Лоцман с «Аргуса». От создателей «Витязя специального назначения»

Землю покрывали приземистые кустики, усаженные колючками, даже с виду грозившими большими неприятностями. И всё это вместе сливалось в плотную массу, через которую нужно было, в буквальном смысле слова, пробиваться.

– Интересно, как нам через это безобразие пролезть? – озадачился Макс, с почтением разглядывая глянцево блестевшую колючку.

– Да, такого «ёжика» голой задницей не напугаешь, – сделал вывод Лёха, доставая свой нож и рубанул, по нахально торчавшим шипам.

Того, что произошло, не ожидал никто. Едва нож коснулся колючки, она мгновенно сложилась, плотно прижавшись к материнской ветке и все остальные, что до того так угрожающе шиперились, убрались следом за первой. Худо-бедно, но теперь у них появилась возможность пробраться через эти заросли.

– Жаль, что моего соседа Вилли тут нет, вот бы кто от восторга вопил, – опечалился Марк. – Растения – это была его стихия.

– Он, видать, поумнее тебя был, – не удержался Гюнтер. – Раз вовремя свалить догадался.

– Нет. Его пьяный ниггер бутылкой ударил в висок, – Макс неожиданно вздохнул. – Я тогда первый раз в жизни с удовольствием смотрел, как наши ребята его за Вилли насмерть запинали.

Трёп, конечно, дело хорошее, но приказ никто не отменял – и они углубились во влажные буро-зелёные сумерки. Ноги утопали в сплошной подушке мхов и прелой листвы, приходилось остерегаться то и дело попадавшихся змей непривычного ярко-оранжевого цвета. Насколько эти твари ядовиты, они убедились почти сразу, когда спугнутый ими зверь, до жути напоминавший кабана, но имевший, кроме клыков, ещё и костяные шипы на загривке и хребте, выскочил из кустов и нарвался на такой вот «апельсин». Молниеносный бросок и зверь, пропахав по инерции целую борозду во мху, рухнул, уткнувшись мордой в ствол гигантской пальмы. Змея, сделав своё дело, спокойно свернулась рядом, не собираясь никуда уползать.

Марк, забыв обо всём на свете, срубил ветку куста и осторожно обследовал погибшее животное.

– Феноменально! Вы только посмотрите, мышцы стали совершенно мягкими и продолжают размягчаться. Это что-то сродни паучьего яда, растворяющего плоть в жидкую субстанцию. По аналогии, змея просто высосет содержимое из шкуры.

– Ничего себе! Они же и нас так могут «высосать», – сделал выводы Макс и стал с удвоенной осторожностью смотреть под ноги.

Следующая встреча с представителем животного мира не заставила себя долго ждать. Они не успели и десяти метров пройти, когда на них, сминая кусты, попёрло нечто, похожее на бегемота, затянутого в пластинчатую броню. Вот только из распахнутой пасти торчал ряд внушительных клыков, бегемоту не свойственных. И вместо коротких тумбообразных ног, у этого были лапы с крепкими когтями да длинный голый хвост. Автоматически выхватив оружие, идущие первыми дали по нему залп.

Бронированная тварь споткнулась и, взревев, завалилась на бок. Мечущийся в агонии хвост едва не достал стоящего первым сержанта. Из-под когтей в стороны полетели ошмётки земли и порванных растений.

– Милая зверушка, – оценил Камински и тут же рванул на истошные вопли чуть в стороне.

У подножия одного из папоротниковых деревьев извивались и бились человеческие фигуры, покрытые, словно живой шкурой, непонятными насекомыми. Лица и открытые участки кожи безобразно раздулись. Приглядевшись, Макс понял, что это от проникнувших под кожу тварей, пожиравших людей живьём. В нос и раззявленные от крика рты живой массой вливались всё новые и новые полчища. Лицо сержанта перекосило от отвращения.

Два импульса из «Штерна» прекратили мучения несчастных, огненные лучи выжгли остальную нечисть и само гнездо, оказавшееся в дупле ствола, под которым так неосторожно расположились перекурить солдаты. С момента нападения не прошло и пары минут.

Но и мёртвые тела продолжали корчиться на земле от проникших внутрь насекомых, вызывая у живых чувство омерзения. Вот один, а за ним ещё парочка, не выдержав, согнулись в три погибели и весь съеденный ими завтрак вылетел наружу. Ударило ещё несколько залпов и через минуту на месте трупов осталась только выжженная земля.

