охотничий – кушать-то в пути захочется? Бумажник с парой тысяч баксов наличными – в Черной Африке богатых стран нет, так что этих денег должно было хватить с лихвой. Мобильник брать не стал – джунгли не то место, откуда можно в любое время дня и ночи выйти на связь. Зато взял главное – четыре литровых фляги со спиртом. Чтобы в джунглях дезинфицировать организм. Потому что мало ли что. Все это добро легко уместилось в многочисленных карманах походного жилета-«разгрузки». Под него – камуфляжная футболка, ниже – такие же штаны. На ноги – берцы. Жарковато, конечно, будет. Запах пойдет совсем не шанель № 5. Зато никакая хренова кобра не прокусит.

Африка – самое то место для настоящих бойцов. Таких, как я. Мелкому жулику Гермесу там совсем делать нечего. Даже с крылышками на сандаликах. Поэтому перед отъездом я сказал своему отражению в зеркале: «Хо-хо!», и с легким сердцем отправился в путь.

Откуда начинать поиски, для меня вопросом не было. С верхнего течения Нила – и вглубь континента. Где-то там, в джунглях, болтался Пан со своим сбродом – сатирами и прочими. Козлобородого, конечно, нельзя отнести к настоящим бойцам, хоть он и отличался воистину козлиным упрямством. Но африканские джунгли и для него были самым подходящим местом, с этим спорить не приходилось.

Труднее было понять, почему именно в Африке обосновалась Деметра. Разумеется, буйная растительность ей должна прийтись по нраву – как всякой богине земли и плодородия. Однако это расходилось с моим представлением об Африке, как о месте для настоящих бойцов. Деметра была бабой, а бабы бойцами не бывают. С тех пор, как вымерзли амазонки. Прости, Афина.

Потом до меня дошло. Я чувствовал, что Деметра обитает где-то на юге континента. А на юге располагалась ЮАР – самая богатая и самая белая из африканских стран. Где же Деметре еще обосноваться, как не в ЮАР? Все логично.

Однако начать я решил все-таки с Пана. Это была нелегкая задача, но я в своей жизни уже столько подвигов натворил, что одним больше, одним меньше – роли не играло. Поиски же Деметры обещали стать легкими. Мне даже неинтересно было за них браться.

Верховья Нила для меня начинались в Судане. А в Судане без автомата делать нечего. Собственно, в тех местах, где я собирался искать Козлобородого, тоже нечего было делать без автомата. Поэтому первым делом, добравшись до Малакаля, я сходил на рынок и за смешные доллары – всего сотню – купил себе «Калашников» и два магазина к нему. Автомат был старый и, полагаю, не единожды пользованный, но мне-то какая разница? Осмотр показал, что он вполне работоспособен, а это главное.

Продавец – араб, имевший за плечами лет сорок жизни и во рту два зуба зеленоватого цвета – быстро выхватил купюру из моих рук. Судя по скорости, с какой был проделан этот маневр, я сильно переплатил. Да и плевать. Но вот то, что он заметил в моей руке еще сотню (я специально заранее переложил две с половиной сотни из бумажника в карман, ибо братьев-арабов тоже искушать не собирался), было плохо. Но сделанного не вернешь. Поэтому, когда араб, обнажив в кривой улыбке два своих забавных зуба, дружелюбно спросил: «Зачем приехал к нам, друг?», я, почесав бороду под самым подбородком, не менее дружелюбно ответил:

– Орехи собирать, друг!

Зеленоватые зубы тут же исчезли, черные глаза приняли изумленное выражение. Но, похоже, торгаш быстро пришел в себя, потому что, когда я покинул его лавку, за мной тут же увязались два полудурка антисоциального вида. Готов поставить на кон зеленые зубы араба – им было известно о сотне в моем кармане.

Я сделал вид, что не заметил их, и они плелись за мной до самого выхода из города и даже немножко дальше. В конце концов мне надоел этот непрошенный эскорт, и я решил дождаться его, стоя за деревом.

Дождался. Они от удивления сильно стукнулись лбами и остались лежать за тем же деревом, а я пошел дальше, потому что у меня не было времени приводить их в чувство. Да и, кажется, им это уже не требовалось. Хо! Неплохое начало для нового подвига Геракла.

Говоря откровенно, я был согласен с Аресом, считавшим, что наше путешествие бесполезно и целей, что мы перед ним ставили, не достигнет. Арес, конечно, редкостный зануда – примак, они все такие, – но у него есть два несомненных достоинства: он трезво мыслит и всегда говорит то, что думает. Именно поэтому я был с ним согласен. Но отказаться от приключения?! Тогда я не был бы Геракл.

Как ни странно, на границе с Джубой меня никто не встретил и не спросил, какого хрена я шляюсь с автоматом за плечом там, где негры выясняют отношения с арабами. Меня это слегка озадачило. Будь на моем месте Арес, он, как бог войны, нашел бы, что сказать, и его слова не понравились бы ни неграм, ни арабам. Но я не был бог войны. Я был всего лишь герой, которого возвели в божеский ранг, а потому спокойно пошел вперед, не снимая с плеча автомата. А если это никого не волнует, то я-то с какой стати суетиться буду?!

И потом целых четыре дня я шел вперед безо всяких приключений – даже скучно. Пару раз меня, правда, останавливали небольшие группки вооруженных негров, интересовавшихся, какого рожна белый вооруженный человек с бородой делает на их территории, но я сразу придумал себе легенду и отвечал гордо, с полным сознанием собственного достоинства: «Я иду охотиться на крылатого зверя Бодо!». Зверя Бодо я тоже придумал сам, но мой ответ оба раза произвел впечатление – меня пропускали дальше, даже соглядатаев вслед не посылали. Только в спину смотрели жалостливо: бедный свихнувшийся белый. Смерти искать идет. Ну и пускай идет. Нам ли его останавливать?

Я продолжал путь. Дорога и в самом деле наличествовала, хотя на дорогу походила мало. Но, во всяком случае, лианы при ходьбе не мешали, а с двух сторон шли две колеи. Короче, по-любому дорога.

Так я дошел аж до границы с Угандой. На самом деле, я не знал, где эта граница находится. Я вообще не был уверен, что сумею ее определить. Африка в этом смысле весьма своеобразна. Видимо, понятие «контрольно-следовая полоса» – понятие, совершенно чуждое африканскому менталитету. За комментариями опять же к Аресу, потому что КСП – это по его ведомству. Хотя он вряд ли станет что-то комментировать, потому что давно отошел от дел.

Шагая по этой убитой дороге, я внимательно таращился вперед. Если граница хоть как-то обозначена, то там должен быть хотя бы шлагбаум или домик для пограничников-таможенников. Но ничего подобного не наблюдалось. И я решил, что либо граница не обозначена вообще, либо ее не охраняют, потому что нафиг никому не нужна.

Я ошибся. Граница, может, и не была обозначена, но ее охраняли. Передо мной неожиданно выросли трое, одетых по форме. Двое – судя по всему, подчиненные – держали карабины. Третий, в кричаще оформленном, – правда, в стиле «сделай сам», – кителе, был явно офицером и командиром группы. На его шее болтался автомат.

Поскольку дорогу они мне перегородили, пришлось остановиться.

– Ну? – спросил я. Хотелось объяснений. Мало ли, что они в форме. Может, дезертиры из армии какой-нибудь Буркина-Фасо. Сбежали к черту на кулички и живут теперь разбоем.

– Лейтенант Гамадрилло! – козырнул офицер. Он верно истолковал мои сомнения, и даже продемонстрировал не то жетон, не то удостоверение – я даже рассмотреть не успел, что это было, настолько быстро загадочная штуковина снова исчезла в нагрудном кармане его кителя. – Пограничная служба Уганды. Куда это мы направляемся с автоматом?

– Ищу крылатого зверя Бодо! – страшно вытаращив глаза, произнес я привычную фразу.

– Это не в Уганде, – бесстрастно возразил Гамадрилло. – Сафари проводятся в Кении. Шагай к Намурупуту.

Мне подумалось, что все складывается не так уж плохо. Вернусь километров на пять – и обойду пост стороной. Я не очень горел желанием сходить с дороги, потому что Южный Судан оказался неожиданно богат на какие-то почти джунгли, но это был лучший выход из положения. И я повернулся к пограничникам спиной, чтобы воплотить свой план в действие.

– Стоять! – негромко сказал Гамадрилло. И, главное, удачный момент выбрал – у меня не было глаз на затылке, и я понятия не имел, целятся в меня служивые, или шары между ног гоняют. В любом случае, рисковать не стал. Остановился и застыл, неподвижный. – Ты ведь все равно уже на территорию Уганды зашел, – вкрадчиво продолжил Гамадрилло, – а раз так, то давай-ка посмотрим, с чем ты сюда зашел. Сними автомат и брось его под ноги. А потом поворачивайся к нам.

Я не стал спорить. Я герой, но не безумец (хотя был и такой эпизод в моей биографии). Бросил под ноги автомат и медленно повернулся. Но руки поднимать не стал – приказа не было, а преждевременная капитуляция не в моем стиле.