– Великое дело кремация, – процедил сквозь зубы Лёха.

– Ага. И неизвестность тоже возбуждает, – не остался в долгу Макс и ткнул в бок курившего рядом Гюнтера:

– Давай по маленькой опрокинем за упокой.

Тот кивнул и они по очереди приложились к фляжке, которую извлёк из кармана Макс. Они стояли, боясь присесть или прикоснуться к чему-нибудь, слушая, как Старки, связавшись с космолётом, докладывает о случившемся.

– Да, сэр!

– Слишком агрессивная внешняя среда, сэр!

Прилетевший через пару часов вертолёт принял всех на борт, и они уже с воздуха занялись поиском подходящего места для развёртывания лаборатории. После столь неудачного знакомства с местной живностью шастать по этим джунглям на своих двоих никому не хотелось. Особенно, когда один из пилотов проболтался, что вторая команда разведчиков напоролась на милые растения, вызывавшие полный паралич, трое пострадавших пополнили корабельный лазарет, а ещё двоих, ужаленных гигантскими шершнями, спасти так и не смогли.

Наконец, под брюхом геликоптера раскинулось открытое пространство. Совсем другое дело, тут нападающих будет, по крайней мере, видно. Место вполне подходящее и река с мутно-коричневой водой совсем рядом. Сообщив координаты, они приземлились на речной косе, перекусили, не выходя из салона, и попадали спать.

Разбудил их только лопочущий гул работающих винтов. Тяжело нагруженные вертолёты один за другим опускались неподалёку, выгружая людей и технику. Освободившись, они вновь устремлялись в небо и ложились на обратный курс. Ревя моторами, стронулись с места тягачи и бронетранспортёры и поползли в направлении леса. Взмыленные морпехи принимали безостановочно доставляемый по воздуху груз.

Когда прибыла ещё одна партия людей, пошла сборка корпусов из строительных блоков. Прямо на глазах вырастали стены зданий, возводились крыши и к закату солнца длинные корпуса новых казарм образовали замкнутый квадрат с лабораторией в центре.

…Наутро начались «большие гонки» по перетаскиванию оборудования в лабораторию.

– Что они такое набили в эти ящики? – Макс, пыхтя, пятился между высоких стеллажей. – Консервированные трепанги там, что ли?

– Почему трепанги? – удивился Марк, который, тяжело дыша, нёс другой конец ящика. – И почему именно консервированные?

– Я как-то грузчиком работал в магазине, – Макс, резко выдохнув, поднял ношу на грудь и задвинул её наверх. – Намучились мы тогда именно с этими трепангами.

– Вручную грузили? – поразился энтомолог. – У вас что там, каменный век?

– Да, ну! – отмахнулся Макс. – Просто хозяин был жлоб, экономил на всём. Ну, как здесь. Тоже вручную таскаем, и тоже всякую ерунду.

Он достал из кармана куртки сигареты и закурил. Марк, поморщившись, сделал шаг назад.

– Вы, что, не понимаете, как вреден никотин?

– Жить вообще вредно, от этого умирают.

Марк покосился на него. Странный народ эти русские. Он сам никогда не жил в России. Но его далёкие предки приехали именно оттуда. Потому, в семье Нобфлеров к России было традиционно тёплое отношение. Однако понять этих людей он не мог никогда. Они его одновременно восхищали и раздражали. В них всего было слишком – и безмерная отвага и спиртное совершенно дикими дозами.

Как-то раз, копаясь в архивах, он нашёл журнал издания XX века. В одной из статей рассказывалось про опрос американцев на тему «Правда и мифы о России». Результаты опроса насмешили его так, что он долго давился от хохота, ибо шуметь в библиотеке не полагалось.

В то, что в России медведи ходят по улицам, верило около семидесяти процентов населения, а в то, что русские пьют одеколон – не больше двадцати. Марк знал, конечно, об истинном положении вещей, всё-таки, его родители несколько раз ездили на родину предков, но наивность американцев вполне объяснима.

Когда-то, когда Марк ещё учился в лицее, его увлекла тема Гипербореи. И, чем больше он изучал первоисточники, тем больше убеждался, что достоверной информации об этой легендарной стране нет – одни слухи. Причём, слухи, как и о русских, сплошь противоречивые. Поневоле поверишь, что арии – их далёкие предки.

– Ладно, – аккуратно потушив сигарету, вздохнул Макс. – Пошли дальше твоих трепангов таскать.

– Они не мои, – раздражённо буркнул Марк. – Я же энтомолог, а не ихтиолог.

– А в чём разница? – простодушно уставился на него русский.

Учёный страдальчески возвёл очи горе. О, боже, ну, как можно не знать таких простых вещей?

– Я энтомолог, я занимаюсь насекомыми, – терпеливо пояснил он. – Трепанги в море живут!

– Я, что, совсем, что ли? – обиделся Макс, – Они же морепродукты! Это каждый дурак знает. Морские насекомые!

– Они головоногие! – терпение без пяти минут академика стало опасно потрескивать, грозя вот-вот лопнуть. – А я энтомолог! Я занимаюсь только насекомыми!

– Значит, в ящиках, по-твоему, насекомые? – недоверчиво хмыкнул русский.

– Там биологический материал! – забыв про все подписки, брякнул Марк. – Личинки инсектоидов!

– Марк, ты сам-то понял, что сказал?

Его ухмылка окончательно вывела энтомолога из себя.

– Инсект – это насекомое! Здесь личинки генно-модифицированных богомолов. Представь богомола с тебя ростом, но с челюстями, как у термита-солдата! Ничего зверушка, а?

Сохраняя маску полного простодушия, Макс сделал вид, что представляет, но только пожал плечами.

– Только, смотри, никому об этом, – спохватился Марк, вспомнив, наконец, данную им кучу подписок о неразглашении.

– Могила, – заверил его опер, сохраняя самое серьёзное выражение лица. Внутри же он ржал, как лошадь Пржевальского.

То, что он хотел узнать, он узнал. Теперь можно было спокойно таскать ящики. Значит, инсектоиды, говорите…. Вот уроды! Он представил себе гигантского инсектоида со жвалами термита и «пилами» богомола, и ему стало не по себе. Такую зверушку остановить – это надо очень постараться. Теперь осталось узнать, с помощью чего они этими тварями «рулить» собираются. Ну, это уже, как говорится, дело техники.

…Ночью они дважды вскакивали по сигналу тревоги. Первый раз на территорию пытались проникнуть длинномордые твари, трусившие неровной цепочкой от джунглей. Их булькающий вой предупредил караул и, при свете вспыхнувших прожекторов, морпехи успели их рассмотреть во всём их уродстве.

Под короткой шерстью перекатывались мощные, как шатуны машины, мышцы, а стремительные движения сухих поджарых тел не оставляли сомнений, что это именно хищники, а для особо тупых убедительным аргументом служили саблевидные клыки.

На что они способны, было продемонстрировано, когда одна из особей попыталась достать караульного на наружной вышке наблюдения. Словно разжатая пружина, взвилось вверх тело хищника, оставив на досках настила две глубокие борозды от клыков.

Даже отсюда Макс мог разглядеть белое лицо солдата, шарахнувшегося на середину площадки и замершего там в столбняке. Повторить попытку помешали ударившие «штерны», предсмертный визг нескольких попавших под импульсы сородичей отогнал стаю подальше, но они настырно продолжали кружить вокруг.

– Умненькие. Смотри, как дистанцию держат, – дал оценку Марк. – Моментально нужную для выживания информацию переварили. Они ещё опаснее тех бегемотов будут.

– Эти шустрики, похоже, родственники нашим гиенам, только намного крупнее – я их на диске «National Geographic» видел. Только, у здешних морды узкие и длинные, – сказал куривший в кулак морпех из соседней казармы.

– Многие здешние твари, как я заметил, имеют защитные панцири. А саблевидные клыки, скорее всего и приспособлены для добывания мяса из-под этой брони, – задумчиво сказал Марк.

Усилив караулы, дали отбой тревоги, и морпехи рассыпались по казармам досыпать. Теперь в затянутые москитной сеткой окна то и дело врывался свет от прожекторов, методично вспарывавших чернильную темноту по периметру лагеря. Очередной вопль тревожной сирены сбросил солдат с постелей уже на рассвете. Выскочив, они словно нырнули в белую муть густого тумана, видимость не превышала расстояния вытянутой руки, а дальше ни черта не видно. Зато хорошо было слышно рёв, от которого, казалось, вибрировал череп.

Такая глотка могла принадлежать только огромному хищнику, да и подрагивающая под ногами почва свидетельствовала о том же.

– Отец Иегова, спаси и сохрани рабов твоих! – словно завороженный, Марк, вытаращив глаза, смотрел на видневшуюся в тумане тёмную массу неясных очертаний, нависшую над крышей казармы. – Этого не может быть!