Лейтенант Гамадрилло пристально всматривался мне в лицо, стараясь понять, испугался я или нет. Не испугался. Что ж, хреново, но не смертельно.

– А теперь вытащи все из карманов. Проверим тебя на контрабанду.

Хо! Автомат, получается, не контрабанда?!

Я медленно принялся опустошать карманы штанов и разгрузки. Нож охотничий, нож перочинный, сто пятьдесят баксов, четыре фляги со спиртом… Бумажник с остальными деньгами был упрятан в берцы. Неудобно, но, до поры, до времени, надежно.

– Это все? – недоверчиво спросил лейтенант.

– Ага.

– А сигареты? Наркотики?

– Извини, дома забыл.

У него был такой расстроенный вид, что я ощутил легкий укол стыда, хотя вообще-то мне это не свойственно. Последний раз подобное чувство посещало меня, когда я чистил конюшни у Авгия.

– Что во флягах? – Гамадрилло постарался быстро взять себя в руки, но его кожа, и без того более бледная (видимо, сказывалось присутствие европейской крови) побледнела еще больше, выдавая внутреннее волнение.

– Спирт.

– Спирт – контрабанда! – немедленно отчеканил он, возвращаясь к своему естественному цвету. – И доллары – тоже контрабанда. В Уганде имеет хождение только наша валюта.

– А ножи?

– Охотничий – контрабанда. У тебя ведь нету угандийского разрешения на его ношение?

– Просрочено, – ухмыльнулся я. – Что на счет автомата, жилета, другой одежды? У меня трусы фирменные, от Дольче и Габбана.

Теперь Гамадрилло потемнел. Он считал, что я не имею права упражняться в остроумии, когда меня так беззастенчиво грабят. Я считал иначе, но сообщить об этом не успел, потому что события вдруг приняли неожиданный оборот.

– Это наша территория, Андрэ, – раздался за моей спиной ленивый голос. Трое пограничников, а по совместительству – таможенников и грабителей, до того гневно пялившихся на меня, подняли глаза, чтобы посмотреть, кто помешал им разделывать честного путника. Мне тоже было интересно, и я обернулся.

Метрах в десяти, у обочины дороги, стояли еще пятеро вооруженных негров. Вернее, стояло четверо, а один сидел на корточках и с безразличным видом курил сигарету. Одеты они были, кто во что горазд и, в отличие от пограничников, поголовно вооружены «Калашниковыми». Никто не целился в опешившего Гамадрилло, но автоматы были в руках и, возникни перестрелка, ее исход станет ясен еще до того, как прозвучит первый выстрел.

Гамадрилло дослужился до лейтенанта, а значит, был не совсем тупицей. Он понял, что сопротивление бесполезно, и только раздраженно буркнул:

– Черт побери, Лу! Это опять ты…

Лу – очевидно, главный в группе, не стал отрицать очевидный факт, только напомнил:

– Это наша территория. Ты все время забываешь об этом. Уходи.

За спиной послышались шаги. Я оглянулся через плечо и увидел, что пограничники понуро удаляются. Первым, как и положено командиру, снова следовал лейтенант. Только на сей раз он выглядел не так браво. Даже яркие нашлепки на кителе поникли и потускнели.

– Отлично исполнено, Лу, – я снова повернулся к группе с автоматами. – Это были не пограничники?

– Пограничники, – усмехнулся он. – Только до границы еще две мили по прямой. По дороге – так все четыре будет. И не лень ему туда-сюда мотаться? Ведь знает, что попадется. В который раз уже попадается. И все равно идет. Ног, что ли, не жалко? – Лу пристально посмотрел на меня и доверительно сказал: – Понимаешь, не люблю, когда он на моей территории грабит прохожих.

– Разделяю, – искренне согласился я. – Тоже не люблю, когда меня грабят на твоей территории.

– Ну, – Лу снова широко улыбнулся. – От этого тебе все равно никуда не деется. Эй, ты, грязный ниггер, сходи, забери у него автомат. – И тот, что сидел, получил ласковый пинок под зад. После чего встал и с нескрываемой ленцой побрел ко мне.

Я снова почесал бороду. Кажется, «грязными ниггерами» негры друг дружку в Америке называют, нет? Или прогресс уже сюда докатился? Черт, в таких местах, как Южный Судан, с прогрессом всегда непонятки – то ли докатился, то ли нет? А если докатился – то во благо или во зло? Из постоянных оставалась только жадность черных братьев. Прежде за полпуда бусинок и блестящих железяк у какого-нибудь вождя можно было легко наменять себе выводок первоклассных рабов. Нынче Африку бусами и блестяшками затоварили, нынче, кажется, здесь спрос на автоматы, спирт и зеленые деньги. Нахрена, спрашивается, грязному ниггеру спирт и зеленые деньги? Автоматы еще туда-сюда… Все дело в жадности, говорю же.