– Отставить бормотание, Марк! – команда сержанта моментально вывела его из ступора. – Что за зверь?

– Ти-рекс, сэр! Динозавр, сэр! Самый крупный и опасный хищник, которые были на земле. Пока не вымерли.

Моментально вспомнился виденный в далёком детстве популярный фильм – «Парк юрского периода». Выпущенный в лалёком XX веке, он и поныне был востребован у мальчишек. А здесь плывущая сквозь туман тень живого хищника, сотрясая почву, уже добралась до вышки. Вопль непереносимой боли и ужаса перекрыл визгливый рёв монстра. Они, словно зрители в театре теней, видели, как огромная голова твари заглатывала человеческое тело. Часовой то ли не выстрелил, то ли импульс не произвёл на хищника особого впечатления.

– Оружие к бою! Бейте ему в голову, мальчики! Огонь!

– Придётся и здесь их вымиранию поспособствовать, – оскалил зубы Лёха, утапливая спусковую тангенту. – Поупражняемся, пока «Гринпис» не видит.

Знавший его, как облупленного, Макс видел, что напарнику явно не по себе. А если совсем честно, то и у него при виде этого чудища зашевелился внутри первобытный ужас. Видимо, это заложено в каждом человеке на генном уровне с тех времён, когда для их предков такие встречи были не в диковинку.

Залп в три десятка стволов заставил тираннозавра с рёвом отдёрнуть голову и шагнуть вперёд. Затрещало ограждение. Но залпы импульсов, с шипением прожигавшие зубастый череп, «прожарили» ти-рекса до полной готовности. От рухнувшей на угол казармы туши крыша продавилась внутрь и стенные блоки поползли по швам, открыв опустевшие ряды коек. Дрогнула под ногами земля. Налетевший с реки ветерок снёс туман, и они смогли оглядеть поле боя. На всех четырёх наблюдательных вышках часовые отсутствовали, а сами сооружения были основательно повреждены.

– Господин сержант! – подскочил к Камински санитар. – Шестеро часовых с вышек сожраны, пятерых ранило обломками, двое умерли, предположительно от острой сердечной недостаточности и ещё у одного «крыша съехала». Требуется отправка в госпитальный отсек на корабле.

– Отправляй. Значит два помидорчика с перепугу до смерти обосрались, – скривился сержант. – Трупы сжечь! Хоронить их смысла нет. Всё равно какая-нибудь тварь раскопает и сожрёт.

Досыпать было недосуг. Предутреннее бдение многим показало, что здесь не расслабишься и позиции от таких вот непрошеных визитёров надо укреплять всерьёз. Наскоро позавтракав, весь личный состав был выгнан для натяжки вокруг базы ограждения из высоковольтного провода.

После обеда, когда влажная жара стала непереносимой, дали час для отдыха и взмыленные солдаты разбрелись, ища тень. Многие попадали спать, добирая упущенное ночью. Иные, убравшись с солнечного пекла в казармы, развлекались в меру своих возможностей, достав карты или кости. Кое-кто решил освежиться на речке, несмотря на попытки Марка и санитара остановить их.

– Это опасно! Не стоит соваться в реку, пока она не проверена!

– Вот мы её сейчас и проверим, – отмахнулся рыжий крепыш, поигрывая цепочкой с солдатским медальоном.

Под одобрительный хохот приятелей они подались к берегу и, скинув на вездесущий мох «комки», рванули по песочку в воду. А санитар с Марком побежали к сержанту. Тот, не раздумывая, запрыгнул в джип и, прихватив их с собой, погнал машину к реке, в которой радостно бултыхались купальщики.

– Всем на берег! К казармам бегом! – рявкнул Камински.

Солдаты, пулей выскочив на сушу подхватили форму и побежали, исподтишка грозя кулаками «сдавшему» их Марку. Вот только привести угрозу в исполнение не получилось. Не пробежав и половины расстояния, один из купальщиков дико завопил и закрутился на месте. По его ногам, из-под трусов, потекли алые струйки крови. Сделав несколько шагов, он упал, сотрясаемый конвульсиями. Выскочивший санитар с Марком содрали с него мокрые от крови трусы.

В анальном отверстии мерзко шевелилась какая-то тварь. Санитар, натянув резиновые перчатки, уцепил её и потянул. Новый вопль резанул уши, но тварь, всё-таки отцепилась, и её удалось вытащить.

Пока останавливали кровотечение, Марк с сержантом разглядывали извивающуюся дрянь. Толщиной с авторучку и сантиметров пятнадцати длиной, с одного конца она имела крючки-зацепы, обрамлявшие отверстие. Сунув в него спичку, они убедились в наличии там острейших режущих пластин.

– Что скажешь?

– Я в этом не специалист, но думаю, что, проникнув в организм и закрепившись, пластины выдвигаются наружу и действуют как фреза.

Уложив пострадавшего в джип, они добрались до казарм. Остальных купальщиков, тех, что пробежались босыми ногами по песочку, к вечеру пришлось оперировать, удаляя проникших под кожу местных паразитов.

…Через восемь дней, потеряв около трёх десятков солдат и забив корабельный лазарет раненными, они покинули планету, прозванную ими Зелёным Адом. Агрессивность её флоры и фауны была признана аналитиками чрезмерной. Тем более, что в этой же планетной системе их разведчики обнаружили пару планет с идеальными для проживания природными параметрами. Правда, на обоих имелись цивилизации, но кого теперь волновали такие мелочи?

Только в пути выяснилось, что один крейсер с экипажем так и остался на планете. Ровная с виду площадка просела, перекосив корабль до такой степени, что взлёт стал невозможен.

– Сто с лишним солдат выбросили, как сраных котов на помойку, – хмуро бросил Камински и глотнув из фляги виски, вернул её Старки. – И нас кинут, не задумываясь.

– Угу. Этих сегодня, а нас чуть позже, – кивнул тот.

Глава 6. Дива с сюрпризами

В столовой новоявленный лоцман застал всю дружину в полном составе. По правую руку от Ипполита восседал его помощник, Битон угрюмо поглядывал на своего соперника, сидящего напротив. Нарад без раздумий плюхнулся рядом с охранником и кинул в рот горстку подсолённых сухариков. Стряпуха непременно выставляла их на стол в большой мисе.

– Ну, что, лоцман? – встретил его вопросом Бастак. – Как наша «дорожка» поживает?

– А чего ей сделается? – вопросом на вопрос ответил Нарад, пронимая чашку с горячим душистым напитком из рук Гиперохи.

– Так, вот, я и говорю, – продолжил скит речь, прерванную появлением лоцмана. – Арии в своей гордыне последний ум растеряли. Давно следует с гиперборейцами помириться, а они, вишь, гонор свой превыше всего держат. А случись, не приведи Табити9, свара, чем арии будут защищаться?

Государство ариев носило название Туле. Нарад помнил, что в незапамятные времена часть ариев, не желавшая принимать веками освящённые правила, были изгнаны за Заповедные Земли, где организовали собственное государство и дали ему имя Гиперборея. Так, согласно легендам, все народы мира звали тот Туле, которая была до Исхода. Нарад никогда особо не вникал, что именно тогда не поделили арии с теми ариями, которые стали звать себя гиперборейцами. Законы и обычаи Туле священны и незыблемы, это он впитал с молоком матери. Тем более, что никакой неприязни по отношению к гиперборейцам в обществе не культивировалось. Скорее воспринимали с оттенком лёгкой жалости, как к неразумным детям.

Те, в свою очередь, по отношению к бывшей родине никогда агрессии не высказывали. Поддерживали вежливые такие, ни к чему особо не обязывающие отношения. Вели обмен и торговлю, обменивались грамотками. Но и только.

– Чем вам опять арии не угодили? – усмехнулся он, пользуясь случаем «куснуть» заносчивого помощника. – Арии, значит, дураки, что заветам Мудрых следуют, а гиперборейцы молодцы, что на них плюют?

И оглянулся на остальных, рассчитывая на поддержку. Но Ипполит с Битоном только усмехнулись, словно отрок сморозил какую-то глупость. Даже Гипероха, до смерти не любящая споров, отвела глаза.

– Не всё так просто, Нарад, – мягко сказала она, как бы извиняясь перед отроком за то, что мир сложнее, чем его представления о нём.

– Мне? Да всем угодили, – оскалил белые зубы Бастак, довольный лёгкой растерянностью неожиданного оппонента. – Я тоже так думал сначала, а потом меня один умный человек вразумил. Хочешь, и я тебя уму-разуму научу?

Он смотрел с явной подначкой. Первым побуждением отрока было послать его к навьям, но он сообразил, что хитрый скит только этого и ждёт.

– Отчего нет? – с деланным равнодушием отозвался он. – Знание плечи не тянет, научи, сделай милость.