А вот я не жадный, мне на баксы и автомат как-то плевать. Но со спиртом расставаться не хотелось. Сугубо из практических соображений. Африка, черт побери – родина слонов, малярии, сонной болезни и разного прочего триппера. Без спирта в Африке совсем никак. Я пробовал, мне не понравилось. Поэтому сейчас попытался договориться. Хотя, признаться, разговорная дипломатия – не мой жанр. Вот Крысеныш – тот бы преуспел. А мне проще кого-нибудь по башке стукнуть. И времени меньше отнимает, и гораздо доходчивее получается. Только у негров были автоматы, а мне очень не хотелось расставаться со спиртом. Волей-неволей пришлось работать ртом. Чертов прогресс! Прежде-то от копий и топоров можно было любым дрыном отмахаться. С автоматами такая халява не пройдет. Автомату на все эти подручные средства – чихать и кашлять. В буквальном смысле. Тем более, когда таких автоматов пять штук.

– Слышь, Лу, – я прочистил горло и перешел к делу. – А может, поделимся? Я тебе баксы из чистого человеколюбия уступлю. И автомат. А ты мне спирт и нож оставишь. Мне ведь еще крылатого зверя Бодо выслеживать. Сам понимаешь – как я без ножа со спиртом?

– Это нечестная дележка, – отозвался он.

– А какая будет честная?

– Автоматы и доллары – мне. Нож со спиртом – тоже мне. Ты ведь на моей территории своего крылатого зверя выслеживать будешь, да? Траву потопчешь, зверей распугаешь. За это платить надо, мой белый друг. А у тебя, я смотрю, еще и башмаки ничего. И одежка хорошая – карманов много. Это все ты тоже мне отдашь. Мне карманы нужны.

Я сообразил, что договориться не получилось. И еще раз обругал прогресс. Если бы не автоматы, я бы Лу, со всеми его ребятами, под орех разделал. Они, конечно, были здоровые – в верховьях Нила всегда водились исключительно здоровые парни, – но даже все впятером на одного Немейского льва не тянули. А тому я, помнится, пасть порвал. Хотя, по совести, снабди льва хоть одним «Калашниковым», и пасть была бы порвана у меня. Но у льва автомата не было. Зато они были у Лу и его бандитов. Поэтому относиться к ним нужно было бережно и нежно. Например, придумать что-нибудь. С этим делом у меня тоже всегда было туговато – почти как с переговорной дипломатией. Но все же лучше. Если бы не смекалка, например, я бы до сих пор у Авгия в конюшнях говно лопатой месил. Бр-р.

И я принялся изобретать хитрый способ оставить у себя спирт, а если повезет – то и все остальное. Главное – добраться до черных братьев. В рукопашную-то я всех негров на свете переломаю. Еще и папуасов прихвачу – за то, что они одного с ними цвета. Я не расист. Просто не люблю, когда у меня за просто так спирт отбирают.

Лу, кажется, просек, о чем я думаю. Потому что длинно сплюнул себе под ноги и окликнул посланца, который был настолько ленив, что все еще до меня не добрался:

– Эй, Коча! Ты ему первым делом по башке стукни, чтобы вырубился. А то он здоровый, как слон. Раздавит тебе череп двумя пальцами. Ни к чему это. Ты мне еще пригодишься.

Коча деловито кивнул, сделал несколько на удивление быстрых шагов вперед и стукнул меня прикладом автомата по макушке. «Калашников» рассердился и пару раз бабахнул. Коча, державший оружие за ствол, обзавелся двумя запасными дырками в голове и быстро умер. В этом месте я сообразил, что мне подобный расклад очень на руку, и сделал вид, что от удара потерял сознание. Пусть думают, что Коча не зря прожил последние секунды своей жизни. Теперь кому-то из них, – а может, и всем сразу, зависит от коллективной тупости команды, – придется подойти ко мне, чтобы произвести выемку автомата, зеленых денег и прочего добра. Потому что специально отряженный для этого человечек у самого финиша поломался. А Лу, скорее всего, не обладает способностью оживлять мертвецов. А даже если обладает – для этого ему все равно нужно оказаться рядом с Коча. То есть, на расстоянии моей вытянутой руки. Забрезжила неплохая перспектива сохранить для себя спирт и прочее обмундирование.