– Ты никогда не задумывался, почему мы летаем на тех же виманах и гарунах, что нам оставили Мудрые? Почему, кроме порубежников, никому не разрешено пользоваться оружием? Меня ни один космопорт не примет, если печать на пульте нарушена будет. Если даже вопрос жизни и смерти встанет, я кучу грамот испишу, пока отмоюсь.

– А зачем нам оружие, если нам не с кем воевать? – пожал плечами Нарад. – И потом, всех нас учат обращаться с оружием.

Бастак захохотал, откинув голову назад.

– Лоцман, чему можно научить человеку за одну седмицу? Да года через три он не вспомнит, за какой конец самострела нужно браться при стрельбе!

Нарад усмехнулся.

– Да кто ж на нас напасть посмеет? У нас наука выше всех!

– Выше кого?

Простой вопрос застал лоцмана врасплох. А, действительно, выше кого? Гипербореев? Да нет, уровень развития у них тот же. Даже, говорят, ещё что-то своё изобретают. Надо же, стоит по-новому задуматься над тем, что известно каждому, как оказываешься в тупике. Он даже разозлился.

– Ты что, хочешь сказать, что гипербореи войну с нами хотят начать?!

– Да при чём тут они? – слегка удивился Бастак, – Ты знаешь, что космос обитаем? Да здесь кого только нет!

– Ага, кругом враги, – иронически усмехнулся Нарад. – Был у нас в истории какой-то чудак. До сих пор про него побасёнки ходят.

Побаски на Арктиде ходили про кормчего Боруса, который требовал создания специальных дружин для отражения инопланетного вторжения. Кончилось это тем, что Ведающие Лекари отстранили его от космических полётов.

– Молодой, – снисходительно улыбнулся Бастак и, легко поднявшись, вышел из столовой.

…– Привет!

Нарад подтянул бак ближе к решётке и, пока пленник чавкал мясом, впервые смог рассмотреть его спокойно. Чего греха таить, прежде мешал спящий в подсознании древний ужас, доставшийся от предков. Да и сам аспид, метавшийся по клетке в полутёмном помещении, был неудобным объектом для исследования. А ведь он был по-своему красив, какой-то своей, необычной дикой красотой. Мощные чешуйчатые пластины мельчали к брюху и, словно причудливая кольчуга, покрывали мощное тело. Складываясь в затейливый рисунок, они матово поблескивали в полутёмной клетке.

От головы к хребту спускался зубчатый костяной гребень, но он был сложен и, плотно прилегая к пластинам, смотрелся, как неровный нарост, нисколько не мешая движению гибкой шеи. Возле лопаток выделялась ещё пара бугров непонятного назначения, мускулистые лапы с внушительными когтями и длинный хвост довершали облик.

При всей своей громадности, змей не вызывал ощущения неподъёмного тихохода. Скорее, наоборот, движения были легки и грациозны. Нарад невольно вспомнил упругость и лёгкость, пришедшие к нему во время утреннего контакта с аспидом, когда он словно бы влез в его тело.

– Поел? Ну и на здоровье!

Он привычно перевернул опустевший бак и уселся прямо возле прутьев решётки, совершенно забыв о своём прежнем страхе. Змей, приблизив морду, осторожно тронул его руку своими острыми зубами, словно давая понять миролюбивость своих намерений.

По руке скользнул раздвоенный язык, оказавшийся на ощупь удивительно похожим на собачий. Прикосновения отвращения не вызывали, просто было немного щекотно. Спустя секунду такому же обследованию подверглось и лицо. Дыхнув горячим воздухом, аспид положил голову на лапы, глядя из-под прищуренных век, словно ждал чего-то.

– Что, брат змей, тоскливо? Я ведь тоже здесь пленник. Вся разница, что тебя взяли с боем, а меня бесчувственного приволокли. Тебя здесь держат, а у меня клетка наверху.

Змей внимал ему, не мигая. Только при упоминании о плене когти скрежетнули по металлу, да нервно дёрнулся хвост.

– Я им направление рассчитал, но совсем на другую планету. Сглотнули, не жуя. Их там две одинаковых. Вот и подсунул им вместо обжитой совершенно не обследованную. Разведчики, когда её открыли, только и указали в описании, что по флоре и фауне она подобна нашей. Но её разработкой никто пока не занимался. Когда тати обман обнаружат, они мне головёнку обязательно свернут. Если, конечно, вовремя не удрать. Может, ты что присоветуешь?